I. П. Д. Юркевич, В. Д. Кудрявцев 3 page

Короче говоря, «истина есть сущее, всеединое», т. е. она не представляет собой отвлеченное понятие, содержимое во всем, а является конкретностью, содержащей всё в себе самой.

Поэтому истина для Соловьева — это абсолютная цен­ность, принадлежащая самому всеединству, а не нашим суж­дениям или выводам. Познать истину — значит преступить пределы субъективного мышления и вступить в область существующего единства всего того, что есть, т. е. абсолю­та. В человеческих ли это силах? Вопрос содержит начало ответа. Абсолютное как «всеединство не может быть всецело внешним по отношению к познающему субъекту: между ними должна быть внутренняя связь, посредством которой субъект может познать абсолютное и внутренне соединиться со всем, что существует в абсолютном и действительно познать это все. Только в связи с тем, что истинно существует как безусловно реальное и безусловно всеобщее, факты нашего опыта приобретают действительную реальность, а понятия нашего мышления — действительную положительную всеобщность. Взятые абстрактно оба эти фактора нашего знания сами по себе совершенно индифферентны к истине. Они имеют смысл и значение только на основе третьего фактора — религиозного принципа»¹²⁵.

Эмпирическое и рациональное познание имеют относи­тельный характер, ибо они являются следствием связей с объектами, находящимися вне нас, по ту сторону нашей феноменальной отдельности. Указанные виды познания допол­няются внутренним познанием, являющимся следствием аб­солютного бытия, которое непосредственно связывает нас с познаваемыми объектами. Такое знание является мистичес­ким и абсолютным. В нем содержится нечто большее, чем мысль, а именно объективная реальность, существующая независимо от нас. Этот третий вид познания Соловьев на­зывает верой, понимая под таким термином, подобно Яко-би, не субъективное убеждение в существовании независи­мой от нас реальности, а интуицию, т. е. непосредственное созерцание сущности, отличной от нашей собственной сущ­ности.

Таким образом, истинное знание является результатом эмпирического, рационального и мистического познания в их взаимосвязи. Рациональная форма знания не теряет свой смысл, а лишь дополняется привнесением жизненного нача­ла. Философия, основанная на этих началах, стремится сое­динить полноту содержания духовных созерцаний Востока «с логическим совершенством западной формы» (I, 143). В ее задачи входит осуществление универсального синтеза науки, философии и религии. Объективное значение знания, его логическая необходимость и связь возможны только в том случае, если абсолютное начало — Бог — как всеединст­во придаст миру характер завершенной органической систе­мы. Та же самая внутренняя связь, существующая между Богом и миром, имеет место во всех других положительных проявлениях существования. Цельное познание реальности в целом неизбежно приводит не только к религиозному, но и к христианскому мировоззрению, которое зиждется на учении о богочеловечестве, т. е. Божестве и человеке, воплощенных во Христе. История такого воплощения «естественно за­вершается личным соединением живого Бога со всем су­ществом человека — с разумной душой и материальным телом»¹²⁶.

Уже говорилось, что абсолютное есть единство всего, что существует. Абсолютное первоначало выше действительного содержания и реальной формы. Обусловливая содержание и форму, устанавливая их внутреннюю связь, оно вместе с тем свободно от всяких определений и всякого существова­ния, так как определенное существование всегда относи­тельно. Абсолютное первоначало обладает способностью су­ществования, а поэтому можно сказать, что оно существует.

