Мировой политический процесс на рубеже XX-XXI вв. 1 page

Международные отношения в 1990-х гг.: Рах Аmеriсаnа. Победа США в «холодной войне» в равной степени оказалась как результатом долговременной стратегии, направленной на «разрыхление» советского военно-политического блока и изматывание противника в гонке вооружений, так и следствием глубочайших внутренних противоречий социалистической системы. Столь стремительное исчезновение «потенциального противника» с политической карты мира оказалось неожиданным для американского руководства. Тем не менее уже в сентябре 1990 г. президент Буш заявил в Конгрессе о необходимости формирования новой глобальной стратегии. Помимо прекращения «холодной войны» было необходимо осмыслить и перспективы ускорившегося европейского интеграционного процесса, выработать новые принципы взаимоотношений с союзниками по Североатлантическому альянсу.

Серьезный кризис внутри НАТО начал назревать еще с конца 1980-х гг. Поводом послужил проект размещения в Европе модернизированных установок ракет «Лэнс». Советское руководство призвало страны НАТО отказаться от этого шага, пообещав в одностороннем порядке сократить 550 ракет ближнего радиуса действия и в дальнейшем заключить отдельный договор, позволяющий вообще уничтожить ракеты такого класса. Правительства ФРГ, Бельгии, Нидерландов, Италии поддержали советское предложение. Однако администрация США при поддержке остальных стран НАТО заняла жесткую позицию. На Брюссельской сессии НАТО в мае 1989 г. американское руководство попыталось перевести дискуссию со своими союзниками в иное русло. Буш призвал своих союзников сконцентрировать внимание на венских переговорах по сокращению обычных вооружений, в том числе поставив задачу добиться сокращения военных контингентов США и СССР, размещенных в Европе, до 275 тыс. чел. с каждой стороны. А в мае 1990 г. вопрос о модернизации ракет «Лэнс» вообще был отложен на неопределенный срок в качестве «уступки» СССР на переговорах об объединении Германии. Кризис внутри НАТО был преодолен, но необходимость пересмотра политической стратегии, военной концепции и принципов взаимоотношениях членов Североатлантического альянса была очевидной. Этому вопросу была посвящена Лондонская сессия Политического Совета НАТО на высшем уровне в июле 1990 г.

В преддверии Лондонской сессии НАТО стало известно, что страны ОВД пришли к решению об отказе от военных функций своей организации и сохранении ее в качестве консультативной. С учетом явной прозападной ориентации новых демократических режимов Центральной и Восточной Европы Политический Совет НАТО принял решение сосредоточить усилия на политических, а не военных мерах по укреплению европейской безопасности. В декларации, принятой по итогам сессии, было заявлено об отказе НАТО от «образа врага» и концепции «обороны на передовых рубежах», снижении роли ядерного сдерживания, готовности к серьезному сокращению обычных вооружений. Страны НАТО консолидировано приняли участие в Парижской конференции в ноябре 1990 г., а в июне 1991 г. на Копенгагенской сессии министров иностранных дел стран НАТО было принято заявление «Партнерство со странами Центральной и Восточной Европы». «Наша безопасность может быть лучше всего обеспечена посредством дальнейшего развития системы взаимосвязанных учреждений и отношений, в которых НАТО, процесс европейской интеграции и СБСЕ являются ключевыми элементами», – утверждалось в этом заявлении. Молодые демократические страны недвусмысленно приглашались к такому сотрудничеству.

В ходе Римской сессии Политического Совета в ноябре 1991 г. по предложению США была принята новая стратегическая концепция НАТО. В ней подтверждалась основная цель альянса, изложенная в Вашингтонском договоре 1949 г.: защита свободы и безопасности всех членов НАТО политическими и военными средствами согласно принципам Устава ООН. Подчеркивалось, что «НАТО олицетворяет трансатлантическую связь, посредством которой безопасность Северной Америки на постоянной основе сопряжена с безопасностью Европы». Для активного привлечения бывших членов ОВД к сотрудничеству в вопросах построения новой системы безопасности Европы планировалось создать Совет Североатлантического Сотрудничества (ССАС) и проводить ежегодные встречи на уровне министров иностранных дел. Целесообразность дальнейшего пребывания американских войск в Европе, тем не менее, сомнению не подвергалась, равно как и необходимость сохранения ядерных сил на территории Европы.

