I. Понятие патристики. Краткий обзор патриотической традиции. 45 page

КАЛКИДИЙ 405

ния; 13) О материи; 14) О времени; 15) О первичных [четырех] элементах материи и их взаимодействии; 16) О различных телесных гуморах и флегме; 17) Об ощущении запаха и вкуса; 18) О различиях цветов и их переходе из одного в другой, также об имеющихся сходствах цветов; 19) О первичной жизненной субстанции; 20) О душе, ее частях и месте; 21) О членах тела и суставах; 22) О происхождении различных народов; 23) О болезни тела; 24) О болезни души; 25) Об излечении обоих видов материи; 26) О мире и обо всем, что содержится в нем; 27) Об умопостигаемом боге. Такой перечень мог быть результатом беглого чтения диалога К. и отметки им примечательных моментов, некоторые из которых могли быть заголовками из работ ранних комментаторов на другие части «Тимея».

Собственно «Комментарий» начинается с рассуждения о пропорциях (Tim. 31 с), поскольку, по мнению К., эта тема является одной из неизученных (artes incognitae - Ibid., ν. 23, p. 58). С этого места К. точно придерживается текста Платона, почти ничего не пропуская. Помимо «введения» (cap. 1-7) в этом разъяснении (cap. 8-355) возможно выделить две части: о божественном провидении (cap. 8—267) и о первичной материи (cap. 268—355). Часть первая, посвященная божественному провидению, включает в себя два раздела. В первом речь идет о сотворении мира (cap. 8-118): об устройстве тела мира и мировой души, о существующей гармонии между телом мира и его душой с отступлением о неподвижных звездах и блуждающих планетах, о соединении души и тела мира; во втором - об устройстве мира после его создания (cap. 119-267), здесь имеется рассуждение о видах бессмертных существ (о видимых богах: неподвижных звездах; земле; блуждающих планетах), о невидимых богах или демонах, о смертных существах.

Часть вторая, посвященная учению о первичной материи, состоит из вводного раздела (cap. 268-274) и трактата о материи (cap. 275-320), в котором изложены доксография, мнение самого К. о материи и дано сравнение взглядов К. в отношении материи и того, что изложено в «Тимее». Далее «Комментарий» прерывается. Несмотря на то что из своего плана К. разъяснил лишь первые 13 тем (Tim. 31с - 53с), «Комментарий» представляется вполне законченным произведением (Van Winden, p. 24-27).

Основные темы «Комментария», заданные «Тимеем», могут быть рассмотрены в виде отдельных «трактатов». Изложенные К. традиционные представления о происхождении и устройстве мира даны в сочетании с учением о душе (мировой и индивидуальной, т. е. человеческой), материи, судьбе, святых ангелах или демонах (демонология). Здесь же К. рассуждает о происхождении человеческого рода; о подобии человека миру (макрокосм-микрокосм). В основе тварного мира у К. лежат три начала: Бог-Материя— Образец (Deus-Silva-Exemplar). Все начала просты, бескачественны и вечны. Бог отождествляется с высшим благом, он лежит за пределами бытия, природы, ума. Бог предшествует миру как причина, а не во времени, поэтому мир одновременно и «создан» (factus), и «вечен» (aeternus). Тварный мир — живое существо, он состоит из мировой души и тела. Мировая душа создана Богом (так же причинно и вне времени), это — «третья субстанция». Она — нечто промежуточное между делимой и неделимой субстанцией; вечна, поскольку самодвижима. Мир пронизывает жизненное начало; центр жизни не совпадает с центром мира, Землей, но находится в вечно движущемся Солнце.

406 КАЛКИДИЙ

Рассуждение о материи (cap. 275-320), занимающее большую часть «Комментария» (и включающее в себя разъяснение Tim. 47e-53c), начинается с исторического обзора предшествующих теорий (евреев, до-сократиков, эллинистических авторов) и заканчивается собственно учением о материи. Традиционно материя - ни телесна, ни бестелесна, скорее, она потенциально и телесна, и бестелесна; нескончаема во времени (perpétua); беспредельна (infinita); не имеет форм и качеств. Особенность трактовки К. в том, что материя - одновременно изменчива и неизменна, подлежит и не подлежит воздействию (что близко воззрениям Порфирия). Взаимодействие идей, форм (species) и материи описывается в платоновских терминах «отец» (pater) - «мать» (mater) - «отпрыск» (proles) (cap. 273; 277, 13-278, 7; 330; 324,19-23). К. говорит, что все сущее - это продукт деятельности бога, природы или человека - художника, подражающего природе. Здесь природа-космос - это ипостась, следующая после ипостасей традиционной неоплатонической триады (бог-ум-душа).