Однако утверждать только так было бы не совсем пра­вильно, ибо в действительности абсолютное первоначало выше бытия и силы. Свободное от всяких определений, оно есть ничто (положительное ничто — эн-соф каббалистов). Одновременно абсолютное является как ev так и как... «Итак, абсолютное есть ничто и всё: ничто, поскольку оно не есть что-нибудь, и всё, поскольку оно не может быть лишено чего-нибудь»¹²⁷. Всякое существование, будучи относительным и, следовательно, множественным, является по отношению к абсолютному его другим. Если бы абсолютное оставалось только самим собой и ис­ключало свое «другое», то это другое было бы границей или отрицанием абсолютного и, следовательно, абсолютное было бы «ограниченным, исключительным и несвободным», т. е. оно уже не было бы абсолютным. Следовательно, абсолютное первоначало «есть единство себя и своего отрицания». От­сюда следует, что абсолютное начало есть любовь, потому что оно — самоотрицание существа и утверждение им друго­го¹²⁸.

Таким образом, в абсолютном можно различить два полю­са, первый — начало абсолютного единства и «свободы от всяких форм и всякого проявления», второй — начало су­ществования, т. е. множественности форм. Первый полюс есть абсолютное в себе или абсолютное, находящееся выше существования, и, следовательно, представляет положительную потенцию существа. Второй полюс, будучи стремлением к существованию, есть ощутимое отсутствие существования и, следовательно, представляет его отрицательную непосредственную потенцию, или materia prima.

Следует отметить, что второй полюс может рассматри­ваться как materia prima, или отрицательное начало, «само по себе или в своей потенциальной отдельности». Как дейст­вительно существующий второй полюс определяется поло­жительным началом и является носителем его проявлений, его вечного образа или идеи.

Эту взаимосвязь первой материи с абсолютным в своем положительном аспекте достигает мир бытия, или действи­тельность, мир многочисленных определенных существ, наде­ленных материальным и идеальным. С одной стороны, каж­дое существо есть сила, т. е. самостоятельный центр деятельности, а с другой — носитель идеи какой-либо особенной стороны божественного всеединства. Таким образом, сущест­во приобретает индивидуальный характер, а его деятель­ность преследует разумную цель.

Человек являет собой пример такого существа. Челове­ческой личности принадлежит «отрицательная безуслов­ность». «Она не хочет и не может удовлетвориться никаким условным ограниченным содержанием». Она убеждена, что «может достигнуть и положительной безусловности», а также «полноты бытия»¹²⁹. Однако сам человек не может обрести абсолютную полноту бытия, которая дается только посредст­вом полного взаимопроникновения всех живых существ, объ­единенных любовью друг к другу и Богу. Идея абсолютной полноты бытия как конечной цели содержится в сознании любого существа. Однако абсолютная полнота бытия не мо­жет быть достигнута механически, ибо ее достижение есть акт свободный. Этот акт зиждется на чувстве любви к Богу и всем существам. В стремлении к достижению этой цели мно­гообразие мира постепенно становится единым целым, т. е. абсолютным. Таким образом, мир есть абсолютное становящееся, в то время как Бог есть абсолютное сущее¹³⁰.

Существа этого мира только в том случае могут поднять­ся до Бога, если они проникаются чувством совершенной любви, т. е. отрекаются от своего самоутверждения. Это само­отречение не приводит к потере индивидуальности. Наобо­рот, оно обнаруживает истинное я и совершенную жизнь в Боге. Существо, избирающее другой путь, а именно путь не­нависти к Богу и соперничества с ним, вступает в область сатанинского бытия. Знакомая нам область земной жизни составляет среднее между этими двумя полюсами. Она на­полнена существами, которые не борются против высшей цели их существования — разделения божественного совер­шенства. Эти существа пытаются разделить божественное совершенство без чувства совершенной любви к Богу, не подчиняя свою волю божественному провидению. Как бы то ни было, они руководствуются волей своего я и своим эгоизмом. Из истории грехопадения мы знаем, что это приво­дит к гибельным последствиям. Отвергая добровольную по­корность Богу, человек становится рабом природы, которая также подвержена глубоким изменениям. Существа, сохра­няющие свою эгоистическую исключительность, становятся непроницаемыми по отношению друг к другу. Их жизнь стро­ится на грубых принципах материального мира, допускаю­щих внешние отношения и исключающих внутреннее единство. Такая разобщенность существ неизбежно приводит их к гибели. Взаимоотношения людей складываются на основе борьбы за существование, которая порождает страдания. В такой жизни невозможно найти полноту бытия, а поэтому она никогда не дает удовлетворения¹³¹.

Что представляет собой эта грубая непроницаемая мате­рия, возникшая как результат первоначального греха? Отвечая на этот вопрос, Соловьев развил динамическую теорию атома. Под непроницаемой материей он понимал проявление взаимодействия сил отталкивания и притяжения. Эти существующие в себе силы Соловьев считал проявлениями монад.

«Твердость и протяженность, образующие вещество, су­ществуют, как мы видим, лишь во взаимном действии атомов, сами же атомы, согласно этому, должны быть определены как реальные причины такого действия; но реальная причина действия есть то, что мы называем силою». «Не сила есть принадлежность (accidens) вещества, как это должен предполагать механический материализм, а, напротив, ве­щество есть лишь результат сил, или, говоря точнее, общий предел их взаимодействия». Атомы «суть невещественные ди­намические единицы, в себе существующие и из себя дейст­вующие живые силы или монады»¹³².

Динамическое учение Соловьева о материи подтвержда­ется ходом развития современной физики. Чтобы убедиться в этом, достаточно заменить в его работе слово атом словами электрон, протон и т. д.

Задача человека как разумного существа состоит в пре­одолении всех проявлений зла и несовершенства, являющих­ся следствием грехопадения и связанных с непроницаемой вещественностью. Человек должен совершенствовать далее процесс воссоединения всех существ и Бога. Однако он не может этого сделать, не принося себя в жертву ради любви к Богу и цельному миру. Тем не менее один человек не может осуществить великую задачу обожествления мира, так как положительная потенция бытия принадлежит только Богу.

О Боге говорят как о положительном ничто, стоящем вне всяких форм и содержания. Если бы область абсолют­ного была сведена к этому ничто, то, очевидно, не затрагивался бы вопрос о его любви к миру или воссоединении с ним.

Христианское учение зиждется на откровении и говорит о Боге как о личности, как о трех ипостасях. Пытаясь истолковать данные откровения, Соловьев указывал, что они доступны нашему пониманию в связи с философским представлением о Боге как о положительном ничто. Бог как абсолютное есть нечто сверхчеловеческое, а именно поэтому ему открыта область личного бытия, хотя эта область его не ограничивает. Вступая в нее, Бог как положительное ничто все еще свободен от существования, хотя в то же время и существует в трех лицах, образующих совершенное единство. Каждая сторона этого единства есть абсолютная ценность в себе и для вселенной (VIII, 19).

В толковании трех ипостасей Соловьев исходит из идеи самопроявления абсолюта, которая необходимо включает в себя три следующих элемента: 1) проявляющееся в себе или о себе, в котором проявление заключается в скрытом или потенциальном состоянии; 2) проявление как таковое, то есть утверждение себя в другом или на другом, обнаружение, оп­ределение или выражение проявляемого, его Слово или Логос; 3) возвращение проявляющегося в себя или самона­хождение проявляющегося в проявлении»¹. Первым из этих принципов является дух как субъект воли и носитель блага, а поэтому также и субъект истины и чувства красоты; вторым — разум (Логос) как субъект и носитель истины, «а вследствие этого также субъект воли блага и чувства красоты»; третьим — душа «как субъект чувства и носительница красоты, а вследствие этого лишь или поскольку подлежащее также воле блага и представлению истины» (I, 338). Таким образом, три абсолютные ценности — благо, истина и красота — соответствуют трем ипостасям Св. Троицы.

Ценности, носителями которых являются эти три лица, суть просто различные формы любви, если под этим словом понимать «всякое внутреннее единство, всякое изнутри идущее соединение многих». Таким образом, «благо есть единство всего или всех, т. е. любовь как желаемое («единство существенное»)». «Истина есть та же любовь, т. е. единство всего, но уже как объективно представляемое: это есть единство идеальное». «Наконец, красота есть та же любовь (т. е. единство всех), но как проявленная или ощутимая: это есть единство реальное "¹³³.