Новая стратегическая концепция НАТО устанавливала сугубо оборонительные задачи альянса в военном отношении. Вместо концепции «обороны на передовых рубежах» с использованием ядерного оружия акцент переносился на сбалансированное развитие всей инфраструктуры НАТО и ее модернизацию. Основными политическим задачами альянса были объявлены борьба против терроризма, распространения оружия массового уничтожения, наркоторговли и нестабильности на пространстве бывшего советского блока. Эти проблемы предстояло решать в тесной взаимосвязи с СБСЕ, ЕС, ЗЕС и Советом Европы. Усилению военно-политической организации ЗЕС, которая могла бы стать основой системы безопасности в рамках формирующегося Европейского Союза, придавалось особое значение. Этот подход был закреплен и в Маастрихтском договоре. Но об ослаблении роли НАТО в Европе речь не шла. На сессии Политического Совета НАТО в Осло в июне 1992 г. было однозначно заявлено о том, что «для процесса мирных перемен в Европе необходим сильный и динамичный Североатлантический союз».

В ноябре 1991 г. было принято решение о реформировании структуры НАТО. В рамках новой структуры командования альянса с трех до двух сокращалось число главных командований вооруженных сил (были оставлены европейское и атлантическое, а «командование в районе Ла-Манша» вошло в состав первого). В составе европейского командования были образованы три подчиненных командования, отвечающих за возможное ведение боевых действий в южных, центральных и северо-западных районах Европы. 20 декабря 1991 г был создан Совет Североатлантического Сотрудничества (ССАС). В эту организацию вошли министры иностранных дел стран НАТО, ряда бывших членов ОВД (Болгарии, Румынии, Венгрии, Польши), а также прибалтийских государств. В марте 1992 г. в ССАС вступили некоторые бывшие республики СССР, а также Чехия и Словакия.

Реформа НАТО создала условия для дальнейшего усиления политической роли этой организации и ее расширения «на восток». Но для администрации Буша это не являлось первоочередной задачей. Сохранение России в качестве мощной ядерной державы не позволяло игнорировать ее интересы на постсоветском пространстве. К тому же для США было важно заручиться согласием России строго придерживаться прежних советско-американских договоренностей, а также укрепить проамериканские настроения среди новой российской политической элиты. В ходе визита Б.Ельцина в США 31 января – 1 февраля 1992 г. была подписана «Декларация президентов России и США», в которой констатировалось, что стороны не рассматривают друг друга в качестве противников и что их отношения «характеризуются дружбой и партнерством, основанными на взаимном доверии, уважении и общей приверженности демократии и экономической свободе».

В ходе еще одного визита Ельцина в США в июне 1992 г. были согласованы принципы сотрудничества двух стран, направленного на поддержку реформ в России. Они были закреплены в «Хартии российско-американского партнерства и дружбы» и касались сферы безопасности, военно-политических вопросов, торгово-экономических связей, региональных проблем, гуманитарной и транснациональной проблематики Еще до подписания этого договора президент Буш объявил о программе экономической помощи России и другим государствам СНГ, которая включала взносы США (порядка 3 млрд.долл.) в международные фонды реформирования российской экономики, выделение России дополнительных кредитных гарантий под закупку зерна, увеличение взноса США в МВФ на 12 млрд.долл., что должно было расширить возможности России для получения кредитов в этом фонде. В последующие годы сотрудничество между США и Россией в экономической и гуманитарной сфере развивалось весьма интенсивно.

Осенью 1992 г. Россией и США был ратифицирован договор СНВ-1 и начаты консультации по подготовке новых шагов по разоружению. США взяли на себя обязательства по финансовой и технической помощи России в безопасном уничтожении ядерных боеприпасов. Со своей стороны Россия поддержала инициативу Буша по обеспечению международного порядка нераспространения оружия массового уничтожения и ракетной технологии. Были даже предприняты попытки совместно разработать концепцию глобальной системы защиты (ГСЗ), однако в этом вопросе вновь камнем преткновения стал отказ американцев от полномасштабного соблюдения принципов договора по ПРО.