Учение о судьбе (cap. 142а-190). Здесь К. рассуждает о соотношении судьбы и провидения. Провидение - это или сам бог, или ум бога. Судьба (fatum) действует на уровне мировой души. Судьба позиционируется и как субстанция (substantia), и как действие (actus). К. признает наличие свободной воли человека и случайности. Применительно к судьбе рассматриваются понятия «возможность», «необходимость», «дивинация» и др. К. критикует стоическое учение о судьбе как фатализм.

Об индивидуальной душе. Рассуждая о человеческой душе, К. вслед за Порфирием отвергает аристотелевское определение души как энтелехии тела, предпочитая ему платоническую трактовку души как разумной самодвижущейся субстанции.

Демонология (cap. 127-136). Подробнее, чем в «Тимее», К. разработана демонология, основные положения которой восходят к «Послезаконию» (981а-985е). Следуя Платону, К. перечисляет пять составляющих частей Вселенной: огонь, эфир (также огненный, но более грубый по природе), небо, воду и землю (cap. 129). Поскольку состоящий из огня верхний, а также нижний (земля) регионы Вселенной населены разумными существами - соответственно, богами и людьми, то такими же, т. е. населенными, по мнению К., должны быть и три промежуточные области. К. выделяет пять видов разумных существ (cap. 130): высшие (божественные звезды), эфирные, воздушные, водные и земные (подверженные страстям люди) (cap. 131); описывает их особенности и функции. В эфире живут существа, называемые иудеями «святыми ангелами» (sanctos angelos), греками, а также самим К. - демонами (daemones). Занимая промежуточную позицию между Богом и людьми, они заботятся о том, чтобы Богу стало известно о людских молитвах, способствуют тому, чтобы он знал о действиях и поступках людей, передают людям божественную волю, отчего они и называются «ангелами» (αγγβλοί - посыльный, связной) - об этом, согласно К., свидетельствуют греки, латиняне и весь варварский мир (cap. 132). Природа демонов смешанна: божественна и бренна; они подвержены страстям (с. 131), невидимы (с. 135Ь), им нет числа (с. 134). К. говорит о существовании злых демонов, о месте, которое им принадлежит, отождествляет их с падшими ангелами (cap. 135b). Он критикует теорию о том, что ангелы / демоны есть души, освобожденные от своих тел, полагая ее не соответствующей учению Платона (cap. 136).

КАЛОКАГАТИЯ 407

Влияние. Значение К. сопоставимо со значением таких авторов, как Макробий (сер. 5 в.) и Марциан Капелла (кон. 5 в.). Впервые о К. упомянул Фульгенций (кон. 5 - нач. 6 в.) в титуле своего сочинения: Fabii Planciadis Fulgentii Expositio sermonum antiquorum ad grammaticum Calcidium (ed. R. Helm, 1970). В раннее Средневековье имя К. ассоциировалось главным образом с диалогом Платона «Тимей», по этой причине сведения о К. в тот период, равно как и позднее, в эпоху Каролингов, неотделимы от истории изучения «Тимея». Латинский «Тимей» К., связавший позднюю Античность и Каролингское возрождение, изучался средневековыми школярами наряду с «Комментарием на "Сон Сципиона"» Макробия. Можно сказать, что средневековый платонизм 9-12 вв. знал Платона в переводе К. и в интерпретации Макробия.

Рукописная традиция. Общее количество манускриптов с текстами К. весьма велико — их насчитывается свыше 140 (Waszink 1962, p. cvii— cxxxi), при этом ранних (9-10 вв.) рукописей лишь 4, в основном же копии с текстами К. были созданы в 11-13 вв.

Изд.: Timaeus a Calcidio translatas commentarioque instructus. Ed. J. H. Waszink. L.; Leiden, 1962 (Plato Latinus. Vol. IV); Commentario al «Timeo» di Platone, - Calcidio. A cura di C. Moreschini. Mil, 2003; см. англ. пер. отд. фрагм. в кн.: Van Winden 1959 (о материи), Den Boeft 1970 (о судьбе), 1977 (о демонах).

