Статьи. Церковная реформа Александра II

Автор: С. В. Римский

Забытая реформа. Так можно охарактеризовать то, о чем пойдет речь. Действительно, разработка темы, начатая в дореволюционной отечественной историографии ¹, совершенно прекратилась после октября 1917 года. Не нашла она отражения и в коллективных трудах ², изданных к юбилейным датам. Да и не мудрено. Авторы разделов, посвященных истории православной церкви в XIX в., не привлекли архивных материалов, ограничившись изучением изданных источников, периодикой того времени и некоторыми трудами историков конца XIX - начала XX века. В результате даже в работе "Русское православие: Вехи истории" содержится лишь замечание, что "в церкви как организации идет вялая имитация преобразований, она нехотя ищет средства приспособления к новым условиям" и что "большинство этих изменений произошло по инициативе государства" ³. Краткое изложение преобразований, данное автором раздела, Б. Г. Литваком, содержит досадные ошибки.

Между тем церковная реформа давно привлекала внимание западных историков. О ней в связи с отменой крепостного права писал И. Смолич ⁴. На широкой источниковой базе основана монография Г. Фриза "Приходское духовенство в России в XIX столетии" ⁵. Значительная часть ее посвящена церковной реформе Александра II; она до сих пор остается единственным исследованием по данной теме.

Церковная реформа началась одной из первых в 1863 г. в силу тех же причин, что и другие преобразования Александра II, последовавшие за отменой крепостного права. В конце 50-х годов XIX в. Русская православная церковь занимала первенствующее положение среди других легитимных в стране религиозных организаций; православие являлось государственной религией. Хотя об этом в прошлом писали ⁶, но правовая основа и сам механизм взаимоотношений церкви и государства не раскрыты. Давняя и тесная их связь оформлялась особой отраслью юриспруденции - церковным правом, включавшим в себя каноническое и догматическое право, гражданские и светские законы. Источниками церковного права в России были Священное писание, правила апостолов, вселенских и поместных соборов, отцов церкви - с одной стороны, Духовный регламент, вышедшие после него царские указы, определения Св. Синода и действующие гражданские законы - с другой.

Римский Сергей Викторович - кандидат исторических наук, доцент Ростовского педагогического университета.

стр. 32

В том виде, в котором застали церковное право реформы, оно сложилось в основном в царствование Николая I. И дело здесь не только в кодификации, как утверждает Литвак ⁷, а в ревизии многих законов, регулировавших церковно-государственные отношения, организацию управления церковью, вопросы подготовки кадров духовенства, определявших его гражданские и личные права и обязанности, материальное положение и отношения с прихожанами.

Российское законодательство строго охраняло интересы православия, запрещая иноверцам миссионерскую деятельность среди православных, а его последователям, наоборот, вменяло "в истинное христианское благочестие всех других иноверцев приобщать к владычествующему вероисповеданию" ⁸. Детей, рожденных от родителей разной конфессиональной принадлежности, обязательно крестили по православному обряду, если отец или мать принадлежали к господствующей вере. За выход из православия, а главам семей - за принуждение жен отречься от него или за обращение детей в иную веру грозило наказание по суду. Владельца крепостных, уличенного в отступлении от православия, ожидало существенное ограничение личных и имущественных прав. Его населенные имения отдавали в опеку, причем ни муж, ни жена вероотступника участвовать в ней не могли. Виновный терял право жить в собственных поместьях, брать крепостных-православных в услужение. Ограничения снимались только в том случае, если он возвращался в лоно государственной церкви. Напротив, в ряде случаев обращенным в православие предоставлялись льготы и привилегии, выплачивалось материальное вознаграждение. Помещикам запрещалось привлекать крестьян на работы в воскресные дни, двунадесятые и храмовые праздники, 9 мая (День Св. Николая Чудотворца), а также в день рождения императора ⁹.

Особая группа законов определяла отношения православной церкви с самодержцем. Включенный в Свод законов М. М. Сперанским раздел "О вере" декларировал, что "император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, блюститель правоверия, и всякого в церкви святой благочиния". Тем самым на российской почве утвердилось протестантское учение о верховенстве монарха в церкви - учение, проникшее в российское церковное право еще во времена Петра I. Согласно закону, российский император "есть монарх самодержавный и неограниченный"; он является источником законов, устанавливает порядок управления государством. Закон оговаривал, что монарх действует непосредственно лишь в верховном управлении, а в делах "управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него местам и лицам, действующим его именем и по его повелению" ¹⁰. Он очерчивает круг компетенции органов управления и высших чиновников, закрепляемый специальными уставами.

Из приведенных положений вытекала политическая зависимость церкви от государства: царь не только назначал обер-прокурора Синода, но также утверждал кандидатов в архиерейский сан и на епархиальные кафедры. Таким образом, с точки зрения церковного права каждый из них становился доверенным лицом монарха, действующим в управлении по его прямому поручению, а потому и оставался недосягаемым для критики со стороны подчиненных.

Особенно наглядно зависимость от государства проявлялась в высшем церковном управлении. Как известно, еще Петр I вместо патриаршего управления учредил Синод и должность обер- прокурора Синода, дав последнему значение "ока государева" в церковных делах. Властный потенциал обер-прокурорской должности, заложенный в указе от 11 мая 1722 г., полностью реализовался как раз в эпоху Николая I, когда всю административную структуру церкви переделали на манер министерской. Так, подобно важнейшим министрам, обер-прокурор еженедельно представлял царю доклады по текущим делам церкви. Ни Синод, ни его ключевая фигура, митрополит Петербургский, этого права не имели.

При обер-прокуроре С. Д. Нечаеве (1833 - 1836 гг.) Синод лишился

стр. 33

права ревизии финансов церкви. Но самые значительные изменения произошли при графе Н. А. Протасове, занимавшем эту должность последующие почти два десятилетия. Высокообразованный, с превосходными манерами, великолепный танцор, фаворит царя до последнего дня жизни - таким он запомнился современникам. Сохранилось любопытное свидетельство, предельно ясно раскрывающее суть установленного порядка. Вскоре после назначения Протасова Николай I в беседе с его тестем, князем Д. Н. Голицыным, бросил реплику: "Что же ты меня не благодаришь? Какое место я дал твоему зятю!", - князь молча поклонился. "Эх, Голицын, и ты тоже меня не понимаешь: ведь церковью-то править буду я сам" ¹¹.

Облеченный особенным доверием царя, Протасов учредил собственную канцелярию по образцу министерств, а синодальную, тоже подвластную ему, значительно расширил. Затем он вывел из подчинения Синоду хозяйственные дела, образовав так называемое Хозяйственное управление, числившееся при Синоде. Подобным образом и Комиссия духовных училищ превратилась в Духовно-учебное управление. Суть манипуляций не сводилась только к расширению чиновничьих штатов: иерархи - члены Синода лишились действительного влияния на управление. Условно можно сказать, что если ранее обер-прокурор был при Синоде, то теперь Синод состоял при обер- прокуроре. Образовалась сеть особых отраслей управления с большим числом светских чиновников, контролируемая обер-прокурором. Теперь Синод не мог вынести никакого определения по хозяйственным, учебным и многим другим, даже чисто конфессиональным, делам без предварительной подготовки их в соответствующих столах (отделах) канцелярии. Поскольку же прямым начальником канцеляристов был обер-прокурор, проекты решений с их обоснованием вносились на рассмотрение Синода только с его санкции. До какой степени эта система умаляла роль Синода, говорит то, что чиновники иногда готовили два-три проекта решения по одному делу, даже противоположных по смыслу, каждый из них подписывали у архиереев - членов Синода, а Протасов выбирал тот, который считал нужным доложить царю или пустить в ход. Только после его резолюции "Исполнить" решение вступало в силу и рассылалось по инстанциям ¹².