Несмотря на поражение на выборах в конце 1992 г. Буш предпринял в последние месяцы своего пребывания у власти новые важные шаги в области разоружения. В январе 1993 г. в Париже завершилась работа Конференции по разоружению и была подписана «Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожения». Одновременно лидерами США и России был подписан «Договор о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений» (СНВ-2). В соответствии с ним предполагалось до 1 января 2003 г. сократить суммарное количество их ядерных боезарядов до 3000-3500 единиц для каждой из сторон или до еще более низкого уровня (что означало сокращение ядерных арсеналов примерно на две трети). В дальнейшем Договор СНВ-2 был ратифицирован только Российской Федерацией (6 мая 2000 г.), а потому не вступил в силу.

Активные действия руководства США по налаживанию стабильных отношений с Россией и продолжению политики разоружения отнюдь не свидетельствовали о стремлении сохранить принцип биполярности в международных отношениях. Напротив, американская внешнеполитическая стратегия быстро переориентировалась на формирование модели «однополярного мира». И в этом плане ключевое значение приобрела региональная политика, осуществляемая вне прямой зависимости от отношений с Россией или союзниками по НАТО. Подобная тенденция стала формироваться еще в период президентства Рейгана, когда США перешли к проведению жестких и даже демонстративных акций в странах «третьего мира». В 1986 г. несмотря на заметное потепление международной обстановки, администрация США санкционировала проведение беспрецедентной военной, а точнее карательной операции. 15 апреля американские ВВС подвергли бомбардировке военные базы близ столицы Ливии, а также штаб-квартиру ливийского лидера М.Каддафи. Ливию с этого времени начала рассматривать в Вашингтоне в качестве «государства-изгоя», олицетворяющего «новые угрозы» мировой демократии. Характерно, что бомбардировка Триполи стала первой акцией, организованной с расчетом эффектного показа в телевизионном эфире.

В 1987 г. США впервые открыто вмешались в конфликт в зоне Персидского залива. Американский ВМФ начал сопровождать кувейтские танкеры, перевозившие иракскую нефть и подвергавшиеся атакам иранской авиации и кораблей. Активизировалась и политика США в Центральной Америке. После нескольких неудачных попыток свергнуть панамского диктатора генерала Норьегу США предприняли в 1989 г. прямое вторжение в Панаму. Норьега был обвинен в покровительстве наркоторговцам. Во время встречи на Мальте, затем во время встречи на высшем уровне в Вашингтоне в 1990 г. Буш добился от Горбачева прекращения поставок советского оружия в Никарагуа. В 1990 г. сандинисты были вынуждены смириться с проведением свободных выборов, что предопределило падение их режима. Сразу же после распада СССР Буш добился от российского президента Ельцина прекращения и военных поставок на Кубу. «Остров свободы» превратился в настоящую осажденную крепость. Кубинское руководство было вынуждено ускорить вывод своего контингента из Анголы (окончательно кубинцы ушли из Анголы в 1991 г.). В 1991 г. рухнул и коммунистический режим в Эфиопии.

В 1990 г. в зоне Персидского залива возник острейший военно-политический кризис, сыгравший большую роль в закреплении новой внешнеполитической стратегии США. 18 июля 1990 г. иракский лидер Саддам Хусейн обвинил Кувейт в присвоении иракской нефти из приграничного месторождения и нежелании списать в связи с этим иракский долг и заплатить Багдаду 2,5 млрд.долл. в качестве «компенсации». 2 августа 1990 г. Саддам Хусейн заявил о победе в Кувейте «революции» и вводе в эту страну иракских войск по просьбе «свободного временного правительства». В действительности Кувейт был фактически аннексирован. Захватив кувейтскую нефть Саддам Хусейн пытался избежать краха иракской экономики, истощенной восьмилетней войной с Ираном, а также реализовать свои амбиции лидера арабского мира. Но Ирак оказался в международной изоляции. Уже 2 августа Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 660 о немедленном и безоговорочном выводе иракских войск с территории Кувейта. Эта резолюция признавала правомерным применение вооруженных сил против иракской агрессии на основании ст. 51 Устава ООН о праве на индивидуальную и коллективную самооборону. Однако обращает на себя внимание тот факт, что после принятия резолюции Совет Безопасности так и не предпринял необходимых шагов по организации военной операции под эгидой ООН, предусмотренных ст. 42, 43 и 44 Устава ООН. Дальнейшее развитие событий было инициировано именно администрацией США.

2 августа США, Великобритания и Франция арестовали активы Ирака в своих банках. На поставки оружия в Ирак было введено международное эмбарго. 6 августа иракское правительство заявило о присоединении Кувейта к своей стране, а на следующий день Саддам Хусейн сделал заявление, в котором поклялся «вырвать глаза тем, кто нападает на арабскую нацию». Он явно надеялся придать конфликту характер столкновения арабского мира с Западом. Но эта попытка не увенчалась успехом. В тот же день 7 августа президент Буш, получив согласие от короля Саудовской Аравии Фахда, отдал приказ о развертывании в этой стране военного контингента под командованием генерала Нормана Шварцкопфа. Вместе с Шварцкопфом совместное командование возглавил принц Халид бин Султан эль-Саид. Так началась операция «Щит пустыни», официально призванная защитить территорию Саудовской Аравии от иракской агрессии.

9 августа Ирак официально закрыл свои границы, а 10 августа 12 из 21 члена Лиги арабских государств приняли резолюцию, осуждающую вторжение Ирака и аннексию Кувейта. В этой же резолюции выражалось согласие ЛАГ послать арабские войска в Саудовскую Аравию вместе с войсками многонациональной коалиции. Ливия и Организация освобождения Палестины голосовали против этой резолюции, Йемен и Алжир воздержались, Иордания, Судан и Мавритания сформулировали свои «особые» условия и оговорки. Это стало дипломатическим поражением Саддама Хусейна. 19 августа он выступил с «мирными инициативами», заявив о задержании иностранных граждан в Ираке до отмены санкций ООН. В дальнейшем иностранцы были объявлены «заложниками» и распределены по всем важным объектам, чтобы не допустить бомбовых или ракетных ударов. Однако эта мера лишь способствовала расширению антииракской коалиции. К действиям США в районе Персидского залива присоединились 28 государств. Израиль формально не вошел в коалицию, чтобы не провоцировать недовольство арабских стран. СССР примкнул к коалиции, однако в дальнейшем попытался играть роль посредника. Между тем создание антииракской коалиции под руководством США прямо противоречило Уставу ООН, требующему для проведения подобных операций заключения особого соглашения с членами ООН о передаче в распоряжение Совета Безопасности необходимых вооруженных сил.

К ноябрю 1990 г. вдоль границы с Ираком и Кувейтом был сосредоточен 230-тясячный контингент коалиции. Численность иракских войск в Кувейте составила 700 тыс.чел. 29 ноября Совет Безопасности ООН предъявил Хусейну ультиматум: если до 15 января иракские войска не будут выведены из Кувейта, то международный экспедиционный корпус в Саудовской Аравии получит разрешение применить против Ирака силу. Саддам Хусейн в ответ пригрозил нанести удары по Израилю и Саудовской Аравии баллистическими ракетами СКАД советского производства. По истечении срока ультиматума 17 января 1991 г. страны коалиции начали операцию «Буря в пустыне».

Бомбардировки и ракетные удары сразу же подавили иракскую авиацию и уничтожили большую часть военных объектов Ирака. Ответные запуски СКАДов не принесли иракцам успеха. К 21 января авиация многонациональных сил совершила уже более 7 тысяч вылетов, потеряв всего семь самолетов. Вечером 24 января войска коалиции перешли границу. План операции предусматривал одновременно наступление с трех направлений: с запада в направлении реки Евфрат, на центральном 400-километровом участке фронта и непосредственно в Кувейте. Иракская армия не смогла оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Уже 28 февраля ее части, расположенные на юге страны, перестали существовать как организованная военная сила. Но войска коалиции не стали продолжать преследование противника. 2 марта 1991 г. Совет безопасности ООН принял резолюция № 686, предписывающую Ираку отказаться от аннексии Кувейта, компенсировать все убытки, принесенные оккупацией. Ирак принял эти условия, и 11 апреля Организация Объединенных Наций объявила о прекращении военных действий. Вместо войск коалиции в юго-восточные районы Ирака были введены полторы тысячи «голубых касок» ООН. Всего за время этой войны погибли 343 солдата коалиции и более 100 тыс.иракцев.