Лит.: WrobelJ. Piatonis Timaeus interprète Chalcidio, cum eiusdem commentario. Lpz., 1896; Switalsky B. W. Des Chalcidius Kommentar zu Plato's Timaeus, - Beiträge zur Geschichte der Philosophie des Mittelalters 3/6 (1902); Jones R. M. Chalcidius and Neoplatonism, - CPhil 13,1918, p. 194-208; Waszink J. H. Praefatio, - Timaeus a Calcidio translatas... p. ix-clxxxiii; Van Winden J. C. M. Calcidius on Matter. His doctrine and sources. A chapter in the history of Platonism. Leiden, 1959; Den Boeft J. Calcidius on fate: his doctrine and sources. Leiden, 1970; Den Boeft J. Calcidius on demons. Leiden, 1977; Dillon J. M. The Middle Platonists. A Study of Platonism 80 B.C. to A.D. 220. L., 1977, 1996², p. 401-408 (рус. пер.: Диллон Д. Средние платоники, пер. Е. В. Афонасина. СПб., 2002); Gersh S. Middle Platonism and Neoplatonism. The Latin Tradition. Vol. II. Notre Dame, Indiana, 1986; Лосев, ИАЭ VIII. Итоги тысячелетнего развития. Кн. 1, 1992, с. 102-140.

М. С. ПЕТРОВА

КАЛОКАГАТИЯ (греч. καλοκαγαθία, то καλόν κάγαθόν), термин античной этики, образованный из прилагательных καλός (прекрасный) и ayaooç (хороший, добрый) и переводимый как «нравственная красота»; καλό? κάγαθός - человек прекрасный, добродетельный. Известный в ранней традиции (возможно, уже у Семи мудрецов, ср. изречение Солона «калокага-тии верь больше, чем клятве», D. L. I 60), наибольшее распространение получил в философии классического периода (софисты, Сократ, Платон и Аристотель), был употребим и в дальнейшем, напр., в Поздней Стое.

Калокагатия стала одним из ключевых терминов учения Сократа, синонимом совершенной добродетели. Сократ и современная ему интеллектуальная традиция эпохи полисной демократии переосмыслили исходное значение термина, связанного с аристократической этикой (ср. Thuc. VIII 48, 3-6; Aristoph. Ran. 717 ел., Xen. Oec. VI, 8; 12). Калокагатия стала выражать не высшую нравственную оценку представителя аристократической элиты, прямо связанную с его природной арете, которая получает надлежащее воспитание, но такую универсальную добродетель, которая зависит от воспитания и постоянного совершествования в занятиях философией, что пре-

408 КАЛОКАГАТИЯ

одолевает все возможные недостатки телесной природы. По Ксенофонту, калокагатия была целью философствования Сократа (Ibid. I 6, 14), который отождествляет понятия «прекрасное» (καλόν), «хорошее» (ayaöov) и «полезное» (χρήσιμ,ον) для души, в результате благом и красотой нетелесной души оказывается добродетель (Xen. Mem. Ill 8). Калокагатию Сократ противопоставляет «постыдному», делая это в ходе характерного отождествления «мудрости» (= рациональное мышление) и «благоразумия» (= нравственное сознание), сближая т. обр. калокагатию с последним. Термин может быть применим не только к отдельной личности, но и к полису (III 5, 15: «нашему городу далеко до совершества»), и в таких контекстах он служит для уточнения понятий «полисная справедливость», «правильное устройство полиса».

В платоновской «Апологии Сократа» (Apol. 21d4) термин появляется в знаменитой формуле Сократа о незнании: мы «не знаем ничего хорошего» (καλόν κάγαθόν, рус. пер. М. С. Соловьева: «ничего в совершенстве не знаем»), чем подчеркнуто этическое содержание его философии. В платоновском «Пире» с помощью того же термина Сократ характеризуется как философ, думающий о вопросах нравственного совершенствования (Symp. 226а6).