В административно-территориальном отношении империя была поделена на епархии, границы которых, как правило, совпадали с границами губерний - тоже результат опеки государства. Епархиальное управление строилось по Уставу духовных консисторий, тоже введенному Протасовым в начале 1840-х годов. Каждая епархия состояла из двух и более округов, во главе которых находились духовные правления. С 1840 г. их постепенно упраздняли, передавая высвобождающиеся средства на усиление епархиальных консисторий. Но к началу церковной реформы Александра II оставалось еще 155 правлений.

При новом административно-территориальном делении сохранились только более мелкие округа - благочиния по 10 - 30 приходов каждое. В 1861 г. благочинии насчитывалось 2486, а приходов - 31136 ¹³. Характерной чертой нового порядка управления стало засилье чиновников. Хотя консистория, состоявшая при епархиальном архиерее, формировалась из нескольких духовных лиц, но делопроизводство велось консисторской канцелярией под руководством секретаря, которого назначал и смещал только сам обер-прокурор. Таким образом, схема верхнего уровня управления церковью в ее основной части была перенесена на епархии, что ставило и местных архиереев под контроль обер-прокурора. Если присовокупить, что в николаевскую эпоху ввели еще и подробную отчетность на всех уровнях, тоже на манер светских учреждений, то будет вполне правильным сравнить церковь с неким министерством.

В течение первой половины XIX в. предпринимались и другие преобразования в церкви, но все они преследовали только одну, высшую цель: охранение основ самодержавия. Во имя этой цели претерпела изменения церковно-административная система, во имя нее дважды подвергались

стр. 34

пересмотру уставы духовно-учебных заведений, открывались новые епархии, вводились новые штаты причтов. Таким образом, проявлялась правовая зависимость церкви от государства, от монарха.

Сравнение перемен в церковном управлении, произведенных при Протасове, с тем, что происходило в светских административных органах, да и в целом во внутренней политике, объясняет прочность, его положения и ту легкость, с какой принимал царь его предложения: они полностью соответствовали желанию императора выстроить некую совершенную систему, не допускавшую проникновения в Россию опасных для монархии новомодных философских учений, обеспечивавшую его личный контроль во всех сферах жизни.

В некоторых вопросах зависимость церкви от государства прямо противоречила каноническому праву. Например, при назначении архиереев на кафедры Синод играл лишь малую роль. Формально считалось, что он выдвигает трех кандидатов, а царь выбирает одного из них. На самом деле, уже при подборе кандидатур, особенно на престижные и богатые епархии, а тем более с митрополичьей кафедрой, разгоралась закулисная борьба, в которой участвовали придворные, члены императорской семьи, обер-прокурор и, в меру сил, сами постоянные члены Синода. Таким образом, интересы церкви стояли отнюдь не во главе угла.

Новые назначения, естественно, были связаны с перемещениями архиереев с кафедры на кафедру. Здесь также нарушалось каноническое право: в соответствии с 14-м правилом апостолов, постановлениями 1-го вселенского Никейского, Антиохийского и Сардикийского соборов, перемена кафедр допускалась только в случае чрезвычайной необходимости. То, что в каноническом праве определялось как исключение, стало в России правилом. В 1863 г., когда началась реформа церкви, из архиереев, рукоположенных до 1856 г., только двое служили без перемещений. Еще трое до получения кафедры были викарными. Архиереи остальных 53 епархий переменили кафедры от двух до семи раз! В среднем каждый из них за свою жизнь менял три кафедры, а каждая из епархий раз в семь лет получала нового владыку ¹⁴.

Отношения церкви с государством сильно сказывались и на жизни рядового духовенства. Православное духовенство, как, впрочем, и духовенство других конфессий, обладало многими правами и льготами. Так, оно не платило личных податей, не несло повинностей. Не касалась его рекрутчина: ведь дети и жены тоже принадлежали к сословию ¹⁵. В целом по правам оно стояло очень близко к дворянству.

Но с другой стороны, то же законодательство сделало его замкнутым сословием: лицам податных состояний поступление в духовенство было затруднено, особенно в клир, на священнические места. Выйти из сословия стало тоже затруднительно, да и невыгодно: сложившего сан ждали кары, а дети по выходе теряли льготы. Степень обособления сословия поражает: если в Европе XIX в. в католическом и протестантском клире только 20 - 30% являлись выходцами из духовного сословия, то в России - около 100% ¹⁶. Кроме того, закон обязывал белое духовенство отдавать сыновей в духовные учебные заведения - профессиональную школу церкви. В связи с этим в центральных епархиях (до трети от общего их числа) постоянно ощущался недостаток мест в причтах для размещения выпускников семинарий и училищ.

Государственная политика по отношению к православной церкви привела к пагубным последствиям. Зависимость от светской власти вызвала своего рода селекцию иерархии: довольно часто архиереи - и члены Синода, и главы епархий - ради собственной выгоды старались выказать готовность услужить обер-прокурору; либо, подражая свету, вели жизнь, неподобающую монашествующим, заботясь о личных удобствах, изобилии стола; либо что еще хуже, занимались накопительством, не щадя казны монастырей, отданных им в управление ¹⁷. Да и у приходского духовенства сложился особый сословный менталитет. Возвышаясь над массой подданных империи своим уровнем образования, льготами и привилегиями, оно тянулось к "образованному обществу" - дворянам, чиновникам, подражая им в быту, но не встречая отношения к себе как к равным.

стр. 35

Образ жизни приходского духовенства требовал все больших денег. Его уже не устраивало то, что на селе прихожане расплачивались за требы в основном продуктами сельского хозяйства. Нужны были именно деньги, которые шли на обязательное обучение детей, включая расходы не только по найму квартир и питанию, но и на покупку одежды, предметов домашнего обихода. Поэтому, отнюдь не голодая, они дружно по всей стране заявили о своей бедности, как только ветер перемен закружил над Россией. По подсчетам калязинского священника И. С. Беллюстина, семье священника в год необходимо было тратить 647 руб. 50 коп. серебром: 357 руб. на семью, а 250 руб. на учащихся детей (два сына в семинарии и один в уездном училище). В то же время в тех сельских приходах, где получали дотации казны, на долю священника выпадало всего 100 - 200 рублей ¹⁸.

Во всех исследованиях встречаются цифры, демонстрирующие, по мнению авторов, экономическое процветание церкви ¹⁹. Однако возникает вопрос: зачем государство ежегодно дотировало церковь, даже в канун реформ, когда бюджет его уже имел дефицит в 261 850 000 руб. серебром, а государственный долг достиг почти 2 млрд. рублей? ²⁰.Объяснить это только заботой о государственной конфессии вряд ли значит исчерпать проблему.

Еще правительство Екатерины II воплотило на практике давно зревшую идею конфискации церковных имуществ. Хотя реформаторы утверждали, что желают лишь освободить церковь от мирской суеты и берут на себя только бремя управления ее имениями, в реальности вышло другое. Екатерина II и не думала сохранить целостность и обособленность отошедших к казне владений. Они стали частью государственных имуществ, и ни о каком отдельном учете доходов и расходов по ним речи никогда не шло. Ими распоряжалась казна, положение которой постепенно ухудшалось.

