Подвластно ли творение человеку.

Редактору "The Theosophist".

Мадам! Беседуя на днях с другом, который, как и я, не будучи теософом, проявляет огромный интерес к деятельности вашего Общества, я совершенно случайно обронил, что "Братьям Первой Секции" приписывают такие огромные способности, что порою даже само творение не кажется для них невозможным. В подтверждение моих слов я привел в пример их феномен с чашкой и блюдцем, о котором рассказал м-р Синнетт в книге "Occult World"; данный феномен показался мне чем-то б'ольшим, нежели просто воспроизведением, перемещением или извлечением из тайника какого-то предмета, утерянного или украденного, вроде броши. Мой друг, однако, горячо возражал мне, утверждая, что творение неподвластно человеку, какими бы способностями он ни обладал.

Когда-то я верил в христианство как в самый совершенный, небом ниспосланный кодекс этики на земле, но в моей изменчивой жизни (изменчивой в смысле огромного моря сомнений и неверия, по которому я метался более двадцати лет) было время, когда я столь же горячо и даже с возмущением отвергал идею возможности творения для человека; однако регулярное чтение вашего журнала и внимательное прочтение книги мистера Синнетта и этого чуда знания и мастерства – вашей собственной "Разоблаченной Изиды" – произвели совершенную революцию (к добру или худу – посмотрим) в моих мыслях, и по прошествии некоторого времени я начал верить в возможность феноменов, выходящих за грань моего узкого видения.

Не будете ли вы столь любезны ответить мне, кто из нас прав: мой друг или я? Не имея чести быть лично вам знакомым, заканчиваю это письмо своим инициалом.

Г.

Наш ответ

Вопрос, который нам предстоит рассмотреть, вряд ли сводится к тому, кто прав – наш корреспондент или его друг – ибо, как мы понимаем, он занимает благоразумную позицию искателя истины, воздерживающегося от безапелляционных заявлений о том, что творение подвластно человеку, даже когда он не желает принять догматического отрицания своего друга, утверждающего, что "оно ему неподвластно". Однако прежде чем перейти к сути затрагиваемого вопроса, мы должны отметить те пути рассмотрения данного вопроса, которые предлагает нам это письмо.

Когда друг нашего корреспондента отрицает для человека возможность творения, то вряд ли можно предположить, что он делает это из убеждения, будто постиг все тайны Природы и, зная о вселенной все – будучи в состоянии объяснить все ее феномены – удостоверился, что данный процесс, чем бы он ни являлся, понимаемый им как творение, нигде не проходит, повинуясь воле или действию человека, а также убедился, что в человеке есть нечто, делающее невозможным реализацию сего процесса. Но пока он не сделал ничего такого, с его стороны довольно смело утверждать, что творение невозможно. Допуская, что он не изучает оккультные науки – это предпосылает и тон письма – друг нашего друга, делая свое догматическое заявление, похоже, опирается на метод, обычно применяемый лишь самыми заурядными людьми и даже некоторыми учеными – метод, берущий большую группу предвзятых идей за стандарт, к коему подгоняется каждая новая идея. Если новая идея созвучна старым и подтверждает оные – что ж, прекрасно, они ее одобряют. Если же она расходится с некоторыми из них – они ее отвергают, изгоняя безо всяких церемоний.

Далее, склад ума нашего корреспондента, полагающего, что многие старые верования были сметены новыми идеями, силу которых его побуждает признать нравственная честность, и сознающего, стало быть, что пред лицом безграничных возможностей Природы он должен продвигаться крайне осторожно и остерегаться ложных сведений, преподносимых освященными временем предрассудками и поспешными заключениями, – сей склад ума кажется нам более достойным уважения, нежели у его самонадеянного друга. И мы горим желанием признать превосходство его позиции в самых убедительных выражениях, тем паче, чем ближе подходим к рассмотрению сего актуального вопроса, ибо то, что мы хотим сказать, будет, скорее, в пользу мнения "друга" относительно "творений" – если, конечно, все мы вкладываем одинаковый смысл в это несколько избитое слово.