Эйфория после «войны в Заливе» заставила американское руководство ускорить разработку новой глобальной внешнеполитической стратегии. В январе 1992 г. Буш сформулировал ее принципы, заявив, что после окончания «холодной войны» мир оказался в условиях еще большей дестабилизации. Основными «угрозами» были названы экологические и миграционные проблемы, распространение наркотиков и оружия. Причем особый акцент делался на роли «государств-изгоев», якобы являвшихся «очагами» всех возможных «угроз». К числу таких государств были отнесены Ирак, Иран, Ливия, Северная Корея, Куба. Буш считал, что борьба с «государствами-изгоями» требует использования всех доступных методов, включая военные. На 47-й сессии Генеральной Ассамблеи 21 сентября 1992 г. он заявил о стремлении активизировать американское участие в миротворческих операция ООН, хотя, как показали события «войны в Заливе», США стремились действовать прежде всего самостоятельно. Как вполне искренно писал впоследствии Буш в своих мемуарах: «Мы просто обязаны вести за собой... Мы должны обеспечить предсказуемость и стабильность в международных отношениях. Ведь мы – единственная держава, имеющая необходимые ресурсы и репутацию... Если Соединенные Штаты не поведут за собой, в мире не будет руководства».

Приход к власти администрации Б.Клинтона привнес новые акценты во внешнеполитическую стратегию США. В течение первых двух лет основные усилия американского руководства были направлены на активизацию внутренней политики, использование так называемого «мирного дивиденда», полученного в результате сокращения военных расходов после окончания «холодной войны». Непоследовательные и неподготовленные попытки сохранить внешнеполитическую активность приводили лишь к скандальным провалам. Так, в 1993 г. высадка американских «миротворческих» сил в столице Сомали Могадишо привела к гибели 18 десантников и быстротечному сворачиванию всей операции. В 1994 г. во многом под влиянием американской позиции Совет Безопасности ООН отказался от своевременного вмешательства в этнический конфликт в Руанде, где в результате геноцида погибли сотни тысяч человек. В тот же период американская дипломатия занимала достаточно невнятную позицию в отношении этнического конфликта в Боснии и Герцеговине. В 1993 г. американскому руководству не удалось предотвратить отказ России от ратификации договора СНВ-2, и тогда же в российско-американских отношениях произошел первый серьезный политический кризис. Поводом к нему стало заключение российско-индийского контракта о поставках в Индию ракетных двигателей. Для преодоления кризиса США пришлось пойти на значительные уступки, в том числе принятие в декабре 1993 г. «Билля дружбы» – акта, направленного на поддержку реформ в постсоветских государствах и, в частности, снимающего многие ограничения на доступ России к американскому рынку высоких технологий.

Перелом во внешней политике администрации Клинтона произошел в 1995 г. Именно в этот период началась интенсивная разработка новой внешнеполитической стратегии, уже совершенно не связанной с традициями эпохи «холодной войны» и обращенной на перспективу. В Декларации «Стратегия вовлечения и демократического расширения», обнародованной в 1995 г., Клинтон напрямую связал принципы национальной безопасности с укреплением позиций демократии во всем мире и обеспечением «устойчивого развития». Президентский Совет по устойчивому развитию был создан в США еще в 1993 г. после международного саммита в Рио-де-Жанейро, посвященного проблемам окружающей среды. К 1995-1996 гг. понятие «устойчивое развитие» превратилось в основной лейтмотив официального курса американского руководства, позволявший тесно связать задачи внутренней и внешней политики.

