О мировом господстве

Начинаю я главу со своего комментария, ибо мысль о том, что все живое, а может быть, и неживое, борется за миро­вое господство, вдруг возникла у меня в голове. Или, все-таки, я где-то об этом читал? И, конечно, когда я говорю о миро­вом господстве, то это скорее метафора, чем та борьба за мировое господство, которую ведут наши вожди, начиная с глубокой древности и до наших дней. Мы знаем укороченный список наиболее выдающихся исторических деятелей, которые ставили задачу завоевать весь мир. В Древней Греции это был Александр Македонский, в Древнем Риме - Юлий Цезарь. Позже к этому стремились Тимур, Чингисхан, Наполеон. В XX веке это был Гитлер. Да и коммунистическая идея содержа­ла в себе мысль о мировом господстве в виде мировой револю­ции во благо народа, конечно же. Но возглавлять все это бу­дет один человек.

Что делать? Желание завоевать весь мир заложено, по-ви­димому, в генах человека. Об этом я писал ранее. Вспомните тот момент, когда вы были выброшены во внешний мир, точ­нее, во влагалище вашей мамы с еще 150 миллионами братьев и сестер. Вам ведь, чтобы начать свою жизнь, нужно было победить 150 миллионов конкурентов и обязательно занять только первое место, а затем все время расти. Радость оттого, что ты занял первое место, длится недолго, ибо ты сразу замечаешь перед собой с удивлением, что есть еще одна вершина выше той, на которой ты стоишь, а чтобы занять следующую вершину опять нужно карабкаться, набирать со­юзников, которые тоже хотят быть первыми.

И так все время, пока мы живы. Глупым и близоруким людям легче. Они просто не замечают, что есть вершины выше, и блаженствуют гораздо дольше. Могут в счастье и не­ведении незаметно сойти в мир иной. Обратите внимание, с какой гордостью человек показывает свою новую недавно отремонтированную квартиру, а начальник — только что отремонтированный кабинет. Я как-то посетил строящийся корпус одной из больниц, где работал консультантом. На меня этот корпус произвел удручающее зрелище. Я увидел длинный и широкий коридор. Главный врач даже не заметил отсут­ствие того энтузиазма, которое было на его лице. Конечно, он видел совсем другую картину. Потом я видел уже больни­цу, пущенную в строй. Она действительно была хороша. Те­перь в аналогичных случаях я рисую у себя на лице картину искреннего энтузиазма и восторга. Кстати, он сейчас у меня действительно искренний, Я тоже что-то пытался сделать в годы застоя и понимаю, что то, что я тогда видел, если бы было внедрено, действительно было великим достижением. Но вот главному врачу удалось достроить больницу, а мне не уда­лось сделать так, чтобы то, что вижу я, видели бы и другие.

У детей, которым родители не мешают развиваться, тоже часто появляется чувство гордости за содеянное ими. Обратите внимание, как гордится ребенок крепостью, кото­рую он соорудил в песочнице. Ведь он сделал значительный шаг к завоеванию мира. И как глупы родители, которые не пони­мают, что этим нужно восхищаться, поскольку этим действи­тельно стоит восхищаться. Ведь он сам за счет своих твор­ческих усилий соорудил неприступную крепость со всеми необходимыми, с его точки зрения, атрибутами. Если мы этим не восхищаемся, мы блокируем у ребенка творческий запал.

Желание покорить весь мир продолжается и тогда, когда ребенок выйдет из детского возраста. Ведь практически все наши действия направлены на завоевание всего мира. Только каждый человек останавливается на своем месте, дальше ко­торого не в состоянии двигаться, не хочет двигаться, или ему не позволяют дальше двигаться. Нам нужно только придать этому стремлению социально приемлемое направление. Ведь стремление завоевать мир неистребимо. А мы обычно тормо­зим наших подопечных, как в свое время затормозили нас.

У нас просто нет другого выхода, как завоевывать весь мир. В этом цель всего живого. В какой-то математической книге я вычитал, что если бы маковому зернышку не мешали, то, размножаясь, оно собою через несколько лет покрыло бы на несколько сантиметров всю планету. Ну и что же, что ма­ковое зернышко не осознает своей цели. Все равно же стремится. Но к этому стремится не только оно, но и все живое, да и неживое тоже. Вода все время стремится завоевать сушу, а суша старается отвоевать свои сантиметры у воды.

Так что лучше придумать, как же все-таки завоевать весь мир, но так, чтобы и тебя при этом не уничтожили.