После всего вышесказанного излишне подчеркивать, что мы, собираясь сделать определенные заявления о том, чем являются, а чем не являются некоторые состояния вселенной, вовсе не покушаемся вследствие этого на ход высказанной мысли. Мы просто даем изложение крошечного фрагмента оккультной философии, преподанного Учителями, которые вправе делать категорические заявления по этому вопросу. И ни одно из, казалось бы, необъяснимых явлений, описанных в книгах, на которые ссылается наш корреспондент, никогда не сможет пошатнуть достоверность сих заявлений, кои, вполне возможно – как он сам справедливо считает – опрокинут многие из ортодоксальных убеждений, уже рассыпающихся на его глазах.

Потребовалось бы написать целый том, а не коротенькое пояснительное примечание, чтобы разъяснить наше убеждение, что упомянутые выше Учителя оккультной философии вправе говорить то, что чем является, а чем не является. Пока же достаточно сказать то, что, мы полагаем, было бы сказано в ответ на поставленный вопрос теми, кто знает.

Но мы должны ясно представлять, что подразумевается под творением. Вероятно, общий смысл сводится к тому, что в момент "сотворения" мира творец позволил себе – или ему каким-то образом было позволено – отступить от правила ex nihilo nihil fit, и он фактически создал мир из ничего; если это и есть та идея творения, коей нам надлежит сейчас заняться, то философы ответят, что подобное творение неподвластно не только человеку, но даже богам или Богу – короче говоря, абсолютно невозможно. Прорыв в философском осмыслении сей идеи наступит тогда, когда люди скажут, что мир был "сотворен" (мы говорим, сформирован) из Хаоса. Возможно, у них нет четкого представления, что они имеют в виду под Хаосом, но в данном случае лучше употребить это слово, нежели "ничто". Ибо, если представить хаос как материю вселенной в непроявленном состоянии, то сразу же станет ясно, что хотя эта материя совершенно неуловима для восприятия обычных человеческих чувств и в этом смысле эквивалентна "ничто", творение из подобных материалов не является созданием чего-то, что не существовало прежде, но представляет лишь смену состояния части вселенской материи, которая в своем предыдущем состоянии была незримой, неощутимой и невесомой, но из-за этого отнюдь не являлась несуществующей[119]. Теософы-оккультисты, однако, совсем не используют слова "творение", но заменяют его термином Эволюция.

Здесь мы приближаемся к пониманию того, каким образом был произведен таинственный феномен с чашкой и блюдцем, описанный в книге мистера Синнетта. И нет ничего непостижимого в том, что если материализация чего-то суть действие, совершённое посредством процесса, обычно называемого творением, то сила человеческой воли, при некотором трансцендентном развитии, способна вызвать в непроявленной материи, или хаосе, изменение, которое сделает ее доступной восприятию обычных человеческих чувств.

"УТВЕРЖДЕНИЯ ОККУЛЬТИЗМА"

Так называется статья, опубликованная в одном из лондонских изданий – новом еженедельнике "Light", который характеризуют как "журнал, посвященный высшим интересам человечества, в этом мире и в ином". Журнал сей хороший и полезный, и если судить по виденным мною двум номерам, то это один из тех журналов, чей благородный тон гораздо убедительнее страстных, а зачастую и резких выпадов его "духовных" современников против оппонентов и скептиков. Под статьей, к которой я хочу привлечь ваше внимание, стоит знакомая подпись, пот de plume "M.A.(Oxon)" – подпись весьма благожелательного писателя, моего личного и уважаемого друга; короче говоря, человека, кому я доверяю, независимо от того, разделяет он наши взгляды или нет, и который никогда не спутает доктрину с ее последователями или, выражаясь точнее, не возложит грехи оккультистов на оккультизм и vice versa.

Пишущая эти строки с большим интересом и вниманием прочла статью "Утверждения оккультизма". Как и все, выходящее из-под пера "М.А. (Охоn'а)", она носит особый отпечаток не только оригинальности, но и сильной личности, спокойного, но решительного намерения обратить каждую новую стадию, каждое новое открытие психологии к их (на его взгляд) первоначальным принципам – к спиритуализму. Употребляя это слово, я, конечно, имею в виду не вульгарный спиритуализм "комнатных спиритических сеансов", который "М.А.(Охоn)" быстро перерос, но примитивную идею, лежащую в основе всех последующих теорий, тот изначальный корень, из которого произросли все современные водоросли, то есть веру в ангела-хранителя или духа-покровителя, которому – неважно, осознает ли его присутствие подопечный, то есть медиум он или обычный человек – стоящая над ним сила поручает блюсти за действиями каждого (крещеного?) смертного в его жизни.

