Глава 3. Мастерство индивидуального раз-вития

1. Целесообразно, чтобы ребенок сам тво-рил свою систему

отношений

Становление личности ребенка напоминает мне чем-то полет птицы в весеннюю пору: вроде бы знает, куда летит, и вроде бы -- нет, то, набрав высоту, камнем падает вниз, то стремительно уносится под облака.

Глядишь на мальчонку, и вроде бы в его глазах появился тот радостный блеск открытия самого себя, без которого не может быть личности. Торопишься остановить мгновение, а глядь -- ничего и нет!

Может быть, желаемое выдаем за действительное! Обманываем самих себя?

Но снова ждем. Следим с пристрастием. Так хо-чется ускорить все: чтобы и талант обнаружился, и способности, и здоровьем чтобы не был обделен.

Уверенные, что знаем своего ребенка, мы говорим ему много слов -- красивых и правильных, строгих и добрых. Но как часто единственно необходимое слово оказывается придавленным нашим самолюбием, высо-комерием, авторитарностью. Психология взрослого по отношению к ребенку строится на непременном стрем-лении воспитывать воспитывать, воспитывать. Поэ-тому и давим на воспитание, чтобы, признаемся, обес-печить какой-то относительный покой и себе. Мы принимаем в расчет занятия с детьми, как и сотни бытовых дел, начиная от стирки и кончая чисткой картошки. Напоминаем постоянно детям о своей загруженности.

Но у ребенка тоже забот немало. Если бы можно было на кинопленке зафиксировать, как планирует иной школьник свое время, мы, рассмотрев ее, посо-чувствовали бы тем драматическим коллизиям, в кото-рые он попадает изо дня в день. Пять уроков, и к каж-дому готовиться надо. Потом, после уроков, кружок или занятие музыкой. К тому же надо быстро убежать из дома, чтобы на лыжах прыгнуть с самого большого трамплина,-- и все это держать в тайне. Потом за каких-нибудь двадцать минут выучить уроки и -- главное -- чтобы мать не вздумала проверять. Отец -- это хорошо. Ему скажешь: "Уже все выучил". А он в ответ: "Молодец. Теперь книжку почитай" -- и сунет что-нибудь с мелким шрифтом. Говорит, пора уже серьезную литературу читать. Конечно, не совсем удобно читать и одновременно смотреть телевизор, но если наловчиться, то можно в книжку и не глядеть. Главное, ее повыше держать, на уровне глаз, и перио-дически задавать отцу умные вопросы вроде: "А что такое "конвенция", "брахманы"?

И вот что удивительно. Живут люди. Вроде бы знают друг друга, и все же у каждого свой мир. Свои маленькие и большие тайны. Что же это такое -- мир человека, именуемый психологией личности?

С помощью линейки и циркуля можно, конечно, вычертить структуру личности. Но как далека она бу-дет от живого маленького человека! Кроме того, структура передаст лишь статику основных черт лич-ности. Разумеется, без плоти и крови, без тайн и на-дежды, без грустных интонаций и задорного смеха.

Значит ли это, что в психологической структуре личности ребенка нет устойчивых элементов? Ко-нечно, не значит. Устойчива сама личность как нечто целостное. И суть этой целостности в том, что она сохраняется лишь в движении. Без движения, без действия нет характера, способностей, темперамента, самосознания и ценностных ориентации личности.

Научной педагогикой и психологией доказано, что в формировании личности ребенка участвуют и сам ре-бенок, и обстоятельства, и воспитатели, а процесс становления личности происходит в различных сферах деятельности.

Всемогущая потребность растущего человека по-знать, освоить постоянно открывающийся перед ним мир часто приводит к самым неожиданным резуль-татам. Его организм, чувства, психика не только безудержно тянутся к импонирующим жизненным явлениям, но и как бы сливаются с ними. Дети стано-вятся неотъемлемой частью этого живого, необык-новенного, властного и яркого мира желаний, стрем-лений и притязания. Возникают органические связи ребенка с окружающей действительностью, способствующие физическому и нравственному росту лич-ности.

Что такое река, лес, товарищи, футбольное поле, просто хождение по улицам для ребенка? Это не нечто второстепенное. Это и жизнь, и цель, и источник огромных наслаждений, нравственных, эстетических, физических. Это целый мир переживаний, столкно-вений характеров, воли. Это напряженный поиск са-мого себя, своего места в жизни, своего отношения к вещам, к природе, к обществу в целом.

Посмотрите вокруг глазами своего детства. Побывай-те в тех местах, где вы жили ребенком. И вы почувству-ете, как самые обыденные вещи станут одухотворенны-ми даже не в силу своей красоты, а в силу того, что эти детали реального мира врезались в память вместе с ва-шими далекими переживаниями детства.

Вы обозреваете не просто зеркальную гладь реки, а отдельные ее уголки. Вот с этого обрывчика вы впер-вые прыгнули, прыгнули для того, чтобы вас не посчитали трусом. Этот обрывчик вам долго не давал покоя. Снился. Вы и сейчас смотрите на других малышей, которые петушатся, скачут на одной ноге, стараются перекричать друг друга, смотрите -- и вас охватывает волнение, смешанное с грустью о безвоз-вратно ушедших в прошлое чудных годах детства.

2. Человек считает себя счастливым, когда у него есть возможность стремить-ся к наслаждению, к удовольствию, к удовлетворению своих потребностей

Очень часто ребенок, приходя домой, садится вы-полнять уроки во имя одной цели -- поскорее забыть о них и убежать к сверстникам. Многие родители используют естественное стремление ребенка на "улицу", к товарищам, как один из главных факторов, побуждающих детей к учению. "Выучишь уроки, а по-том пойдешь гулять",-- говорят они. Говорят, не сознавая, что, возможно, это гуляние и окажется главным воспитателем ребенка. Говорят, уверенные в том, что осуществляют воспитание. Думают о воспитании и забывают о той жизни детей, которая прино-сит им радость, к которой они стремятся и которая ста-новится главным организующим условием развития детей, основой их воспитания.

Не случалось ли вам видеть восторженные или заплаканные ребячьи лица в тот самый момент когда киносеанс неожиданно прерывался? Как органична в этот момент связь настроений, запечатленных на киноленте и лицах детей. Их настолько увлекает мир; созданный на экране, что они забывают о самих себе. И все это оставляет определенный след в их душах, шлифует самую природу характера, личности ребенка.

Ребенок сам творит свое воспитание. Задача взрос-лых состоит в том, чтобы помочь ему в полную меру развить свои способности, и помощь эта состоит отнюдь не в благоговении перед совершенством детс-кой природы, а в создании воспитывающих условий, в умении разумно организовать жизнь ребенка, увлечь такими занятиями, которые полнее раскроют его природные данные.

Как по-разному подходят родители к воспитанию детей, мы покажем на конкретных примерах, в основе которых лежат наблюдения и обобщения автора.

Знакомя читателей с жизнью Вовки Зарубина и его сверстников, я хочу чуть-чуть приподнять тот занавес, за которым скрывается интимный мир ребенка, мир его чувств и влечений. Мне хочется еще раз показать, что с нашими детьми в каждую минуту может проис-ходить нечто очень важное, способное стать опреде-ляющим в их развитии.

3. Ребенок постоянно находится во влас-ти острейших противоречий. Помогите ему преодолеть преграды. Не отмахи-вайтесь от детских невзгод

...Вовка учит уроки. Изредка из кухни раздается голос матери: "Читай вслух". Сегодня Вовка получил по природоведению двойку -- на улицу его не пустят. "Мхи и лишайники растут с северной стороны",-- ма-шинально твердит Вовка, глядя в окно. За окном -- товарищи. Им нужен Вовка, иначе игра в футбол не состоится.

-- Мам, ну я уже выучил все, я пойду погуляю? --тянет он.

-- Никаких гулянок, запомни, ты сам себя наказал!

Вовка приоткрыл окно. "Выходи быстрее!" -- кричат ребята. Душой он уже с ними. Да и перемах-нуть через окошко одна секунда! Но мама! Как разве-дет потом: "Я для тебя все, а ты..." А ребята показы-вают новый мяч, ярко-желтый, блестящий. Приходит решение пойти и по-настоящему попросить мать, кото-рая часто повторяет: "Ты лучше прямо всегда говори". "Вот если она меня поймет сейчас,-- думает Вовка,-- я все для нее сделаю!"