Необязательно это делать, как Гитлер. Можно завоевать мир без единого выстрела. Ведь завоевали мир изобретатели колеса, автомобиля, электричества. Завоевали весь мир мно­гие деятели науки, литературы искусства, кстати, сами того не сознавая, что они завоевывают весь мир. Вот о та­ком завоевании я здесь и веду речь.

Хочу сказать, что это возможно, более того, даже необ­ходимо. Побочным продуктом такого завоевания становит­ся слава. К сожалению, многие, вместо того чтобы завоевать мир, начинают гоняться за его побочным продуктом. Они начинает гоняться за славой. Но тот, кто гоняется за сла­вой, никогда не завоюет мир.

На завоевание мира нужно израсходовать все свои твор­ческие силы. Слава тогда неминуемо придет. Только нужно стремиться претендовать на завоевание только своего мира. Это будет нормальное желание. Мой мир — мир клинической медицины, психиатрии и психотерапии. Вот его и нужно завоевывать, совершенствуя свои профессиональные знания и развивая себя. Из Ада нужно выбираться. В Рай тебя возне­сут. Только работай над собой, хотя гарантии, что завоюешь мир, нет. Но вот чего точно не нужно делать, если хочешь за­воевать мир — это гоняться за славою, чином и честью. Иначе на это уйдут все силы, а мира не завоюешь. Славу, честь и чин завоевать можно, но делать этого не следует, ибо все это побочные продукты правильно организованной деятельности,

Может быть, дорогой читатель, хотя бы от погони за славой вас удержит предупреждение Шопенгауэра:

«Никто не может видеть выше себя. Этим я хочу сказать, что человек может, видеть в другом лишь столько, скольким он сам обла­дает, и понять другого он может лишь соразмерно с собствен­ным умом. Если последний у него очень невелик, то даже ве­личайшие духовные дары не окажут на него никакого действия, и в носителе их он подметит лишь одни низкие свой­ства, т. е. слабости и недостатки характера и темперамен­та. Для него этот человек только и будет состоять, что из недостатков; все его высшие духовные способности так же не существуют для него, как цвета для слепых. Любой ум ос­тается незамеченным тем, кто сам его не имеет; всякое ува­жение к чему-нибудь есть произведение достоинств ценимо­го, умноженных на сферу понимания ценителя».

Хочу и от себя добавить. Маленький видит только зад боль­шого человека и считает, что это его лицо и, естественно, смеется над великим человеком и его творениями. Так некото­рые учителя литературы ставят двойки будущим великим пи­сателям за то, что находят там несколько грамматических ошибок. Они видят грязь, идущую от великого, но не видят само великое.

Очень поможет нам завоевать мир, говорил Шопенгауэр, «если мы вовремя усвоим ту нехитрую истину, что каждый, прежде всего и в действительности, живет в собственной шкуре, а не во мнении других, и что поэтому наше реальное личное самочувствие, обусловленное здоровьем, способностя­ми, доходом, женой, детьми, друзьями, местом пребывания — во сто раз важнее... чем то, что другим угодно сделать из нас. Думать иначе — безумие, ведущее к несчастью». Еще раз про­читайте эти строки, а можно и два, и три. А еще лучше вве­сти их в свой алгоритм поведения.

Теперь вернемся к мировому господству. Можно ли завое­вать мир. Я думаю, что можно. Только нужно знать, где твой мир, ибо чужой мир не завоюешь, а если и завоюешь, то не будешь знать, что с ним делать. Как я уже писал, никто не живет на Земле, никто не живет в Америке или России. Ник­то не живет в Москве или Нью-Йорке. Каждый живет преж­де всего в самом себе среди 10 - максимум 15—20 близких тебе людей — родственников, сотрудников и друзей, И вот этот мир и нужно завоевать и прежде всего самого себя. Что значит завоевать самого себя — это значит развить самого себя, заполнить все пустоты своей личности высоким форми­рованием интеллекта и духовности, которые сами будут в из­бытке и, как грудное молоко, сами изливаться наружу. И тогда возле тебя и будет весь твой мир, мир людей, которые хотят воспользоваться твоим умом и духовностью, которы­ми ты будешь без ущерба для себя делиться, как делится своим молоком мама, кормящая грудного младенца. И чем боль­ше он у нее высасывает молока, тем больше у нее его прибы­вает. Тогда ты в этом мире не будешь бояться ограблений и других опасностей, ибо, чем больше ты будешь отдавать, тем больше у тебя будет оставаться.

