Нейропсихология эмоцио нально-личностной сферы 2 page

При сравнении двух групп пароксизмальных со­стояний выступает удивительно иллюстративная за­висимость характера внешнего поведения от того, воспринимаются ли реальное пространство и время актуальными иди нет. Только при актуальности реаль­ного пространства и времени возможны активность, произвольность и действенность внешнего двига­тельного поведения. Очевидно также, что восприятие реального пространства и времени актуальными дис­циплинирует и процессы чувственного познания. Вид­но, что в психотических состояниях нельзя вообразить пространство и время, которые бы заменили реаль­ные. Ведь иной мир в представлениях больного в онейроиде потому, по всей вероятности, дефектен, призрачен, неявствен, что он не очерчен конкретным пространством и временем.

Вырисовывается существенное различие картины поражения полушарий: при правостороннем пораже­нии, как правило, выступают различные расстройства восприятия реального пространства и времени, при левостороннем — они отсутствуют.

ТЛ.ДОБРОХО ТО В А ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ПАТОЛОГИЯ ПРИ ОЧАГОВОМ ПОРАЖЕНИИ ГОЛОВНОГО МОЗГА¹

Вопрос о формировании эмоциональных нару­шений в условиях локального поражения мозга очень сложен. Клинические особенности эмоиионально-аффективных нарушений при очаговых поражениях головного мозга зависят от локализации поражения и давности заболевания, соотношения локальных и обшемозговых нарушений, выраженности и харак­тера эндокринно-обменных расстройств, возраста и обшего состояния больных, а также преморбидных особенностей пациентов. В трактовке полученных данных необходимы предельная осторожность, учет всех указанных факторов и адекватная их оценка.

Локальный фактор

Рассмотренные данные показывают, что эмоцио­нально-аффективные нарушения различны при пора­жении различных отделов мозга.

При опухолевом поражении диэнцефально-гшгофи-зарной области, протекающем с преобладанием анато­мического повреждения мозга, в начальном периоде возникают более многообразные изменения эмоцио­нальной сферы, выражающиеся в изменении устой­чивости эмоций (лабильность эмоциональных реак­ций), аффективных пароксизмах тревоги и страха, преходящих состояниях невыраженной депрессии и более яркой гипоманиакальной картины, а также глубокого угнетения эмоциональных процессов (как и других аспектов психической деятельности) при воз­никновении синдрома оглушения. На конечных этапах заболевания эмоциональные нарушения входят в струк­туру апатического или эйфорического слабоумия. Эти формы деменции типичны для поражения лобных до­лей, однако в последнем случае отсутствует период характерных для начальных этапов гипофизарно-диэн-цефального поражения изменений эмоциональной сферы, сочетающихся с глобальными сдвигами реей психической деятельности и с самого начала прогрес­сируют изменения самых высокодифференцированных проявлений эмоциональной сферы (исчезновение эмо­циональных нюансов поведения, резкое снижение и утеря социальных эмоций и взаимосвязанной с ними способности контролировать социальное поведение, дифференцированности и адекватности эмоциональ­ных переживаний). В общей картине лобного поражения указанные эмоциональные расстройства, как правило, сочетаются с поражением и наиболее дифферен­цированных проявлений личности с нивелировкой (вплоть до полной утраты) индивидуальности больных.

При синдроме эйфорического слабоумия, возни-каюшем при преимущественно базальном пораже­нии лобных долей, биополярность эмоций исчезает

¹ Доброхотова Т.А. Эмоциональная патология при оча­говом поражении головного мозга. М.: Медицина, 1974. С.133—139.

за счет исключения переживаний с депрессивным от­тенком и отмечается расторможенность влечений, тогда как при синдроме аспонтанности, характерном для преимущественно конвскситальных поражений лоб­ных долей, можно говорить о постепенном сужении диапазона эмоциональных реакций со все убывающей их выразительностью, вплоть до состояния отсутствия эмоционального реагирования, сочетающегося с ис­чезновением побуждений к активной произвольной деятельности и социальной упорядоченности.

При избирательном поражении височных долей де­прессивные состояния, которые при опухолевом по­ражении гипофизарно-гипоталамической области (за исключением опухолей гипофиза, сопровождающихся акромегалией) возникают лишь на первых этапах и при этом отличаются преходящестью, малой выражен­ностью, а при поражениях лобных долей не возникают вообще, представляют собой наиболее характерную и актуальную форму эмоциональной патологии. Тенден­ция к преобладанию переживаний с оттенком страда­ния (тоска, тревога) при височном поражении является устойчивой. Для аффективных пароксизмов характер­но возникновение аффектов, также имеющих оттенок страдания (страх, тоска, ужас). В отличие от пораже­ния лобных долей при избирательном повреждении образований височной области страдают главным обра­зом витальные эмоции, в пароксизмах изменяется тонус эффективности, в то время как высокодиф­ференцированные специфически человеческие эмо­циональные переживания, тесно взаимосвязанные с социальным поведением, познавательными и волевы­ми процессами, длительное время сохраняются. Такие особенности эмоциональных сдвигов в общей картине болезни сочетаются с относительно сохранными лич­ностными свойствами: больные критичны, адекватны в своем отношении к болезни, имеют, как правило, активную установку на компенсацию имеющихся де­фектов.

Структура развивающихся депрессивных состоя­ний, а также соотношение между перманентными и пароксизмальными эмоционально-аффективными на­рушениями при височном поражении оказываются зависимыми от стороны поражения. Депрессивная симптоматика более сложна по структуре и более выра­жена при страдании височных структур левого (до­минантного) полушария; здесь депрессия нередко сопровождается суицидальными мыслями и попытками. Аффективные пароксизмы при левостороннем височ­ном поражении не достигают особой интенсивности, чаще психогенно обусловлены, более сложны по струк­туре (в пароксизмах могут возникать тревога, резкое внутреннее беспокойство с неотчетливым ощущени­ем надвигающегося несчастья, тоска, страх). При пра­востороннем височном поражении наиболее актуальны пароксизмальные аффективные сдвиги и менее выра­жена депрессия, чаще протекающая с двигательной скованностью. Изучая именно пароксизмальные аф­фекты при поражении правой височной доли, можно получить наиболее интересные данные. Так, привле­кает внимание возникновение двух типов пароксизмов, один из которых заключается во внезапном появле­нии чрезвычайно интенсивных аффектов тоски, страха, ужаса, а второй сопровождается сложными преходя­щими расстройствами восприятия, среди которых, в частности, отмечаются ощущение мертвенности, безжизненности, неподвижности окружающего мира, впечатление утраты собственных чувств и исчезнове­ние эмоциональной диффсренцированности восприя­тия внешних объектов. По-видимому, эти особенности эмоционального статуса больных связаны с измене­нием аффективного тонуса.

Важно отметить, что возникающие в пароксизмах аффекты переживаются с оттенком страдания, сочета­ются с многообразными висиеро-вегетативным и из­менениями и галлюцинаторными переживаниями, имеющими неприятный, тягостный характер, состав­ляя с ними единый комплекс бурных пароксизмаль-ных проявлений.

Аффекты с оттенком агрессивности (злоба, гнев, ярость) наблюдаются обычно при двустороннем по­ражении височно-лобного отдела полушарий и про­являются в общей картине гневливой мании на фоне повышенного настроения.

При поражении задних (теменно-затъиочные, те-менно-височно-ттылочные) отделов полушарий эмо­циональный статус зависит от стороны поражения. В случае левостороннего страдания чаще отмечается склонность к депрессивным реакциям. Больные по­нимают свое состояние, переживают нарастающие дефекты и стремятся их компенсировать, остаются активными. При правостороннем же поражении более характерны благодушие, беспечность, эйфория, сочетающиеся с пассивностью больных и анозог-нозией. Интересно, что эмоционально-личностные сдвиги при поражении задних отделов правого полу­шария напоминают картину лобного поражения, хотя в клинической картине есть существенные от­личия: при заднеполушарном поражении они в большом клиническом синдроме сочетаются с двигательными и чувствительными нарушениями, оптико-пространственными расстройствами, иска­женным восприятием собственного тела, апраксией. Выраженность эмоциональных нарушений тем боль­ше, чем более грубо представлены перечисленные нарушения.