Мать посмотрела на сына: "Ну, что еще?" -- "Ма-ма,-- сказал Вовка,-- если ты разрешишь мне погу-лять, я никогда не буду получать..."

Больше Вовка ничего не успел сказать. "Ах ты негодник! Ты еще условия ставишь!" Мать замах-нулась на сына полотенцем, и Вовка выбежал из кухни. Первым делом он швырнул на стол учебник. Теперь уйти без спросу он уже считал себя вправе. "Мхи и лишайники растут с северной стороны",-- выпалил Вовка, спрыгивая с подоконника.

Однако обычного удовольствия от футбола он не по-лучил. Нервничал, спорил, дважды бросал игру. Под конец подрался с Лешкой. Уже совсем стемнело, а воз-вращаться домой не хотелось. Несколько раз он заглядывал из-за кустов к себе в окно. Соседка что-то показывала матери. Они обе смеялись. Этого он никак не ожидал. "Ребенка нет дома, а она хоть бы что,-- подумал он с обидой,-- не нужен я ей, ну и ладно". Потом слышал, как мать звала его, как ребята ей отвечали: "Да был он здесь". Вовка знал: теперь мать побегает, поволнуется. Он тихонько вышел со двора и побрел вдоль улицы. Пришел домой поздно.

Вот невзгоды одного дня Вовки Зарубина. Были, конечно, и радости. Он не только решил контрольную по арифметике, но и ловко передал решение задачи на соседнюю парту, где сидел Лешка. Ну, а самой боль-шой его удачей было то, что он заступился за Костю Боева. Костя самый маленький в классе. Ребята дразнят Костю "хромым" (он действительно хромает на одну ногу). Когда сегодня Витька Швагин стал дразнить Костю, Вовка пригрозил ему: "Получишь". "От тебя?" -- рассмеялся Витька. "От меня,-- сказал Вовка.-- Вот скажи еще раз". "И скажу",-- и раз де-сять прокричал нараспев: "хромой". Вот тогда Вовка и ударил его.

Костя принес сегодня в класс книжку "Легенда о Тиле". Дальше Вовка не запомнил. Рассказывал Костя о ней все перемены. И как интересно! "Ты сам читаешь книжки, -- допытывался Вовка,-- тебя никто не за-ставляет? Вслух читаешь?" Вовка никак не мог по-нять, как это можно самому взять и читать книжку, вместо того чтобы пойти гулять или, скажем, масте-рить что-нибудь дома, если на улицу не пускают.

Сегодня он решил сам попробовать. И если бы не эта дурацкая история с двойкой по природоведению, он, наверное, много бы прочел.

4. Ребенок перед сном должен быть спокоен

У каждого ребенка целый мир тайн. Эти тайны с особой силой оживают перед сном. Не оставляйте ребенка в одино-честве, когда он охвачен тревожным сос-тоянием. Забота о добром и спокойном сне -- это забота о нормальном психи-ческом развитии ребенка.

В комнате было темно. Свет от фонаря падал на кровать, где лежала лицом к стене мать. Мальчик прислушался. Хотелось спросить ее о чем-нибудь. Но боялся услышать в ответ: "Я с тобой не хочу разгова-ривать". Снова в голове замелькали события дня. После уроков они решили с Костей забежать на почту за марками, но его задержала учительница. "Чем объяснить твое поведение?" -- спросила она строго. Потом говорила, что он на уроках все время отвле-кается, сидит за партой, развалясь, и всякое такое. Затем пришли старшеклассники -- шефы. Учитель-ница попросила их прямо при всех: "Поговорите с Зарубиным: ведет себя безобразно". А те как приста-ли: "Чем ты интересуешься? С кем дружишь? Что тебе непонятно?" Вовка молчал. И думал, что, вот если сейчас его отпустят, он еще догонит Костю и они вместе выберут самые интересные марки. Когда же, наконец, все кончилось и он помчался на почту, Костю там не застал. "Скорее бы уж стать взрослым",-- мечтал Вовка.

В голову лезли самые неожиданные картины. Вот он большой, и у него дети, которым он все разрешает. "Как же это ты, братец? -- обращается он к сыну, ко-торый получил двойку.-- Ну, ничего, давай разбе-ремся". Сын говорит ему: "Марки нужны, знаешь, какие в магазине новые марки?" -- "Ну что ж, давай сходим за марками". Приходят в магазин, ему, отцу, все улыбаются, предлагают марки. Кто-то говорит: "Какой добрый отец". И сын шепчет отцу: "Ну, папа, я теперь буду стараться". Потом приснилось ему что-то очень страшное. Он заплакал во сне. Открыл глаза: мать склонилась над ним.

Мать склонилась над сыном. Понятны ее тревоги. Она воспитывает его одна, без отца. Отец умер, когда мальчику было два года. Кем станет сын? Каким чело-веком вырастет? Вспомнилось свое нелегкое детство в военную пору. Как ей хотелось учиться дальше, закончить вуз, несмотря ни на какие трудности. А вот сын, которому, казалось, предоставлены все возмож-ности, учится из-под палки. Только одно на уме: гулять, гулять. Анну Ивановну никогда никто не заставлял учиться. Она перебирала в памяти знако-мых, родственников. Многие из них уделяли куда меньше внимания воспитанию детей. Она, кажется, все отдает сыну, во многом себе отказывает, и вот результат. А что будет дальше? В чем она ошибается? Может быть, меньше обращать внимания на проказы сына? Ведь мальчишка...

Она вспомнила, как брат ее, который недолго гостил у них, заметил: "А знаешь, сестра, за утро ты раз десять сказала Вовке: "Быстрее, а то опоздаешь в школу".-- "Что же ты предлагаешь? -- спросила она брата.-- Не опаздывать же ему в самом деле". "Пусть лучше опоздает, чем привыкает к няньке. Пусть с ве-чера сам ставит себе будильник, сам встает, сам одевается, сам завтракает. Я согласен, что он может и опоздать. Но это сначала. А ты знаешь, как в школе встречают опоздавших? Весь класс кричит: "Соня!", учительница выговаривает. Не очень-то приятная процедура для опоздавшего. Сам не захочет. Твои заботы, бесконечные напоминания ничего, кроме вреда, не принесут. Будь требовательнее, иначе испор-тишь парня!"

Тогда Анна Ивановна поспорила с братом. "Слава богу, уехал,-- бурчал Вовка,-- нашелся мне еще один учитель".-- "Не смей так говорить о нем",-- пригрози-ла мать, хотя внутренне разделяла Вовкино настроение.

Слова брата, которого она всегда считала чересчур рассудочным, прозвучали для нее как черствое настав-ление. Она верила в то, что добро порождает только добро, а жестокость -- только жестокость. Сегодня от нее не укрылся виноватый взгляд сына, его, как ей казалось, готовность попросить прощение. Но тогда откуда у него стремление причинить мне боль?" -- за-давала она себе в который раз один и тот же вопрос. Может быть, причина в том, что у нее не всегда хватает терпения и выдержки?

Анна Ивановна задумывалась над тем, как воспи-тывают другие матери своих детей. На родительских собраниях учительница всегда ставила в пример Юру Винника. Его мать, Мария Алексеевна, даже расска-зывала как-то о своем опыте на собрании. Она гово-рила известные вещи, и Анна Ивановна сама все это знала и делала, а сын рос все-таки не таким, каким бы ей хотелось. Единственно, чему позавидовала она, это спокойной уверенности Марии Алексеевны, ее знанию того, что ей нужно для достижения цели. Не в этом ли главное?

5. Вся суть раннего воспитания таится на перекрестьях игры и труда. От "безоб-лачного" детства к лени, праздности, потребительству -- всего один шаг

О том, как воспитывала своего сына Мария Алек-сеевна, как развивала его интересы, как предъявляла требования, добиваясь их совпадения с желаниями ре-бенка, есть смысл рассказать. Приведем несколько моментов из жизни еще той поры, когда Юра не ходил в школу.

