Медитация радости сопричастности

Займите удобную позу, приосаньтесь. Успокойте тело, не забы­вая о трех качествах — расслаблении, неподвижности и бди­тельности. Воскресите в памяти хорошего знакомого, кто пы­шет благополучием и радостью. Представьте себе его самого, его слова и поступки. Как только соприкоснетесь с радостью этого человека, откройте сердце и порадуйтесь его счастью. Это не сложно, если вы хорошо знакомы.

Теперь вспомните другого человека. Подумайте о том, у кого нечто прекрасное случилось совсем недавно — или в далеком прошлом. Вспомните удовольствие этого человека и разделите его радость.

Желаю вам никогда не разлучаться с великим блаженством,

где нет страдания.

Затем уделите внимание тому, кто вдохновляет своими до­стоинствами — щедростью, добросердечием и мудростью.

Порадуйтесь этим добродетелям ради этого человека, ради себя и всех тех, кто осчастливлен этими достойными качествами.

Далее посмотрите на свою жизнь. Радость сопричастно­сти собственным добродетелям очень важна, и все же ею часто пренебрегают. Вспомните времена в своей жизни, из которых черпаете вдохновение и сами вы, и, вероятно, другие люди тоже. Подумайте о ситуациях, в которых вы воплощали свои идеалы. Уделите этому внимание и порадуйтесь собственным добро­детелям. В этом нет спеси, гордыни или надменности. Воспо­минания о людях или обстоятельствах, позволивших вам жить благополучно и пользоваться плодами собственных усилий, могут одновременно вызвать в вас благодарность и радость. Они не позволят вам скатиться в поверхностное самодоволь­ство и высокомерие.

Некоторые искусные средства трудны, но не медитация ра­дости сопричастности. В течение дня, когда вы наблюдаете чьи- то достоинства и удачи или слышите о них, радостно сопере­живайте этому. Это поднимет настроение и поможет выбраться из эмоциональных воронок депрессий и самоуничижения.

Стадия 4 ПРИСТАЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ

еуклонно обучаясь в уединении, со временем вы до­бираетесь до четвертой стадии из девяти, которая зо­вется пристальное внимание. Отныне, благодаря силе окрепшего памятования, выбранный предмет внимания — ося­заемые ощущения дыхания в области ноздрей — более не забы­вается. Вероятно, у вас уже случались проблески этого уровня устойчивости внимания прежде, чем прийти к этой стадии, но теперь это норма. Каждое занятие может длиться час и бо­лее, и в течение этого времени внимание невольно и полностью не отвлекается от предмета. Теперь вы свободны от сильного возбуждения. У этого внимания появляется такая сила тяго­тения, что его не сорвать порывами непроизвольных мыслей и отвлечений чувств.

Говорится, что на этой стадии у вас появляется сила па­мятования¹¹. В индийской и тибетской традициях Махаяны памятование определяется, как способность ума поддерживать внимание на привычном предмете, не забывая о нем и не отвле­каясь от него. Поскольку памятование предотвращает откло­нение внимания от выбранного предмета, оно служит основой однонаправленно сосредоточенного внимания, известного как самадхи²⁸. Асанга определяет памятование как «незабывание привычного предмета, исполняющее действие неотвлечения»²⁹. Его брат Васубандху тоже определял памятование как способ­ность не упускать предмет из ума³⁰.

В последние годы все больше психологов проводят иссле­дования памятования и его действенности в снижении стресса, депрессии и облегчении множества других физических и ум­ственных расстройств. Но их описания памятования значи­тельно отличаются от изложенных выше. Согласно одному пси­хологическому докладу на эту тему, памятование — это «вид неуточняющей, не выносящей суждений, ориентированной на настоящее осознанности, при которой каждая мысль, чувство или ощущение, возникающие в поле внимания, опознаются и принимаются как они есть»³¹. Авторы этой статьи предла­гают двухуровневую модель памятования: первый — само­настройка внимания, при которой оно удерживается на не­посредственном переживании, второй — настроенность на любопытство, открытость и приятие.

Психологи понимают памятование, явно основываясь на современной традиции Випассаны буддизма Тхеравады, и это понимание значительно расходится с индо-тибетским толко­ванием. Современная Випассана считает памятование ежем- гновенной, «не выносящей суждений, голой осознанностью», а индо-тибетская традиция определяет памятование как удер­жание предмета внимания в уме — состояние, в котором со­зерцатель не забывает о предмете медитации, не отвлекается от него и не витает³².

Ученый и наставник Бханте Гунаратанаясно излагает точку зрения Випассаны на памятование в своей книге «Памятова­ние, на простом английском». В ней он описывает памятование как неумозрительную осознанность, или «голое внимание», не называющее и не описывающее переживаний. «Памятова- нис, — говорит он, — это осознанность настоящего момента... Оно всегда остается в настоящем. Если вы помните своего школьного учителя, это память. А вот когда осознаёте, что помните своего школьного учителя, — это памятование»³³.

Пусть описание Гунаратаны и представляет современное течение традиции Випассаны в целом, оно, как ни странно, противоречит описанию памятования, или, на пали, сати, самого Будды:

Что же такое, монахи, способность сати? Так вот, монахи, благородный последователь, обладающий сати и наделен­ный совершенным сати и разумом, — тот, кто хранит в па­мяти, кто помнит, что было сделано и сказано в далеком прошлом³⁴.

В отличие от традиции Випассаны, в которой памятование всегда остается в настоящем, Будда утверждает, что памятова­ние — способность хранить в памяти события далекого про­шлого. И в самом деле, хорошо известно, что палийское понятие сати первоначально означало «воспоминание», или «память», а это умозрительная способность, с помощью которой мы вы­зываем в сознании прошлые события. В дополнение к значению «ретроспективная память» сати также относится и к памяти ожидаемого, предстоящего, что позволяет помнить о действи­ях, которые нужно произвести в настоящем и будущем, и здесь не обойтись без ума, вовлеченного в умозрительность.

«Милиндапанха» — похоже, наиболее ранняя попытка в буддийской литературе во всей полноте определить, что та­кое сати. На вопрос, заданный царем Мелиндой* о свойствах

Речь идет о царе Менандере I (пали Мелинда).

сати, монах Нагасена ответил, что сати обладает двумя свой­ствами — «воспоминание» и «удерживание», «хранение». Далее он поясняет:

Сати, когда возникает, вызывает в уме благотворные и не­благотворные склонности, с изъянами и безупречные, при­земленные и утонченные, темные и светлые, и им обратное... Сати, когда возникает, следует за полезными и неполезными склонностями: эти склонности полезные, эти — неполезные; эти помогают, эти — вредят³⁵.

Таким образом, в ранних наиболее авторитетных источниках говорится, что сати различает между благотворными и неблаго­творными, полезными и неполезными склонностями, то есть именует и упорядочивает переживания, не воздерживаясь от суждений. Контраст между древними и современными источ­никами поразителен.

Выдающийся толкователь в традиции Тхеравады Буддагоса писал — с присущей ему скрупулезностью:

Свойство (сати) — не витать, его особенность — не упускать, его проявление — стеречь или впрямую наблюдать пред­мет; его основание — неукоснительно отслеживать или не­посредственно применять памятование к телу и так далее. Его следует считать вехой, ибо он установлен на предмете, или же стражником, ибо стережет врата зренья и так далее³⁶.

Современное описание и медитация памятования, бесспорно, ценны, как в этом убедились тысячи людей на своем опыте. Но факт остается фактом: современное понимание значительно отходит от точки зрения сати самого Будды и учителей в тра­дициях Тхеравады и индийской Махаяны.

Памятование воспитывается в медитации шаматхи и при­меняется в медитации созерцательного прозрения (пали ей- пассана, санскр. випашъяна). Это ясно описано в глубинном изложении Буддой медитации созерцательного прозрения, а именно — в его беседе о четырех применениях присталь­ного памятования³⁷. В этой матрице медитаций прозрения пристальное памятование уделяется телу, чувствам, состоя­ниям ума и его деятельности и явлениям в целом. В них Будда проводит нас через тщательное выяснение происхождения, присутствия, причинности и растворения каждой из этих об­ластей переживания. Это строгая наука созерцания ума и вза­имодействия его с телом и окружающей средой, и потому эта дисциплина подразумевает гораздо больше, чем просто голое внимание, и это совершенно ясно изложено во внушительном толковании этой темы, предложенном Буддагосой³⁸.

Как упоминалось ранее, на четвертой стадии шаматхи вы обретаете силу памятования, и медитация входит в свое русло. Внимание не склонно более к сильному возбуждению, и все же ему свойственны изъяны умеренного возбуждения и сильная вялость.

Когда возникает умеренное возбуждение, вы не теряете предмет внимания из виду целиком, но непроизвольные мысли захватывают центр внимания, а его предмет смещается на окра­ины. Для сравнения этой разновидности возбуждения с силь­ным возбуждением вернемся к аналогии с настройкой радио. Сильное возбуждение сравнимо с полной потерей выбранной станции, когда настройки у приемника сбиваются на другую волну или вообще в белый шум. Умеренное возбуждение срав­нимо с легким отклонением к другой частоте, и выбранную вол­ну слышно хуже, но не настолько, чтобы вы перестали ее улав­ливать. Она слышна, но заглушается посторонними шумами.

Достигнув четвертой стадии, вы чувствуете, что чего-то добились. Теперь вы — зрелый обучающийся шаматхе, а не полный новичок. Если нет глубокого полного умозрительного понимания пути шаматхи, в этот момент нетрудно подумать, что вы добрались до вершины. Из-за этого легко возникает склонность почить на лаврах, в чем есть свои опасности.

Медитация: