Семья: новые проблемы

В семье стали возникать новые проблемы. Когда я стал на все смотреть по-новому, то понял ту роль, которую сыг­рала Золушка в моей жизни, стал к ней относиться гораздо теплей, с большей признательностью и уже понимал, что в нашем браке скорее выиграл я,а не она. Я даже сравнил ее с опорой, а себя и детей с лианами, которые всю ее опле­ли, и просил, чтобы она перестала давать себя в обиду. Однако через некоторое время я заметил, что такой благопо­лучный я стал ей не нужен. Она стала все чаще на меня раздражаться. Если же я приходил и говорил, что у меня побаливает голова, она сразу оживлялась. Сразу прикрики­вала на детей. Просила их вести тихо, чтобы «папу не бес­покоить», начинала мне мерить давление, если оно оказы­валось чуть повышенным, то уговаривала меня или принять лекарства или положить на затылок горчичники, или поместить ноги в горячую воду. В общем, когда я болел, она чув­ствовала себя нужной. Конечно, на уровне сознания она переживала, когда я болел, но зато на неосознаваемом уров­не у нее сразу восстанавливался смысл жизни.

Иначе мне стали представляться и наши дети. Когда я начал заниматься психотерапией и пропускать ее через себя, я понял, что если так будет продолжаться дальше, то мы погубим наших детей. Старший сын к этому времени учился в пятом классе. Успевал он не так, как бы нам хотелось. Жаловалась педагог и на его поведение. Мы его руга­ли, а после этого его поведение становилось еще хуже. Я запретил Золушке ходить в школу на родительские собра­ния к старшему сыну и заняться младшим. (Это была его роковая ошибка. Надо было забирать себе обоих детей. Выкармивать детей Золушка умела, а воспитывать нет. Надо было бы им их иметь штук пять—семь. Может быть, у нее не хватало бы ни времени, ни сил, чтобы приставать со своими заботами к тем, кто уже старше пяти лет. Но тогда бы пострадали младшие, если бы к этому времени у старших не появились внуки. — М.Л.) Таквот со старшим дела быстро наладились. Однажды, когда его ругала учительница на собрании, я пришел и похвалил его: «Нет, ты еще не идеал, но учительница сказала, что ты стал вести себя уже лучше иона уверена, что скоро твое поведение станет идеальным». Акогдаон стал проверять мои конспекты по психологии общения, и я за это ему стал платить, то быстро наладилась грамотность, да и психологию общения он выучил, что потом помогло ему в его жизни. Учеба у него быстро выправилась, он стал учиться отлично и без усилий и присмотра. Была у меня к нему одна претензия — плохо относился к младшему, а временами просто издевался. Эту проблему я долго решить не мог.

(Здесь Вечный Принц описывает, как он вышел из пороч­ного круга, который часто наблюдается в воспитательном процессе. Учительница по глупости своей или недомыслию ру­гает детей и просит родителей призвать их к порядку Роди­тели приходят домой, и ругают детей за плохое поведение. Злость ребенка, конечно, направлена на учителя, который натравил родителей на него. На следующий день он начинает вести себя еще хуже, чтобы отомстить учительнице, но де­лает это более изощренно, чтобы не попасться. Так совмес­тно родители и учителя, сами того не осознавая, из лучших намерений ведут своих детей в Ад. Не хотим мы думать. Нам лишь бы сегодня стало лучше. — М.Л.)

Младший же воспитывался Золушкой. Учился он отлич­но, стал довольно нервным, переживал по поводу каждого замечания. Был довольно капризным. За него я взялся, ког­да он был в третьем классе. Я также запретил Золушке хо­дить на собрание, перестал следить за успеваемостью. В четвертом классе он спустился от отличника до двоечника. Конечно, на первых порах он был доволен. Его восторжен­но приняли хулиганствующие дети, и хорошо относились до тех пор, пока он не скатился по уровню успеваемости до их уровня. Но хулиганить толком он не умел. Вскоре хулиганы стали над ним смеяться. Учителя его ругали. Не уда­лось восстановить и прежние связи. И когда он пришел в слезах и сказал, что его оставляют на осень, и попросил помощи, я занялся им. Пришел он, конечно, ко мне, и я знал, что придет ко мне, ибо все его ругали во время его падения, а я не вмешивался и говорил ему, что он сам лучше знает, что делать, и что мы сейчас быстренько выкрутим­ся. Я пошел к учительнице математики, взял методику с десяток страниц. Проштудировали мы ее за неделю. Я при­шел за второй. Оказалось, что мы уже освоили всю програм­му четвертого класса. Еще с неделю с ним по программе пятого класса занималась профессиональная учительница математики из числа посещающих мои тренинги. В пятом классе он уже был отличником по математике.

Одно я не смог сделать: нейтрализовать Золушку. Все равно она чрезмерно заботилась о детях. Старший научил­ся ее гнать. Младший принимал эти заботы. Золушка даже обижалась, что я настраиваю детей против нее. Как показало будущее, на самом деле это не так. В трудную для нее минуту они ее дружно поддержали.

Будет ли защита?

В клинике меня не поняли, а вот спортсмены и трене­ры оценили и даже пытались применять эти приемы бес­конфликтного общения. В общем, чувствовал я себя вели­колепно, был на подъеме.

Было еще одно знаковое для меня событие. Ведь теперь мне нужно было защищать написанную в 1973 году диссер­тацию. Я поехал вместе с Артистом в Москву искать воз­можности защиты: он докторской, а я — кандидатской. Во­оружились мы разными рекомендательными письмами, но Артист так ими и не воспользовался. Я же пришел к свое­му предполагаемому покровителю. Он посмотрел работу, пригласил друга, более сведущего в этих вопросах, который иронически сообщил мне, что защитить можно, что угодно. Я и сам уже знал ценность своей работы и принял ре­шение не доводить ее до защиты. Еще несколько дней я пробыл в Москве, ходил в библиотеку и читал Берна, а так­же сделал заказ на его книги в виде диафильмов.

Так я и жил в почти полном научном одиночестве, да и друзья и семья как-то превратились в неродных. Редкие встречи с вами, Михаил Ефимович, и чтение с новым взгля­дом превосходной психотерапевтической литературы при­вели к тому, что я не только не замечал этого одиночества, но не страдал от него. Или почти не страдал. Меня окру­жали очень хорошие люди. Скорее я страдал за них. Стра­дал оттого, что не смог втянуть их в орбиту своих интере­сов. Хотя, страдал, это, пожалуй, слишком сильно сказано. Скорее было досадно.

Комментарий:

Date: 2016-05-15; view: 393; Нарушение авторских прав