Подкрепляющая функция эмоций

Феномен подкрепления занимает центральное положение в сис­теме понятий науки о высшей нервной деятельности, поскольку именно от факта подкрепления зависят образование, существова-

няе, угашение и особенности любого условного рефлекса. Под под­креплением «Павлов подразумевал действие биологически значи­мого раздражителя (пищи, вредоносного раздражителя и т.п.), которое придает сигнальное значение другому, сочетанному с ним несущественному в биологическом отношении раздражителю» (Асратян).

Необходимость вовлечения мозговых механизмов эмоций в про­цесс выработки условного рефлекса становится особенно демон­стративной в случае инструментальных условных рефлексов, где подкрепление зависит от реакции субъекта на условный сигнал. В зависимости от их интенсивности, функционального состояния организма и характеристик внешней среды приятными могут ока­заться самые разнообразные «индифферентные» раздражители —-световые, звуковые, тактильные, проприоцептивные, запаховые и т. п. С другой стороны, животные нередко отказываются от жизненно необходимых инградиентов пищи, если она невкусная. У крыс не удалось выработать инструментальный условный реф­лекс при введении пищи через канюлю в желудок (т. е. минуя вкусовые рецепторы), хотя такой рефлекс вырабатывается при введении в желудок морфина, который очень быстро вызывает у животного положительное эмоциональное состояние. Тот же мор­фин благодаря его горькому вкусу перестает быть подкреплени­ем, если его вводить через рот <\..>

Мы полагаем, что результаты этих опытов хорошо согласу­ются с данными Т. Н. Ониани, который использовал прямое электрическое раздражение лимбических структур мозга в качест­ве подкрепления для выработки условного рефлекса. При сочета­нии внешнего стимула с раздражением структур мозга, вызывав­шем у сытой кошки еду, питье, агрессию, ярость и страх, после 5—50 сочетаний удалось выработать только условную реакцию избегания, сопровождавшуюся страхом. Условных рефлексов еды и питья получить не удалось <...>

С нашей точки зрения, результаты этих опытов еще раз сви­детельствуют о решающей роли эмоций при выработке условных рефлексов. Страх имеет выраженную аверсивноеть для животно­го и активно минимизируется им путем реакции избегания. Раз­дражение пищевых и питьевых систем мозга у накормленных и не испытывающих жажды животных вызывает стереотипные акты еды и питья без вовлечения нервных механизмов эмоций, что ис­ключает выработку условных рефлексов <\..>

КОМПЕНСАТОРНАЯ (ЗАМЕЩАЮЩАЯ] ФУНКЦИЯ ЭМОЦИЙ

Будучи активным состоянием системы специализированных мозговых структур, эмоции оказывают влияние на другие цере­бральные системы, регулирующие поведение, процессы восприятия внешних сигналов и извлечения энграмм этих сигналов из памяти, вегетативные функции организма. Именно в последнем случае особенно наглядно обнаруживается компенсаторное значение эмо­ций.

Дело в том, что при возникновении эмоционального напряже-' ния объем вегетативных сдвигов (учащение сердцебиений, подъел кровяного давления, выброс в кровяное русло гормонов и т. д.), как правило, превышает реальные нужды организма. По-виднмс-му, процесс естественного отбора закрепил целесообразность этой избыточной мобилизации ресурсов. В ситуации прагматической неопределенности (а именно она так характерна для возникнове­ния эмоций), когда неизвестно, сколько и чего потребуется в бли­жайшие минуты, лучше пойти на излишние энергетические траты, чем в разгар напряженной деятельности — борьбы или бегства — остаться без достаточного обеспечения кислородом и метаболи­ческим «сырьем».