Конфисковав церковные имущества, государство еще теснее слилось с церковью, потому что теперь оно сделалось ответственным за материальное обеспечение всего духовенства. Но поскольку в самой казне денег постоянно не хватало, финансирование церкви сделалось тяжелой задачей многих поколений российских политиков. Средства ей отпускали исходя из некоего минимума, рассчитанного еще в конце XVIII века. Законодательство определило три класса епархий, штаты архиерейских домов, монастырей и кафедральных соборов. Каждое "учреждение" получало денежное содержание и недвижимость, соответственно месту в принятой классификации, а деньги на местах выплачивали казенные палаты. Размер денежных выплат не изменялся несколько десятилетий, тогда как стоимость жизни возрастала, особенно в течение нескольких лет после окончания Крымской войны.

При Николае I правительство пошло на еще одно нарушение канонического права, установив так наз. штаты приходских церквей, т. е. в своих интересах регулируя численность причтов. Согласно указу от 11 января 1828 г. численность духовенства при каждой церкви устанавливалась в соответствии с количеством прихожан, и причту казна платила денежную дотацию в виде вспомогательного оклада. Тем самым предполагалось обеспечить материальное благополучие духовенства и устранить почву частых конфликтов его с прихожанами из-за размера платы за требоисправления. Конечная цель состояла в повышении авторитета духовенства.

Ассигнования начались в 1830 году. Сначала эта практика распространилась на самые бедные причты, но уже с 1842 г., по чисто политическим мотивам, - и на западные губернии: Киевскую, Волынскую, Могилевскую, Подольскую, Гродненскую, Минскую и Полоцкую ²¹. Следуя намеченным путем, через небольшие ежегодные прибавления в смету Синода правительство намеревалось со временем решить проблему и в целом по всей стране. Но сделать этого не удалось. Сложное экономическое положение заставило идти по пути экономии. В 1860 г. казна отпустила последнюю добавку. В 1861 г. из казны на содержание 17 063 причтов поступило 3,6 млн. руб. серебром, при том, что всего в России насчитывалось 598 соборов, 37 381 церковь, 12 186 часовен и молитвенных домов, а значит, дотации получало менее половины причтов (в среднем до 210 руб. в год). Если учесть, что причт состоял из трех-четырех человек, то о сколько- нибудь существенной

стр. 36

прибавке говорить не приходится. Первая роль в оплате содержания приходского духовенства к государству не перешла.

Другая сумма, фигурирующая в исследованиях, огромная по тем временам, - это 20 млн. руб. сер. собственно церковных денег, в 1861 г. также находившихся в активе Синода, его так наз. неприкосновенный капитал и специальные средства. Большая их часть (17,8 млн.) проходила по Духовно-учебному управлению. Формировалась она за счет средств, выручаемых церквами от продажи свеч, венчиков и листов разрешительной молитвы. Остальные средства, числившиеся за Хозяйственным управлением, были получены в виде казенных дотаций, доходов от двух синодальных типографий, банковских процентов, пожертвований и т. п. Ежегодно на нужды церкви тратилась большая часть поступлений Хозяйственного управления и меньшая часть средств Духовно-учебного управления.

Указанные суммы представляли собой так наз. неприкосновенный капитал - еще одно порождение государственного вмешательства в дела церкви. Началось с того, что в 1808 г. император повелел причтам отсылать в распоряжение Синода свечные деньги, составлявшие капитал на содержание духовных учебных заведений, который помещался в государственные банки под 4% годовых. Разрешалось тратить на нужды духовной школы только часть новых поступлений и проценты с неприкосновенного капитала. Тот же принцип вскоре распространился и на остальные церковные деньги, включая епархиальные. Например, в приходской церкви разрешалось хранить наличными не более 150 рублей. Все остальное в обязательном порядке отсылалось в государственные банковские учреждения для хранения в течение 15 - 20 лет. Те выдавали кредитные билеты- обязательства, по которым ежегодно начисляли 4 - 5% на вложенный капитал.

Таким образом, Духовно-учебное управление располагало только обязательствами государства, а фактически не могло ни при каких обстоятельствах воспользоваться числившейся за ним огромной суммой. Казна же нашла себе еще один источник пополнения, пользуясь деньгами, которые приносили в церковь верующие, не спросив их мнения. Забирая у церкви "живые" деньги, оно выдавало обязательства, доход по которым из-за непрерывного обесценения рубля постоянно снижался. По масштабу изъятия средств эта акция сопоставима только с секуляризацией церковных имений.

Итак, в церковь действительно стекались от верующих значительные суммы. Например, только епархиальные доходы в 1861 г. превысили 7,6 млн. рублей. Но по российским законам церковь хозяйкой денег не являлась, их поглощала казна. Таким образом, историография XX в., следуя за критической традицией революционных демократов и примыкавших к ним, пропагандировала миф о церковных капиталах, выдавала за правду ту полуправду, которая хуже лжи ²².

Негативные для Синода и церкви в целом изменения православная иерархия связывала исключительно с чиновничьими инициативами, с деятельностью обер-прокуроров ²³. Архиереи были далеки от того, чтобы связать перемены, происшедшие в церковной жизни за первую половину XIX в., с внутренней политикой государства. А между тем уже подготовленная под руководством М. М. Сперанского реформа духовных учебных заведений 1808 - 1814 гг. была затеяна светской властью для удовлетворения нужд государства в чиновниках и учителях. Уставы 1814 г. во многом повторяют, отчасти буква в букву, уставы светской школы. Впоследствии все существенные изменения в светской школе неминуемо отражались на школе духовной. То же можно сказать об остальных переменах. Церковь и государство связывали столь прочные узы, что любое колебание курса внутренней политики неизбежно отражалось на церковной жизни. Так случилось и тогда, когда на трон взошел Александр II. Начавшееся в 1856 г. обсуждение реформы светской школы потребовало участия Синода, а затем вызвало к жизни комитет для реформы духовных училищ и семинарий под председательством архиепископа Херсонского Димитрия ²⁴.

При Николае I и Александре II православной церкви была отведена

стр. 37

роль важнейшего политического инструмента для вытеснения польско-католических элементов в западных губерниях. В течение 20 - 50-х годов с целью русификации края там проводился ряд мер по укреплению православия. Изданным 20 июля 1842 г. положением духовенству предоставлялись многочисленные льготы. Министерство внутренних дел по специальной программе тратило сотни тысяч рублей на строительство церковных зданий. Однако в конце 50-х годов XIX в., не удовлетворенное достигнутыми результатами, правительство создало особый Комитет о пересмотре положения 1842 года ²⁵.

Личность обер-прокурора играла, разумеется, определенную роль во всех переменах, однако умаление роли иерархии и возраставшее влияние бюрократии не были исключительно делом рук "ока государева".

Зависимость церковной жизни от общегосударственной политики проявилась и в процессе подготовки и проведения реформы 1861 года. Полоса реформ, в которую втягивалась Россия, неминуемо должна была затронуть и официальную церковь (тем более что реформы предпринимались не под воздействием каких-то отвлеченных идей, а для укрепления основ самодержавия, о чем ныне иногда забывают). Еще до отмены крепостного права началось расширение участия духовенства в начальном народном образовании, проектировалась новая реформа духовно-учебных заведений. Автором церковной реформы следует считать преимущественно П. А. Валуева. Биографические и служебные материалы, отразившие его деятельность во время пребывания в должности министра внутренних дел (23 апреля 1861 г. - 9 мая 1868 г.), показывают, что именно он склонил Александра II принять решение о широкомасштабной реформе православной церкви ²⁶.

Настойчивость Валуева в данном вопросе не была случайной. Задолго до кульминации собственной карьеры он стал изучать проблемы конфессиональной политики в России и странах Европы. Еще в "Думе русского во второй половине 1855 года" он протестовал против полицейских методов содействия государства интересам церкви и политического употребления религиозных верований. Тогда он высказал идею укрепления православной церкви за счет развития ее внутренних сил при соответствующей политике правительства ²⁷.

Позднее, в поданной им записке "Ряд мыслей по поводу крестьянского вопроса" он увязывает ликвидацию крепостного права с такими преобразованиями в жизни церкви, как отмена сословной замкнутости, изменение быта духовенства, отказ от опоры на светскую власть в миссионерской деятельности. Успех собственно крестьянской реформы, по мнению автора, недостижим без привлечения духовенства на сторону государства ²⁸.

Важное значение в понимании проектирования и хода реформ в бытность П. А. Валуева у власти имеет заявленный им принципиальный подход к осуществлению реформ вообще: "Всякое преобразование должно быть совершено, по возможности, без внутренних потрясений и без пренебрежения к установившимся в продолжение времени под влиянием действовавшего дотоле законодательства, частным правам и интересам. Притом вообще желательно, чтобы вопросы, относящиеся до улучшения быта одного сословия, рассматривались и разрешались с точки зрения солидарности всех вообще частных интересов в государстве, а не под влиянием предубеждения, что процветание одного класса может быть обеспечено не иначе, как на чужой счет" ²⁹.

Очевидно, ко времени вступления в должность министра внутренних дел у Валуева уже имелась программа неотложных преобразований. Иначе трудно объяснить, как в течение всего лишь первого года пребывания в новом качестве удалось ему составить несколько глубоких по содержанию записок, предлагающих ряд "коренных перемен в государственном строе", как выражался впоследствии сам автор. Среди них - обоснование реформы православной церкви. Г. Фриз полагает, что такая записка относится к августу 1861 года. Однако сам Валуев указывает в дневниковой записи от 18 августа, что это была лишь очередная, "новая" записка ³⁰.

Реформу церкви министр поставил для себя в число вопросов перво-

стр. 38

очередной важности: "Моими заветными мыслями были дела церкви и преобразование Государственного совета", - писал Валуев, вскоре после выхода в отставку подводя итоги собственной политической деятельности ³¹. Действительно, почти два года он шаг за шагом продвигался к намеченной цели, преодолевая различные препятствия. С одной стороны, Валуев столкнулся с сопротивлением части православной иерархии, особенно митрополита Московского Филарета (Дроздова). В частности, тот категорически возражал против включения нескольких членов Синода в Государственный совет и наделения причтов участками земли для личного пользования. Только встреча, проходившая 12 и 13 ноября 1861 г. в Москве, помогла устранить противоречия. После продолжительных бесед Валуев согласился исключить из числа намеченных им мер реформу духовно-учебных заведений, по настоянию митрополита оставив ее в исключительной компетенции церкви. Отказался и от расширения Государственного совета за счет синодалов ³². С другой стороны, пришлось преодолевать сопротивление влиятельных политиков.

Предлогом для подготовки проекта реформы Валуев расчетливо избрал положение православного духовенства в Западном крае. Указывая на малые успехи упомянутого выше комитета по изменению закона 1842 г. и на донесения губернаторов о незавидном положении православного духовенства в других областях империи, он призывал царя распространить заботу о клириках на всю Россию.

24 ноября 1861 г. Александр II отдал Валуеву распоряжение представить проект о создании соответствующего комитета под председательством великого князя Константина Николаевича. Вскоре состав комитета был утвержден. Министр рассчитывал перейти к работе над реформой. Он предполагал сделать это, открыто объявив о намерениях правительства и обратившись непосредственно к причтам. Последнее обстоятельство Г. Фриз истолковал как желание "мобилизовать рядовое духовенство и использовать его как противовес церковной элите" ³³. Скорее, однако, речь шла всего лишь о распространении принципов крестьянской реформы 1861 года. Ведь и там правительство обратилось к заинтересованным лицам - помещикам. В условиях, когда приходское духовенство находилось в полной зависимости от архиереев, оно никак не могло оказать на них давление. Кроме того, для повышения благосостояния белого духовенства Валуев намечал использовать местные источники, и в поиске средств вполне разумно было рассчитывать на личный интерес духовенства.

Однако на данном этапе Валуев встретил и еще более серьезные препятствия: обнаружилось несогласие императрицы, председатель же Комиссии великий князь Константин Николаевич вовсе воспротивился, полагая дело несвоевременным, а широкую огласку неприемлемой ³⁴. Неизвестно, чем бы разрешилось дело, но началось восстание в Польше, и 10 мая 1862 г. великий князь принял назначение наместником в Царстве Польском. Таким образом, самое серьезное препятствие исчезло. Валуев немедленно воспользовался открывшимися возможностями. 15 июня в Царском Селе, а на следующий день в Петербурге в присутствии обер-прокурора А. П. Ахматова он доложил императору новый проект указа о создании вместо прежней Комиссии особого Присутствия для улучшения быта православного белого духовенства. 28 июня Александр II утвердил Присутствие в составе: председатель - митрополит Петербургский Исидор, члены от церкви - архиереи, присутствующие в Синоде; из высших чиновников - обер-прокурор Синода, глава Третьего отделения, министр внутренних дел, министр государственных имуществ и директор Духовно-учебного управления Синода князь С. Н. Урусов.

В приведенном списке есть одна важная деталь: названы должности, а не лица. Это - косвенный признак того, что инициатор не рассчитывал на быстрое завершение работы. Документ лишь обозначил уровень, на котором должна решаться проблема. Забегая вперед, интересно отметить, что когда шеф Третьего отделения князь В. А. Долгоруков в 1866 г. ушел в отставку, царь отказал ему в просьбе уволить его и от работы в Присутствии.

стр. 39

Упоминание митрополита Исидора и князя Урусова связано - с тем, что на петербургскую кафедру назначались пожизненно (Исидор получил ее 1 июля 1860 г.), а князю покровительствовал император и прочил его в начальники Второго отделения, которое, как известно, занималось составлением законов.

Тот же документ сформулировал программу реформы. Присутствию поручалось найти способы: "1) к расширению средств материального обеспечения приходского духовенства; 2) к увеличению личных его гражданских прав и преимуществ; 3) к открытию детям церковнослужителей путей для обеспечения своего существования на всех поприщах гражданской деятельности; 4) к открытию духовенству способов ближайшего участия в приходских и сельских училищах". Таким образом, Присутствие было создано вовсе не для реформы прихода, как утверждает Ю. Освальт ³⁵.

Присутствие учреждалось на таких же основаниях, как в свое время Главный комитет по крестьянскому делу, т. е. подготовленные им проекты освобождались от длительной процедуры прохождения через многочисленные инстанции, а немедленно докладывались царю и после подписания им обретали силу закона. Санкционируя создание Присутствия, император распорядился закрыть Комитет по западным епархиям, а дела передать в новое учреждение и рассмотреть их в первую очередь.

Объявление о создании Присутствия и его целях было опубликовано в декабре 1862 г. и сопровождалось оговоркой, что казна не располагает денежными средствами на исполнение реформы, а рассчитывает решить проблему иными способами. Последнее замечание привело архиереев в недоумение, и даже негодование: "Обнародовано, что гора мучится родами", - отозвался с сарказмом митрополит Филарет. "Следовательно, мы обязаны материальные средства на улучшение быта духовенства измыслить из своего, как говорили древние греки, чрева", - вторил ему вызванный для заседаний в Синод киевский владыка Арсений ³⁶.

Приходское духовенство, напротив, почувствовало царскую милость. Судя по многочисленным посланиям клириков в адрес Синода и Присутствия, по их корреспонденциям в периодической печати, белое духовенство воспламенилось надеждой на скорое и прочное обеспечение. Оно не ведало тонкостей высшей политики. Убеждение, что правительство средства найдет, было всеобщим.

Первое заседание Присутствия, состоявшееся 17 января 1863 г., приняло решение собрать сведения непосредственно от причтов, а архиереи должны были к этим сведениям приложить собственные заключения. Чтобы избежать разноголосицы, Присутствие составило небольшую анкету с вопросами по всем четырем разделам программы. Одновременно приняли решение о составлении перечня всех вопросов, подлежавших обсуждению ³⁷.

Александр II придавал большое значение деятельности Присутствия. На первом докладе он написал: "Я везде назначил сроки, дабы дело подвигалось действительно, а не протягивалось, как оно у нас часто бывает, одним отписыванием" ³⁸.

Присутствие собиралось на заседания всего 72 раза, до начала 1882 г., а закрыто оно было указом от 16 февраля 1885 года. 28 заседаний состоялись в первые четыре года. Таким образом, активная жизнь Присутствия укладывается в 18-летний срок, а период самой интенсивной работы выпадает на время, когда Валуев принимал личное участие в его трудах. К началу 70-х годов XIX в. регулярные собрания его прекратились, и для того, чтобы решить очередные вопросы, приходилось создавать рабочую комиссию из архиереев. Она готовила проекты, которые затем выносились на голосование и подписывались членами Присутствия ³⁹.

С момента своего образования Присутствие стало ареной скрытого сопротивления части иерархии, увидевшей в очередной затее светской власти попытку еще большего подчинения церкви бюрократии. Недовольство иерархов усугублялось тем, что учреждение Присутствия фактически перечеркнуло их надежды на восстановление канонического порядка управления церковью. В обстановке всеобщего воодушевления, охватившего русское

стр. 40

общество с приходом к власти Александра II, в епископате обсуждалась идея освобождения от засилья чиновничества и обретения патриаршества. Известный церковный писатель А. Н. Муравьев и некоторые архиереи хотели даже использовать для этой цели коронацию в Москве, уговаривали митрополита Филарета обратиться с соответствующей просьбой к царю, чтобы тут же созвать поместный собор. Самого Филарета видели патриархом. Однако митрополит, более реально оценивая происходившее, такого шага не сделал. Тем не менее его еще долго продолжали уговаривать ⁴⁰.

В самом Синоде, а следовательно и в Присутствии, между духовными лицами царила взаимная неприязнь. Протоиерей и обер-священник армии и флотов интриговали против своих собратьев - монашествующих. Те не ладили между собой. Переписка иерархов полна презрительных отзывов друг о друге. Некоторые из них, как, например, Нектарий и Филофей, выслуживались перед обер- прокурором и сделали карьеру, получив новый сан и богатые кафедры в управление. Другие, например, духовник царской семьи В. В. Бажанов, использовали работу в Присутствии для удовлетворения своих амбициозных претензий. При случае тот же Бажанов разносил вдребезги дельные предложения только потому, что они исходили от епархиального архиерея ⁴¹.

К самому инициатору реформы в православной иерархии относились с ненавистью, со временем все более крепнувшей ⁴². Она обнаружилась сразу же, как только Валуев предпринял некоторые конкретные шаги во исполнение другой части своего плана - либерализации конфессиональной политики. Совершенно очевидно, что такая обстановка не способствовала быстрому продвижению реформы. Со своей стороны, Валуев относился к членам Синода с долей презрения: "У господ духовных членов невысокий уровень гражданской способности рассуждать, изобретать и узаконять", - пометил он в дневнике, подводя итоги первых заседаний. А начались они со споров. Исидор и другие члены Синода хотели сразу же приступить к решению давно уже волновавшей духовенство проблемы строительства жилья для причтов. Но министр воспротивился и настоял на том, чтобы по вопросам материального обеспечения духовенства разрабатывалась специальная программа, и тут же вызвался лично заняться ею. Присутствие образовало комиссию в составе Евсевия, епископа Могилевского, князя Урусова и Валуева. Фактически над программой работал только последний. 10 марта она обсуждалась комиссией и была принята без замечаний, а 20 марта ее утвердило Присутствие. Она намечала в качестве первоочередных шагов: открытие в губерниях местных присутствий из архиерея, губернатора и управляющего палатой государственных имуществ; создание приходских советов; поиск местных средств; использование любой возможной помощи государства, в том числе - долгосрочного займа; привлечение специальных средств Синода для строительства церковных домов на заимообразной основе ⁴³.

Главный принцип - отказ от уравнительности: равное благосостояние причтов недостижимо, т. к. зависит от многих местных факторов. "Кроме того, эта уравнительность вовсе не необходима. Она есть в существе теоретическое, а не практическое понятие. Приходские священники не чиновники" ⁴⁴. Присутствие приняло предложение Валуева нацелить усилия на частные результаты, исходить из того, что правительство "не может в одно время обеспечить всего приходского духовенства, но может приступить к постепенному обеспечению или улучшению быта большего или меньшего числа приходских причтов".

Программа материального обеспечения отразила некоторые иллюзии Валуева и голосовавших за его предложения министров. В ней содержался расчет на церковные деньги, фактически принадлежавшие казне и уже растраченные. Валуева ждало разочарование: из Синода поступила справка о финансовом положении церкви, расставившая все по местам. Со своей стороны и министр финансов отказал в кредите, ссылаясь на отсутствие средств.

Первый практический шаг был сделан 14 апреля 1863 г., когда царь

стр. 41

утвердил решение об открытии губернских присутствий. До лета следующего 1864 г. они появились по всей империи, причем их состав учитывал особенности конкретных административно-территориальных единиц. Председателям (епархиальным архиереям) разрешалось по своему усмотрению приглашать в заседания предводителей дворянства губерний и городских голов на правах членов. На присутствия возлагалось исполнение решений Главного присутствия и распределение пособий от Министерства государственных имуществ на местах. Никакой подробной инструкции, определяющей их полномочия, они не получили, поскольку правительство не хотело усложнять и без того запутанные взаимоотношения местных органов власти, представлявших различные министерства. Наоборот, по замыслу Валуева, учреждение местных присутствий должно было "сократить и упростить делопроизводство" ⁴⁵.

Итак, предпринимая реформу церкви во имя охранения основ самодержавия, главным ее результатом хотели видеть повышение авторитета православного приходского духовенства в народе. Казалось: избавь духовенство от унизительной необходимости выпрашивать плату за требоисправления, улучши его профессиональную подготовку, упраздни законы, отгораживающие сословие от общества, дай ему возможность учить крестьянских детей - и цель достигнута: с умилением внемлет народ словам высоконравственных пастырей, бескорыстно трудящихся на его пользу... На деле многое пошло не так, как предполагали стоявшие у руля.

В первые месяцы Главное присутствие занималось духовенством Западного края, положение которого более всего беспокоило царя и правительство.

Положением 1842 г. устанавливались натуральные повинности крестьян в пользу священников, что, однако, противоречило акту 1861 г.; настаивать на отработках означало разжигать неприязнь крестьян к духовенству. В качестве выхода из создавшегося положения присутствие считало возможным продолжать отпуск средств на строительство церквей и домов для причтов; бесплатно или по сниженным ценам снабжать их дровами, лесом на строительство и ремонт, наделять землей, предоставлять им доходные имения и т. д.; предусматривалось и денежное пособие от казны ⁴⁶.

Министерства внутренних дел и государственных имуществ вскоре согласились участвовать в обеспечении духовенства края. Но министр финансов М: X. Рейтерн первое время отказывал в каком-либо денежном пособии. Только к лету путем взаимных уступок нашли возможность выделить на Западные епархии (5689 церквей с 18382 духовными лицами) 200 000 рублей с включением их в ежегодную смету Синода. 29 июля Государственный совет дал согласие на соответствующую просьбу обер-прокурора. Имелось в виду в обозримом будущем постепенно увеличить размер дотации до 1,3 млн. руб., чем покрывался бы ущерб, понесенный духовенством из-за отмены натуральных повинностей. Действительно, назначенный для ликвидации последствий польского восстания на должность Виленского генерал-губернатора М. Н. Муравьев выхлопотал у царя ежегодную прибавку к жалованию духовенства в 400 000 руб., начиная с 1864 года. И уже вскоре оно почти удвоилось: городские священники стали получать до 400, а сельские около 220 руб. в год ⁴⁷.

Давно вынашивавший собственные проекты русификации края и очень высоко оценивавший возможности в этом деле православной церкви Муравьев приказал немедленно отмежевать церквам землю, обложил поляков-помещиков контрибуцией и расходовал собранные десятки тысяч рублей на церковные постройки; приглашал на приходы духовенство из внутренних епархий; стал насаждать в приходах церковные советы, которые должны были следить за строительством и ремонтом церквей. Тем временем готовился и закон о приходских советах. Идея советов была навеяна устройством лютеранской церкви. Но не только. В конце 50-х годов XIX в., когда в особом комитете обсуждалась проблема обеспечения духовенства западных епархий, внимание общественных и политических деятелей привлекли

стр. 42

так наз. церковные братства - объединения православных прихожан и духовенства за сохранение веры, появившиеся в Западной Руси еще в XVI веке ⁴⁸. Путем воскрешения братств в форме церковных советов Валуев и его сторонники рассчитывали привлечь прихожан к решению проблем обеспечения духовенства и заложить основу для сближения причта с народом. Вот почему о необходимости учреждения церковных советов говорилось в программе от 21 марта 1863 года.

Другие деятели, как, например, глава Второго отделения М. П. Корф, связывали с созданием церковных советов еще и реализацию той части Положений 19 февраля 1861 г., где говорилось о желательности создания волостей на основе прихода. "Если мы в более или менее близком времени будем вынуждены перейти от нынешней крестьянской сословной общины к такой административной единице, которая бы обнимала собою окрестных жителей всякого звания, то прочно и хорошо устроенная община приходская представит, и самую естественную и ближайшую ступень для такого перехода", - обращался Корф к присутствию, указывая на то, что именно приход должен послужить для сближения церкви и государства, "сближения, в котором церковь нашла бы верный залог влияния и веса среди светского общества" ⁴⁹. Во главе советов и Валуев и Корф видели светских людей, достаточно богатых и влиятельных, чтобы оказать помощь приходской церкви и ее причту. Священнику отводилась второстепенная роль. С согласия Александра II в некоторых местностях, например, в Приамурских солдатских поселениях, началось учреждение таких советов.

Совсем по-другому смотрели на дело архиереи. Хотя они и высказались за создание приходских советов, на практике вовсе не хотели их появления. Они увидели в советах опасность вмешательства мирян, уже на самом низшем уровне, в дела церкви. Не смея открыто пойти против министра, иерархи попытались подменить новое учреждение и переделать на свой лад. Вскоре в Киевской епархии появились церковные братства, где первую роль играли священники. Воскресшие братства стала усиленно пропагандировать церковная печать. Не последнюю роль в этом играл киевский митрополит Арсений. В одном из писем он пояснял: "В числе хвалителей и защитников церковных братств и я; но в моих мыслях это есть не что иное, как только благовидный отвод от церковных советов, которые хотели навязать на шею нашим бедным священникам... По моему мнению, уж лучше братства, в которых бы священники были председателями, нежели немецко-лютеранские советы, в которых священнику предоставляется только голос совещательный, а все прочее должно зависеть от выбора или каприза общины" ⁵⁰.

Вопрос о церковных советах обсуждался с января 1863 г. и разрешился изданием 2 августа 1864 г. "Положения о приходских попечительствах при православных церквах". Оно являло собой компромисс. Попечительства избирались приходской общиной по желанию. Но священники входили в их состав обязательно; они могли занимать и пост председателя. Круг деятельности церковно-приходских попечительств (ЦПП) ограничивался поисками дополнительных средств на содержание церкви и духовенства, заботой о соблюдении прав причта в пользовании "предоставленными ему средствами содержания", устройством домов для причтов; сбором средств на школы, больницы, богадельни, приюты и на помощь беднейшим прихожанам. Закон определил основной источник - пожертвования, но допускались и специальные сборы с прихожан ⁵¹.

Реакция паствы оказалась неожиданной. Во многих местах создавать попечительства отказывались, немало их вскоре после открытия прекращали свое существование и распадались. Поэтому отчеты по епархиям дают год от года разные сведения о количестве ЦПП, По прошествии 15 лет, в 1879 г., на 31 119 приходских церквей имелось всего 11 616 попечительств. За год им удалось собрать 1 959 062 руб., т.е. в среднем по 169 руб. на попечительство - сумма незначительная. Наибольшую сумму, 404 376 руб., собрали 625 попечительств Самарской епархии, остальные - гораздо

стр. 43

меньше: 420 попечительств Вятской епархии - 126 308 руб., 339 Саратовской епархии - 93 117 руб., Рижской - 4 314 рубля ⁵².

Любопытна структура пожертвований: прихожане предпочитали жертвовать на храмы и приходские школы, но почти ничего - на нужды причтов. В той же Самарской епархии из указанной суммы на причты дали 96 436 руб., и это можно назвать исключением. В Вятской - 3067 руб., в Саратовской - 5776 руб., в Рижской же и ряде других духовенству не досталось ни копейки, причем каждый год таких епархий оказывалось несколько ⁵³.

В целом, таким образом, прихожане не поддержали идею создания приходских попечительств, а те, которые образовались, не справлялись с задачей оказать духовенству материальную поддержку и сблизить его с народом. Зато опасения архиереев отчасти оправдались: в 1865 - 1866 гг. случались превышения попечительствами предоставленных им полномочий, когда они пытались контролировать доходы церкви. В 1865 г. присутствия обратились к прихожанам с призывом назначить причтам достаточное по местным условиям денежное содержание, указав и его примерный размер. Однако и здесь расчет не оправдался: на словах выражая согласие помочь, общины на деле от этого уклонялись или даже, начав выплачивать пособие, вдруг меняли решение. Свою роль сыграло здесь то, что, услышав о наличии государственной программы помощи духовенству и привычно считая попов полуофициальными лицами, прихожане надеялись, что вскоре правительство само назначит причтам достаточное жалованье, а попытки решить проблему за счет верующих - изобретение самих причтов. Расчет на поборы с прихожан не отвечал возможностям народа, который постепенно нищал и не мог понять, почему в таких условиях приходский священник должен был жить припеваючи. Главное присутствие хотело поправить дела обращением к земству - такое решение оно приняло в 1866 г. по предложению Валуева, но земства не откликнулись ⁵⁴.

Определенные надежды программа Присутствия связывала с сокращением приходов и причтов. Соответствующий указ Александра II от 16 апреля 1869 г. вызвал стенания духовенства по всей стране. Не получив обещанного повышения доходов, оно вдруг встало перед опасностью частично лишиться мест, а значит и средств к существованию. Присутствию пришлось в срочном порядке сделать разъяснение, что новые расписания приходов и причтов будут составляться на местах и вводиться только постепенно. Но и это не помогло. А когда в епархиях стали решать, какой церкви быть главной, а какой приписной, разгорелись баталии между причтами ⁵⁵.