Казалось бы, локальный фактор — главное, что определяет клинические особенности эмоцио­нальной патологии. Но ряд обстоятельств говорит о значительно большей усложненности механизмов формирования эмоциональных и аффективных пе­реживаний, а также о том, что роль самого локаль­ного фактора реализуется в условиях совместной работы всех систем мозга.

В частности, был подчеркнут факт: нарушения эмоций при височном поражении «специфичны» и устойчивы до тех пор, пока страдание мозга остается ограниченно височным. При вовлечении же в патоло­гический процесс лобных долей характерные депрес­сивные переживания и пароксизм ал ьные аффективные нарушения с преобладающим оттенком страдания рас­падаются. Таким образом, распад «височной» эмоцио­нальной патологии состоит в том, что постепенно нивелируются и исключаются переживания с депрес­сивным оттенком, исчезают аффективные пароксизмы и все более четкими становятся черты тех эмоциональ­ных сдвигов, которые наблюдаются при непосредствен­ном поражении лобных долей. Параллельно такой динамике эмоциональной патологии осуществляется и смена личностных особенностей: критичные и адек­ватные в своем отношении к болезни, тяжело пережи­вавшие дефекты больные становятся безразличными, пассивными, безынициативными, некритичными.

По-видимому, для реализации эмоционально-аффективных нарушений, возникающих вследствие страдания височных структур, необходимым усло­вием является сохранность аппаратов лобных долей. Следовательно, патология эмоций при ограничен­но височном поражении оказывается результатом не только избирательного повреждения структур височ­ных долей, но и измененных взаимодействий всех систем мозга, функционирующего в условиях пора­жения височных образований.

Как уже указывалось, при очаговом поражении гипофизарно-гипоталамической области эмоциональ­ные расстройства более многообразны на первых эта­пах заболевания и более бедны, стереотипны на позд­них, когда они постепенно приближаются к картинам, описанным при поражении лобных долей. Так, на пер­вых этапах опухолей III желудочка может развиться гипоманиакальная картина, структура которой (ус­коренное течение мыслительных процессов, богатство ассоциаций, деятельная активность, веселое наст­роение с выразительным мимическим и соматичес­ким сопровождением) свидетельствует о высоком уров­не активации корковых отделов больших полушарий мозга. Таким образом, хотя непосредственно «запус­кающей» причиной типоманиакального синдрома ока­залось опухолевое поражение области III желудочка, в оформлении картины гипоманиакального состояния участвуют многие структуры мозга, в том числе кор­ковые. Последние непосредственно опухолью не по­ражены, но в их функциональном состоянии обна­руживаются существенные сдвиги из-за изменений корково-подкорковых взаимоотношений. Клинические особенности всей психопатологической симптомати­ки, в том числе эмоциональных расстройств, при диэн-цефальном поражении в очень большой мере опре­деляются состоянием интактных корковых отделов, многочисленных прямых и опосредованных проекций диэнцефальных структур.

Эмоциональные и аффективные нарушения зани­мают различное место и по-разному соотносятся с другими психическими и неврологическими расстрой­ствами при поражении различных структур головного мозга. Учет этих особенностей позволяет думать, что каждая из рассмотренных церебральных систем при­нимает участие в формировании целостной психи­ческой деятельности. Чем филогенетически моложе мозговая система, тем более дифференцированную и высокоорганизованную структуру психической дея­тельности она, по-видимому, обеспечивает.

Очевидно, ни узкий локализационизм, ни эк-випотенциализм не могут объяснить эмоциональной патологии при локальном поражении головного моз­га. Обширный клинический материал свидетельст­вует, что интересующие нас расстройства являются одним из специфических проявлений активности мозга, работающего в условиях функционального дефицита пораженной системы. Однако по отно­шению к эмоциональной сфере мозг выступает от­нюдь не как недифференцированное целое, а как такая интегрированная совокупность систем, где каждая из систем в осуществлении эмоциональных процессов играет то более общую, то более специ­альную роль.

соотношение локального и общемозгового факторов

В диагностике очагового поражения мозга вооб­ще, и в обсуждении различных клинических синд­ромов — в частности, важно адекватно определить удельный вес локальных и общемозговых проявле­ний в картине болезни в целом. Пожалуй лучше всего роль этих двух факторов и их соотношения демонст­рируется на примере синдрома гневливой мании, ко­торый наблюдается при двустороннем поражении

мелио-базальных образований лобно-височных отде­лов полушарий. При этом синдроме у всех больных в равной мере отмечают пароксизмальные вспышки аф­фектов с оттенком агрессивности (гнев, злоба, ярость), а степень повышения настроения (эйфория) и лично­стные изменения выражены тем сильнее, чем более длительной у данного больного была внутричерепная гипертензия.

Поскольку «специфичность» синдрома определя­ется пароксизмальными аффективными нарушениями,

видимо, их следует считать следствием отмечавшегося у всех больных с этим синдромом локального воздей­ствия опухоли на медио-базальные образования перед­него отрезка обоих полушарий. Но структура синдрома, его окончательное оформление зависят и от выражен­ности, длительности гипертензии. В конечном итоге структура синдрома, удельный вес пароксизм ал ьных аффективных нарушений, эйфории и личностных сдвигов зависят от соотношения локального и обше-мозгового факторов.

Е.Д.ХОМСКЛЯ, Н.Я.БЛТОВА НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ НАРУШЕНИЙ¹

Как известно, теоретической основой современной нейропсихологии являются теория системной дина­мической локализации высших психических функций, разработанная в трудах Л.С.Выготского и А.Р.Лурия и продолженная их учениками. Согласно данной теории, каждая психическая функция обеспечивается работой всего мозга как целого, однако различные мозговые структуры вно'сят свой дифференцированный вклад в ее осуществление. Мозговые структуры, участвующие в обеспечении той или иной психической функции, объединены в сложные функциональные системы, звенья которых ответственны за различные аспекты той или иной функции. Эти звенья (или факторы), обеспечивающие осуществление той или иной психи­ческой функции, подразделяются на «жесткие» — не изменяющие своей роли по мере формирования функ­ции, и «гибкие», пластичные, работа которых опреде­ляется индивидуальным опытом (Н.П.Бехтерева, 1980 и др.).

Данная концепция мозговой организации пси­хических функций была разработана на материале нарушений различных познавательных процессов и произвольных двигательных функций (А.Р.Лурия, 1969, 1973 и др.). В настоящее время ее разделяют не только представители отечественной нейропсихоло-гической школы, но и последователи этой школы за рубежом, поскольку она открывает широкие воз­можности для изучения как проблемы мозговой орга­низации когнитивных процессов, так и проблемы «мозг и психика» в целом. Однако эвристические возможности этой концепции оценены еще явно недостаточно. И прежде всего — по отношению к проблеме «мозг и эмоции».

В настоящее время, несмотря на довольно много­численные психофизиологические и нейропсихоло-гические работы, посвященные изучению отношения эмоциональных явлений к мозгу, как известно, нет еще целостной непротиворечивой концепции мозго­вой организации эмоций. Эту роль не может выпол­нить ни теория эмоциональных «центров», нашедшая широкую поддержку у некоторых нейрофизиологов, ни представления об «эмоциональном мозге» как суб­страте эмоциональных явлений. По-видимому, назре­ла необходимость в разработке новой концепции, которая, с одной стороны, достаточно хорошо со­гласовывалась бы с психологической феноменологи­ей эмоциональных явлений, т.е. с тем фактическим материалом, который накоплен клиническими и экс­периментальными психологическими работами, с дру­гой — удовлетворительно согласовывалась бы с теми данными, которые получены нейрофизиологически­ми исследованиями. Наиболее перспективными в этом отношении являются, по нашему мнению, те пред-

¹ Хамская Е.Д., Батова Н.Я, Мозг и эмоции. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. С.42-44, 160—168.

ставления, которые вытекают из нейропсихологических идей о мозговой организации психических процессов.

Хотя в настоящее время обший уровень знаний в этой области явно недостаточен — недостаточно раз­работана обшепсихологичсская концепция эмоций (в частности, в связи с обшей неразработанностью проблемы бессознательного), неполон объем точных экспериментальных сведений о протекании эмоцио­нальных явлений, полученных с применением совре­менных методических средств, — можно попытаться сформулировать некоторые обшие принципы, кото­рые должны стать основой нейропсихологической концепции эмоций, т.е. нейропсихологических пред­ставлений о мозговой организации и функционирова­нии эмоций.

Можно выделить следующие положения нейро-психологичсского подхода к изучению эмоциональ­но-личностной сферы.

Во-первых, исходным положением должно быть то, что эмоциональные явления, как и психические яв­ления, относящиеся к когнитивной сфере, являются системными по психологической структуре и осуще­ствляются с помощью системных мозговых механиз­мов. Системный характер этих мозговых механизмов предполагает системный характер их строения и обес­печения, т.е. существование особых функциональных систем, объединяющих различные звенья этих меха­низмов в единое целое и направленных на реализацию различных поведенческих актов, сопровождающихся особым эмоциональным подкреплением. Эти системы обладают, по-видимому, рядом специфических осо­бенностей. Прежде всего специфической особенностью подобных «эмоциональных функциональных систем» является включение в их состав таких структур мозга, которые реализуют жизненно важные мотиваиионно-потребностные процессы. Интимная тесная связь эмоциональных процессов с мотивационно-потреб-ностными структурами составляет специфику эмоцио­нальной сферы.

Системные представления о работе обеспечи­вающих эмоции мозговых механизмов означают, что эмоции связаны не с работой какой-то одной мозго­вой структуры («центра» или целого «эмоционального мозга»), а множества структур, размещенных в раз­личных областях головного мозга (коре и подкорковых образованиях). Мы понимаем известную условность выделения в особую категорию «эмоциональных функ­циональных систем», поскольку подкрепление — по­ложительное или отрицательное — завершает любой поведенческий акт. Однако нельзя не учитывать того, что собственно эмоциональное переживание (страх, тревога, печаль, отвращение, симпатия, любовь, ра­дость и др.) отличается от простого «удовлетворения-неудовлетворения» достигнутым результатом, которое завершает каждый поведенческий акт. По-видимому, наряду с механизмами простого подкрепления, участ­вующими в различных поведенческих актах, следует выделить механизмы особого собственно эмоциональ­ного подкрепления, обеспечивающие сложные, каче­ственно различные эмоциональные явления у человека, опирающиеся на более элементарные базальные эмо­ции. Именно данные механизмы и входят — как зве­нья (факторы) — в «эмоциональные функциональные системы».

Во-вторых, нейропсихологический подход к изуче­нию эмоций предполагает, что различные параметры эмоций (такие, как знак, модальность, осознанность, подчинение произвольному контролю и др.) являют­ся системными качествами и как таковые связаны с

работой различных мозгорых структур. Следовательно, поражение той или иной структуры, входящей в эмо­циональную функциональную систему, приведет к нарушению определенного, именно этого, а не дру­гого параметра эмоций.

B-tnpe/пьих, нейропсихологическии подход к изу­чению эмоций предполагает, что поражение того или иного звена эмоциональной функциональной систе­мы — или определенного фактора — должно привести не к изолированному нарушению эмоциональной сфе­ры определенного характера, а к целой совокупности нарушений, т.е. к особого рода «эмоциональному синд­рому», который складывается из различных форм на­рушения определенного аспекта эмоциональной сферы. Подобный синдромный анализ эмоциональных рас­стройств полностью согласуется с традициями нейро­психологии и с общим «факторным» принципом изучения психических нарушений-

В-четвертых, нейропсихологический подход к изучению эмоциональных нарушений должен пред­полагать также анализ уровневой организации эмоцио­нальной сферы (как и любого психического явления). Для эмоциональной сферы «уровневый подход» осо­бенно адекватен, если учесть (как показывает прежде scero психологическая феноменология эмоций), что для эмоциональной сферы характерна четкая уровне-вая организация, наличие осознанных частично и в первую очередь неосознаваемых (бессознательных) уровней реализации эмоциональных явлений. Выяв­ление особенностей функционирования различных уровней мозговой организации эмоциональной сфе­ры представляет собой важнейшую задачу нейропси­хологии эмоций.

Наконец, нельзя не учитывать и большую разнород­ность тех эмоциональных целений, которые объеди­няются понятием «эмоционально-личностная сфера». Если исходить из самой простой их классификации — из деления эмоциональных явлений на эмоциональ­ные состояния (фон), эмоциональные реакции (про­цессы) и эмоционально-личностные качества, то нельзя не предположить, что эти явления обеспечива­ются различными по сложности и структуре мозго­выми образованиями. Однако все они должны включать и те общие мозговые звенья (факторы), которые объе­диняют их в один тип психических функций или яв­лений.

В целом нейропсихологический подход к изучению эмоциональной сферы представляет собой распрост­ранение нсйропсихологических принципов, разра­ботанных для анализа когнитивных и двигательных процессов, на эмоциональные явления,

Как известно, в патологии выявляется то, что за­маскировано в норме- Анализ нарушений эмоциональ­ной сферы, возникающих при локальных поражениях мозга, позволяет выделить те параметры (аспекты, характеристики) эмоциональной сферы, которые изменяются под влиянием поражения той или иной мозговой структуры. Изучение этих параметров и со­поставление их с особенностями протекания различ­ных психических процессов и составляет основную задачу нейропсихологического анализа эмоций.

В настоящем экспериментальном исследовании анализировались следующие параметры эмоциональ­ных состояний и реакций:

1) знак эмоний (положительный, отрицательный);

2) интенсивность эмоций (высокая, средняя, низкая);

3) самооценка эмоций (положительная, отри­цательная, разной интенсивности).

Указанные параметры исследовались на основном контингенте испытуемых с помощью различных про­цедур, направленных на оценку познавательных про­цессов, — памяти, восприятия и интеллектуальных операций.

Помимо того, анализировались такие параметры:

1) способность к определению (узнаванию) эмоциональных состояний лиц, изображенных на фотографиях (методом выбора названий эмоций из списка и методом анализа фотографий лиц, имеющих различное эмоциональное выражение), которая адресуется к «эмоциональной памяти»;

2) способность к классификации, ранжированию и обобщению эмоциональных стимулов (эмоционально-выразительных лиц, изображенных на фотографиях);

3) эмоциональная устойчивость, определяемая как производная от эмоциональной реактивности и эмоциональной адаптации;

4) когнитивная и эмотивная оценка базальных эмоций (последняя — методом семантического дифференциала). (...)

Описанные выше методики по своему характеру могут быть расценены как проективные. Их использо­вание базировалось на предположении о возможности проекции собственного эмоционального состояния на различные когнитивные (перцептивные, мнемические и интеллектуальные) процессы и операции, произво­димые с эмоционально-выразительными стимулами (изображениями лиц на фотографиях, картинками, словами, обозначающими эмоции).

В настоящей работе объектом эксперименталь­ного изучения были прежде всего эмоциональные со­стояния и эмоциональное реагирование. Эти два типа эмоциональных явлений оценивались количествен­но, через сопоставление с нормативными данными. Эмоционально-личностные особенности испытуе­мых исследовались лишь на небольшом контингенте и подвергались главным образом лишь качественно­му анализу (особенно — у больных).

В целом работа была направлена на реализацию двух групп задач:

1. На изучение связи между локализацией очага поражения и нарушением определенных параметров эмоциональных явлений, а именно; а) знака эмоций; б) интенсивности эмоций определенного знака; в) самооценки эмоций; г) проекции эмоционально-личностной сферы на когнитивные операции, совершаемые с эмоционально-выразительными стимулами.

2. На сопоставление полученных результатов и выявление целостных «эмоциональных синдромов».

Изучались три основные группы больных: а) боль­ные с поражением лобных, б) внелобных (височных, теменных, теменно-затылочных и др.) отделов мозга и в) диэнцефальной области. В качестве контрольного контингента испытуемых использовались здоровые лица (для получения нормативных данных) и боль­ные с поражением задних отделов больших полуша­рий и области задней черепной ямки. * * *

Подводя итоги проделанной работе, можно вы­делить в ней три основных аспекта.

Первый — значение полученных результатов для общей психологии, для уточнения общепсихологичес­ких представлений об эмоциях как психических яв­лениях и эмоционально-личностной сфере — как совокупности эмоциональных явлений разного рода

и уровня.

Проведенное исследование убеждает в том, что эмоции, как и все психические явления, представля­ют собой системные образования и по своему психо­логическому строению они комплексны, многомерны, т.е. обладают многими параметрами и характерис­тиками.

Важнейшими параметрами эмоций являются знак, интенсивность, модальность (качество), степень осоз­нанности, произвольности, реактивности и ряд других. Каждое эмоциональное явление может быть охаракте­ризовано определенным набором параметров, что и делает эмоции предметом действительно объективно­го научного исследования.

Настоящая работа показывает, что такие пара­метры эмоций, как знак, интенсивность, самооценка, качество (модальность), устойчивость (реактивность), поддаются точному количественному анализу и могут быть объектом специального экспериментального ис­следования.

Далее, результаты исследования подтверждают обшие представления об уровневой организации эмо­ционально-личностной сферы. Можно выделить три основных уровня эмоциональных явлений: эмоцио­нальные реакции, эмоциональные состояния и эмо­ционально-личностные качества. Эти уровни тесно взаимосвязаны и в то же время достаточно автономны. Клинические наблюдения и проведенное эксперимен­тально-психологическое исследование подтверждают правомерность такого общего структурирования эмо­ционально-личностной сферы и возможность объек­тивного изучения каждого из этих уровней. Изложенные представления в целом согласуются с мнением ряда авторов, поддерживающих принцип «уровневой» организации эмоционально-личностной сферы. Так, А.Е.Олыианникова (1978, 1989) рассматривает эмо­циональность — или совокупность эмоциональных характеристик субъекта — как структуру, состоящую из двух уровней — личностного и темпераментного (последний включает не только эмоциональные, но и динамические характеристики). Каждый из перечис­ленных уровней включает осознаваемые и неосозна­ваемые эмоциональные явления.

Как известно, в современной психологии весьма сложным и спорным является вопрос о врожденных и приобретенных факторах, детерминирующих эмоцио­нальные явления. Включая эмоциональность в структуру темперамента, большинство авторов (представители школы Теплова-Небылицына и др.) рассматривают темперамент в значительной степени как совокупность врожденных качеств, как «онтогенетическую первич­ность» (A.M.Палей, 1983) или набор «органических системообразующих факторов в структуре человечес­кой индивидуальности» (А.Е.Олыианникова, 1989). Ины­ми словами, внутри эмоционально-личностной сферы этими авторами выделяются приобретенные, основан­ные на социальном опыте эмоционально-личностные качества и врожденные, связанные с особенностями темперамента свойства эмоциональности, характери­зующие преобладающую модальность и динамику эмо­ций. Эта точка зрения в целом находит подтверждение и в наших исследованиях, показавших существование достоверной зависимости между типом межполушар-ной асимметрии мозга и особенностями эмоциональ­но-личностной сферы испытуемых. Лица с чисто правым типом межполушарной асимметрии мозга (т.е. с доминированием левого полушария по моторным, слухо-речевым и зрительным функциям) обнаруживают большую эмоциональную устойчивость, мень­ший разброс показателей, более однородную трактовку эмоциональных стимулов и более высокую и однород­ную самооценку своего эмоционального состояния, чем лица со смешанным типом асимметрии, левору-кие и левши. Тип межполушарной асимметрии (или сочетание парциальных моторных и сенсорных асим­метрий) в настоящее время большинством авторов рассматривается как в значительной степени генети­чески детерминируемый тип мозговой организации функций, присущий субъекту. Исключение составляют патологические асимметрии, связанные с заболева­нием мозга в раннем периоде развития, и вынужден­ные асимметрии, вызванные различными косвенными причинами, например, болезнью правой руки и т.п.