Сама идея глобальной стратегии устойчивого развития возникла в связи с осмыслением радикальных геополитических изменений в мире, окончания «холодной войны», перехода многих стран и народов к рыночному развитию, формирования новых противоречий в гуманитарной и техногенной сферах, в том числе превышения допустимых пределов нагрузки на биосферу. Особенностью американского подхода стало ассоциирование стратегии устойчивого развития с утверждением неолиберальной модели глобализации, в том числе сохранением гарантированного доступа к ресурсному и экологическому потенциалу Земли в условиях его растущего дефицита, использованием общенационального потенциала для укрепления конкурентных позиций США в мировой торговле, формированием системы «ответственности» отдельных стран перед мировым сообществом в вопросах сокращения совокупной антропогенной нагрузки на планетарную биосферу и предотвращения гуманитарных катастроф (что означало бы и формирование контроля «мирового сообщества» в лице США над потреблением ресурсного и экологического потенциала планеты).

Многие идеи американской стратегии устойчивого развития тесно перекликались с принципами так называемого «вашингтонского консенсуса» – выработанными экспертами МВФ и группы Всемирного банка еще в 1980-х гг. приоритетами в решении проблемы внешнеполитической задолженности и дестабилизации социального развития латиноамериканских стран, а также стран «третьего мира». «Вашингтонский консенсус» предполагал достижение макростабилизации общественного развития на основе либерализации экономики, приватизации, жесткой налоговой и эмиссионной политики. Обновленная американская стратегия устойчивого развития соединила эти принципы с представлением о неразрывной взаимосвязи всех стран и народов планеты в их реализации. На основании такого похода делался вывод о необходимости обеспечения глобального лидерства США как единственной державы, способной нести глобальную ответственность. Одновременно заявлялось, что действительно устойчивое развитие достижимо только на основе естественных механизмов, т.е. формирования таких политических, социальных и экономических систем, которые не требуют постоянного властного, административного вмешательства. На этом основании американское руководство подвергало сомнению целесообразность многочисленных международных «бюрократических структур», созданных под эгидой ООН, и видело свою задачу в создании «свободного мирового пространства», а также прямой поддержке тех политических сил, которые способны обеспечить торжество «свободы и демократии» в отдельных странах.

Итак, американская стратегия устойчивого развития, ассоциировавшая неолиберальную глобализацию с прогрессом и процветанием человечества, закрепляла идею глобальной ответственности самих США как единственной страны, способной гарантировать всемирную интеграцию. Как образно заявила госсекретарь Мадлен Олбрайт: «Америка – это страна, без которой невозможно обойтись». Фактически же речь шла о новом биполярном расколе мира, где «силам свободы и демократии» противостояли «силы дезинтеграции и сепаратизма». Водоразделом становилась готовность принять неолиберальные принципы международной безопасности и процветания, войдя тем самым в «семью объединенных наций», и отказ от этого пути, означающий выбор изоляции. С учетом глобального единства путей устойчивого развития делался вывод о том, что подобные «страны-изгои» являются не только аутсайдерами, но и реальной угрозой всему человечеству, препятствием к окончательному оформлению нерегламентируемой и самоподдерживающейся международной системы.

Новая внешнеполитическая концепция глобального лидерства была обобщена Клинтоном в мае 1997 г. в докладе о стратегии национальной безопасности в XXI в. Предлагался переход от усилий по решению конкретных проблем к целостному моделированию системы международных отношений, блокирующей само возникновение «угроз», в том числе распространения терроризма, нелегальной торговли наркотиками и оружием, деятельность международной организованной преступности, усугубление проблем беженцев и экологии, а также возникновение или сохранение региональных и государственных образований, несущих дестабилизацию мирового порядка и опасность использования ядерного, химического или бактериологического оружия. Для выполнения миссии глобальной ответственности предполагалось добиться, чтобы ни один «критически важный регион мира» не находился под «преобладающим влиянием национальной мощи какой-либо враждебной США державы», а сами США имели неограниченные возможности по осуществлению контроля над политической стабильностью в этих регионах, движением торговых потоков, соблюдением международных договоренностей по ограничению вооружений и соблюдению прав человека. Также отмечалась важность создания под эгидой США коалиции «ключевых» стран мира, способных адаптировать свою политику в сфере безопасности с реализацией «общих интересов». «Мы можем и должны использовать лидерство США для объединения интеграционных сил в мире, для перестройки существующих структур безопасности, экономики и политики, для построения новых систем с целью создания международных условий, необходимых для продвижения наших интересов и ценностей», – утверждал президент Клинтон.