Затея с сокращением приходов и причтов была наименее удачной в церковной реформе Александра И. Приходы, складывавшиеся естественным путем, согласно потребностям верующих, произвольно уподоблялись обычным доходным статьям, для чего их хотели укрупнить, установив квоту численности общины для каждой епархии. К концу 70-х годов XIX в. это проделали только в 41 епархии. Средняя численность прихода по России увеличилась с 1600 до 2200 душ, а число служащего духовенства сократилось со 113 815 человек в 1860 г. до 98 465 в 1880 году. Но одновременно уменьшились и кружечные пожертвования прихожан на содержание духовенства, реже стала оказываемая ими помощь в занятии сельским хозяйством. "Сокращение приходов весьма неблагоприятно повлияло на прихожан, - отмечал в 1880 г. минский епископ, - почти все они стали питать неприязненное отношение к духовенству, считая его единственно виновником реформ и самую реформу объясняя его своекорыстием. А при отчужденности прихожан от духовенства, не может быть, конечно, и речи об улучшении материального положения его, стоящего в зависимости от доброго расположения первых" ⁵⁶.

Таким образом, до смены правительственной политики в начале 80-х годов XIX в. существенно улучшить положение духовенства не удалось.

Другой задачей реформы было расширение его прав. Здесь главную часть работы исполнило не присутствие, а Второе отделение, собравшее из епархий предложения на этот счет. Закон 26 мая 1869 г., объявил детей

стр. 44

духовенства не принадлежавшими к сословию, но сохранил за ними льготы и права, в том числе свободу от рекрутской повинности и право поступать в духовно-учебные заведения. С этого момента замкнутость духовного сословия канула в лету. М. Н. Катков сравнил закон 26 мая по его значению для церкви с реформой 19 февраля 1861 г., заметив, что собственно с него и начинается реформа церковных дел. "Отныне уже не будет семей, приписанных к церкви, дабы обеспечивать ее священниками, подобно тому, как приписывались деревни к фабрикам для обеспечения их рабочим людом", - писал он ⁵⁷. 30 апреля 1871 г. подоспел и другой закон, по которому, в зависимости от положения отцов, дети получали права дворян или почетных граждан, что создавало новые возможности продвижения на поприще светской жизни.

Однако первое время, к удивлению властей, мало кто поспешил воспользоваться свободой. В год издания закона 26 мая приток в духовную школу "своих" детей не уменьшился. Один из церковных писателей той эпохи пришел к выводу, что тут сказалась корпоративность мышления: "Уверенность в том, что в духовном звании может быть и должно найтись место для всех лиц духовного происхождения, совсем отучила духовенство заботиться о приискании для детей других путей воспитания и жизни, кроме духовного училища и духовного звания" ⁵⁸.

Постепенно поведение духовенства изменилось. Дети его стали широко использовать свои права, даже окончившие семинарии часто шли в гражданскую службу, поступали в светские высшие и специальные учебные заведения. Особенно много бывших семинаристов оказалось на историко- филологических и юридических факультетах университетов. В 1880 г. их число дошло до 34,5%! ⁵⁹ Демидовский юридический лицей вообще временами превращался чуть ли не в сословную школу: в отдельные годы дети духовенства там составляли до 4/5 от числа учащихся.

Закон 26 мая 1869 г. был тесно связан с реформой духовных учебных заведений. Как уже упоминалось, готовить ее начал комитет под началом херсонского епископа Димитрия. Однако когда выяснилось, что под нажимом влиятельных светских лиц духовной школе грозит превращение в придаток Министерства народного просвещения, митрополит Филарет и другие, разделявшие его взгляды, начали саботировать работы по составлению, а затем обсуждению проекта, который был обнародован в 1863 году. Недовольным неожиданно повезло: заключительный этап пришелся на обер-прокурорство Ахматова, почитателя Филарета, старавшегося следовать его советам.

Тем временем при дворе продолжался спор о роли духовенства в начальном народном образовании. Александр II никак не мог решить, на чью сторону склониться. Конец колебаниям положило покушение на него, совершенное Д. В. Каракозовым 4 апреля 1866 года. Новый обер- прокурор граф Д. А. Толстой, который не мог развернуться в Главном присутствии, где главенствовал Валуев, неожиданно получил карт-бланш на преобразование духовной школы одновременно с назначением 14 апреля 1866 г. на пост министра народного просвещения. Новый комитет, на этот раз во главе с митрополитом Арсением, был образован 19 марта того же года. Несмотря на сопротивление председателя, Толстой сумел повести дело так, что уставы семинарий и училищ составили в соответствии с его собственными представлениями.

14 мая 1867 г. уставы и штаты вступили в силу, а завершить реформу предполагалось в течение пяти лет; именно за это время ассигнования казны на духовную школу должны были возрасти на 1,5 млн. руб. в год. Целью ставилось выпускать образованных служителей церкви, способных совмещать пастырскую деятельность с учительством. Чтобы снять обвинения со стороны общества в некомпетентности духовенства и сэкономить время и средства, необходимые для подготовки светских учителей начальной школы, Толстой ввел в семинариях преподавание педагогики с практикой учащихся старших классов в церковных воскресных школах. Из учебных планов изъяли ненужные духовенству предметы:

стр. 45

сельское хозяйство, естественную историю, медицину и т. п. Однако перестройка шла по образцу светской школы и вводился принцип всесословности. В 1869 г. последовала реформа духовных академий, уставы которых, к негодованию иерархии, во многом просто повторили университетские уставы 1863 года. Деятельность графа напомнила иерархам времена Протасова и вызвала бессильную ярость. Некоторые сравнивали его правление с эпохой Петра I. Толстого называли "переодетым Головниным, или даже Чернышевским в министерском мундире" ⁶⁰.

Несмотря на огромные средства, которые поглотила реформа, и на личные усилия Толстого, она не достигла конечной цели. Уже скоро обнаружилось, что духовенство не желает совмещать свою деятельность с преподаванием в светских школах Министерства народного просвещения. Довольно часто священники отказывались даже от должности законоучителя, и к концу 70-х годов XIX в. до двух тысяч мест замещались светскими преподавателями.

Не помогал ни усиленный надзор за воспитанниками, ни непомерный крен в сторону изучения классических языков. Из духовной школы выходило все больше людей, зараженных политическим радикализмом. Неслучайно одним из первых шагов следующего обер-прокурора К. П. Победоносцева стало именно преобразование духовных учебных заведений.

Значительную роль церковь стала играть в начальном образовании. Уже в начале 60-х годов XIX в. число церковно-приходских школ (ЦПШ) быстро возрастало. Попытки министра народного просвещения отобрать их у церкви не получили одобрения императора. В 1861 г. насчитывалось 18 587 ЦПШ с 318 443 учащихся, а в 1865 г. - 21 420 с 413 524 учащимися. Но то, что не удалось Головнину, сделал Толстой. Пользуясь совмещением постов министра и обер-прокурора, он стал переводить ЦПШ в подчинение Министерства народного просвещения, преобразуя в народные училища. Тем не менее еще и в 1879 г. насчитывалось 4681 ЦПШ с 118 230 учащихся ⁶¹.

Особенно развернул свою деятельность Толстой после ухода Валуева в отставку. Но его нововведения находятся уже за рамками программы преобразований, первоначально утвержденной Главным присутствием и верховной властью. Так, предпринималась попытка перестроить церковный суд по привычный схеме копирования светских учреждений. В 1870 г. Толстой создал соответствующую комиссию под председательством архиепископа Макария. Но когда был обнародован проект, оказалось, что он настолько противоречит каноническому праву, что ни о какой реформе не могло быть и речи ⁶².