Если сие и не совсем точное описание веры "М.А.(Охоn'а)", то, несомненно, главная идея всех христианских спиритуалистов — прошлых, настоящих и будущих. Доктрина эта, ныне почитающаяся христианской и преимущественно римско-католической, возникла, как известно, не в христианском, а в языческом мире. К тому же, будучи представлена сократовским Даймоном – сим древним "гидом", из коего наши спиритуалисты выжимают все, что только могут – она является также доктриной и греческих александрийских теургов, и зороастрийцев, и позднейших вавилонских евреев, и сильно искажена их последователями-христианами. Однако в данный момент это не имеет особого значения, ибо сейчас нас интересуют личные взгляды "М.А. (Охоn'а)", которые он противопоставляет взглядам некоторых теософов.

Более чем когда-либо нам кажется, что его доктрина сосредоточена и постоянно вращается вокруг одной и той же центральной идеи: что дух живого человека не способен действовать вне тела независимо и per se; но что его непременно ведет (как спотыкающегося малыша ведет мать или няня), дергая за некие духовные веревочки, развоплощенный дух – некто совершенно иной, а порою и чуждый ему, ибо такой дух может быть только человеческою душой, некогда жившей на нашей планете. Я полагаю, что верно изложила убеждение своего друга, разделяемое многими интеллектуальными, прогрессивными и либеральными спиритуалистами современности, а также теософами, которые присоединились к нашему движению, покинув ряды hoi polloi спиритуализма. Тем не менее, хотя мы и обязаны уважать мнение наших собратьев, вступивших на тот же путь искания истины, что и "М.А.(Охоn)" – насколько бы они ни отклонялись от пути, которому следуем мы сами, – все же мы всегда будем повторять, что подобное убеждение не есть убеждение всех теософов, и пишущая эти строки не исключение. Поэтому не будем следовать примеру большинства спиритуалистов и их газет, настроенных против нас так же злобно, как большинство миссионерских сектантских газет друг против друга и против неверных теософов. Не будем вступать в пререкания, но просто приведем факты, ибо лозунг "Света, больше Света!" объединяет как прогрессивных спиритуалистов, так и теософов. Объяснившись таким образом, надеюсь, что все мои замечания относительно его статьи в "Light", кою я цитирую здесь дословно, "М.А. (Охоn)" воспримет как истинный джентльмен. Не нарушая его стройного рассказа, ограничу свои ответы лишь скромными примечаниями.

["М.А.(Охоn)" излагает свое мнение о "Разоблаченной Изиде" и сделанных в ней утверждениях об Адептах Тибета. Он упоминает также "The Occult World" А.П. Синнетта и о "завесе, приподнятой с этого таинственного Братства". В частности, он говорит: "Материал сильно нуждается в систематизации, а многие высказывания – в пояснении"].

Не впервые сей справедливый упрек несправедливо ложится у порога моей двери. Поистине, "материал сильно нуждается в систематизации", но это никогда не входило в мою компетенцию, ибо я давала, одну за другою, совершенно самостоятельные, отдельные главы. Тогда я еще не знала, начала ли я серию статей, одну книгу или две, как верно замечает м-р Синнетт в "The Occult World". Да мне, собственно, было все равно. Я считала своим долгом дать несколько намеков, указать опасные тенденции в развитии современного спиритуализма и привести, в качестве доказательства правильности своих заключений, все утверждения и свидетельства древнего мира и его мудрецов, какие только могла найти по данному вопросу.

Я сделала все, что было в моих силах. Если бы критики "Разоблаченной Изиды" могли только учесть: (1) что ее автор никогда не учила английского языка; практикуя в детстве лишь разговорную речь, она больше никогда не говорила по-английски, пока в течение ряда лет не побывала с полдюжины раз в Америке; (2) что многие из доктрин (или, лучше сказать, гипотез?), представленных в данной книге, надо было сначала перевести с некоего азиатского языка; (3) и что многие, если не все цитаты и ссылки на другие работы, одни из которых уже распроданы, а другие доступны лишь узкому кругу, сама автор никогда не читала и не видала, хотя доказано, что цитируемые отрывки точны до мелочей, – тогда, возможно, мои друзья отнеслись бы к ней менее критично. Однако "Разоблаченная Изида" является только естественным entree en matiere к вышеупомянутой статье, и не стоит терять времени на перечисление ее достоинств и недостатков.

["...таинственного Братства, от имени коего автор делает такие потрясающие утверждения"].