По вечерам Мария Алексеевна читала сыну книж-ки. Она наблюдала за ним и видела -- Юра увлечен судьбой героев. Мать спросила как-то: "Ну, о чем я тебе читала? Расскажи". У сына вырвалось: "Забыл". И это слово он повторял каждый раз, когда ему предлагали рассказать о прочитанном. "Неужели ни-чего не помнишь?" -- настаивала мать. "Все забыл,-- твердил Юра и тут же просил: -- Ну, читай же дальше". Или: "Прочти еще раз".

Она задумывалась: "Память у мальчика неплохая. Сам научился читать, считает до двухсот. Когда ему было три-четыре года, знал наизусть всего "Мойдодыра", а сейчас не может выучить стихотворения в де-сять строк! Решила так: "Больше читать не буду. Ни строчки". И захлопнула "Мюнхгаузена" на самом интересном месте. Сын стал упрашивать. А Мария Алексеевна сказала: "Ты помнишь все. И пока не перескажешь хотя бы кусочек -- читать не буду!"

Сын пристально смотрел на мать. Он словно гово-рил: "Ну, хорошо, ты раскусила меня. Но мне неинте-ресно пересказывать, даже скучно. Ты сильнее меня, и потому заставляешь".

Так показалось Марии Алексеевне, и она взглядом своим ответила: "Ничего не выйдет, дружок. Ты не разжалобишь меня своей грустной миной". А вслух сказала: "Пересказывать интереснее, чем читать". Сын согласился. Разумеется, предварительно поторго-вался: "Чтобы только всю до конца прочла книжку".

К удивлению матери, Юра вдруг сосредоточился и попросил: "Прочти еще раз вот отсюда и досюда". Мать прочла. "А что такое "повелитель"? А что такое "казначей"? А что такое "ярость"? А что такое "дочиста"? -- посыпались вопросы. Раньше такого не было. Мать стала объяснять.

Мария Алексеевна еще больше удивилась, когда Юра почти слово в слово пересказал прочитанный эпизод.

Мать повторила "опыт" дважды и убедилась, что мальчик может усвоить (с небольшими отклонениями) прозаический текст в сто с лишним слов. Да к тому же ребенку приходится размышлять, напрягаться, рабо-тать.

Все это так, все, наверное, правильно. Но вовсе не потому я так подробно рассказал об этом эпизоде. Сущность его значительно глубже, серьезнее. Вот это словечко "забыл" в какой-то мере отражает сложность развития дошкольника.

С одной стороны, малыш восприимчив, живет эмоционально, образами. Яркий, красочный мир его всецело поглощает, и ему неохота мыслить.

Разумеется, ребенок мыслит и без нашего вмеша-тельства. Мы же говорим о роли воспитателя, который должен создать необходимые условия для более плодо-творного развития ребенка.

Что может получиться, если этого не сделать? "Забыл" превратится в привычку не задумываться. Вырабатывается самое опасное -- лень думать. Это со-стояние в условиях школы обычно характеризуют так: мальчик способный и, если бы захотел, был бы отлич-ником.

Вторая ситуация.

Юра играет с детьми. Ему пора есть. Но он не бро-сит игру из-за еды. Он боится оторваться хоть на не-сколько минут от деятельности, которая доставляет ему огромное удовольствие. И сколько обиды, даже злости рождается у малыша, когда мать насильно уводит его в дом: "Я не буду есть! Я не люблю суп! Я больше никогда не буду играть!.. Я буду стоять в углу!.." В этих словах не только чувство обиды, но и сознание "фатальности", всесильности окружающих обстоятельств. Убежденный в несправедливости взрос-лых, ребенок возбуждает в себе мрачные чувства. "Вот возьму заболею и умру",-- говорит он. Мать пытается успокоить: "Такой пирог на столе, а ты умирать собрался..."

А мальчик говорит серьезно, он уже видит себя в постели, окруженным испуганными родными. Все ему обещают: "Будешь играть, сколько захочешь, только выздоровей..." И что интересно: через ка-ких-нибудь несколько минут жуткие образы безвре-менной его кончины вытеснены приятно щекочущими в носу запахами супа, пирогов и прочей снеди. "А умирать не стоит,-- смеется мать,-- лучше помыть руки и за стол". После обеда мальчик опять убегает к друзьям.

Еще одна ситуация.

Юра уже долгое время занят игрой. Мать говорит: "Пойдем, книжку почитаем". Сын увлечен и отвечает, что никаких книжек он не хочет. "Ты ведь не знаешь, какая книжка. Про тигров, бегемотов и четырех котов... Почитаем, а потом займемся одним интерес-ным делом. Впрочем, если не хочешь..."

Сын догоняет мать: "Скажи, какое интересное дело? Ну, скажи! Ты обманываешь?" -- "Разве я ког-да-нибудь тебя обманывала?" И сын соглашается: сна-чала читают книжку, потом готовятся к приходу отца: у него сегодня день рождения, надо успеть испечь пирог, накрыть праздничный стол...

Зачастую родители не замечают, каким тоном они говорят с детьми, как спрашивают о полученных отметках, вообще о школьных делах, как предъявляют требования, как радуются удачам или выражают свое огорчение. Все эти "как" и есть область педагоги-ческого искусства, стиля взаимоотношений родителей и ребенка. Следует различать форму и содержание этого стиля. По тону здесь может быть много оттенков, начиная от простовато-грубоватого до нежно-интим-ного. В одной семье обычны поцелуи и объятия, в дру-гой "нежностей" стыдятся. В одной семье пользуются уменьшительно-ласкательными обращениями, в дру-гой культивируют мужественную суровость, подчерк-нутую строгость. В одной предпочитают деликатные выражения, условности, в другой называют вещи своими именами.

Все это разные формы отношений, содержанием ко-торых может быть подлинный гуманизм, основанный на взаимоуважении и взаимопонимании.

Дети же обладают исключительной способностью распознавать за любой формой общения суть его содержания, то есть истинное отношение к себе.

Мы рассказали о том, как Мария Алексеевна, поль-зуясь разными приемами, игровыми методами, пра-вильно сформулированными требованиями, приучала Юру к определенному порядку, воспитывала в нем способность понимать необходимость тех или иных занятий. Она сознательно переключала внимание и энергию мальчика на те виды деятельности, которые должны были прививать сыну полезные привычки, чувство долга. Она не строила иллюзий на тот счет, что воспитанность придет сама по себе, явится ответом на ее любовь к мальчику. А вот Анна Ивановна все позво-ляла Вовке, и эту свою нетребовательность рассмат-ривала как проявление доброты, которую впослед-ствии должен будет оценить сын.

6. Общение со сверстниками -- важнейшее условие нормального развития ребенка

Юра Винник учится вместе с Вовкой в третьем "Б" классе. Отличник. Необыкновенно спокойный. Избе-гает шумных игр и шалостей. Всегда такой чистень-кий и причесанный. Ходит в музыкальную школу. Когда ребята протяжно-визгливо дразнят его за спи-ной: "Сыночек", он вздрагивает, но никогда не обора-чивается. Первым потянулся к Виннику Костя Боев. "Ты знаешь, сколько у него книг? -- рассказывал он Вовке,-- а картины какие, а радиодеталей сколько? Хочешь, пойдем к нему?" Вовка в ответ только пле-чами пожал. К Винникам они отправились в воскре-сенье: Костя, Лешка Миронов и Вовка. Застали они Юру за интересным занятием: он сооружал крепость с бойницами, подземным ходом, орудиями, телефоном. Крепость располагалась в саду -- лучше места не придумать. Стали строить еще одну. Предстояло сражение. Вышел Юрин отец, Павел Федорович. Он попросил зачислить его, ну хотя бы, в саперы. Для ребят это было не совсем обычно. Еще больше ребята удивились, когда вышла Юрина мать. Мария Алексе-евна сказала, что она будет ведать медпунктом, кото-рый разместится в комнате. Там же будет и "плен". Ипообещала, что с пленными будут обращаться очень гуманно, даже выдадут ореховое варенье.

Подготовка к сражению была необыкновенно весе-лой, хотя и пришлось здорово потрудиться. Пот лил градом: копали новые траншеи, запасные позиции. Когда уже все было готово к бою, стали разрабатывать тактику и правила "войны". Как-то само собой получилось, что командовать стал Вовка. Он возмущался нерасторопностью своих солдат, бранил их за малоду-шие, то и дело кричал: "Быстрее! Огонь! Снаряды! В обход! За тылом смотри!" Ребята не обижались. Зато сколько было радости, когда удалось водрузить флаг на вражеской крепости!