Для Платона калокагатия была термином важным, но не центральным, ибо и философия его не исчерпывается этикой. Калокагатия иногда встречается в значении внешней красоты (Euthyd. 271b4; Рапп. 127ЬЗ), но чаще в значении красоты нравственной, выступая как синоним понятия «добродетель»: Gorg. 515а6 («человек достойный», противоположный дурному, т. е. несправедливому, распущенному и безрассудному); 527d2 («поистине достойный человек и предан добродетели», καλό? κάγαθός, ασκών άρετήν); Symp. 204а5 («тем-то и скверно невежество, что человек и не калокагатий-ный, и не умный вполне доволен собой»), и др. Исключением выглядит пассаж из «Тимея» (Tim. 88c6), в котором Платон имеет в виду гармонично развитого человека, прекрасного и душой, и телом, относя καλό? к красоте тела, а ayaÖo? — к красоте души.

В Академии калокагатия получила школьное определение как «умение избирать наилучшее нравственное решение» ([Plat.] Def. 412e8). Аристотель продолжает разрабатывать этот термин, см.: Ε. Ε. VII, 1248Ь8-1249а16; М. М. II9; Е. N. X, 1179Ы0-11. Калокагатия в указанных текстах выступает как синоним всецелой нравственной добродетели (синоним «справедливости вообще», в отличие от «справедливости частной»): «О нравственности говорят в связи с добродетелью: нравственно прекрасным зовут справедливого, мужественного, благоразумного и вообще обладающего всеми добродетелями» (М. М. II 9, 1207Ь23-26). Человек добродетельный (калока-гатийный) «обладает прекрасными благами как таковыми и практически действует ради прекрасного как такового» (Е. Е. 1248Ь34-36). Калокагатия, определяемая как «полнота добродетели» (aperrj τβλβιος, 1249а 16), как правильное соединение нравственных и мыслительных добродетелей, является у Аристотеля раскрытием содержания формулы счастья как «полноты жизни в полноте добродетели» (1219а38-39); при этом калокагатия открывает путь к созерцанию бога (1249b). Аристотель подчеркивает, что совершенному в моральном отношении человеку, истинному философу, внешние блага (богатство, слава, почет) не могут повредить, более того, без них

КАРНЕАД 409

не может быть полноты и совершенства. В отличие от философов «многие не способны обратиться к калокагатии, поскольку привыкли повиноваться не стыду, но страху» (Ε. Ν. Χ 10, 1179Ы0-11).

Вэллинистической философиикалокагатия/калокагатийныйвстречаются у стоиков (Хрисипп, Музоний Руф), вероятно, в связи с высокой оценкой в школе образа Сократа. Хрисипп учил, что равносильны выражения «жить по природе», «жить прекрасно» и «жить хорошо» и, в свою очередь, равносильны «калокагатия» и «добродетель» (SVF II16). Музоний принимал это школьное отождествление и школьное почитание Сократа; по его мысли, человеческой душе врождено стремление к нравственности (προς καλοκαγαθίαν) и в каждом из нас заключено зерно добродетели (Diss. II24 Lutz). Калокагатия - конечная цель философии, философствовать - это и означает стараться быть добродетельным (καλοκαγαθίας έπιτήδευσις, fr. 8, p. 38, 16 Η. = Diss. IV 99).

Филон Александрийский охотно использует калокагатию как термин классического платонического словаря в значении «нравственное совершенство», «добродетель» (Philo. De virt.; Legg.; Somn.; Vit. contemp. и др.), при этом понимая совершенство как богопознание и богопочитание.

В сочинениях христианских авторов калокагатия встречается редко, сохраняя свой базовый смысл «добродетель» (Ign. Ер. 11, 14, 1; Bas. Caes. Ер. 15,1; 32,1; 313, 1; Greg. Naz. Ep. 62, 1). Византийский словарь Суда (s. v. Καλοκαγαθία, 244) фиксирует память о главном содержании классического термина: «калокагатия - это άγαθότης».

Лит.: Wankel H. Kalos kai agathos. Diss. Würzb., 1961. N. Y., 1979; Donlan W. The origin of kalos kagathos, - AJP 94, 4, 1973, p. 365-374; Bourriot F. Kalos Kagathos, -Kalokagathia. D'un terme de propagande de Sophistes à une notion sociale et philosophique. Étude de l'Histoire athénienne. Bd. I—II. Hldh.; Z; N. Y., 1995; Лосев А. Ф. Классическая калокагатия и ее типы, - Вопросы эстетики, 1960, 3, с. 417 ел.; Он же. ИАЭ VIII. Итоги тысячелетнего развития. Кн. 2. М., 1994, с. 386-439; Никитюк Е. В. К развитию представлений об идеальном человеке в греческой литературе V-IV вв. до н. э.: понятие и образ καλός καγαθός у Ксенофонта, - ВСПбГУ, сер. 2, 1994, вып. 1 (2), с. 111-116.

