Детство и сексуальность 4 page

Борьба с наркоманией создает наркоманию. Борьба за мир начинает новые войны. Если не вмешиваться, интерес к телевизору сам пройдет. Ничего не придется запрещать, если мы сами это не смотрим. Запрещать приходится, когда мы смотрим, а детям не даем: «Сейчас начнется передача для взрослых, так что иди спать». Помню, как мне папа с мамой так говорили, и я потом лежал под дверью в их комнату и пытался одним глазком подсмотреть то, что смотрят они. Запретами родители лишь нечто актуализируют в голове ребенка, к этому тут же возникает интерес и выделяется энергия – пока она не реализуется, интерес не пройдет.

Неужели вы будете отрицать влияние «улицы» на формирование ребенка? Если он вырастает в контексте наркомании, криминала, он может попасть под влияние этой среды, и даже родителям будет трудно его оттуда вытащить.

Когда ко мне на консультации приходят мамы наркоманов, которые рассказывают мне о том, какое у нас телевидение, общество и школы, я понимаю, что они ищут виноватых, потому что чувствуют в себе авторство и непосредственное участие в том, что произошло с их детьми. Такие матери создают «Комитеты солдатских матерей», «Комитеты наркоманских матерей» и скоро, наверное, создадут еще какой-нибудь комитет, чтобы бороться с обществом, которое убивает их детей. Эти дети погибли в армии или другой какой ситуации только потому, что они вдруг остались без мамы и не смогли без нее выжить. Головы этих погибших детей были напичканы ложными представлениями о мире, которые мамы специально придумали, желая оградить ребенка от столкновения с реальностью. Сколько могли, они поддерживали детей в этих иллюзиях, думали за них, подсказывали ответы, беспокоились, и когда те выросли, вышли из родительского дома, мир оказался для них шоком, но по-другому они жить не умели и потому начинали глупить и настаивать, капризничать и говорить «как должно быть». Но мир вряд ли захочет измениться под чужие капризы. Тогда ребенку остается лишь вернуться к маме, а если это невозможно, то уйти из жизни. Либо ты примешь все как есть, либо ты погибнешь – очень простая формула жизни. Ведь если ты примешь, то начнешь взаимодействовать, будешь в контакте и только тогда можешь повлиять, что-то создать, изменить, повернуть. Но если ты не в контакте, такой возможности просто нет.

Ребенка невозможно оторвать от мультфильмов – он готов смотреть их часами, хотя они глупые и «пустые». Ждать, пока ему это самому надоест?

Если реальная жизнь интересная, если между родителями партнерские отношения, в которых есть любовь, уважение и поддержка, если дома что-то происходит, если есть участие ребенка в семейных событиях, разговорах, если есть ежедневные открытия и интерес – в общем, если жизнь в семье есть, то мультики уйдут на второй план. Если в реальной жизни ребенок постоянно выставляется как «урод, неудачник, ничтожество», то он будет стремиться в мир иллюзий, где он ни в чем не виноват, где его не накажут.

А что касается низкого качества современных мультиков, то недавно в садике моей дочери состоялся разговор на эту тему у родителей с детским психологом. Она говорила нам о вреде современных мультиков, которые формируют матрицы жестоких женщин, и приводила в пример «Шрека», где есть сцена, когда девушка бьет главного героя ногами по лицу. Психолог сказала, что женщина себя так вести не может, мол, женщина – это мать, пухлые розовые щечки и прочее. Но женщины бывают разными, и чем раньше ребенок это узнает, тем лучше. Не создавайте сказок, мифов, не навязывайте ребенку стереотипов о «настоящих женщинах», «настоящих мужчинах» и прочем. Чем меньше вранья, тем адекватнее будет ребенок.

Точка опоры

Родители, у которых порядок в собственной жизни, счастливы, если ребенок начинает жить самостоятельно и у него есть внутренний центр, точка опоры, он сам несет ответственность за свою жизнь и ему не нужны «костыли» в виде помощи и поддержки родителей. И в этом случае ты как родитель точно знаешь, что с ним никогда не произойдут все те страшные вещи, которых боятся беспокойные мамы, потому что у твоего ребенка есть мужество думать своими мозгами и опираться на собственный здравый смысл. Ты уверен, что он станет победителем, удачливым, успешным, и все, что тебе остается, – им гордиться, и тебя даже несильно беспокоит то, где он живет. Ты знаешь, что где бы он ни жил, он живет самым наилучшим образом среди всех возможностей, которые в мире есть.

Есть люди, которые замечательно живут в любых условиях. Есть люди, которым нужны специальные условия, чтобы жить. До ребенка нужно донести, что он сам и есть главное условие, чтобы жить. Ты живой – вот и живи. И если мы возьмем универсальную цель родительства в планетарном масштабе – она такая же, как у львицы, собаки или дельфина: научить детеныша ответственности за свою собственную жизнь. Это качество не появляется само собой в определенном возрасте – его нужно формировать и создавать.

Страхом научить ответственности нельзя. Страх – стимулирующий, а не мотивирующий фактор, и работает лишь как временная мера. Родители не в состоянии ничего запретить. Даже если сейчас запретишь, ты всю жизнь не сможешь бегать за ребенком и следить, запрещать и контролировать. И в тот момент, когда тебя нет, он сделает то, что хочет, и ты даже никогда не узнаешь об этом. Ты научила ребенка давать правильные ответы, звонишь домой: «Что делаешь, сынок?» – «Уроки», – говорит он тебе, а сам смотрит дневной повтор того фильма, который ему вчера не разрешили посмотреть.

У ребенка должна сформироваться точка опоры, чтобы он мог сам выбирать, что его, а что нет. Когда точки опоры нет, приходится опираться на «правильно-неправильно», а это меняется постоянно. Раньше, не дай бог, если ты с кем-то переспал до свадьбы – позор, а сейчас попробуй только не переспи – тоже позор. Если внушать детям стереотипы о нормах, то таким образом мы делаем их незащищенными перед изменчивым миром, перед оценкой. Ребенок начинают верить в абсолют, а потом все переворачивается с ног на голову – и он впадает в состояние растерянности.

Когда ребенок начинает верить в абсолютность оценки, он становится глупым, зависимым, очень уязвимым и превращается в социальную овцу – ту, которая маме говорит: «Видел рекламу шоколадки по телевизору, и мне она очень нужна. Я без нее жить не могу!» И жизнь его зависит от того, кого он встретит сегодня. Встретит сектанта – станет сектантом. Встретит вора – станет вором. Встретит наркомана – станет наркоманом. Мамы обычно не видят причину проблем ребенка в себе и списывают все на школу и телевизор. Миллионы людей смотрят телевизор, столько же ходят в школу, но ведь не все становятся наркоманами.

Я однажды общался с мамой наркомана. Она только зашла ко мне в кабинет, а я ей сказал: «Хочешь, расскажу, какой у тебя сын? Безответственный, безвольный и нецелеустремленный». – «Да, а откуда вы это знаете?» – «Потому что ты очень ответственная, решительная и целеустремленная». Если в маме какие-то качества гипертрофированны, у ребенка они вовсе атрофируются за ненадобностью – ему их не обязательно иметь. Нужно делегировать ребенку что-то – ответственность или честность, тогда это станет качеством его индивидуальности.

Мамы, не имеющие своей жизни, начинают забирать ее у детей – переживают, поел ли ребенок, с кем он встречается, что делает, выспался ли. Им всем на курсы к моей бабушке нужно сходить. У нее двое детей от голоду умерло, а в наше сытое время ее вообще никогда не беспокоило, кушал я или не кушал. Ребенок есть не просит – и хорошо. Зовут обедать, я отказываюсь – «ну, не хочешь, и не надо». Дедушка помолился, покушали, и все убрали. Не успел – сиди голодный. И то, покушал я или нет, вдруг стало беспокоить меня самого.

Ответственность родителей заключается еще и в том, чтобы научить детей идти навстречу какому-то мнению, если им самим это нужно, или не идти, остаться независимыми и не вовлекаться, зная, что им самим это не надо. Например, ребенок приходит из школы: «Учительница меня не любит». Прежде чем вынести приговор или диагноз поставить, спросите у него самого: почему так происходит? Начинается инвентаризация момента. Выясняется, что не любит за какие-то действия. «Во-первых, учитель и не должен тебя любить. Он должен учить. Во-вторых, зачем ты учителя провоцируешь на конфликт? Ты защищаешь нечто, что так важно для тебя, и даже готов портить отношения с учителем? Как считаешь, стоит ли и дальше так себя вести? Если да, зачем тогда жалуешься? Правильно ли я понял тебя, что ты портишь отношения для того, чтобы я ходил туда и восстанавливал их?»

Есть три вопроса для ребенка, работающие магическим образом:

Первый вопрос: что ты сейчас делаешь? Это дает человеку возможность осознать, где он, что он, на что направлена его деятельность – «стоп» такой.

Второй вопрос: как ты думаешь?

Третий (контрольный) вопрос: когда?

Так и идет формирование ответственности. Дети быстро учатся давать правильные ответы на вопросы родителей, но индивидуальность не проявляется через правильные ответы. Первое время, когда задаешь ребенку вопросы о том, что он думает, он будет стараться ответить нечто, что тебе понравится. Мы сами провоцируем детей на эту ложь: скажи что-нибудь маме, чтобы она успокоилась, скажи что-нибудь папе, чтобы он отстал.

Главное, чтобы у родителей не было ожидания ответа: спрашиваешь, но не поправляешь ответ. Своим вопросом мы даем ребенку возможность ответить самому себе, и то, что он сказал, нас не радует и не расстраивает. Я услышал и принял. Только тогда, без внешней оценки, одобрения или осуждения, ответ ребенка воспринимается как его собственный. «Какие у тебя друзья, сынок?» – «Хорошие». – «Как ты думаешь, а чем они хороши?» И оставить его с этим ответом. Если нет ожиданий, ребенок ответит объективно, ответит сам себе. Так у него появляются собственные уроки – это самое ценное. Когда мы не даем ответы, ребенок начинает искать их внутри себя и, если на практике получает подтверждение того, что оказался прав, обретает доверие к себе, точку опоры. Иначе говоря, ребенок обретает мужество пользоваться собственными мозгами (то есть размышлять, креативить, проявляться) и уверенность: опираясь на свое мнение, получишь то, что тебе надо.

Не стоит отвечать на те вопросы, ответы на которые очевидны. Дети порой спрашивают лишь потому, что помнят: когда-то их вопросы всех умиляли. И они спрашивают, просто чтобы получить внимание, и иногда делают это, потому что не доверяют себе. Например, дочь заходит на кухню, а я пью чай. Она спрашивает: «Папа, что ты делаешь?» – «А ты что видишь?» – «Ты чай пьешь». – «Так и есть». И дочь учится доверять себе, тому, что она видит. Когда дети упорно спрашивают о чем-то очевидном, значит, они не уверены в себе.

Из-за своего высокомерия мы, как правило, очень поздно начинаем делегировать ребенку ответственность за его жизнь. Сначала нам нравится думать за него, нравится, что он обращается к нам за советом, а потом он перестает думать самостоятельно, и приходится постоянно его спасать из всяких передряг. Несмотря на то что мы сами это устроили, вскоре нас начинает тяготить такая ситуация.

Вопросы

Как понять, готов ребенок жить отдельно или нет? Например, моему сыну шестнадцать лет, и он хочет жить самостоятельно. Есть ли критерии, по которым можно спрогнозировать, чем это закончится – самостоятельностью или крахом?

Откуда такой вопрос? Шестнадцать лет ребенок был у вас перед глазами. Вы его не видели, не наблюдали за ним, а любовались придуманным образом? Я рекомендую диагностику, то есть задать ему вопрос: «А зачем тебе это?» Но диагностикой это будет лишь в том случае, если у родителей нет страха, суждения, осуждения. Порой идея жить самостоятельно возникает не потому, что в жизни должно что-то появиться, а потому, что человек хочет от чего-то сбежать, например избавиться от родительского контроля, чтобы можно было сутками смотреть телевизор.

Сделайте диагностику и себе. Почему вы так боитесь того, что ребенок хочет жить отдельно? Может быть, вы просто еще не наигрались в дочки-матери? Тогда возникает страх: если ребенок сейчас уйдет, то чью жизнь я буду контролировать и проживать, ведь моей собственной у меня нет. Ревность и страх не позволят сделать точную диагностику. Ребенок отвечает: «Я хочу попробовать жить один». – «Хорошо, если не получится, приходи домой».

Мудрое решение – адекватное решение. Оно естественно появляется, когда родителям все понятно и ясно. Отсутствие ясности вы замещаете концепцией «правильно или неправильно», «рано или поздно», «должно так быть или не должно». Скажите себе «стоп». Кто мой ребенок? Имеет свое мнение или нет, пользуется своими мозгами или ведомый, может ли взяться за дело и довести его до конца, есть ли у него решительность, как он проявляется в трудностях – решает или пасует?

Мой друг рассказывал, что купил дом, а дети не захотели в нем жить и остались в городе, в старой квартире. Одному – 16 лет, другому – 10. Родители ждали, что через какое-то время дети начнут звонить, спрашивать совета, но этого не произошло. Папа звонит: «Как дела?» – «Нормально». – «В школу опаздываете?» – «Нет». – «Нарекания от учителей есть?» – «Нет». – «Уроки делаете?» – «Да». И тут папа чувствует, что стал детям не нужен, и началась паранойя: не рано ли им жить самостоятельно, не лишаю ли я их детства, заставляя нести тяготы взрослой жизни? Кто вам сказал, что это тяготы? Ваш опыт? Мы ревнуем детей к их жизни, и это делает нас неадекватными.

Что делать, когда очевидно, что ребенок не справляется с той самостоятельностью, на которую решился, но и помощи не просит?

Значит, это только вы считаете, что он не справляется. У вас было ожидание, как все должно происходить: ребенок будет звонить, что-то просить, вообще вернется домой. Но раз он помощи не просит, значит, может сам. Вы замечаете, что ему трудно, а он не жалуется, видимо, еще не наступило отчаяние, он чувствует, что справится, продолжает трудиться, напрягаться, строить жизнь самостоятельно. Возможно, вам кажется, что у него не получается, потому что ребенок живет не так, как вы того хотите. Просто есть и другие способы жить. Ребенок ест один «Доширак», а мог бы дома колбаску кушать. Кто сказал, что «Доширак» – это плохо? Раз колбасы у родителей не просит, значит, любит лапшу. И отстаньте от него.

Вместо тревожного ожидания, что ребенок вот-вот облажается и вернется, неплохо бы ради эксперимента думать о том, что у него получится, трудности случаются, всякое бывает, ничего с первого раза не получается, пусть попробует еще раз и еще раз. Даже если не получается, это не повод поставить на ребенке крест и сказать: «Все, сиди теперь с мамой всю жизнь. Видишь, какой ты несамостоятельный?»

Я больше скажу: даже если ребенок просит помощи, не торопитесь ему помогать. А судя по вопросу, вы только того и ждете, чтобы он попросил о помощи, и тогда вы станете снова важными и значимыми, будете отвечать за его жизнь и докажете ему его несостоятельность. Позвольте ребенку самому дойти до понимания и осознания: может ли он жить сам, – и не торопите его своими комментариями.

Так дети растут – в одиночестве, без друзей, без помощи, один на один с событиями: «Я продолжаю действовать и делать. Не на оценку, не за аплодисменты, а чтобы выжить».

Следует ли в ребенке воспитывать чувство того, что он особенный, отличный от всех?

Мы и так все особенные, не похожие и уникальные – это и называют индивидуальностью. Каждый рождается необыкновенным – просто не убивайте в детях это ощущение. А получается так, что родители сначала дают ребенку почувствовать, что он – полное ничтожество, а потом начинают в нем воспитывать чувство собственной уникальности. Это очень трудный процесс – сначала разрушать, а потом строить. Не разрушайте изначально. Есть замечательный анекдот о том, как к ветеринару пришла женщина с жалобой на то, что собака постоянно писается и какается. Он попросил прийти с собакой. Та приводит собаку, и ветеринар говорит: «Скажите ей что-нибудь». И хозяйка яростно орет: «Сидеть!!!!!!!» Дети рождаются безбашенными, смелыми, отважными, готовыми к риску, без тревоги и без страха. Потребность в вере в свои силы появляется, если ее забрали.

Как обеспечить детям ощущение того, что дом родителей всегда будет их тылом, но в то же время чтобы они старались самостоятельно решать свои проблемы и лишь в крайних случаях обращались к помощи «тыла»?

Беспокойство говорит о том, что вы знаете: ваш ребенок несамостоятельный. А ваше лицемерие в том, что вы говорите, будто тяготитесь его просьбами о помощи, но на самом деле вы получаете от этого удовольствие. Это игра такая: «Я бы помогла, но вот если бы не каждый день, а через день…» Пока ребенок не станет самостоятельным, пока не сможет нести ответственность за свою жизнь, он приходит за помощью. Надо будет – станет приходить каждый день. Возможно, это стало напрягать родителей, потому что у них уже появилась наконец-то личная жизнь. Раньше ее не было, и им нравилось, что дети обращаются постоянно за советом, за деньгами, а сейчас их зависимость начинает напрягать. Ваш контроль за ребенком обернулся его контролем за вами, а его несамостоятельность стала вашей несамостоятельностью.

Можно ли воспитать в ребенке точку опоры, отказывая ему в карманных деньгах (чтобы он шел зарабатывать), не оставлять ему готовый обед (чтобы учился готовить) и прочим?

Научиться можно, когда учат. Мы растем, становимся отважнее, смелее, умнее, когда решаем задачки и преодолеваем проблемы. Создание нагрузок может стать как хорошей тренировкой, так и доказательством никчемности. Отказ – не способ воспитания. Если ты приручил ребенка, подсадил на то, что дома его обеспечивают, неси ответственность. «Не умеешь зарабатывать – ходи без денег. Не умеешь готовить – ходи голодным» – это не вариант. Любая нагрузка, которая создается ребенку, должна быть адекватна его способностям. Когда вы отказываете, чего именно добиваетесь? Чтобы он стал зарабатывать или чтобы начал унижаться перед вами и выпрашивать подачку? А ваш ребенок в курсе, где деньги живут? Откуда они берутся у вас в кармане? Отказывать ребенку в деньгах можно лишь в том случае, когда он знает, что нужно предпринимать, чтобы их заработать. Ведь если он считает, что деньги берутся из кармана, то, получив от родителей отказ, он полезет в единственное место, где, по его мнению, водятся деньги, – в карман. Может к родителям полезть, может и в чужой.

Ребенок просит триста рублей на дискотеку, вы видите, что на балконе стоят три бутылки, которые можно сдать за десять рублей, и говорите: «Дам 290 рублей, десять сам найдешь». Таким образом, вы проверяете, может ли ваш ребенок увидеть десять рублей в этом мире и, увидев их, предпринять нечто для того, чтобы они оказались в его кармане. Он может и не увидеть, а начать шантажировать, капризничать и угрожать: «Ну, тогда я вообще не пойду никуда!» Это то, что вы создали. Лишать такого ребенка денег, чтобы убедиться в его никчемности, – тешить свое самолюбие.

В седьмом классе у меня тоже появились всякие хотелки – магнитофон, клеши и прочее. Мама сразу внесла ясность: «Папа работает один, деньги, которые он получает, расписаны, лишних нет». Мне еще не было четырнадцати лет, но по знакомству меня устроили на стройку, где за два месяца я заработал 180 рублей. Магнитофон стоил 220 рублей, но каникулы кончились, и заработать недостающую сумму я не успевал. Тогда мама мне добавила – это называется «поддержка». На следующий год я уже не обращался к маме – знал, что сам смогу заработать. Снова пошел на стройку и заработал себе на клеши. Все было честно – меня предупредили, что денег нет, показали, где можно заработать, заработанные деньги не отбирали, а уважали мои планы и поддержали, добавив на магнитофон денег, увидев, что я сам не справляюсь.

Как быть, когда ребенок настолько самостоятелен, что совершенно не пускает родителей в свою жизнь, ведет себя независимо и отчужденно?

Это говорит о бегстве из дома. Детство для ребенка было наполнено контролем, расспросами, запретами, допросами и пытками, ужасом и кошмаром, вмешательством, хирургией индивидуальности и отрезанием от нее кусков. И теперь он сбежал. И дело не в самостоятельности. Ему может быть очень трудно, но он предпочтет сдохнуть, чем обратиться с родителям за помощью. Он не пускает вас, охраняет и оберегает свою жизнь, потому что вы его уже достали своим вмешательством. Он не хочет быть опять контролируемым, осуждаемым, подверженным манипуляциям, беспомощным, чувствовать себя на бесконечном суде, где вы – главный судья и приговоры обжалованию не подлежат. Вы предпринимаете попытки влезть в его жизнь и быть ему якобы полезными, но он не дает, потому что знает: это опасно для его индивидуальности, для его жизни, для его системы ценностей.

Отсутствие уважения и доверия говорит о том, что вы недостойны уважения и доверия. Уважение появляется, если вы ребенка уважали, доверие – если вы ему доверяли. Если уважение к чужим силам, доверие к чужой индивидуальности, святость личного пространства каждого представляли ценность в вашей семьи, вам не о чем беспокоиться – ребенок будет к вам приезжать, чтобы делиться новостями, успехами и радостью. Если этого не было, тоже не о чем беспокоиться – он никогда не вернется в родительский дом. Максимум – приедет на ваши похороны. Но может и на похороны не приехать.

Мой муж считает, что сына с детства нужно приучать к самостоятельности, а мне не хочется раньше времени лишать его детства, и я стараюсь его поддерживать и баловать. Как скажется на ребенке то, что у родителей разные взгляды на его воспитание?

Плохо скажется. Оба родителя предают своего ребенка, поэтому можно даже сказать, что у него вообще нет родителей. Вы оба так озабочены концепцией «правильно-неправильно», что не обращаете внимания на самого ребенка. У меня вопрос к вам: «А что он сам думает? Он хочет в детстве побыть или самостоятельность проявлять?» Потому что ваши с мужем взгляды на воспитание, к сожалению, к самому ребенку никак не относятся. Вам ваши отношения важнее ребенка, и вы используете его как козырную карту. Каждый разыгрывает свою правоту. «Я считаю, что он уже взрослый!» – «А я считаю, что он еще маленький!» Не надо ничего считать – вот ребенок, спросите у него. Скорее всего, в вашей паре проблемы с сексуальной жизнью или вы не состоялись в таких ролях, как «любовник», «подруга», «профессионал».

Когда мама говорит, что не хочет лишать ребенка детства, она саму себя не хочет лишать детства. Ребенок готов к самостоятельности в полтора года, когда говорит, что теперь он все будет делать сам. Берется нести сумку, а она слишком тяжелая для него. Не надо тыкать его носом в его слабость и радоваться его неспособности помочь – поддержите его инициативность, предложите, чтобы каждый нес сумку за одну ручку. Да, ребенок может браться за то, что делать еще не умеет, будет делать это некачественно, может порезаться, уронить, рассыпать, но, если в этом нет угрозы его жизни, пусть он переживет этот опыт.

К сыну пришли друзья, и после их ухода мы обнаружили пропажу крупной суммы денег, которая была спрятана. Сын не был инициатором кражи, но молча наблюдал за тем, как его друзья рыскали по квартире. Почему он не смог защитить себя, свою семью, ее имущество?

Искушение – тоже грех. Старая истина: если я чего-то не знаю или не вижу, то этого для меня нет. Вы своими оправданиями про спрятанные деньги, про пассивного сына и его нахальных друзей просто выгораживаете себя, потому что чувствуете, что сами поучаствовали в этой краже в качестве провокаторов. Если бы дома не было никаких разговоров про спрятанные деньги и сын про них не знал, он не хвастался бы во дворе про папину заначку, и никто бы не полез в вашу квартиру.

Вы недовольны тем, что ваш сын не бросился защищать ваши деньги? Вы бы хотели, чтобы он изображал героя? Как в фильме «Заплати другому», где «хорошего» мальчика убили «плохие» люди, а мама с папой потом гордились тем, что их сын «не зассал»? Вам такого сына-самоубийцу надо? Кроме того, ваш сын просто не воспринимал эти деньги как свои, из которых ему покупается одежда и еда. Что удивляться тому, что он героически не вступился за них? Это не его деньги. Он за любимую машинку покалечит любого, за сломанную спичку, которая у него вместо пушки, не будет разговаривать с вами неделю, а понятие ценности денег у него не сформировано. И тогда он-то при чем в этой краже? Как в нем должно появиться то, что вы в него не вложили? Откуда это возьмется, если, кроме вас, у него в этом возрасте больше никого нет? Если ребенок до сих пор думает, что деньги берутся из кармана, он будет к ним беспечно относиться. Если показать ему механизм того, как они попадают в карман, как они зарабатываются, – даже мыслей украсть не возникнет.

Списывать собственные глупости на ребенка – это не уникально. Приходят родители: «Нам кажется, что с ребенком что-то не так». Первый вопрос: «А что с вами не так, если у вас такой сын?» Если у вас яблоко, значит, вы – яблоня. Хотите грушу? Становитесь деревом грушей.

У нас дома часто бывают конфеты, печенье, и пока все это есть, подружки дочери приходят к нам в гости и «дружат» с ней. Однажды дочь пришла расстроенная, я спрашиваю ее: «В чем дело?» – «Вот опять девчонки меня послали за конфетами». – «А ты зачем сделала это своей обязанностью – всех конфетами обеспечивать?» – «А без этого они со мной не дружат». Я поговорила о том, что это тоже не дружба, что себя нужно отстаивать, не делать того, чего не хочется, не бояться остаться одной в какой-то ситуации, но она боится одна остаться, боится потерять общение. Как привить ей уверенность, чтобы дочь могла себя отстоять?

В этой игре ваша дочь – «клиент», а ее подружки – «проститутки», которых она покупает. Появление таких отношений у дочери говорит о том, что вы себя с ней ведете точно так же. Когда она хорошая для вас, вы ей даете конфету, когда плохая – наказываете. И дочь знает, как быть хорошей для вас, и знает, как можно купить кого-то за конфету. А все, что вы перечисляете, говоря о дочери, это на самом деле все о вас самой: это вы боитесь остаться одна, потерять общение, не можете постоять за себя, не обладаете уверенностью. Поэтому и в дочери этого нет – в ней не может просто так появиться то, чего нет у родителей. Я бы предложил вам заняться инвентаризацией своей жизни, посмотреть, что у вас есть, убрать то, что не нужно, и развить то, что необходимо. Тогда и в вашей дочери появятся и чувство собственного достоинства, и доверие к себе, и уверенность, и умение общаться и дружить.

Я думаю, если прислушиваться к тому, что хотят дети, и потакать им, то они будут целыми днями на велосипеде кататься. Как вы считаете?

А чем плохо кататься на велике целый день? Вам завидно, что ли? Или у вас есть другие предложения? Тогда озвучьте их, предложите ребенку свой план, спросите, какой план на день у него, тогда вы будете с ним в контакте и сможете договориться. И не надо бояться, что он целый день с велосипеда не слезет. Попробуйте целый день кататься на велосипеде – у вас не получится. Олимпийские чемпионы не могут целый день кататься на велосипеде без перерыва. Не надо себя так пугать, час-два покатался – и надоедает. А если вы ждете, когда ребенку надоест, никогда не надоест – так и будет целый день кататься до измора.

Понятно, что отдыхать лучше, чем работать. Я преподавал MBA, студенты – взрослые, умные, серьезные бизнесмены. Предлагаю им: «А давайте отдохнем, шашлыки пожарим?» Все «за», никого уговаривать не надо, а предложи поработать – нет энтузиазма. Откуда он у вашего ребенка появится? Не отнимайте велосипед – лучше вовлекайте его во что-то еще. Исходите из того, что он хочет и о чем мечтает. Если вы с утра ребенка будите потому, что вам надо на работу, он не хочет встать – ему-то на работу не надо. Не навязывайте своих планов – помогайте ребенку создать свои. Поднимайте его утром не потому, что вам надо, а потому, что он пойдет в садик, куда принесет новую игрушку и с друзьями поиграет.

Согласны ли вы с тем, что некоторых детей нужно направлять, где-то даже давить на них и заставлять?

Направлять – значит создавать ясность о направлении. Некоторых детей нужно направлять – согласен, но давить и заставлять нужно лишь в том случае, если вы хотите получить с их стороны сопротивление и протест.

Делегирование

Делегирование – в менеджменте единственный способ управления, в воспитании главный инструмент формирования ответственности за свою жизнь. Сначала мы делегируем ребенку горшок, затем ложку, потом позволяем ему самостоятельно одеваться и так далее. Делегирование заканчивается, когда мы видим, что наши дети могут нести полную ответственность за свою жизнь и жить самостоятельно. Это может произойти, когда ребенку нет двадцати, а может – когда ему уже далеко за тридцать.

Единственный способ эффективного делегирования – игра. Если родитель заставляет, то получает со стороны ребенка лишь сопротивление, неприязнь, избегание, протест. Но если даже завязывание шнурков превратить в увлекательную игру, ребенок никогда не откажется от нее. В какой-то момент ребенок решит, что теперь может обойтись без родителей, и тогда нужно набраться терпения и оставить его один на один с новым навыком. Мои друзья рассказывали мне, как в три года их сын заявил родителям, что теперь будет сам ходить в детский сад, и так это сказал, что родители поняли: сделать с этим ничего невозможно. Начиная со следующего дня ребенок одевался, один выходил из дома и шел в детский сад, а мама с папой шли за ним, но прячась за кустами, чтобы он не заметил. И так три месяца они его караулили, пока не убедились, что он вполне может ходить в садик один.

Date: 2016-05-18; view: 313; Нарушение авторских прав