Потом пили чай. А после Костя попросил показать картины. Юра вытащил огромный альбом с репро-дукциями. Медленно перелистывая его, он расска-зывал о каждом художнике. Потом стали говорить о книгах. Книжки читали Костя и Юра. "Я тебе могу дать почитать кое-что",-- предложил Вовке Юра. Вовка был несколько удивлен (никаких книг, кроме учебников, он не читал), но отказаться не решился.

Дома он, захлебываясь от восторга, рассказывал матери: "Ты знаешь, как у них интересно? Книги, кар-тины! Мать какая замечательная..."

Когда ребята ушли, Мария Алексеевна словно невзначай заметила:

-- Если бы я была мальчишкой, я бы непременно подружилась с Вовкой. Наверное, он хороший това-рищ. На него можно положиться.

-- Да,-- поддержал Павел Федорович,-- такого не проведешь. А как он учится, Юра?

-- Не очень. Дина Дмитриевна говорит, что у него способности, но ленивый и плохо ведет себя. Смешит всех у доски. Кривляется.

-- Все-таки он мне понравился. Ловкий, энергич-ный, наверное, очень смелый. Ты обратил внимание, Юра, как он быстро догадался о вашем маневре обойти с тыла?

Мы часто бываем недовольны детьми. Думаем: "Откуда это у них?" Но если мы глубже заглянем в самих себя, то сможем увидеть причину проявления "нежелательных качеств" в нашем ребенке. "Яблоко от яблони недалеко падает" -- эта пословица с фаталь-ным оттенком. Но в ней мудрость народа. Наш харак-тер, наша культура, наши убеждения, наш тем-перамент неизбежно оказывают влияние на ребенка.

7. Что передаем мы детям?

Мы хотим, чтобы дети переняли луч-шие наши черты. И это естественно. Но дело в том, что характер ребенка складывается под влиянием всей его жиз-ни. Ребенок впитывает в себя все, что он видит, с чем сталкивается. В процессе своей деятельности он перерабатывает полученные данные, что-то принимает, а что-то отбрасывает. При этом принято может быть и дурное, и хорошее.

Если наши достоинства и недостатки, черты нашего характера могут выступать в качестве воспитательных средств, то само собой разумеется, что значение всех своих особенностей и возможностей содействует более позитивному влиянию на ребенка.

Мария Алексеевна отдает себе отчет в том, что мо-жет дать своему сыну она, а в чем лучше повлияет на развитие мальчика ее муж. Жизнь, которой живет Юра, насыщенна: учение, общее развитие, воспитание необходимых привычек, досуг на воздухе, комнатные игры. Мать сумела привить сыну любовь к живописи, музыке. Она привлекает мальчика к решению нравст-венных задач, учит его разбираться в людях. Отец Юры -- радиолюбитель. Трудно сказать, станет ли Юра, занимаясь с отцом, радиолюбителем, но то, что в процессе совместных занятий он получит опреде-ленные трудовые навыки, некоторые знания по физи-ке, это уж точно. В квартире, где живет Юра, одна изкомнат скорее напоминает мастерскую. У окна неболь-шой верстачок. Рядом стол с деталями, стеллажи для инструментов, поделок и моделей.

8. Сердцевиной гармонического развития является энергия. Страсть движет воспи-танием. Увлеченность, бесстрашие, от-вага -- без этих качеств нет личности

В семье, казалось бы, созданы все условия для всестороннего развития мальчика. И тем не менее Мария Алексеевна чувствует, что в ее воспитательной практике есть существенный изъян. Он кроется в чрезмерном программировании всей жизни сына. Юра сам почти не выбирает поле действий. Его деятель-ность является преимущественно результатом точно созданных и рассчитанных ситуаций. То есть инициа-тива исходит не от самого ребенка, а от родителей. И хотя создается впечатление, что Юру интересует дело, выбранное матерью или отцом, подлинного интереса у него нет. Не исключена возможность, что когда-ни-будь сын скажет родителям: "Вы за меня думали, вы рассчитали каждый мой шаг, каждое мое движение. Хватит! Я хочу хотя бы один раз в жизни поступить так, как именно мне хочется. Пусть я ошибусь, но это будет моя ошибка, которую я сам исправлю".

Трудно сказать, какая это будет ошибка. А вдруг она окажется роковой?

Да, Юра аккуратен, прилежен, внимателен на уроках и при подготовке домашних заданий, точно выполняет все требования взрослых. И только там, где нужны инициатива, решительность, а возможно, и риск, он беспомощен. Мария Алексеевна понимала, почему ученики дразнят его "маменькиным сынком". Она чувствовала в этом и свою вину.

Теперь, сравнивая сына с его товарищами, она об-ратила внимание на то, что Вовка более живой, из него прямо-таки рвется энергия. Она понимала, что Вовка менее воспитан, менее организован, чем ее сын. Вовка может сесть где угодно и как угодно, не заботясь о том, испачкает при этом брюки или нет. Он вмиг перелезет через любой забор, перепрыгнет через любую канаву.

Мария Алексеевна впервые задумалась над тем, что в воспитании сына надо что-то менять, нужно как-то расшевелить мальчика. Она понимала и другое: что внести эту поправку в жизнь сына очень трудно и что для этой роли, наверное, "самый подходящий чело-век -- Вовка Зарубин, который стал теперь часто у них бывать. В том, что для самого Вовки общение с ее сыном будет тоже полезным, Мария Алексеевна не сомневалась. Впрочем, результаты уже сказались. Вовка начал читать книжки и однажды заговорил не о футболе, машинах или пистолетах, а о книгах и картинах.

Мария Алексеевна ясно понимала, что "внесение поправок" в развитие сына будет протекать не легко и не безобидно. В этом она скоро убедилась.

В одно из воскресений Юра пришел домой со сле-зами. За ним с виноватым видом плелся Вовка.

Ребята катались на лыжах. Вовка с Юрой оказа-лись на самой высокой горке. Внизу трамплин. Вовка предложил спуститься, но Юра смотрел вниз со страхом. Съезжать наотрез отказался: высоко! Тогда Вовка стал уговаривать Юру. Юра колебался. И случи-лось так, что Вовка слегка подтолкнул товарища с горки, а затем съехал сам. Упали они вместе. Вовка смеялся, а Юра обиделся и поплелся к дому. Вовка бросил ему вдогонку: "Ну и катись!" А потом, поду-мав, решил сам пойти к матери Юрки. "Понимаете,-- стал он убеждать ее,-- там нисколечко не высоко и со-всем не страшно, я ему говорил, а он никак. Ну я и... Вот пойдемте, посмотрим. Там такой маленький трамплинчик".-- "А что, в самом деле, это мысль! Пойдем, посмотрим". Юра удивленно взглянул на мать, ему никак не хотелось идти к той злополучной горке. "Я как раз собиралась в магазин. Пойдем, Юрок",-- весело сказала мать, и сын неохотно согла-сился. Горка была недалеко. Вовка с криком: "Вот смотрите!" -- разбежался и на этот раз красиво слетел с трамплина. Юра с завистью смотрел на товарища. "А ты попробуй, Юра, это же действительно не страш-но",-- сказала мать, а Вовка с криком: "Я еще не так могу" -- снова влезал на горку. "Иди, Юра! Не бой-ся!" -- кричал Вовка, демонстрируя свое мастерство. Юра стоял на месте, не шевелясь. Мать сказала ребятам: "Ну, вы побудьте здесь, а я пойду".

На обратном пути Мария Алексеевна увидела сына съезжающим с горы. "Мама,-- кричал он,-- совсем не страшно!" И в голосе, и в движениях сына Мария Алексеевна уловила раскованность, а в лице живую радость.

Говорят, надо быть близким детям. Как достигается такая близость? Какова ее мера?

Близость -- это прежде всего помощь ребенку в трудной ситуации, когда он находится в состоянии внутреннего конфликта.

Съехать с горки -- пустяк. С точки зрения взрос-лого. Для ребенка же подобный поступок может оказаться решающим. Страх, который однажды побе-дит -- способен пустить корни, сковать душу. Необхо-димо учить ребенка преодолевать страх.