М. А. СОЛОПОВА

КАРНЕАД (Καρνεάδης) (ок. 214/213, Кирена - 129/128, Афины), сын Эпикома (или Филокома), греческий философ-платоник, глава Академии после Гегесина, основатель т. н. Новой, или Третьей, Академии, руководство которой из-за болезни передал в 137/136 Карнеаду Младшему, сыну Полемарха.

Приехал в Афины в 185/180, где познакомился с сочинениями Хрисиппа, изучал диалектику у стоика Диогена Вавилонского. Затем перешел на позиции скептической Академии и оспаривал стоическую догматику (прежде всего - Антипатра из Taped). Прославившись как выдающийся оратор, К. в составе афинского посольства в 155 был послан в Рим, где добился для афинян освобождения от штрафа и помимо этого ошеломил своим красноречием образованных римлян во время публичных лекций, часть которых была составлена в жанре «двойных речей». У К. было множество учеников, Академия при нем переживала пору расцвета. К. не писал философских сочинений; его учение было известно из лекций, записанных его учениками Клитомахом и Зеноном Александрийским. Представление о его взглядах

410 КАССИЙ

можно составить благодаря Цицерону, а также Сексту Эмпирику, Плутарху и др. Главный оппонент К. - Хрисипп; Диоген Лаэртий приводит изречение К.: «Не будь Хрисиппа, и меня бы не было» (D. L. IV 62).

К. развил выдвинутые Аркесилаем принципы академического скепсиса с его антидогматизмом и полемической направленностью. Отрицая существование критерия истины, он критиковал учение стоиков о «постигающем впечатлении» (φαντασία καταληπηκη): поскольку любое впечатление равно может быть и истинным, и ложным, оно не может быть постигающим, а следовательно - и критерием истины; вместе с тем критерием не может быть и разум: то, о чем он судит, должно прежде явиться (φανηναι) ему, а это невозможно без ощущения. В качестве ориентира в практической деятельности К. допускал «убедительное (πιθανή) впечатление», т. е. такое, которое представляется истинным, «выразительным» (Ιίμφασι,ς); окружение К. считало, что оно может быть даже критерием истины. К. различал впечатление просто убедительное, проверенное (δι,εξωδβυμένη) и устойчивое (απ€ρισπάστη). В области этики антистоический пафос приводил К. к положительным суждениям о «высшем благе», которое состоит в том, чтобы по возможности наслаждаться теми благами, которые дает природа. К. критиковал также другие философские школы, критически высказывался о существовании богов и их почитании, о промысле и роке, предсказании, астрологии и пр.

Фрагм.: Karneades. Fragmente. Text und Kommentar von B. Wisvniewski. Wroclaw, 1970; Mette H. J. Weitere Akademiker heute: von Lakydes bis zum Kleitomachos, - Lustrum 27, 1985, p. 53-141.

Лит.: Couissin P. Les Sorites de Carnéade contre le polythéisme, - REG 54, 1941, p. 43-57; Long A. A. Carneades and the Stoic Telos, - Phronesis 12, 1967, p. 59-90; Nonvel Pieri St. Carnéade. Padova, 1978; Schroder Η.Ό. Marionetten. Ein Beitrag zur Polemik des Karneades, -RhM 126,1983, S. 1-24; Görler W. Karneades, - GGPh, Antike 4,1994, S. 849-897; Bett R. Carneades' Distinction between Assent and Approval, - Irwin T. (ed.). Classical Philosophy: Collected Papers. Vol. 8. Hellenistic Philosophy, 1995.