Не нужно завоевывать мир. Нужно завоевать себя, и весь мир будет у твоих ног и будет с благодарностью поднимать­ся до тебя самого. Вот у Вечного Принца и начался такой жизненный этап. Он и сам не понял, что стал завоевывать мир.

Обвал

2-го января 2000 года клиника наша обвалилась. Ока­зывается, в подвале уже много лет была застойная вода, ко­торая постепенно подтачивала блоки фундамента. Соб­ственно, пострадала только пристройка, где были отделение для спокойных больных, аудитория и учебные комнаты. Кстати, именно эта часть была отлично отремонтирована.

Я из сотрудников прибыл первым, но это не в связи со служебным рвением. Просто в этот день я проводил мара­фон с пациентами, которые были недавно выписаны из клиники. (Марафон — это продолжительный в течение 10 часов психологический тренинг. — М.Л.) Далее я обзвонил остальных сотрудников. Все мы приняли участи в ликвида­ции последствий обвала. Прорвались водопроводные тру­бы. Пострадало подсобное отделение под аудиторией, которое примыкало к моему кабинету, пострадавшему больше всего. Пострадала и аудитория факультета усовершен­ствования врачей. Проломили стену между моим кабине­том и аудиторией и из моего кабинета вели спасательные работы техники и профессионалы, а я спасал документы, программы и вообще ценные вещи. Сломались чудесные рамы, пострадала новая мебель. Все работы продолжались часа три. Были разрушения и на втором этаже. Пострадали практически все палаты отделения неврозов. Завалилась и часть крыши. Вот тут-то и отыгрался Ректор на Зевсе спол­на. Большая студенческая аудитория и отделение для спо­койных больных пострадали так, что пользоваться ими было невозможно. Невозможно было пользоваться и моим кабинетом и малой аудиторией. Все остальные учебные комнаты и два отделения длябеспокойных больных были в целости и сохранности. В целости и сохранности они до сих пор.

Но нам запретили пользоваться всеми этими аудитори­ями, а клинику для беспокойных больных открыть не раз­решили. Мы продолжали подпольно пользоваться этими помещениями. Когда об этом стало известно Ректору, эти помещения отключили от воды, тепла и электричества. Формально Ректор был прав. Клиника вообще уже давно находилась в ветхом полуаварийном состоянии. Делать в ней евроремонт было в известной степени авантюрой, ког­да в фундаменте, здания неполадки и стены потрескались. Но если бы у Зевса были хорошие отношения с Ректором, то, я думаю, клинику бы открыли. Конечно, закрытие кли­ники — это большой удар, прежде всего по больным. Все-таки в клинике проводили такое лечение, которое не про­водили в других больницах города и области, да и региона. Больные просто лишились многих эффективных и эксклю­зивных методов лечения. Но зато сразу же этим воспользо­вались частные медицинские учреждения, которые пригла­шали наших специалистов и на своих базах внедряли эти методы лечения.

В общем, больные, если и потеряли, то деньги. Наша клиника была бюджетной. Не знаю, правильно ли я думаю, но клиника никогда не откроется, и никогда не будет ре­монтироваться до тех пор, пока Ректор и Зевс будут рабо­тать вместе. Ректора в принципе снимать не за что. Некомпетентность не является основанием для увольнения, а Зевс вряд ли уйдет. (Перебор Вечного Принца. Злится, наверное, что его не продвигали. — М.Л.)

В общем, я понимал, что мне следует увольняться. Но после обвала было бы неудобно. Вроде бы бежишь, как крыса с тонущего корабля. (Опять рационализация. Трудно рвать корни. — М.Л.)

Начали мы искать базы. Я, к своей радости, устроился моментально. Я обратился к заведующему дневным стаци­онаром, моей первой ученице, и она сразу же отдала луч­шее помещение под мою учебную комнату. Мне было при­ятно вдвойне. Во-первых, что условия были хорошие, и, во-вторых, мне не пришлось уговаривать или давить на нее через инстанции. Она сделала это с легкой душой и радос­тью. Да и место от дома было ближе. Значит, хороший я учитель! И методика ваша, Михаил Ефимович, хороша. Ведь я пользовался, в основном, вашими установками. Мои коллеги жалуются, что их бывшие ученики не поддержива­ют их в трудной ситуации. У меня этого практически ни­когда не было.

Комментарий: