Современная марксист­ская мысль

Кого из современных теоретиков можно назвать марксистом? Вен­герский философ-марксист Джордж Лукач попытался дать ответ на этот вопрос в работе «История и классовая борьба» (1922). Вовсе не обяза­тельно быть марксистом, полагал он, достаточно лишь произнести ка­кой-то марксисткой тезис, и тебя обязательно назовут марксистом. Его выводы актуальны и для сегодняшнего дня.

Как мы уже говорили, марксизм оказал огромное влияние на разви­тие политико-теоретической мысли XX века. Представители многих «школ» и направлений брали из марксизма те положения, которые им казались наиболее перспективными и интересными, но нередко отрица­ли марксизм в целом. Другие исследователи развивали и уточняли «классический» марксизм, старясь сделать его адекватным сложным и противоречивым процессам политического развития XX столетия. Ос­тановимся на наиболее ярких фигурах в марксистской мысли несколько более подробно.

АНТОНИО ГРАМШИ

Сила и оригинальность аргументов Грамши заключается в его по­пытке восстановить значение человеческой субъективности как одного из важнейших положений марксизма. Приоритет таких марксистских теоретиков, как Карл Каутский и Г.Плеханов, был связан с объектив­ными условиями капитализма, а человеческая субъективность (созна­ние) рассматривалось ими как простое проявление более глубоких эко­номических процессов. В отличие от них, Грамши попытался восстано­вить волюнтаристскую сторону марксистской теории: его интересовала роль идей, сознания и человеческой субъективности. Такой подход яв­ственно проявился в его отрицании экономизма, его более тонкой оцен­ке отношений между идеологией и сознанием, подчеркивании автоно-

мии государства и новой интерпретации роли интеллектуалов в классо­вой борьбе.

ГРАМШИ, Антонио (1891—1937). В 1913 году вступил в Социалистическую партию. Сильное влияние на него оказали идеи В.И.Ленина и Октябрьской революции 1917 года в России. На Ливорнском съезде Социалистической партии произошел раскол и «левое крыло» во главе с П.Тольятти и А.Грамши откололось. Они основали Коммунистическую партию Италии. В 1922—1923 гг. Грамши был делегатом от КПИ в Исполкоме Коминтерна и жил в Москве. В 1926 году фашисты арестовали Грамши и сослали его на остров Устика. В 1928 году фашистский трибунал приговорил Грамши к 20 годам тюремного заключения. Затем в результате нескольких амнистий этот срок был сокращен. Большую часть заключения Грамши провел в тюрьме Тури, написав там 7 томов так называемых Тюремных тетрадей. Тяжелые условия заключения подорвали его здоровье и спустя несколько дней после формального освобождения Грамши скончался.

Начнем с отрицания экономизма. Грамши пришел к выводу, что Ка­утский и Плеханов пытались создать псевдо-науку, способную предви­деть изменения капитализма, и для этого отказались от наиболее значи­мой черты диалектического подхода: взаимодействия между объектив­ным и субъективным в историческом процессе. Таким образом, они не поняли всей сложности надстройки, а также роли политического, идео­логического и культурного фактора в ее статусе, ограничившись про­стым акцентированием экономического базиса. Такой подход часто на­зывают моделью «базис/надстройка», при этом автономия государства отрицается и оно может быть понято только с точки зрения его функций репродукции отношений производства, а также эксплуатации пролета­риата со стороны буржуазии. По мнению Грамши, экономизм не только был не способен оценить важные политические события, такие как подъем фашизма в Италии, или растущее влияние католицизма, но был не в состоянии понять, в том числе, сложность самой классовой борь­бы¹.

Ключом к пониманию теоретических размышлений Грамши являет­ся тот факт, что частная собственность на средства производства явля­ется необходимым, но не достаточным основанием для капиталистиче­ского господства. Если мы хотим понять сложность конкретной ситуа­ции, то, по Грамши, необходимо изучить экономические, культурные и идеологические измерения классовой борьбы. Признавая в целом, что основное направление человеческой истории может быть объяснено развитием средств производства, Грамши, в то же время, подчеркивает,

¹ Gramsci A. Selections from the Prison Notebooks of Antonio Gramsci / Ed. by Q.Hoare and G.Novell-Smith. London: Lawrence and Wishart, 1971. P. 158—185.

что ее траектория предопределяется конкретными обстоятельствами и ус­ловиями в каждой стране².

По Грамши, исторические изменения не могут быть поняты как ли­нейное развитие (коммунизм неизбежно сменит капитализм), а должны оцениваться во всей их сложности. Очевидно, что необходимо принять во внимание политические, идеологические и культурные аспекты раз­вития сознания. «Сознание», при этом, понимается как нечто большее, чем просто экономический опыт эксплуатации. Оно включает понима­ние, каким образом люди подпадают под влияние конкурирующих друг с другом идеологий. До Грамши проблему порядка объясняли в маркси­стской традиции с точки зрения силы, подавления и полного господства буржуазной идеологии. Так, например, в работе «Немецкая идеология» Маркс и Энгельс утверждали, что идеи правящего класса в каждый ис­торический период являются господствующими идеями и что класс, который управляет материальными силами общества, в то же время является правящей интеллектуальной силой. В своей интерпретации концепции гегемонии Грамши отошел от Маркса и Энгельса в двух от­ношениях. С одной стороны, Грамши подчеркивал значение идеологи­ческой надстройки в отношении экономической структуры, то есть ав­тономию государства. С другой стороны, — его взгляды на гегемонию предполагали акцент на согласии внутри гражданского общества, про­тивостоящего использованию чистого насилия со стороны государства.

Грамши считал, что правление определенного класса имеет два от­дельных аспекта: принуждение (господство) и общественно-моральное лидерство. Классовое господство основывается не только на принужде­нии, но также и на культурных и идеологических аспектах молчаливого согласия подчиненных классов. Политическое, таким образом, не может быть понято просто как либо насилие, либо согласие. Оно одновремен­но является и насилием, и согласием. Поэтому класс может стать геге­моном только, если он может добиться активного согласия подчиненно­го класса. Согласие, при этом, не является постоянным. Оно принимает форму классовой борьбы между конкурирующими идеологиями, посто­янно изменяющимися для того, чтобы соответствовать изменяющимся историческим обстоятельствам, требованиям и отражающим это дейст­виям людей.

Концепция гегемонии имеет важнейшее значение в теории Грамши, поскольку с ее помощью он стремился дать новое определение природе власти в современном обществе. Кроме того, с ее помощью можно было показать возросшее значение борьбы, происходящей на идеологиче­ском, политическом и культурном уровне. Тем не менее, хотя Грамши и хотел подчеркнуть автономию надстройки, он признавал, что она тесно

¹ Gramsci A. Op. cit. P. 240.

связана с производственными отношениями. Гегемония является этико-политической, но она одновременно должна быть и экономической. Она обязательно опирается на функции лидирующей группы в экономике.

Взгляды Грамши на природу государства носят более широкий и ор­ганический смысл, чем тот, который вкладывался в это понятие маркси­стскими теоретиками до него. Государство — это альтернативная сцена борьбы. Его значение неуклонно растет по мере развития современного общества. Государство, с его точки зрения, включает

«весь комплекс политической и теоретической деятельности, с помощью которого правящий класс не только узаконивает и поддерживает свое господство, но и управляет получением активного согласия со стороны управляемых»³.

Он расширил концепцию власти, включив в нее множество институ­тов, через которые в обществе осуществляются властные отношения: образование, средства массовой информации, парламенты и суды, то есть все виды деятельности и инициативы, которые формируют аппарат политической и культурной гегемонии правящих классов. Возрастаю­щее значение государства обосновывается в трудах Грамши тем, что борьба за сознание людей имеет такое же значение? как и борьба за собственность на средства производства. И дело здесь не только в опы­те эксплуатации, но и в том, как именно подчиненные классы получают полную идеологическую интерпретацию реальности. Грамши считал, что политическая борьба класса или партии ведется с конкретной целью установления альтернативной гегемонии, поэтому политическая борьба должна охватывать идеологические, культурные, моральные события в жизни общества.

Придавая борьбе более широкий, органический смысл, Грамши от­метил возрастающую роль интеллектуалов. Никакая организация без интеллектуалов невозможна, а следовательно, политическое единство любой революционной организации предполагает соответствующий уровень идеологического единства, в котором партия, интеллектуалы и массы устанавливают между собой органичные отношения. В работе «Южный вопрос» (1971) проблема создания союза между экономиче­ской структурой и надстройкой занимает центральное место. Как и в других своих работах, здесь Грамши поставил перед собой цель пока­зать всю сложность конкретной ситуации, которую он называет конъ­юнктурой, рассмотреть пространство политической борьбы и характер деятельности партии. Теория, полагает Грамши, не может быть резуль­татом рационалистического, дедуктивного, абстрактного процесса, т.е.

^! Gramsci A. Op. cit. P. 244.

чисто интеллектуального процесса. Это процесс, который происходит только во взаимодействии с политической практикой.

Таким образом, Грамши удалось восстановить роль субъективного фактора в марксизме. Он сформулировал систематизированный подход к роли идеологии, а также капиталистического государства, и отверг­нуть абстрактную теорию. Как мы увидим дальше, французский струк­турализм, получивший развитие в 60—70 гг., подходит к исследованию общества и государства с прямо противоположных позиций. Как неред­ко говорили его сторонники, структурализм — это теоретическая тра­диция, потерявшая субъективность. В истории нет субъектов, полагают они, а только индивиды, занимающие объективные структуры. Впро­чем, со структуралистской мыслью более подробно мы познакомимся в дальнейшем.

НИКОС ПУЛАНЗАС

Еще один крупный марксистский политический теоретик, с творче­ством которого интересно познакомиться, — это Никое Пуланзас. По­жалуй, для нас наибольший интерес представляет его работа «Государ­ственная власть и социализм» (1978). По-видимому, сильное влияние при подготовке этой книги на него оказал французский структурализм и, в частности, труды Луи Альтюссера.

ПУЛАНЗАС, Никое (1936—1979) — родился в Афинах в семье профессора. Со студенческих лет увлекался проблемами марксизма. Участвовал в моло­дежном социалистическом движении, подвергался репрессиям. В 1960 г. пе­реехал в Мюнхен, затем в Париж, где в 1964 году защитил докторскую дис­сертацию «Природа вещей и закон». Преподавал философию права и социо­логию в университетах Пантеон-Сорбонна и Париж 111, в Высшей школе общественных наук. В 1968 году опубликовал книгу «Политическая власть и социальные классы капиталистического государства», которая принесла ему мировую известность. Постепенно он отошел от ортодоксального марксизма в сторону еврокоммунизма. Был членом антисталинского крыла Коммуни­стической партии Греции, принимал участие в борьбе против военной хунты в Греции (1967—1974). Политическим завещанием философа стали слова: «Или социализм будет демократическим, или его не будет совсем».

В самом начале книги «Государственная власть и социализм» Пу­ланзас представил исключительно важный парадокс для современной теории государства. Очевидно, утверждает он, что мы все

«тесно окружены государством, чья максимально детализированная практика демонстрирует его связь с конкретными и крайне точными ин-

тересами, и в то же время, пока буржуазия извлекает множество пре­имуществ с такого государства, оно далеко не всегда находится в согла­сии с нами»⁴.

Приняв концепцию относительной автономии Альтюссера, Пуланзас сделал вывод о том, что если капиталистическое государство хочет ус­пешно действовать именно как классовое государство, защищая долго­срочные интересы буржуазии, то оно должно сохранять какую-то сте­пень автономии от правящего класса. Иными словами, если капитали­стическое государство исключит хотя бы один класс из управления, то у него не будет возможности скрыть свою классовую природу. Делая вид, что государство выражает интересы всех классов, оно может говорить об общем благе всего народа.

В процессе защиты классовой гегемонии, государство находится в состоянии нестабильного равновесия бесчисленных компромиссов ме­жду господствующими классами и подчиненными. В результате оно может принимать меры, от которых выигрывают массы. Соглашаясь со взглядами Альтюссера, что политический и идеологический уровни относительно автономны, Пуланзас все же замечает, что дело обстоит именно так, поскольку политический и идеологический уровни уже присутствуют в производственных отношениях, без которых их вос­производство невозможно. Иными словами, роль политического и идеологического не ограничивается воспроизведением внешних усло­вий, в которых производство принимает участие. Скорее, это важней­ший компонент общественных отношений производства.

Для Пуланзаса капиталистический способ производства обязательно включает процесс классовой идентификации и классовой борьбы. А коль скоро эти отношения должны постоянно воспроизводиться, оче­видно, что государство должно играть в этом какую-то роль. Его не ин­тересует только идеологическая манифестация, оно самым активным образом участвует в воспроизводстве капиталистического производст­венного процесса. Это большой шаг вперед по сравнению с Альтюссе-ром.

АЛЬТЮССЕР, Луи — французский философ-марксист. Профессор Высшей нормальной школы в Париже. Член Французской коммунистической партии. Участник гражданской войны в Испании, движения Сопротивления во время второй мировой войны.

Альтюссер стремился осмыслить марксизм как научную и философскую революцию. Альтюссер концептуалогически проанализировал «Капитал» Маркса с позиций, близких к структурализму. Он отрицал положение о пере­ворачивании диалектики Гегеля «с головы на ноги», указывая на эпистемо-

⁴ Poulantzas N. State Power and Socialism. London, 1978. P. 12.

логическую новизну Маркса и его разрыв с диалектикой Гегеля. Он проти­вопоставлял науку и идеологию как несовместимые друг с другом. В дискуссии «Марксизм и гуманизм» (1965—1966) он противопоставил марксизм гуманизму, доказывая «теоретический антигуманизм Маркса».

Государство, по Пуланзасу,

«действует и функционирует с помощью подавления и идеологической манипуляция и ничего больше. Это предполагает, что действенность Го­сударства лежит в том, что оно запрещает... В соответствии с Концепци­ей, экономика способна к самовоспроизводству и саморегуляции, тогда Государство способствует этому только с помощью введения негатив­ных правил в экономическую игру»⁵.

Капитализм поддержал идею демократии — «один человек — один го­лос» как необходимое условие массового демократического общества. Тем самым он перенес классовую борьбу из экономической сферы в политическую. В последних работах Пуланзаса этой проблеме уделяет­ся существенное внимание. Он рассматривает ее в качестве части про­цесса атомизации классовых субъектов и их превращения в индивиду­альные юридические субъекты, тем самым снимая конфликт между классами. Этот процесс индивидуализации не только маскирует классо­вые отношения (капиталистическое государство никогда не заявляет о себе как о классовом государстве), но также играет немаловажную роль в расколе и изоляции народных масс. Кроме того, Пуланзас вводит раз­личие между умственным и физическим трудом, буржуазным правом и народом-нацией как важнейшим сюжетом в процессе воспроизводства атомизированных индивидов.

Капиталистическое производство характеризуется общественным разделением труда. С наступлением капитализма умственный труд от­делился от труда физического. Одновременно произошло разделение технологий труда. Наука начала использоваться ради рационализации власти. По мнению Пуланзаса, государственный аппарат стоит на том, что массы постоянно исключаются из его деятельности, будучи обре­ченными на физический труд. Государство не только обладает возмож­ностью контролировать целое поколение знания, но и тем, каким обра­зом это знание может быть использовано.

В работах Пуланзаса, посвященных буржуазному праву, превалиру­ют две темы. Во-первых, в противоположность тезису Грамши о согла­сии, Пуланзас не устает подчеркивать наличие репрессивного элемента в праве. Он пишет, что

'' Poulanteas N. Op. cit. P. 30.

«закон — это организованное публичное насилие»⁶.

Государство обладает монополией на легитимацию физического на­силия, считает Пуланзас.

Во-вторых, он полагает, что еще одной функцией права является воспроизведение индивидуальных субъектов через представление их союза как народа-нации. И в этом случае так же, как и в других, этот процесс служит классовым отношениям и предотвращению политиче­ского кризиса. Вызванное к жизни классовой борьбой рабочих на поли­тической сцене, капиталистическое право «гасит» политический кризис таким образом, что он не приводит к кризису самого Государства. В этих теоретических рамках буржуазное право выполняет двоякую функ­цию легитимации отчуждения рабочего от средств производства и постоянного объединения субъектов «под зонтиком» народа-нации. Государство активно участвует в объединении и разъединении. Оно воспроизводит атомизированных индивидов как юридических субъек­тов (предотвращая их объединение, которое происходит в классовых производственных отношениях), и воспроизводит единство в рамках народа-нации.

Большая часть «Государственной власти и капитализма» детально описывает процессы воспроизведения государством индивидов как юридических субъектов. При этом государство рассматривается, преж­де всего, как сцена, на которой разворачивается классовая борьба. Пу­ланзас любые формы и функции рассматривает через уравновешиваю­щий классовый конфликт. Более того, если государство будет действо­вать с учетом долгосрочных политических интересов господствующих сил, то народ также должен быть включен в это государство. Так, он пишет:

«Государственный аппарат освящает и воспроизводит гегемонию, вклю­чая властный блок и господствующие классы в переменную игру со вре­менными компромиссами. Государственный аппарат организует и объе­диняет блок господствующей власти, постоянно дезорганизуя — разделяя господствующие классы»⁷.

Таким образом, Пуланзас не просто подчеркивает наличие конфлик­та по поводу государственной власти, но показывает, что этот конфликт имеет место в рамках институционального аппарата самого государства. При этом государство рассматривается как разорванная политея, разди­раемая противоречиями и всевозможными разделениями. Различные сферы и секторы государства действуют как самостоятельные центры

⁶ Ibid. P. 77.

⁷ Poulanteas N. Op. cit. P. 140.

силы для разных фракций, групп, союзов внутри господствующего бло­ка власти. Именно в этом смысле государство рассматривается Пулан-зосом в качестве стратегического поля боя, места, пространства или процесса действия взаимосвязанных «сетей» власти. Нередко хаотиче­ская и несвязанная природа государственной политики соответствует тому, каким образом институты государства пытаются сбалансировать борьбу разных классов и их фракций. Пуланзас говорит о процессе структурной избирательности, включающем группу институциональ­ных механизмов, которые служат продвижению или фильтрации стра­тегий определенных классовых фракций.

Таким образом, работа Пуланзаса отражает развитие и трансформа­цию структуралистского подхода к государству, делая его исторически обусловленным, при этом социальные движения играют в этом решаю­щую роль. Здесь следует выделить два момента.

Во-первых, капиталистическое государство и производственные от­ношения претерпели существенные изменения и носят исторически оп­ределенный характер, то есть связаны с конкретной стадией в развитии способа производства.

Во-вторых, произошло смещение классовой борьбы из сферы произ­водства в государственную сферу. Нельзя сказать, в каком-то абстракт­ном смысле, что формы и функции государства предопределяются клас­совой борьбой. Правильнее будет утверждать, что они являются истори­ческим выражением этих отношений в форме классовой борьбы. В рамках концепции государства как стратегического плацдарма, госу­дарственная политика объясняется с точки зрения стратегических при­чин. Это процесс, предполагающий стратегический расчет, не прини­мающий во внимание расчеты индивидуальных субъектов.

Как мы видим, концепция относительной автономии имеет для Пу­ланзаса важное значение, однако способ ее применения, равно как и смысл, претерпели существенные изменения между выходом двух его книг — «Власть и социальные классы» (1974) и «Государственная власть и социализм» (1978). В более ранней работе концепция относи­тельной автономии относилась к уровню институциональной автоно­мии, предполагавшей необходимость организации единства фракций господствующего класса с тем, чтобы защитить их гегемонию над на­цией-народом.

Среди авторов, которые обнаруживают склонность к «левым», об­щепризнанной практикой стало «сокрытие» классовой борьбы под гру­дой метафор, позволяющих представить более широкое и гибкое объяс­нение разных элементов, составляющих социалистический проект. Се­годня модно говорить об «альтернативных местах борьбы» или подчер­кивать значение социальных движений. Эта тенденция, по-видимому, во многом стала следствием систематических попыток освободить мар-

ксизм от редукционизма и разработать концепции, обосновывающие хотя бы частичную связность природы социальной реальности. В сущ­ности, это довольно серьезный отход от «классического» марксизма, поскольку, помимо всего прочего, современные марксисты отказывают­ся и от положения, что общество неизбежно будет развиваться по впол­не определенному пути, и что классовая борьба неизбежно ведет к «ко­нечной цели истории — к Коммунизму. Такой теоретический пересмотр основополагающих положений марксизма связан с фундаментальными изменениями в развитии капитализма — трансформацией трудовых отношений, ростом Кейнсианского «государства всеобщего благоденст­вия», упадком влияния профсоюзов и т.д. Во всех этих явлениях клас­совая борьба прослеживается не столь очевидно, и решающая роль ра­бочего класса в борьбе за социализм отнюдь не гарантирована. Подъем движений за охрану окружающей среды, а также феминизма, представ­ляются современным марксистам огромным потенциалом и новым ис­точником политической борьбы, способным трансформировать общест­во. Лишь немногие авторы-марксисты и сегодня защищают «классиче­скую» марксистскую теорию государства. Большинство же предлагают специфически исторический анализ в рамках универсалистской концеп­ции отношений между государством и экономикой. Отброшен инстру-менталистский интерес к тому, кто правит государством. Значительно более популярен подход, предполагающий, что либо классовая природа государства находит свое выражение в «структуре» капиталистического развития, либо государство является политическим аппаратом, с помо­щью которого осуществляется контроль над конкуренцией господ­ствующих и подчиненных классов и социальными движениями.

Date: 2016-05-25; view: 1361; Нарушение авторских прав