Действительно, утверждения, сделанные от имени "Братства" живых людей, никогда не были настолько претенциозными, как те, которые спиритуалисты каждодневно делают от имени развоплощенных духов умерших людей!

["Братья... никого не искали и никого не обещали принять"].

И сейчас не обещают.

["Теософское Общество – признанная организация оккультного Братства, хотя и не управляется им"].

Мы просим обратить внимание на эту фразу всех наших братьев и друзей на Западе и в Индии, склонявшихся к недоверию, либо к обвинению "Братьев Первой Секции" в административных ошибках и просчетах Теософского Общества. С самого начала наши братья были уведомлены, что Первая Секция может иногда отдавать распоряжения только тем, кто знал их лично, но она никогда не обещала руководить или защищать ни эту организацию, ни ее членов.

["И вот выступает м-р Синнеттт... представляя нам свою переписку с Кут Хуми – Адептом и членом Братства, который вошел с ним в более тесные отношения... нежели с остальными"].

Пока только с м-ром Синнеттом. Его отношения с некоторыми другими братьями были личными настолько, насколько они того желали.

["Мадам Блаватская... обладает некоторыми оккультными способностями, которые спиритуалисту странным образом напоминают способности медиума"].

Медиума – в роли почтальона, доставляющего письма от одного живого человека к другому; в роли помощника электрика, когда начальник говорит ему, как повернуть такую-то гайку и установить такую-то проволоку в батарее; но никогда – в роли медиума-спирита, "Мадам Блаватская" никогда не нуждалась и не прибегала ни к спиритическим сеансам в затемненных комнатах и кабинетах, ни к состоянию транса и "harmony", ни к одному из сотен условий, в коих столь нуждаются пассивные медиумы, никогда не знающие, что может случиться. Она всегда знала заранее, что должно произойти, хотя и не ручалась каждый раз за полный успех.

КОММЕНТАРИИ К СТАТЬЕ "ПОСМЕРТНОЕ СОСТОЯНИЮ САМОУБИЙЦ"

[Описывая состояние самоубийц после смерти, писатель Элифас Леви, в частности, говорит: "Вы можете помочь бедному дезертиру от жизни "молитвой" – но эта молитва должна быть молитвой действия, а не слов. Убедитесь, не оставил ли он что-нибудь недоделанным... и затем постарайтесь завершить дело за него и от его имени". На что Е. П. Блаватская заметила]:

Согласно каббалистической теории, человек имеет много лет, дней и часов жизни на земле и ни минуты менее отведенного ему судьбой срока, но всегда, когда Эго намеренно избавляется от своего тела ранее урочного часа, оно должно жить как развоплощенная страждущая душа. Эго, или сознательно-чувствующая индивидуальная душа, не может освободиться от притяжения земли и должна прозябать и испытывать муки мифического ада. Она становится элементарным духом; и когда пробьет час освобождения, душа, ничему не научившись и утратив в психической агонии воспоминание о том малом, что она знала на земле, с силой выталкивается из земной атмосферы и уносится течением, став жертвой слепого потока, влекущего ее к новому воплощению, которое она не может избрать для себя сама, что в ином случае ей помогли бы сделать ее добрые деяния...

["Души, освобожденные от земных оков, возвышают нас до себя; в свою очередь, наши души, силою, подобною силе магнита, могут увлекать их вниз"].

Было бы ошибкой заключить из вышесказанного, что Элифас Леви верил в так называемый спиритуализм. Он высмеивал как спиритуалистическую, так и спиритическую теорию о возвращении на землю развоплощенных душ, либо духов в объективной или материализованной форме. Исповедуя каббалистическую доктрину о субъективном общении между воплощенными и развоплощенными душами и взаимном влиянии этих душ друг на друга, он ограничивает сие влияние чисто психологическими и моральными следствиями, говоря, что оно длится ровно столько, сколько чистая душа покоится в своем переходном состоянии в эфире или сколько грешник (элементарный дух) удерживается в рабстве земных сфер.

("Но грешные души испытывают два рода мук. Первый есть следствие неполного освобождения от земных уз, приковывающих их к нашей планете; второй – следствие отсутствия "небесного магнита""].

Небесный магнит означает здесь ту духовную энергию (отсутствие греховных деяний и мыслей, отягощенных материальным бременем), которая единственная способна вознести развоплощенную душу к более высоким или, скорее, более чистым сферам.