Во многом смысл обновленной внешнеполитической стратегии США был направлен на обеспечение беспрецедентно благоприятных позиций на мировой арене, т.е. решение вполне прагматических задач собственного «устойчивого развития». В то же время американский глобализм представляет собой особую мировоззренческую категорию. Он вполне сочетается с традиционным мессианским отношением к «американским ценностям» и представлением о цивилизаторской миссии Запада. Да и сама концепция современного международно-правового порядка еще со времен Рузвельта основывалась на идее «мировых полицейских», т.е. сверхдержавности как глобальной ответственности за судьбы Объединенных Наций, на принципах международного интервенционизма против «преступных государствах», не имеющих права на национальный суверенитет (в этой роли нацистскую Германию легко сменили нынешние «враги Америки» – Ирак, Иран, Северная Корея, Ливия, Куба). Что не менее важно, глобализм имеет огромное значение и для внутренней консолидации самого американского общества. Торжество идеологии мультикультурализма и принципов «политкорректного поведения» (т.е. недопустимости малейших ограничений прав представителей «меньшинств» (расовых, этнических, языковых, гендерных и пр.)) в сочетании с мощными миграционными процессами породили тенденцию культурного сепаратизма. Американцы, представляющие различные диаспоры, все больше стремятся укрепить собственные культурные корни, воссоздать языковые и религиозные традиции. В этой ситуации сохранение общенациональной идентичности все больше зависит от выполнения некоей «общей миссии» и формирования образа «общего врага».

Следуя новой внешнеполитической стратегии, американская администрация резко увеличила военные расходы. Была поставлена задача обеспечения подавляющего военно-силового превосходства над остальными странами. Некоторое сокращение численности вооруженных сил (до 1,5 млн. человек) сопровождается повышением их качественных характеристик – уровня образования и подготовки, технической оснащенности и боеготовности. В частности, продолжались активные разработки новейших систем противоракетной обороны, боевой техники, созданной на основе технологий «Стелс», вооружений с повышенной точностью наведения. Все эти меры должны были позволить американским вооруженным силам успешно вести боевые действия в любой точке земного шара и преодолевать сопротивление любого противника. К тому же вместо разработанной в 1993 г. военной доктрины «Win – Hold – Win» (активных действий в тот или иной момент только в одном региональном конфликте при затягивании другого до высвобождения необходимых сил) была принята доктрина «Win – Win» (активные действия одновременно в двух и более конфликтах).

Большое значение американским руководством придавалось и дальнему усилению блока НАТО. Именно войска Североатлантического альянса должны были стать основой многонациональных сил быстрого развертывания вместо не столь эффективных «голубых касок» ООН. Реформирование НАТО продолжалось в двух направлениях: пересмотр политической концепции альянса, необходимый для расширения его состава, и изменение военной стратегии. Создание Совета североатлантического сотрудничества (ССАС) в 1991 г. позволило сразу вовлечь в орбиту влияния НАТО молодые демократические режимы Восточной Европы. В 1992 г. к ССАС присоединились и большинство государств, возникших на территории бывшего Советского Союза. 10 апреля 1992 г. было проведено первое заседание Военного комитета с участием партнеров по сотрудничеству. На Брюссельском саммите Политического совета НАТО в январе 1994 г. была принята программа «Партнерство ради мира» (ПРМ). К участию в ней приглашались страны ССАС и другие государства-члены СБСЕ. Для каждого из участников программы ПРМ (всего 27 стран) разрабатывались Индивидуальные программы партнерства, позволявшие ускорить политическую и военно-техническую адаптацию к требованиям Альянса. Россия присоединилась к ПРМ в 1994 г., хотя неоднократно выражала обеспокоенность планами расширения НАТО «на восток». Однако предотвратить вхождение стран Восточной Европы в состав Альянса Москва уже не могла.