Но компенсаторная функция эмоций отнюдь не ограничива­ется гипермобилизацией вегетатики. Возникновение эмоциональ­ного напряжения сопровождается переходом к иным, чем в спо­койном состоянии, формам поведения, принципам оценки внеш­них сигналов и реагирования на них. Физиологически суть этого перехода можно определить как возврат от тонко специализиро­ванных условных реакций к реагированию по принципу доминан­ты А. А. Ухтомского. В. П. Осипов не случайно назвал «эмоцио­нальной» именно первую стадию выработки условного рефлекса — стадию генерализации <...>

Наиболее важная черта доминанты заключается в способности отвечать одной и той же реакцией на самый широкий круг внеш­них стимулов, в том числе на раздражители, впервые встретив­шиеся в жизни субъекта. Интересно, что онтогенез как бы повто­ряет динамику перехода от доминанты к условному рефлексу. Только что вылупившиеся цыплята начинают клевать любые конт­растирующие с фоном предметы, соизмеримые с величиной их клюва. Постепенно они обучаются клевать только те, которые могут служить кормом <...>

Если процесс упрочения условного рефлекса сопровождается уменьшением эмоционального напряжения и одновременно пере­ходом от доминантного (генерализованного) реагирования к стро­го избирательным реакциям на условный сигнал, то возникнове­ние эмоций ведет к вторичной генерализации. «Чем сильнее становится потребность,— пишет Ж. Нюттен,— тем менее специфи­чен объект, вызывающий соответствующую реакцию» <;...> На­растание эмоционального напряжения, с одной стороны, расширя­ет диапазон извлекаемых из памяти энграмм, а с другой стороны, снижает критерии «принятия решения» при сопоставлении этих энграмм с наличными стимулами. Так, голодный человек начина­ет воспринимать определенные стимулы в качестве ассоцииру­ющихся с пищей <*...•>

Совершенно очевидно, что предположительное доминантное реагирование целесообразно только в условиях прагматической неопределенности. При устранении этой неопределенности субъект может превратиться в «пуганую ворону, которая и куста боится». Вот почему эволюция сформировала механизм зависимости эмо-

ционального напряжения и характерного для него типа реагиро­вания от размеров дефицита прагматической информации, меха­низм элиминирования отрицательных эмоций по мере ликвидации информационного дефицита. Подчеркиваем, что эмоция сама по себе не несет информации об окружающем мире, недостающая ин­формация пополняется путем поискового поведения, совершенст­вования навыков, мобилизации хранящихся в памяти эиграмм. Компенсаторное значение эмоций заключается в их замещающей роли.

Что касается положительных эмоций, то их компенсаторная функция реализуется через влияние на потребность, инициирую­щую поведение. В трудной ситуации с низкой вероятностью до­стижения цели даже небольшой успех (возрастание вероятности) порождает положительную эмоцию воодушевления, которая уси­ливает потребность достижения цели согласно правилу Ц=Э/(И_Н— И_с), вытекающему из формулы эмоций.

В иных ситуациях положительные эмоции побуждают живые существа нарушать достигнутое «уравновешивание с окружающей средой». Стремясь к повторному переживанию положительных эмоций, живые системы вынуждены активно искать неудовлетво­ренные потребности и ситуацию неопределенности, где получен­ная информация могла бы превысить ранее имевшийся прогноз. Тем самым положительные эмоции компенсируют недостаток не­удовлетворенных потребностей и прагматической неопределенно­сти, способных привести к застою, к деградации, к остановке про­цесса самодвижения и саморазвития <...>

Симонов П. В. Эмоциональный мозг. М„ 1981, с. 4, 8, 13—14, 19—23, 27—39.

И. С. Кон

ДРУЖБА И ВОЗРАСТ

Отрочество и юность всегда считались привилегированным «возрастом дружбы». Юношеская дружба действительно качест­венно отличается и от детской, и от дружбы зрелых людей. Ран­няя юность означает рост самостоятельности, эмансипацию от родителей и переориентацию на сверстников. Кроме того, это пе­риод бурного роста самосознания и обусловленной этим потреб­ности в интимности. Наконец, все чувства и отношения этого возраста отличаются исключительно яркой эмоциональной окра­шенностью <\..>

Исследованию подлежали прежде всего ценностные аспекты дружбы. Каков канон дружбы сегодняшних юношей и девушек? Считают ли -ми дружбу исключител&ньщ, интимным отношением,

или, как полагают некоторые западные социологи, дружба растворяется в поверхностном приятельстве?

Считая, что одним из показателей цровня предъявляемых к дружбе требований служит суждение испытуемых о том, насколь­ко часто встречается настоящая дружба среди их сверстников, мы включили этот вопрос в анкету. Анализ полученных ответов показывает, что представления современных юношей и девушек з этом отношении мало отличаются от взглядов их предшественни­ков. От 45 до 72% опрошенных городских старшеклассников й студентов считают, что настоящая дружба встречается редко. И резких возрастных отличий здесь не наблюдается. Более заметны половые различия: в VII—IX классах девушки считают дружбу значительно более редкой, чем юноши, зато в старших возрастах разница не только уменьшается, но девушки настроены в этом отношении оптимистичнее, чем юноши (40% положительных от­ветов школьниц X класса и 41% студенток).

Однако уровень запросов еще ничего не говорит о содержа­тельных, ценностных критериях дружбы. Значительно информа­тивнее в этом плане то, как представляют себе современные мо­лодые люди друг друга и отношения дружбы, какими чертами их наделяют, какие характеристики им дают в сравнении с просто приятельскими отношениями. От одной трети до двух третей оп­рошенных в зависимости от возраста подчеркивали близость и доверительность дружбы («друг знает о тебе все», «друг намного ближе приятеля», «с приятелем никогда не поделишься тем, что доверяешь другу»). Остальные отмечали большую прочность, ус­тойчивость дружбы («друга выбирают на всю жизнь»), взаимо­помощь и верность («приятель подведет, друг — никогда») и т. д. В определениях дружбы, не связанных заданными рамками сравнения, преобладают два мотива: требование взаимопомощи и верности и ожидание сочувствующего понимания со стороны друга. Характерно, что с возрастом мотив- понимания заметно уси­ливается (у юношей—с 16% в 7-м классе до 40% в 10-м; у девушек — соответственно с 25 до 50%) и у девушек он вообще выражен сильнее. Эта частичная (поскольку оба мотива перепле­таются и предполагают друг друга) переориентация с инструмен­тальных ценностей (взаимопомощь) на экспрессивные (понима­ние), несомненно, связана с развитием самосознания.

Однако более тонкие и дифференцированные психологические запросы удовлетворить труднее. Не отсюда ли и рост сомнений в распространенности «настоящей дружбы»? <...> Близость с те­ми, кого мы любим, очень редко кажется нам «достаточной».

Как же реализуются эти установки в реальном поведении? Если дружба и приятельство разграничиваются более или менее строго, то число друзей не должно быть особенно велико. Эта гипотеза подтвердилась в процессе исследования. Оказалось, что среднее число друзей своего пола у юношей от 7-го класса к 10-му несколько уменьшается (у девушек такой тенденции нет), а число «приятелей», наоборот, растет. Это свидетельствует о растущей

23,8

Наличие друзей — один из главных факторов, от которых за­висит удовлетворенность жизнью в старости. По некоторым дан­ным, для мужчин пожилого возраста общение с друзьями важнее даже, чем с внуками, к которым они обычно очень привязаны. В старости значительно чаще, чем в молодости, встречается и сме­шанная, разнополая дружба.

Кон И. С. Дружба. М., 1980, с. 164— 195.

Л. А. Китаев-Смык ПСИХОЛОГИЯ И КОНЦЕПЦИЯ СТРЕССА

Психическим проявлением синдрома, описанного Г. Селье, бы­ло присвоено наименование «эмоциональный стресс». Термин яр­кий, но породивший разночтение обозначенных им явлений. В со­держание этого термина включают и первичные эмоциональные психические реакции, возникающие при критических психологи­ческих воздействиях, и эмоционально-психические симптомы, по­рожденные телесными повреждениями, аффективные реакции при стрессе и физиологические механизмы, лежащие в их основе.

Термин «эмоциональный стресс» претерпел в научной лите­ратуре ряд трансформаций, сходных с теми, которым подвергал­ся и термин «стресс». Первоначально некоторые авторы были склонны понимать под эмоциональным стрессом ситуацию, порож­дающую сильные эмоции, видимо, вследствие английского значе­ния этого слова как «нарушение равновесия физических сил». Концепция стресса ввиду своей направленности на целостное по­нимание адаптивных реакций организма привлекла внимание спе­циалистов по разработке режимов жизнедеятельности человека в экстремальных условиях. Будучи увлеченными изучением исклю­чительно неблагоприятных для организма проявлений стресса, этим термином они обозначали те адаптационные эмоциональные реакции, которыми сопровождались вредные организму физиоло­гические и психофизиологические изменения. Соответственно под эмоциональным стрессом понимались аффективные переживания, сопровождающие стресс и ведущие к неблагоприятным измене­ниям в организме человека. Когда же накопились сведения о существовании большого круга физиологических и психологичес­ких реакций, сходных при отрицательных и положительных эмо­циональных переживаниях, т. е. о том, что неспецифичность про­явлений собственно стресса сочетается со специфически диффе­ренцированными эмоциями, под «эмоциональным стрессом» стали понимать широкий круг изменений психических проявлений, со­провождающихся выраженными неспецифическими изменениями биохимических, электрофизиологических и других коррелятов стресса.

Следует заметить, что Г. Селье склонен полагать, что «даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс... Полная свобода от стресса означает смерть». Этим он подчеркивает, что неспецифическая адаптационная ак­тивность в биологической системе существует всегда, а не только в ситуациях, достигших какого-то критического опасного уровня взаимоотношений со средой. Являясь элементом жизненной актив­ности, н©специфические адаптационные процессы (стресс) наряду со специфическими способствуют не только преодолению выра­женной опасности, но и созданию усилий для каждого шага жиз­ненного развития. Это замечание Г. Селье далеко не случайно. Ряд исследователей адаптации биологических систем склонны к поискам неспецифического субстрата, свойственного узким фраг­ментам адаптивной активности. Подобные поиски закономерны и, можно полагать, в определенном смысле плодотворны. Однако это влечет за собой присвоение термина «стресс» не общему адап­тационному синдрому с его физиологическими, психическими и т. д. проявлениями, а отдельным комплексам показателей, не­специфическим только в своем регионе.

Поиски неспецифических реакций в мелких регионах адапта­ционной активности биосистемы, отличающихся собственными го-меостатическими признаками, по нашему мнению, заслуживают внимания. Они основаны на возможности, вероятно, бесконечного дробления биосистемы на подсистемы с их микрогомеостазом. Трудно указать границу допустимой «спецификации» феномена неспецифичности. Видимо, следует считаться со сложившимся тер­минологическим выделением следующих видов стресса: физиоло­гического и эмоционального, физиологического и патологическо­го, эмоционального и физического и др.

Итак, термин «стресс» встречается в современной литературе как обозначающий следующие понятия: 1) сильное неблагоприят­ное, отрицательно влияющее на организм воздействие; 2) сильная неблагоприятная для организма физиологическая или психоло­гическая реакция на действие стрессора; 3) сильные как неблаго­приятные, так и благоприятные для организма реакции разного рода; 4) неспецифические черты (элементы) физиологических и психологических реакций организма при сильных, экстремальных для него воздействиях, вызывающих интенсивные проявления адаптационной активности; 5) неспецифические черты (элементы) физиологических и психологических реакций организма, возника­ющих при всяких реакциях организма <...>

Мы полагаем возможным понимание «стресса» как неспецифи­ческих физиологических и психологических проявлений адапта­ционной активности при сильных, экстремальных для организма воздействиях, имея в виду в данном случае стресс в узком смысле. Неспецифические проявления адаптивной активности при дей­ствии любых значимых для организма факторов можно обозна­чать как стресс в широком смысле <...>

Date: 2016-11-17; view: 339; Нарушение авторских прав