Ю. А. ШИЧАЛИН

КАССИЙ (Κάσσιος) (1-я пол. 1 в. н. э.?), скептик, известный по упоминанию у Диогена Лаэртия как критик социально-политических взглядов стоика Зенона из Кития, изложенных в его раннем сочинении «Государство». Диоген приводит возражения «учеников скептика Кассия» (oi wepl Κάσσων τον σκζπτικόν), из которых можно восстановить некоторые положения самого раннего философско-литературного опыта Зенона, написанного под сильным влиянием кинического умонастроения. Согласно этому источнику, Зенон в своей книге 1) объявил бесполезным весь основной образовательный цикл (έγκύκλως τταιδβία); 2) провел резкую границу между мудрецами и всеми остальными: всех, кто не добродетелен, отнес к врагам, людям вредным, низменным и друг другу чуждым - чужды и родители детям, и брат брату, и вообще члены одной семьи друг другу (D. L. VII 32-33).

Возможно, К.-скептик тождествен К., упоминаемому Галеном в связи с полемикой о причинах (De сотр. med. loc). He исключено также, что К. тождествен К.-медику, о котором римский энциклопедист Авл Корнелий Цельс отозвался как о «самом талантливом враче» своего времени (De med., Prooem. 69), - согласно этой гипотезе датировка жизни К. устанавливается по времени имп. Августа и Тиберия.

«КАТЕГОРИИ» 411

Фрагм.: Deichgräber К. Die griechische Empirikerschule. Sammlung der Fragmente und Darstellung der Lehre. В.; Ζ., 1965².

Лит.: SchofieldM. The Stoic Idea of City. Camb., 1991, p. 3-21; Wellmann M. Cornelius Celsus, 1913 (ch. 5).

M. А. СОЛОПОВА

«КАТЕГОРИИ» (Κατηγορίαι), первый трактат в составе «Органона», одно из самых ранних его сочинений Аристотеля: работа над ними велась параллельно с «Топикой», с которой они связаны содержательно. Известное заглавие трактата не принадлежит Аристотелю, в своих сочинениях он ссылается на него как на «формы высказывания» (σχήματα της κατηγορίας).

Согласно хронологии написания, текст делится на 2 части: Cat. 1-9, до 11Ь8 (более ранняя) и Cat. 10-15, 11Ь9-15Ь32 (относительно самостоятельные главы, т. н. postpraedicamenta). To, что это более позднее добавление, показывает переходная формула 1 1Ь8— 15. По сообщению Симпликия, уже Андроник Родосский, первый издатель Аристотеля, рассматривал эту часть как дополнение. Ряд крупных аристотелеведов 19—20 вв. считали неподлинными или весь трактат (А.^Брандис, В. Розе, Р. Шпенгель, К. Прантль, А. Герке, Э. Дюпреэль, В. Йегер), или только главы 10-15 (Ф. Вайтц, Э. Целлер, Г. Гомперц). Со времени дискуссии между И. Хусиком и У. Д. Россом в «Journal of Philosophy» 36 (1936), p. 427-^33 новые аргументы приведены не были, и вопрос о подлинности можно считать решенным положительно. Сторонники подлинности трактата - Л. Минио-Палуэлло, И. Хусик, У. Д. Росс, Дж. Экрилл, И. Дюринг.

Текст трактата представляет собой анализ слов (в качестве определений понятий) и семантической функции различных типов слов. Фон для «К.» составляет платоновский анализ понятия «бытие» (elvai): бытие как «существование» и бытие каким-то образом или в каком-то качестве (efvcu в функции связки в предложении); ср. различения между ουσία, ποών и προς TL в «Пармениде» и «Софисте». Противопоставление бытия самого по себе (καθ' αυτό) и бытия относительного (προς τι) играло значительную роль в философских дискуссиях 370-350 до н. э. «Бытием самим по себе» для Платона были «идеи», для Аристотеля им стала «сущность» (ουσία), а «бытие в отношении» стало отправной точкой для создания учения о различении значений слов.