Любая из трех ипостасей Св. Троицы обладает силой исключительного самоутверждения, но добровольно отверга­ет его и остается в полном единстве с двумя другими, осуществляя, таким образом, благо, истину и красоту в их первичной форме. «Первое благо есть нравственная гармония трех первых субъектов, или их соединение в одной воле; первая истина есть умственная их гармония, или их соединение в одном представлении, наконец, первая красота есть чувственная или эстетическая гармония этих субъектов — их соединение в одном чувстве». Итак «абсолют осуществляет благо через истину в красоте»¹³⁴.

Св. Троица есть достигнутый идеал консубстанциальности на основе совершенной любви. Вот почему Св. Сергий Радо­нежский посвятил церковь в своем монастыре Св. Троице, для того чтобы созерцающие истину божественного триединства монахи имели возможность сделать все, что было в их силах, для воплощения этой истины в жизнь.

Бог есть любовь как в сфере Св. Троицы, так и в отношении к миру. Стремление к миру множественности само по себе является актом любви. Более того, божественная любовь неотделима от всех положительных проявлений космического существования. Множественность творений может достиг­нуть полноты бытия только благодаря слиянию в одно целое, в один живой универсальный организм. «Эта-то целость всего, пребывающая сама по себе в неизменном покое вечности, открывается и проявляется во всесоединяющем смысле мира, так что этот смысл есть прямое выражение или Слово (Логос) Божества — явный и действующий Бог»¹³⁵. Разумный смысл сохраняется даже в мире, отпавшем от Бога, посколь­ку всем существам, во всяком случае, свойственно неопре­деленное инстинктивное стремление к всеобъемлющему един­ству. Это общее для всех стремление выходит из пределов каждой отдельной личности и, как универсальная жизнь все­го, что существует, может быть названо мировой душой. Таким образом, даже в состоянии отделения от Бога мир множественности есть единый организм. Этот организм не отличается совершенством. Вначале его части удерживаются вместе посредством внешнего закона, и только в результате медленного исторического процесса они постепенно состав­ляют «новое положительное объединение этих элементов в форме абсолютного организма или внутреннего всеединства». Абсолютная форма этого единства, его вечная божественная идея, София, содержится в божественном Логосе. Таким образом, Логос есть вечный духовный центр космического организма. Возникновение олицетворенной Софии или абсолютного организма «возможно только при совместном действии Божественного начала и Мировой Души», Процесс этот медленный и трудный, так как он требует свободного акта любви к Богу. «Свободным актом мировой души объединяемый ею мир отпал от Божества и распался сам в себе на множество враждующих элементов; длинным рядом свободных актов все это восставшее множество должно примириться с собою и с Богом и возродиться в форме абсолютного организма»¹³⁶.

Ради ускорения этого процесса божественный Логос, лю­бовь Которого никогда не оставляет мир, снисходит в поток событий, воплотившись в личность Иисуса Христа. Таким образом, божественный Логос «из центра вечности делается центром истории» (III, 151). Этот акт любви, следствием которого является совершенный союз Бога и человека, не может быть простым возвратом к изначальному непосредственному единству с Богом. Такое единство характерно для человека в период безгрешности. После грехопадения мира нужно стремиться к новому единству. Оно может быть достигнуто лишь посредством свободной деятельности и жертв как со стороны Бога, так и человека. Принимая ограниченное человеческое сознание, божественное начало снисходит на землю, смиряется и принимает на себя образ слуги. Однако «божественное начало здесь не закрывается только границами человеческого сознания для человека, как это было в прежних неполных теофаниях, а само воспринимает эти границы; не то чтобы оно всецело вошло в эти границы природного сознания, что невозможно, но оно ощущает актуально эти границы как свои в данный момент, и это самоограничение Божества в Христе освобождает Его человечество, позволяя его природной воле свободно отречься от себя в пользу Божественного начала не как внешней силы (каковое самообречение было бы не свободно), а как блага внутреннего, и тем действительно приобрести это благо»¹³⁷.

Таким образом, в одной богочеловеческой Личности соче­таются две природы и две воли. Эта личность «как Бог сво­бодно отрекается от славы Божией и тем самым как чело­век получает возможность достигнуть этой славы Божией. На пути же этого достижения человеческая природа и воля Спасителя неизбежно встречаются с искушением зла»¹³⁸ За актом духовного героизма неизбежно следует акт физи­ческого героизма и победы над физической природой, над смертью и страданием. Это завершается воскресением во плоти, свободной от материальной тяжести и непроница­емости. В силу этого личность способна стать «прямым вы­ражением и орудием Божественного Духа, истинным духовным телом воскресшего Богочеловека»¹³⁹. Нормальные отноше­ния между божественным, человеческим и материальным началами были нарушены грехопадением. Восстановление этих отношений нашло свое выражение в воскресшем Христе, в Его «богоносном теле». Искупление от зла, совершенное богочеловеком, означает спасение души и телесной природы. Преображенная материя становится святой плотью, божест­венной материей, послушной зовам духа.

Философия Соловьева по своему характеру является антропоцентрической. Человек— вершина творения. Воз­рождение мира совершено Богом совместно с человеком, который также выразил божественную идею гуманности. Такой идеально совершенный человек является высшим про­явлением Софии, божественной Мудрости. Но совершенный человек явился во Христе. Поэтому Богочеловек Иисус Хрис­тос является единением Логоса и Софии¹⁴⁰. «Если в божест­венном существе — в Христе первое или производящее един­ство есть собственно Божество — Бог как действующая сила или Логос и если, таким образом, в этом первом единстве мы имеем Христа как собственное божественное Существо, то второе, произведенное единство, которому мы дали мисти­ческое имя Софии, есть начало человечества, есть идеальный или нормальный человек. И Христос в этом единстве, причастный человеческому началу, есть человек, или, по выражению Священного Писания, второй Адам»¹⁴¹.

Принцип «Софии» имеет всеобъемлющее значение для мира и поэтому может получить различные определения из различных точек зрения. София как относительно пас­сивное начало, посвященное Богу и получающее от него свою форму, есть вечная женственность. «Для Бога Его другое (т. е. вселенная), — говорит Соловьев, — имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединяться. К такой же реализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и сте­пеней»¹⁴².

Как единственный центр воплощения божественной идеи мира София есть душа мира, а в отношении к Логосу она — тело Христово. Но тело Христово в своем всеобщем выраже­нии является церковью. Поэтому София есть церковь, Не­веста божественного Логоса. Как женская индивидуаль­ность Она воплощается в образе Св. Девы Марии¹⁴³.

Учение о богочеловечестве как источнике возрождения мира использовано Соловьевым для истолкования истории человечества и проблем социальной жизни. Действительно, Богочеловек есть индивидуум и одновременно универсальное существо, обнимающее «одухотворенное через Него человечество» и являющееся по отношению ко всему в мире единством, благом, истиной и красотой. Даже в дочеловеческий период (эволюция природы) все в мире стремилось к единству, которое является непременным условием абсолютного совершенства. Поэтому, прежде чем излагать взгляды Соловьева в области этики, социальной философии и истории философии, необходимо остановиться на его учении о эволюции природы.

Соловьев считал, что абсолют является всеединством, которое есть, а мир — всеединство в состоянии становления. Мир содержит божественный элемент (всеединство) в потенции как идею. Однако он содержит также небожествен­ное— естественный, материальный элемент, в силу которого частное не есть всеединое. Однако частное стремится к все­единству и постепенно достигает этой цели, объединяя себя с Богом (II, 301). Этот процесс установления всеединства является процессом развития мира. Мир множественности и частности отрицает всеединство. Однако божественный принцип как идея существует потенциально в слепом, бессознательном стремлении каждого человека. Вначале этот элемент ограничивает разделение и распыление в форме внешнего закона, восстанавливающего единство, необходимое для полноты жизни. Затем, на сравнительно более высокой стадии развития, вследствие роста сознания внешнее единство в человеке обращается во внутреннее всеединство, основой которого являются этические прин­ципы ¹⁴⁴.

Таким образом, мир в своем развитии проходит через два этапа. Первый этап (до человека) можно назвать эво­люцией природы, а второй (человеческая деятельность) — историей. Конечным результатом развития мира является утверждение царства Бога, которое «есть то же, что дейст­вительность безусловного нравственного порядка или, что то же, всеобщее воскресение и восстановление всех»¹⁴⁵.

На низшей стадии этого процесса — эволюции природы — создаются предварительные ступени и условия единства мира. Таких ступеней пять: «царство минеральное (или общенеорганическое), царство растительное, царство животное, царство человеческое и Царство Божие». Эти ступени «представляют собою ряд наиболее твердо определенных и характерных повышений бытия с точки зрения нравственного смысла, осуществляемого в богоматериальном процессе». Указанные царства обладают следующими характерными чертами: минералы представляют собой категорию бытия в качестве инертного самоутверждения, растения вы­ходят из состояния инерции, ибо они уже представляют жизни, которые «безотчетливо тянутся к свету, теплу и влаге. Животные при посредстве ощущений и свободных движений ищут полноты чувственного бытия: сытости, полового восполнения и радости существования (их игры и пение). Природное человечество, кроме всего этого, разумно стремится посредством наук, искусств и общественных учрежде­ний к улучшению своей жизни, действительно совершен­ствует ее в различных отношениях и, наконец, возвышается до идеи безусловного совершенства. Человечество духовное или от Бога рожденное не только понимает умом, но и принимает сердцем и делом это безусловное совершенство как действительное начало того, что должно быть во всем, и стремится осуществить его до конца или воплотить в жизни всего мира» (197). «Каждый новый тип представляет но­вое условие, необходимое для осуществления высшей и окончательной цели — действительного явления в мире совершенного нравственного порядка, Царства Божия или «откровения свободы и славы сынов Божиих». Действительно, «для того чтобы достигнуть своей высшей цели или проявить свое безусловное значение, существо должно прежде всего быть, затем оно должно быть живым, потом — быть сознательным, далее — быть разумным и, наконец, — быть совершенным" (203).

Каждое предыдущее царство служит материалом для по­следующего, ибо оно развивает инструменты и органы буду­щего, более совершенного царства, необходимые для осуще­ствления высшей, более ценной и разнообразной деятель­ности. Неорганическая материя представляет собою основу растительных функций. Растительные функции — основа жи­вотных функций, которые, в свою очередь, составляют основу человеческой деятельности.

Поскольку низший уровень не исчезает, а объединяется с более совершенной деятельностью, эволюция «не есть только процесс развития и совершенствования, но и процесс собирания вселенной. Растения физиологически вбирают в себя окружающую среду (неорганические вещества и физические воздействия, благодаря которым они питаются и растут); животные сверх того, что питаются растениями, и психологически вбирают в себя (в свое сознание) уже более широкий круг соотносящихся с ними через ощущения явлений; человек, кроме того, разумом включает в себя и отдален­ны непосредственно не ощущаемые круги бытия, он может (на высокой степени развития) обнять все в одном или понять смысл всего; наконец, Богочеловек, или сущий Разум (Логос), не отвлеченно только понимает, а в действитель­ности осуществляет смысл всего или совершенный нравст­венный порядок, обнимая и связывая все живою личною силой любви» (204).