Этим самым родители избавят своих детей от не-нужных и тяжелых страданий, своевременно предот-вратят появление таких черт, как мнительность, трусость. Совершенно естественно, что помочь может тот, у кого больше знаний, опыта. Взрослые, обладая этими серьезными преимуществами перед детьми, сами должны определить меру вмешательства.

9. Без авторитета нет воспитания. Авторитет родителей

достигается высокой требовательностью и уважением

к ребенку, к его интересам.

Раньше мне казалось, что взрослый, занимающийся воспитанием, должен непременно быть только вместе с детьми, а не "над". Потом я пришел к выводу, что "вместе", во-первых, иллюзия. Даже те, кто утверждает, что близость с детьми достигнута, что расстояния никакого нет, обманывают самих себя. Во-вторых, "только вместе" невозможно, так как помимо общности у взрослых и детей есть, разумеется, различные сферы занятий, деятельности, которые находятся в разных плоскостях. Это "разъединение" закономерно и естественно. Больше того, дети должны это различие сфер хорошо понимать, это научит их считаться с жизнью своих родителей, с их инте-ресами.

Позиция воспитателя по отношению к детям не мо-жет быть постоянной. В одних случаях он должен быть "вместе" с детьми, в других "над". И только одно можно утверждать с уверенностью: возведение в абсолют одной из этих позиций неизбежно ведет к отчуждению, к ненормальным отношениям. Абсо-лютизация позиции "вместе" приведет к тому, что родители для детей, как писал Макаренко, станут Гришками и Машками, приведет к панибратству, к развитию детского эгоизма. Возведение позиции "над" в абсолют-- прямой путь к грубому насилию над личностью ребенка.

Прилежание кажется Вовке недосягаемой вер-шиной. Посоветовавшись с Анной Ивановной, Мария Алексеевна однажды сказала Вовке: "Ты как-то гово-рил, что можешь все, если захочешь. И я верю в это: ты сильный человек. Подари мне одну тетрадь по арифметике без единой помарочки".-- "У меня нет та-кой тетради",-- сказал удивленный Вовка. "Я знаю,-- улыбнулась Мария Алексеевна,-- но через месяц у тебя могла бы быть такая тетрадь".

Вовка, конечно, не осознавал той власти, которую с некоторых пор приобрела над ним Юркина мать. В ее присутствии ему хотелось быть лучше, смелее, уверен-нее. И это ему удавалось: он мог выбрать самый спелый арбуз, он мог мигом открыть любую банку консервов, мог даже починить ботинок. И каждая его удача сопровождалась восклицаниями женщины: "Смотри, Юра, какой Вова ловкий и умелый!" С семьей Винников Вовка ездил на рыбалку с ночлегом и даже на два дня в деревню. Он замечал, что мать в последнее время, когда он начинал расхваливать Винников, уже всех подряд, мрачнела, и даже боялся, как бы однажды она не сказала: "Хватит о Винниках. Больше туда не пойдешь".

Одним словом, для Юркиной матери он сделал бы что угодно, не только тетрадку без помарок. Но сколько трудов доставила она ему! Сколько раз он переписывал! И вот однажды такая тетрадка без помарок была закончена. Мария Алексеевна взяла тетрадку и положила ее рядом с Юркиной. Конечно, тетрадь Юры была куда чище. Как ни старался Вовка, а углы все равно чуть-чуть отгибались, края потем-нели, в некоторых местах были заметны отпечатки пальцев. Но Мария Алексеевна не обратила внимания на эти мелочи. Она сказала: "Действительно, Вова, ты сильный человек! Спасибо тебе большое".

Нельзя сказать, что у Вовки после этой тетрадки появились и прилежание, и аккуратность, но то, что наметилось какое-то совершенно новое отношение к занятиям, было очевидно. Это заметили и учителя.

Думая о своем сыне, Мария Алексеевна постепенно разобралась в допущенной ею ошибке -- в чрезмерной изоляции его от окружающей среды. В отличие от Анны Ивановны, которая всегда боялась, как бы сын не сдружился с "плохими мальчишками", она поста-ралась сблизить Юру с Вовкой Зарубиным, который отнюдь не считался пай-мальчиком.

Иногда общение ребят, которые симпатизируют друг другу, обрывается родителями только лишь на том основании, что один из них плохо учится, так называемый "двоечник". Между тем у некоторых мальчишек тяга к общению настолько велика, что она определяет собой все их поведение. Вовка Зарубин и часа не мог прожить без товарищей. В школу он мчался, сломя голову, потому что ждал встречи с ребя-тами, из школы он уходил последним. Мать жалуется: "Нет у сына интересов серьезных. У него на уме только "товарищи" и "гулять".

Прекрасный интерес! Интерес к человеку! Навер-ное, было бы правильно идти от него к другим инте-ресам. Да и мы уже заметили, что Вовкины приятели благотворно влияют на него: Костя приохотил к чте-нию, Юра вместе со своей матерью -- к другим занятиям. В то же время дружба с Вовкой оказалась полезной и для Юры.

Искусство воспитания как раз и основывается на умении видеть и использовать для воздействия на ре-бенка все то многообразие отношений, которые форми-руют его как личность.

10. Важно развивать духовное зрение, свое видение глубинных нравственных свойств личности ребенка

Опытный воспитатель, будь он родитель или учи-тель, обладает способностью педагогического видения. Как часто мы слышим, да и сами говорим: "Я вижу по глазам", "Я прочел на его лице", "Я заметил в нем перемену".

Чем младше ребенок, тем отчетливее отражаются на его лице желания, тем легче считывать с его лица внутренние процессы, которые происходят в нем. По мере его развития взрослые постоянно настаивают на том, чтобы ребенок управлял своими эмоциями, подавлял желания, сдерживал себя. Некрасиво громко смеяться, кричать, хмурить лоб (а то морщины будут), говорят они, ты должен улыбаться -- так приятней другим, мужественно переносить боль, холод, жару и т.д. Взрослея, ребенок и сам начинает понимать, присматриваясь к взрослым, практическое значение выдержки и умения управлять своим лицом, дви-жениями.

Дети отлично знают, кого они смогут провести, а кого нет. "Этого не обманешь,-- говорят они,-- он как посмотрит, так деться некуда -- сразу всю правду выложишь. А этому что ни скажи -- верит".

Таким образом, есть воспитатели, которые обла-дают зорким глазом, остротой видения, способностью подметить то, что скрыто от взора других, и есть та-кие, у которых эти качества отсутствуют. Совершенно естественно, что преимущество у тех, кто видит, кто тонко чувствует и точно определяет душевное состоя-ние воспитуемого. Видение -- это умение по мельчайшим внешним признакам (мимика, интонации, движе-ния) определить внутреннее состояние ребенка, его опасения, надежды, желания. Это, я думаю, одно из важнейших условий педагогического мастерства.

Видение можно рассматривать в двух аспектах. Видеть в значении "читать". Это своего рода мгновен-ная обработка поступившей информации с привле-чением опыта, аналогий, сравнений.

Второй аспект видения -- это оценка. Когда ребе-нок сталкивается с нашим взглядом, он часто ощу-щает и наше отношение к нему. В тот момент, когда мы оцениваем его поведение, он, улавливая наш взгляд, тоже занят "считыванием" наших реакций. А они так различны. Это и недовольство, и досада, и радость, и поощрение, и запрет...

Выражение "глаза -- зеркало души" в равной мере характеризует взгляд и взрослых, и детей. И если мы педагогическое видение рассматриваем как двусто-ронний процесс, то следует остановиться на этих двух сторонах: "мы -- глазами детей" и "дети в нашем видении".

Искусство педагогического видения вырабатыва-ется в результате длительного опыта, после тща-тельной самопроверки и анализа полученных данных. Этим искусством может овладеть каждый, кто созна-тельно поставит перед собой такую задачу.

Беда взрослых, поглощенных своими заботами, заключается в том, что на каком-то этапе они теряют возможность видеть. Работа, тревоги личной жизни часто не дают им возможности сосредоточиться, пос-мотреть на ребенка свежим взглядом, задуматься о нем.

Правильное педагогическое видение -- решающее условие воспитания ребенка. Смотрите, что полу-чается. Изо дня в день мать твердит сыну: "Этого ты не умеешь, ты еще маленький". Вовка где-то свыкся в глубине души с такой оценкой. Он и сам стал думать: "Чего мне стараться, все равно ничего из этого не получится". Анна Ивановна рассматривала непосед-ливость сына, его неуемную энергию как недостаток; Мария Алексеевна взглянула с другой стороны, и для нее этот недостаток обернулся достоинством. Однажды Вовка сидел у Винников -- решали задачи. Мария Алексеевна заметила сыну: "Смотри, как Вова быстро соображает". Вовка был поражен. Он соображает лучше Юрки Винника, первого ученика в классе! Если раньше он безропотно соглашался с тем, что предлагал Юра, то есть полностью полагался на его авторитет отличника, то после, казалось бы, случайно брошен-ной реплики Марии Алексеевны стал сначала возражать ему, а затем и предлагать свои варианты: "Hу, давай попробуем решать задачу другим способом. Смотри, и проще, и быстрее".

Впервые Вовка поверил в себя. "А я быстрее всех решаю задачи в классе",-- как-то сказал он матери. "Не хвастай, этого быть не может. Лучше посмотри в свой дневник,-- вздохнула мать.-- Способности еще ничего не значат без усидчивости и трудолюбия". Чего-чего, а этого Вовке действительно недоставало. Собственно, он уже и примирился с мыслью, что будет всю жизнь страдать из-за своих недостатков. Он часто получал плохие отметки за то, что небрежно, грязно писал, за кляксы, чернильные отпечатки пальцев. А иногда ему было просто скучно напрягаться, следить за собой. Он завидовал Виннику, который всегда был готов выполнить любое задание учителя. Но когда смотрел, как Юра старательно выводит ровные цифры, видел его аккуратную прическу, свежий воротничок и чистые руки, то понимал, что стать таким он все равно не сможет.

И все-таки его тянуло в дом Винников.

11. Детское общение бурлит противоре-чиями --

без этого нет развития. Умелое разрешение противоречий --

основа твор-ческого воспитания.

Однако вскоре пришел, как показалось Вовке, ко-нец его дружбе с этой семьей. И конечно, он Вовка, сам во всем виноват. Случилось вот что. Вовка и его друзья летом частенько забирались на чердак старого, полуразвалившегося дома, который должны были снести. Ребята привели в порядок чердачное помеще-ние: убрали мусор, сняли паутину, почистили и вымыли смотровые окна, даже побелили часть стен. Из досок сделали стол и две лавки. В углу были спрятаны продукты: сухари, сахар, лук, соль. Ребята приходили сюда в свободное время, здесь играли, а Костя рассказывал вычитанные из книжек истории. Отсюда они наблюдали за улицей. Однажды Вовка предложил переночевать на чердаке. Так как из дома никого наверняка не отпустили бы, был разработан идеальный план обмана родителей: Костя и Вовка ска-зали, что они переночуют у Винников, а Юра хотя и долго не соглашался, но попросил родителей отпустить к Вовке Зарубину, у которого сегодня мать якобы работала в ночную смену. Вечером в магазине Мария Алексеевна встретила Анну Ивановну и удивилась: "Вы не на работе?" Обман раскрылся, и матери отпра-вились к Боевым. Кости, тоже дома не оказалось. Тогда родители заволновались, стали звонить в школу, в милицию, обратились к дружинникам. Мальчиков начали разыскивать.

Между тем ребята рассказывали друг другу сказки, ежились от холода, но испытывали величайшее на-слаждение и от того, что им так ловко удалось про-вести взрослых, и от ощущения собственной свободы и самостоятельности. К полуночи ребята вконец за-мерзли, и Юра первым высказал мысль: "Не пойти ли нам домой?" В это время ребята как раз и услышали голоса, шаги, мелькнул свет фонариков. До них донеслось: "Они и днем здесь бывают". И чей-то женский голос: "На чердаке они". Снизу закричали: "А ну, выходите!" По лестнице уже кто-то подни-мался.

-- Рассказывайте все по порядку,-- строго потребо-вал участковый.

-- Не имеете права задерживать,-- решил произ-нести с достоинством Вовка, но прозвучало у него это довольно жалобно.

Дежурный по детской комнате милиции велел подождать, и мальчишек на несколько минут оставили в покое. Вовка успел предупредить: "Никому ни слова. Ничего с нами не сделают". Потом их долго рас-спрашивали, стыдили, отчитывали. Один из дружин-ников тут же написал в школу письмо, в котором просил принять меры. Костя Боев заревел в тот самый момент, когда на пороге показались родители -- Анна Ивановна, Мария Алексеевна с мужем и отец Кости...

...Боев вел Костю, не произнося ни слова. Как только они вошли в дом, Костя истошно закричал: "Папочка, не бей, больше никогда не буду!" Отец снял пиджак, выхватил ремень, оттолкнул мать и тихо ска-зал сыну: "Иди сюда". Костя заплакал. "Не вой! Рас-сказывай все, как было", -- снова приказал отец. Костя сбивчиво забормотал: "Мы пошли... догово-рились... залезли на чердак".

Отец видел, как сын хочет всячески вывернуться и избежать наказания. "Откуда это в нем?" -- думал он. И решил, что сейчас одним махом выбьет из сына все, не достойное боевского рода.

Уже не было ни слез, ни крика. Слышны были одни сплошные захлебывающиеся звуки.

Ночью младший брат спросил: "Очень больно?" Костя снова заплакал и забормотал в подушку: "Я убью его, вот увидишь, убью..."

Костя в такие минуты ненавидел отца.

Физическое воздействие -- самый дурной способ воспитания. Оно травмирует детскую душу, убивает добрые чувства у взрослых, ведет к разобщенности, ненависти друг к другу.

Строгость, когда она безмерна, превращается в жестокость. Жестокость родителей, в свою очередь, как правило, порождает детскую жестокость и озлоб-ленность. И если родители не способны быть разумно строгими, если требовательность переходит в насилие и оскорбление, то рано или поздно эта жестокость обернется против них самих.

...Павел Федорович злился: "Надо оградить Юру от дурных влияний. Вовка -- хулиган, распущенный мальчишка, Юре он не пара".

Мария Алексеевна молчала, изредка вставляя одни и те же слова: "Ну, перестань, поговорим дома". Дома Павел Федорович категорически заявил: "Чтобы его ноги здесь не было. И ты,-- обратился он к сыну,-- чтобы больше с ним не знался". Юра кивнул головой. Он был согласен с отцом, во всем виноват Вовка. И зачем мать навязала ему эту дружбу?

Уже в постели он думал о том, как все хорошо обошлось, его избавили от дурной компании. Он видел себя хорошим, умным, похожим на папу.

Одной Марии Алексеевне не нравился ни исход событий, ни лицо сына. Она до мельчайших подроб-ностей восстанавливала в памяти себе его поведение, и оно вызывало у нее тревогу. "Так быстро отказаться от товарища, с которым ему было интересно и хорошо,-- рассуждала она.-- Так охотно принять на себя роль жертвы, уйти от ответственности и от вины. Все тот же ни в чем не повинный паинька, маменькин сыночек".

Мария Алексеевна высказала свои соображения мужу, но он только отмахнулся: "Оставь мальчика в покое".

По-разному смотрят родители на воспитание своих детей.

Павел Федорович совершенно точно знает, чего он хочет от сына. Отличник, золотая медаль, вуз, непре-менно аспирантура. Затея жены относительно "при-вивки" сыну энергии с помощью Вовки его вначале даже заинтересовала. Он был против "тепличного" воспитания. Хотел видеть сына общительным, уверен-ным в себе, здоровым. Ему понравилась выдержка сына в милиции. Юра, по его мнению, держался с достоинством. Сразу видно -- воспитанный мальчик. Отец вспомнил, как вежливо и, однако ж, без подобо-страстия сын попрощался и с милиционером, и с дружинниками. То есть сын рос уверенным и само-стоятельным мальчиком. Мужчиной. И что это выду-мала жена? -- он никак не мог понять. Точнее, не хо-тел понимать.

А что увидел в поступке сына Боев? "Меня в детстве пороли,-- рассуждал он,-- за это только спасибо родителям". Своим главным достоинством Боев считал то, что он "работящий, как никто". Опять же бережлив, чужого не возьмет и своего не отдаст. Так он понимал честность. Другим важным своим достоинством считал то, что он хороший семьянин: все в дом несет, лишнего себе не позволяет. Таким он хо-тел видеть и сына. И бил для того, чтобы не стал Костя ветрогоном и шалопаем. Бил за двойки, за лень бил, за грубость. А однажды отец сказал сыну: "Замечаю я -- не туда мозги у тебя направлены. Умничаешь слиш-ком. Читаешь много. А жизнь -- штука не книжная, болтунов не терпит". А Костя читал по-прежнему много, и очень хотелось ему встретить человека, с ко-торым можно было бы обо всем прочитанном погово-рить. Пробовал писать стихи, очерки. Даже на кон-курсе в школе премию получил.

Посмеивался сначала отец над увлечениями сына, а потом махнул на него рукой.

Самое тяжкое преступление, какое может совер-шить родитель,-- это предать ребенка. Надо верить всегда, чего бы это ни стоило, что бы ни случилось. Только такая вера способна воспитать родственную душу, человека, любящего своих родителей.

* * *

Ту ночь Вовка запомнил надолго. Сон не шел. Он лежал с открытыми глазами, вслушивался в дыхание матери. От сердечных капель, которые размешал ей Вовка в стакане с водой, матери лучше не стало. Вызвали "скорую помощь". Сделали укол. Мать ус-нула.

Когда она проснулась, Вовка сидел рядом. Он взял ее руку и стал быстро-быстро говорить: "Мамочка, я больше никогда не буду, вот увидишь! Хочешь, я сам признаюсь: я деньги у тебя из кошелька взял и еще весной брал два рубля... Никогда больше не буду, только выздоровей". Мать погладила сына... От этого прикосновения Вовка заплакал.

Стало жалко самого себя. И обидно, что он такой плохой и неблагодарный.

Анна Ивановна смотрела на сына и понимала, что происходит в его душе. Пусть что угодно говорят люди, он у нее хороший.

В такие минуты она очень хотела верить: ее сын вырастет настоящим человеком, добрым, честным, отзывчивым...

Каждый день ребенок приобретает не только поло-жительный, но и отрицательный нравственный опыт. Лицемерие, двоедушие, ложь, самовлюбленность, на-слаждение своей подавленностью или одиночеством -- с этим надо бороться каждый день и каждый час.

Боев по-своему заботится о сыне, но его попытки проникнуть в душу Кости вызывают в мальчике протест. Это -- грубое вторжение. Отца Кости не интересует душевное состояние сына. Главное для него -- уличить, а затем сломить его, то есть перекро-ить мальчика в соответствии со своими взглядами.

Значит ли это, что активное вторжение в мир ре-бенка нежелательно? Нет, не значит.

Сила воздействия как раз и заключается в том, чтобы, видя в маленьком человеке личность, активно влиять на ее развитие, обязательно соблюдая при этом элементарные нормы этики.

Важно отметить и другое. В моменты наивысших эмоциональных напряжений, так называемых "взры-вов", мы бываем особенно проницательны. Неожи-данно перед нами открывается то, о чем мы раньше только догадывались.

Попробуйте проанализировать свое состояние в момент самой бурной вашей реакции. С одной сто-роны, в один миг вы вдруг увидели то, что раньше было скрыто от вас. Ваше видение настолько скон-центрировалось на этом, что все остальное поблекло. И тут же, рядом с глубиной проникновения -- полная слепота. Если человек не в состоянии в период вспыш-ки преодолеть эту слепоту, это "невидение" всего окружающего фона, который не менее важен, чем эта самая постигнутая вдруг истина, то он просто не в со-стоянии окажется не только правильно использовать полученную информацию, но и удержать ее, освоить разумом.

Кажется, все очень просто: надо соотнести внут-реннее состояние ребенка с внешними проявлениями его, то, что находится глубоко внутри, с тем, что на поверхности, в повадках, в манере держаться, гово-рить, смеяться. И вот тут-то подстерегает непред-виденное: нам казалось, что мы хорошо знаем ребенка, и вдруг в один миг мы открываем, что наше знание было ошибочным, что ребенок-то совсем иной.

Дети обладают удивительной способностью приспо-сабливаться к реакциям взрослых, каким-то особым чувством быстро постигать их вкусы и потребности и в угоду им подавать себя. Именно это свойство приспо-собления дает им возможность сохранить, как ни странно, самих себя, свое истинное "я". Костя Боев перед отцом паинька, весь внимание, готов выполнить любое его требование. Но таков ли он на самом деле? Сможет ли он когда-нибудь простить отцу унижение в нем, Косте, человека? Горькие обиды, причиненные в детстве, оставляют след на всю жизнь. И чем ближе человек, нанесший обиду, тем сильнее след, тем труднее ее забыть. Обиды калечат нравст-венно, рождают комплекс неполноценности, от кото-рого избавиться очень трудно.

Мы не замечаем порой, как наряду с приобретением полезных привычек, наряду с положительным у ре-бенка одновременно постепенно накапливается и отрицательный нравственный опыт. Он приобретает умение "правдиво" лгать, "откровенно" лицемерить, "доверительно-нежно" вымогать. Из-за педагоги-ческой близорукости мы иногда не видим этого второго плана. А затем разводим руками: "Как же мы про-моргали сына?"

Жестокость старшего Боева породила в сыне лице-мерие, которое стало нормой поведения мальчика. Он заискивает и перед отцом, и перед товарищами. У мальчика далее выработалась жалобно-ласковая улыб-ка, за которой скрывается иной раз и злость, и нена-висть.

На следующий день после той злополучной ночи отец разбудил Костю. Мальчик вскочил мгновенно, глянул на отца. Отец терпеть не мог, когда дети не смотрели ему прямо в глаза. Он всегда говорил в таких случаях: "Значит, совесть не чиста". И у Кости всегда наготове такое выражение, которое устраивало отца -- скромность, уважительность, правдивость. Прочитав все это в глазах мальчика, отец остался доволен, совер-шенно не подозревая того, что сын, защищаясь своими средствами, по сути дела, лгал. Возможно, слово "лгал" не совсем точно передает смысл взгляда Кости. Он всячески старался угодить отцу, ибо боялся его. А там, где страх руководит действиями ребенка, там не-избежно накопление отрицательного опыта.

По-иному складывались отношения в семье Зару-биных. Вовка рано почувствовал слабость матери и стал пользоваться этим. Мать старалась воздейст-вовать на Вовку наставлениями, упреками, слезами. Она стремилась пробудить в сыне совесть, правдивость, честность. Поощряла его самостоятельность, радовалась той мужественности, которая, как ей каза-лось, начала проявляться в поведении сына. Понимала она и другое: мальчик может отбиться от рук, может попасть под плохое влияние. Конечно, она чувство-вала: что-то в воспитании сына ею упущено. Но не могла понять что.

Она вспомнила, как сын завоевал себе право на самостоятельность. Сначала, когда был маленьким, если ему что-то запрещалось, кричал истошным голо-сом, падал на пол, бил ногами, визжал до тех пор, пока мать не сдавалась, не уступала. Малыша очень устраивало, когда мать говорила: "У него с нервами не все в порядке".

Но по мере того как Вовка подрастал, истеричность стала постепенно исчезать. Что же произошло? Вовка, мальчик самолюбивый, привыкший скорее командо-вать, чем повиноваться, там, на улице быстро сообра-зил, что капризами и слезами в среде ребят авторитета на завоюешь. Его притязания были так жестоко од-нажды высмеяны ребятами, что он больше к средствам подобного рода не прибегал. Он понял: лидером стано-вится тот, кто бесстрашен, кто готов в любую минуту доказать свою смелость. И он усвоил манеру незави-симости, в нем появился тот детский максимализм, который позволял ему утверждать: "Все, что захочу, то и сделаю". Эту манеру он перенес и на отношения с матерью. Не пустила его мать на улицу играть в футбол -- выпрыгнул в окно, ей же хуже будет: пусть поволнуется.