Выбор слова «категория» в значении «высказывание» (представленное у Платона в таком значении только один раз) показывает, что Аристотель сознательно дистанцировался от онтологических спекуляций своих старших товарищей по Академии, подчеркивая, что речь идет о языковом семантическом анализе. Также Аристотель избегает платоновского метода «диэрезы»: ни одна из категорий не может быть выведена из другой. Метод Аристотеля таков: он рассматривает отдельного человека и спрашивает, какие осмысленные высказывания можно сделать об этом человеке. Так, он выделяет 10 категорий: 1) он человек («сущность», τι εστί, ουσία, лат. essentia); 2) он такого-то роста («количество», ποσόν, лат. quantitas); 3) он образован («качество», ποιον, qualitas); 4) он старше/младше другого («отношение», προς τι, relatio); 5) в Ликее («место», πού, ubeitas); 6) сегодня («время», ποτέ, quandeitas); 7) сидит («положение», κ€ΐσθαι, situs); 8) у него есть сандалии («обладание», €χ€ΐν, habitudo); 9) он говорит («действие», ποΐ€Ϊν, actio); 10) о нем говорят

412 КИНИКИ

(«претерпевание», πάσχειν, passio). T. обр., категории представляют собой типы предикатов, которые могут быть высказаны о каком-либо предмете.

Содержательно текст делится на 3 части: 1): главы 1-3. Вводные терминологические замечания. Здесь важно разделение сущности (oysia) на первую (конкретная единичная вещь) и вторую (вид и род). Например, конкретный человек и понятие «человек». Общее (род и вид) обладает только логическим существованием, объективным же существованием обладают единичные вещи; 2): главы 4-9. Анализ первых четырех категорий. Все качества он подразделяет на устойчивые и неустойчивые, т. е. такие, при потере которых объект перестает быть самим собой, и такие, которые легко теряются без ущерба для объекта (в «Топике» и «Метафизике» за ними закрепился термин «привходящие» (συμβ€β€κότα, accidens). Учение о категориях получает дальнейшее развитие в «Метафизике», кн. 12-я, где исследуется структура сущего. Термины, имеющие в «К.» исключительно логико-семантическое значение, там приобретут онтологический смысл (см., напр., Met. XII, 1, 1069а20); 3): главы 10-15 (в схоластике получили название postpraedicamenta). Собрание статей, содержащих: анализ четырех видов противолежания (получает развитие в Тор. И, 7-8; Met. V, 10), различение пяти видов предшествования (получает развитие в Met. V, 11), анализ понятия «одновременно» (α/χα) (ср. Phys. V), анализ видов движения (ср. Phys. Ill—VI) и понятия «обладание» (ср. Met. V, 23).

«К.» - чрезвычайно популярный у античных комментаторов текст; сохранились комментарии неоплатоников Порфирия, Дексиппа, Аммония, Симпликия, Олимпиодора, Иоанна Филопона, Элия и Анонимный комментарий (подробнее см. Аристотеля комментаторы).

Рус. пер.: M. H. Касторского (1859), А. В. Кубицкого (1939, ред. 1978 менее удачна)

Текст: Anstotelis Categoriae et liber De Interpretatione. Rec. L. Minio-Paluello. Oxf., 1949. 1956²; Aristotle. Categories and De Interpretatione. Tr. and comm. by J. L. Ackrill. Oxf., 1963. Категории. Пер. А. В. Кубицкого, - Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1978, с. 53-90.

Лит. Ryle G. Categories, - Idem. Collected Papers. Vol. 2. L., 191 \; Frede M. Categories in Aristotle, - Idem. Essays on Ancient Philosophy. Oxf., 1987; К вопросу о подлинности: Husikl. The Categories of Aristotle, - Idem. Philosophical Essays. Oxf., 1952; RijkL. M. de. The Place of the Categories of Being in Aristotle's Philosophy. Assen, 1952; Frede M. Titel, Einheit und Echtheit der Aristotelischen Kategorienschrift, - Zweifelhaftes in Corpus Aristotelicum. В., 1983.

Ε. Г. ПАРФЕНОВА

КИНИКИ (греч. οι Κυνικοί, лат. cynici - циники), школа киников, одна из т. н. сократических философских школ; основателями считаются, по разным данным, сократик Антисфен Афинский и Диоген Синопский. Киническое движение просуществовало не менее 800 лет, с 4 в. до н. э. по 4 в. н. э.; поскольку традиция была почти прервана в период 2-1 вв. до н. э. и затем возобновлена, можно говорить о двух периодах в истории кинизма: раннем (древнем) и римском.

Название школы происходит от прозвища Диогена κύων - «пес», по другому объяснению - от афинского гимнасия «Киносарг» (Kvvoaapyeç), где занимался с учениками Антисфен. Большинство исследователей признают, что учеба Диогена Синопского у Антисфена является позднейшей легендой с целью утверждения непрерывного школьного преемства от ки-