Эволюционизм натуралистов отличается от эволюционизма Соловьева главным образом тем, что первые изучали фактическую сторону бытия, игнорируя, даже отрицая объективные ценности и сущности. Соловьев, напротив, интересовался эволюционным процессом постольку, поскольку можно обнаружить в нем понимание объективных и абсолютных ценностей и сущностей.

Натуралист видит в мире лишь слепое взаимодействие механических сил. Он считает, что каждый последующий тип природного бытия полностью является продуктом пре­дыдущих типов. Философ признает разумный характер эво­люции и видит в ней прогрессирующее воплощение ценностей и сущностей. Он не может допустить, чтобы такой процесс определялся единственно слепыми факторами, которые на самом деле не имеют большой ценности. «Из того, что высшие формы, или типы бытия, являются или открываются после низших, никак не следует, что они суть произведение или создание этих низших. Порядок сущего не есть то же, что порядок явления. Высшие, более положительные и полные образы и состояния бытия существуют (метафизически) первее низших, хотя являются или открываются после них. Этим не отрицается эволюция; ее нельзя отрицать — она есть факт. Но утверждать, что эволюция создает высшие формы всецело из низших, т. е. окончательно из ничего, — значит под факт подставлять логическую нелепость. Эволюция низших типов бытия не может сама по себе создавать высших, но она производит материальные условия или дает соответствующую среду для проявления или откровения высшего типа. Таким образом, каждое появление нового типа бытия есть в известном смысле новое творение, но такое, которое менее всего может быть обозначено как творение из ничего, ибо, во-первых, материальною основой для возникновения нового типа служит тип прежний, а во-вторых, и собственное положительное содержание высшего типа не возникает вновь из небытия, а, существуя от века, лишь вступает (в известный момент процесса) в другую сферу бытия, в мир явлений. Условия явления происходят от естественной эволюции природы; являемое — от Бога» (203).

Сверхнатуралистическая теория эволюции Соловьева, изложенная в общей форме, вовсе не исключает натура­листического исследования эволюционного процесса. Сверх­натурализм Соловьева включает в себя и оценивает факты и законы развития природы, установленные натуралистами. Действительно, сверхнатуралистическая теория не отрицает действительных условий эволюционизма. Однако Соловьев дополняет эти условия идеальными основаниями. Эта теория заимствует у естественных наук всю фактическую сторону эволюции и, кроме того, предполагает изучение вопросов, связанных с ценностью и сущностью¹⁴⁶.

Другими словами, эта теория, не только полностью впи­тала достижения естествознания, но и объяснила их, дав тем самым оригинальную и ясную перспективу их исследо­ванию.

Теория Соловьева представляет собою одну из попыток идеально-реалистической религиозной философии создать цельное мировоззрение, состоящее из синтеза науки, фило­софии и религии. Обнаруживая очевидные противоречия между данными естествознания (точнее — теориями нату­ралистов) и религиозными концепциями мира, большинство людей даже не пытается преодолеть эти разногласия и предпочитает не ограничивать свою духовную природу. Одни становятся совершенно безразличными к религии и уходят в естественнонаучные исследования, упуская из виду высший аспект жизни. Другие же настолько проникаются религиозностью, что становятся безразличными к положительному научному знанию.

Такие философские системы, как философия Соловьева, имеют большое достоинство. Если даже эти теории и не дают окончательного разрешения тайн вселенной, то они, по крайней мере, ясно и просто показывают, что человеческий разум обладает методом и средствами для плодотворной разработки вопроса сочетания учений относительно высших и низших аспектов мира в одно единое целое.

Эволюция природы создает условия для развития высше­го аспекта мира. Этот аспект проявляется в истории чело­вечества в нравственном поведении человечества и стрем­лении к усовершенствованию общественной жизни. Соловьев уделял большое внимание вопросам этики и общественной философии в духе христианского мировоззрения.

Date: 2016-11-17; view: 281; Нарушение авторских прав