Быстро усвоил Вовка и другое: настоящий вожак великодушен. Маленьких не обижают. Лежачих не бьют. Товарищи любили его за то, что он защищал слабых. Вовку просили: "Заступись". И он заступался. Но это была не только защита слабого. Скорее это было утверждение своей силы, расширение сферы своего влияния. Потом он научился "заступаться" чужими руками. Он говорил: "А ну, дай ему", а сам наблюдал. Если с "противником" поступали несправедливо, он вмешивался и заступался уже за него.

Мать считает Вовку добрым по натуре. Не будем спорить. Но сколько за этой добротой расчетливого, ложно-великодушного, кичливого и высокомерного?

Во что разовьются эти качества, разумеется, во многом зависит от матери. У Анны Ивановны не хватало сил на такой решительный разговор с сыном: "Ну, вот что, Вова, раз ты меня совсем не слушаешь, я тебя опре-делю в интернат". Строгий разговор необходим, но не для того, чтобы запугать мальчишку, а для того, чтобы дать ему почувствовать, что он не один в этом мире, что такие же права, если не больше, на полу-чение радостей и удовольствий имеют и другие, что с этим он должен считаться. Впрочем, что-то подобное Анна Ивановна произносила не раз. Но говорилось это так, что сын был уверен: просто-напросто очередная нотация. "Какие еще там интернаты,-- скорее чувст-вовал, чем думал Вовка,-- разве она проживет хотя бы день без меня?"

Вовка все больше убеждался в том, что мать теряет власть над ним. И мать понимала, что не в состоянии довести свои требования до логического завершения, то есть добиться, чтобы сын считался с нею.

12. В моральных вопросах родителю следует быть бескомпромиссным

Гибкость и мягкость в воспитании не исключают решительности и твердости. Справедливая, твердая нравственная по-зиция, бескомпромиссно отвергающая вся-кие отклонения морального порядка,-- вот чего иной раз недостает родителям.

Я в своей педагогической практике часто сталки-вался с родительской растерянностью. Мне часто при-ходилось общаться с так называемыми трудными детьми из неблагополучных семей. Должен сказать -- я в это всегда верил,-- что большинство ребят из этих семей обладали многими достоинствами -- волей, предприимчивостью, самостоятельностью, смелостью. Однако часто эти положительные качества оборачи-вались злом: именно смелость и решительность, инициатива и самостоятельность нередко приводили подростков в детскую комнату милиции и даже в колонию, на скамью подсудимых. Динамические свойства души реализовывались в безнравственном поступке.

Мне приходилось общаться с преступниками-реци-дивистами. Я интересовался их детством. Старался выявить ошибки в воспитании, допущенные, в част-ности, родителями. И всякий раз -- это подтверждали и сами преступники -- выяснялось, что в детстве ни-кто не проявил к ним разумной требовательности.

Свобода, которая есть безнаказанность и безответ-ственность,-- вот та крайность, которая приводит ребят к совершению аморальных поступков, рождает жестокость.

Не менее опасна и другая крайность, которой придерживается отец Кости Боева, -- подавление свободы, унижение достоинства ребенка, жестокие наказания. Ребенок протестует против насилия. В нем накапливается, если можно так выразиться, потен-циал неприязни. А рано или поздно это скажется. Проявится тогда, когда у повзрослевшего ребенка дав-нее желание отплатить за свои страдания и обиды, выместить их на другом, пусть даже самом близком человеке, станет уже неодолимым.

Интересная закономерность: наше педагогическое видение отстает от стремительного роста ребенка. Мы сегодня представляем его одним, а он уже ушел от "сегодняшнего" себя, и стал иным. И если мы не сумеем изменить свое прежнее представление, неиз-бежен конфликт. Способность быстро фиксировать все изменения в детях -- это одновременно и переориен-тировка в отношении к ним.

В психологии есть такое выражение -- "внут-ренний взор". Если внешнее видение направлено на то, чтобы как можно больше зафиксировать наиболее значительного в становлении детей, во всей окру-жающей их обстановке, то "внутренний взор" позво-ляет увидеть самое существенное в развитии ребенка, увидеть его в тех ситуациях, которых еще не было, но которые вполне возможны.

Павел Федорович Винник исходит из такого убеж-дения: образованность -- вот основное звено модели, в которую вписывается сама по себе нравственность. По его мнению, все очень просто: Юра умен, начитан, а все остальное приложится. Поэтому он не желает думать над тем, что подметила в сыне Мария Алексеевна.

А Марию Алексеевну обеспокоило то, что сын так быстро отказался от товарища, так быстро согласился с тем, что он во всей этой ночной истории нисколько не виноват, что его просто втянули в нее дурные, скверные мальчишки, с которыми не следовало води-ться. "Как все это нехорошо, -- думала Мария Алексе-евна.-- Так и беды не миновать: вырастет черствый человек, трус, жестокий в своей безответственности".

Последующие события еще больше ее встревожили. Через два дня после этой истории Юра пришел домой весь в грязи, с порванным портфелем, заплаканный. "Они... побили,-- всхлипывал он, рассказывая ма-тери,-- Вовка, и Костя, и Миронов еще...За то, что я честно, как говорил папа, рассказал все, как было..." "Где рассказал?" -- спросила мать. "Сначала у дирек-тора, потом в учительской..."

В свое время Мария Алексеевна любила говорить о том, что ребята никогда не бьют товарища зря. Что у ребят есть свои мальчишечьи законы, которые отвер-гают ябедничество, трусость. Она знала еще и то, что соблюдение этих законов и правил у ребят сопровож-дается порой жестокостью. И это, разумеется, страш-но. Теперь же, когда ее сын оказался избитым, она заволновалась и, может быть, поэтому забыла о том, что говорила когда-то. Выяснив у сына подробности, она отправилась в школу.

Там ее успокаивали: мальчик у нее замечательный, виноваты во всем другие, это они втянули Юру, ей нужно запретить сыну дружить с ними. Но чем больше ее успокаивали, тем сильнее росла в ней тревога, тем больше она убеждалась в том, что эти "другие", к ко-торым в школе собираются "принять меры", в чем-то лучше ее сына.

Каждый день приносил новые неприятности и все новые доказательства того, что тревога матери не напрасна. На тетради сына огромными печатными буквами было выведено слово "предатель", с ним не пожелали сидеть за одной партой. Но самое удручаю-щее то, что Юра считал себя во всем правым и радо-вался, что Вовку и Костю накажут.

13. Не бойтесь исправления своих ошибок

Если вы совершили нравственную ошибку, не бойтесь ее исправить, даже если это будет грозить временным, разрывом отношений с близкими или друзьями.

...Мать мучительно думала, как поступить, сопостав-ляла факты поведения сына с тем, чего она постоянно требовала от него.

Как быть? Кто прав? Да, она всегда настаивала на том, чтобы сын говорил правду, как бы тяжело ему ни было. С точки зрения этих ее требований все казалось нормальным. Сын выполнил их. Он один сказал правду, не боясь наказания. Мария Алексеевна часто говорила сыну и о ложной смелости, показной роман-тике. Ведь Юра, наверное, знал, как отнесутся к его поступку товарищи. И все-таки он пошел на то, чтобы сказать правду. Не побоялся осуждения друзей. И не стал скрывать от товарищей, что расскажет все. Мо-жет быть, это и есть та принципиальность, которую она хотела воспитать в сыне? Но, честно признавшись, Юра обвинил во всем товарищей.

Она решила поговорить с сыном, но не знала, как и с чего начать... Все получилось как-то само собой.

Вечером мать, как обычно, читала вслух и вдруг отложила книгу: "А знаешь, сынок, я, кажется, по-няла, что надо делать. Завтра я пойду к Вове и извинюсь перед ним за тебя".

Юра был поражен. "А чем же я виноват?" -- обижен-но спросил он. "Неужели ты не понимаешь: ты лучший ученик, ты обязан вести себя мужественно, а не свали-вать свои ошибки на кого-то. И ребята по-своему правы. Даже в том, что отлупили тебя... Ты должен был и у ди-ректора, и у завуча, сказать: я тоже во всем виноват. И тебе было бы намного лучше, и ребятам".

Мать видела, как краска медленно заливает щеки сына. Она оставила его одного. Отца не было дома. Она стояла в кухне и прислушивалась к каждому шороху, который доносилс