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что большая протяженность во времени, корректировки курса, незавершенность преобразований придают церковной реформе много сходства со светскими реформами Александра II. Она была столь многогранной, что современники, не знакомые с ее "кухней", писали не о реформе, а о реформах. Программа, объединявшая преобразования, совершенно выпала из их поля зрения.

После трагической гибели Александра II новое правительство сделало вывод о неудаче церковной реформы, и прежде всего на том основании, что она не оправдала охранительных надежд. В середине 80-х годов XIX в. церковь снова подверглась преобразованиям, теперь уже по инициативе Победоносцева. Решались те же задачи, с той же охранительной целью, изменилась лишь тактика. Поэтому неприменим привычной термин "контрреформа". Известно, что и другая тактика не принесла решения ни политической задачи, ни, тем более, проблем церкви; к началу XX в. раздавались голоса, требовавшие новых перемен.

Примечания

¹. ПАПКОВ А. А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855 - 1870 гг.). СПб. 1902; РУНОВСКИЙ Н. Церковно-гражданские законоположения относительно православного духовенства в царствование императора Александра II. Казань.

стр. 46

1898; ***. Церковь русская в 25-летнее Царствование... императора Александра II. Киев. 1881; МИРОТВОРЦЕВ В. В. Меры правительства к преобразованию быта православного белого духовенства в царствование государя императора Александра II. - Православный собеседник, Казань, 1880, N 11; и др.

². Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.). М. 1967; Русское православие: Вехи истории. М. 1988.

³. Русское православие, с. 357.

⁴. SMOLITSCH I. Geschichte der russischen Kirche, 1700 - 1917. Leiden. 1964.

⁵. FREEZE G. L. The Parish Clergy in Nineteenth Century Russia. Princeton. 1983.

⁶. См.; ДМИТРИЕВ С. С. Православная церковь и государство в предреформенной России. - История СССР, 1966, N 4.

⁷. Русское православие, с. 327.

⁸. ЗАБЛОВСКИЙ Е. Российская статистика. Ч. 1. СПб. 1832, с. 73.

⁹. Свод законов Российской империи. 1857 г. Т. 14, ст. 47 - 49, 32, 50 - 51.

¹⁰. БУЛГАКОВ С. Н. Православие. Киев. 1991, с. 192; ВЕРХОВСКИЙ П. В. Очерки по истории русской церкви в XVIII и XIX столетиях. Вып. 1. Варшава. 1912, с 118 - 119.

¹¹. БЛАГОВИДОВ Ф. В. Обер-прокуроры Св. Синода в XVIII И в первой половине XIX столетия. Казань. 1900, с. 404 - 408; Русских архив, 1908, N 2, с. 250,

¹². Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 801, оп. 1, д. 2, л. 1 - 4; Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 304/2, д. 259, л. 33 - 33об.

¹³. Извлечение из отчета по ведомству православного исповедания за 1861 год. СПб. 1864, с. 15, 23.

¹⁴. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 4, л. 46-г. См. Также: Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1,2. Репринт, М. 1992.

¹⁵. Свод законов Российской империи 1857 г. изд. Т. 9, ст. 281; т. 4, ст. 4; т. 5, ст. 12.

¹⁶. BELLIUSTIN I. S. Description of the Clergy in Rural Russia. Lnd. 1987, p. 23.

¹⁷. Материалы для истории православной церкви в царствование имп. Николая I. Кн. 1. СПб. 1902, с. 162, 360 - 383; Русский архив, 1905, N 2, с. 277; Из записок преосвященного Леонида, архиепископа ярославского. М. 1907, с. 235; и др.

¹⁸. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 21-а, л. 18 - 25об.; [БЕЛЛЮСТИН И. С] Описание сельского духовенства. Париж. 1858, приложение.

¹⁹. Церковь в истории России, с. 209, 261 - 262; Русское православие, с. 378.

²⁰. Русские общественные вопросы. СПб. 1872, с. 4, 19.

²¹. Русский архив, 1885, N 6, с. 161 - 199; РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, л. 188, л. 79 - 83.

²². Извлечение из отчета... за 1861 г., с. 28; ДОСТОЕВСКИЙ Ф. М. Наши монастыри. В кн.: ДОСТОЕВСКИЙ Ф. М. Полн. собр. соч. в 30 тт. Т. 21, с. 139.

²³. ОР РГБ, ф. 304/2, д. 259, л. 27 - 56.

²⁴. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802 - 1902. СПб. 1902, с. 353 - 370; РУНКЕВИЧ С. Г. История христианской церкви в XIX в. Т. 2. СПб. 1901, с. 641 - 642.

²⁵. Св. зак. 1857 г. Т. IX, приложение; РГИА, ф. 804, оп. 1, д. 1.

²⁶. РГИА, ф. 908, оп. 1, д. 112, л. 9 - 30; ВАЛУЕВ П. А. Дневник. Т. 1, с. 107 - 108, 128,

²⁷. ВАЛУЕВ П. А. Дума русского. - Русская старина, 1891, N 5, с. 356 - 357..

²⁸. РГИА. ф. 908, оп. 1, д. 102, л. 15.

²⁹. Там же.

³⁰. FREEZE G. Op. cit., p. 238; ВАЛУЕВ П. А, Дневник. Т. 1, с. 107, 330.

³¹. ВАЛУЕВ П. А. Дневник. Т. 1, с. 335.

³². РГИА, ф. 908, оп. 1, д. 112, л. 28 - 30. С членами Синода ему было договориться несколько проще: сказались противоречия между черным и белым духовенством. Подводя итоги, он писал о том, что член Синода, духовник царской семьи протоиерей В. Б. Бажанов просто "рад возможности сделаться членом Государственного совета" (ВАЛУЕВ П. А. Дневник. Т. 1, с. 128).

³³. FREEZE G. Op. cit., p. 244.

³⁴.ВАЛУЕВ П. А. Дневник. Т. 1. с. 132.

³⁵. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 2, л. 6; ОСВАЛЬТ Ю. Духовенство и реформа приходской жизни. - Вопросы истории, 1993, N 11 - 12, с. 147.

³⁶. Из записок... Леонида... с. 321; Русский архив, 1892, N 2, с. 209.

³⁷. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. I, д. 3, л. 53 - 53об.

³⁸. Там же, л. 48.

³⁹. Там же, р. III, д. 473, л. 7 - 8об.; д. 158, л. 3 - 7.

стр. 47

^40. Русский архив, 1892, N 2, с. 222; Из записок... Леонида, с. 304.

⁴¹. Русский архив, 1905, N 2, с. 277.

⁴². Из записок... Леонида, с. 312; Письма духовных и светских лиц к митрополиту московскому Филарету. СПб. 1900, с. 299; ОР РНБ, ф. 52, д. 186, л. 9об.

⁴³. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 21-а, л. 218 - 218об.

⁴⁴. Там же, л. 217об.

⁴⁵. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 2, л. 20, 22об. -23, 31 - 32об.; РГИА, ф. 804, оп. 1,р. 1, д. 17, л. 10об.

⁴⁶. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 7, л. 35.

⁴⁷. Там же, л. 82; Литовские епархиальные ведомости, 1864, N 14, с. 492 - 493.

⁴⁸. ФЛЕРОВ И. О православных церковных братствах, противоборствовавших унии в Юго-Западной России в XVI, XVII и XVIII столетиях. СПб. 1903, с. 57.

⁴⁹. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 11, л. 183об.

⁵⁰. Русский архив, 1892, N 2, с. 212.

⁵¹. РГИА, ф. 804, оп. 19, д. 55, л. 82об.

⁵². Там же