Состояние неопределенности

Вне зависимости от причины и характера общения, его участники в норме испытывают некоторую степень нео­пределенности (когнитивный уровень общения, охваты­вающий мысли) и некоторую степень тревожности (аф­фективный уровень общения, охватывающий эмоции) (Gudykunst, 1992, р. 10). Новые, нестандартные, нетипич­ные ситуации общения характеризуются высоким уров-

нем как неопределенности, так и тревожности. Ситуация МКО в этом аспекте является крайним случаем и предпо­лагает у неподготовленного человека наличие наиболь­шей степени состояния неопределенности и тревожнос­ти. Дело в том, что естественной психологической реак­цией индивида, попавшего в ситуацию МКО, является утрата чувства уверенности: он не знает ни объективных характеристик самой ситуации, ни средств достижения своих целей в этой ситуации, ни ее возможных (непред­виденных) последствий. Столь же естественным являет­ся и стремление любого человека к снижению уровня нео­пределенности (Gudykunst, Kim, 1992, p. 27). Однако под­ходы к преодолению неопределенности ситуации имеют свои закономерности, причем для изменения состояния неопределенности необходим поиск информации, а для снижения уровня тревожности необходимо снижение напряженности (см. подход Ball-Rokeach, 1973).

В состоянии неопределенности можно выделить два аспекта:

— неопределенность относительно отношений, чувств,
ценностей и поведения «чужих», или неопределенность
предсказания, и

— неопределенность относительно причин или мотивов
этих самых отношений, чувств, ценностей и моделей

Ют, 1992, р. 27,108).

Существует несколько факторов, влияющих на степень состояния неопределенности при общении с «чужими», среди них такие, как личные ожидания, социальная при­надлежность (идентичность), воспринимаемая степень сходства или различия между собой и «чужими», степень вовлеченности в единую систему отношений (знакомство и общение с одними и теми же людьми) и качества лич­ности (Gudykunst, 1988).

Взаимопонимание или, в нашей терминологии, созда­ние общего значения, возможно лишь при снижении или избавлении от состояния неопределенности. Для этого требуется получение информации, ее переработка и ин-

терпретация. Чем лучше определены наши ожидания, тем более уверенно мы чувствуем себя в отношении предви­дения поведения «чужих». Эти ожидания могут быть как позитивного, так и негативного характера. Однако опре­деленность ожидания любого рода способствует сниже­нию неопределенности предсказания, но она недостаточ-надля снижения неопределенности объяснения. Для сни­жения последней необходима научно обоснованная, точная, объективная информация как о другой культуре, так и о социальной принадлежности и качествах личнос­ти собеседника. В соответствии с названными выше ас­пектами неопределенности можно выделить три способа ее снижения: описание, предсказание (предвидение) и объяснение(Berger, Gardner,Parks,Schulman,Miller, 1976). Все три вида речевой и мыслительной деятельности яв­ляются неотъемлемыми чертами ситуаций МКО.

Как следует из самого названия процесса, описание предполагает вербализацию того, что мы видим или ис­пытываем. Предвидение — это проекция того, что может случиться в конкретной ситуации. Объяснение касается причин того, что происходит или произойдет. В ходе об­щения в пределах родной, т. е. одинаковой для общаю­щихся, культуры мы практически никогда не описываем собственного поведения или поведения других, а пред­видение и объяснение приписываются событиям или по­ведению на основе жизненного опыта, а значит, на осно­ве культурных постулатов и критериев родной культуры.

В ходе МКО все три названных компонента приобре­тают принципиально другой — эксплицитный — харак­тер, и их игнорирование или осуществление когнитивных операций по стандартам родной культуры приведет к непониманию. Хотелось бы привлечь особое внимание к такому процессу, как описание. По нашему мнению, он тесно связан с такими характеристиками речи, как огра­ниченный код (restricted code) и развернутый код (elaborated code), введенными Б. Бернштейном (Bernstein, 1966, р. 437). Хотя Бернштейн использовал эти термины и понятия применительно к высоко - и низкоконтекстуаль-

ным культурам, представляется правомерным распрост­ранить их на область МКО вообще. По определению Бер-нштейна, ограниченный код, т. е. разговоры намеками, ссылками, эллиптическими предложениями, характерны для тех случаев, в которых общающиеся владеют единым (одинаковым) набором допущений или, в нашей терми­нологии, значений, что есть неотъемлемый признак носи­телей одной и той же культуры. Развернутый код характе­рен для общения, в котором участники не обладают об­щей системой идей и смыслов и для получения представлений о значении зависят от его вербализации. В силу различия культур участники МКО по определению не обладают общей системой значений. Именно это об­стоятельство вызывает к жизни такие процессы, как опи­сание собственных действий или действий (вербальныхи невербальных) инокулътурного собеседника для установ­ления их значений в целях создания значения общего. Например, если в родной (российской) культуре выска­зывание типа «Ты еще и не такое смог бы сделать», касаю­щееся положительного опыта, имеет значение ободрения и высокой оценки потенциала собеседника, то английс­кий эквивалент «You might have done more (or better)» может восприниматься как упрек в неспособности реали­зовать все свои возможности. Поэтому, если у говоряще­го по-английски носителя российской культуры нет уве­ренности в том, что высказывание будет понято в соответ­ствии с его намерением, весьма полезным приемом является привнесение в высказывания элемента перфор-мативности, т. е. констатации того, что говорящий совер­шает посредством конкретного высказывания: «(By this statement) I admire your achievements and try to convey to you that I think that your potential is really great». Такой прием регулярно повышает эффективность общения, по­скольку является одним из способов «установить комму­никативную функцию речевого акта» и дает его экспли­цитную характеристику непосредственно перед самим ре­чевым актом (Еемерен, Гроотендорст, 1992, с. 45).

Необходимость перформативного описания особенно

актуальна для называния эмоциональных психологиче­ских состояний во время МКО. Описания такого рода, в отличие от описаний действий, представляют особые трудности в силу того, что даже родной язык «как форма выражения психического состояния людей, во-первых, как правило, не способен передать всех тончайших оттен­ков этих состояний и, во-вторых, всегда несколько отста­ет от темпов изменений, происходящих в социальной пси­хике» (Парыгин, 1999, с. 43). Всем известны примеры того, как в состоянии возбуждения или переживания сложных эмоций мы не находим слов для их передачи. В процессе МКО, с одной стороны, сами переживаемые психические состояния оказываются гораздо более сложными, чем при общении в рамках родной культуры, а с другой — арсе­нал средств иностранного языка, находящихся в распо­ряжении участника МКО, гораздо беднее, чем в родном языке. В итоге неспособность назвать, описать как соб­ственные действия и стоящие за ними намерения, как соб­ственные состояния, так и их причины, может привести к нарушению взаимопонимания. Отсюда вытекает задача формирования не только умений анализа и отстраненного восприятия собственных действий, мотивов и состояний в ходе МКО, но и задача формирования особых речевых умений, направленных на возможность их описания.

Осведомленный, т. е. подготовленный, участник МКО осуществляет как предвидение исхода конкретной ситуа­ции (приписывание возможного результата), так и ана­лиз ее причин (приписывание объяснения или мотива) на сознательной основе и должен быть готов к нестандарт­ным исходам, продиктованным нестандартными (с точки зрения родной культуры) причинами. Такая готовность снижает уровень неопределенности. Некоторые правила, рекомендуемые для любого межличностного общения, особенно актуальны при МКО:

«1. Когда мы общаемся с человеком, мы должны осоз­навать (курсив наш. — Г.Е.), что взаимодействуем с лич­ностью, а не со стереотипом.

2. Для улучшения нашего восприятия другого челове-

ка мы должны прилагатьусилия (курсив наш. — Т.Е.), что­бы видеть как сходство, так и различия между людьми» (Куницынаидр., 2001, с. 314).

Для осуществления такого подхода, способствующего снижению неопределенности, необходимы соответству­ющие знания. Знания эти должны распространяться на три уровня.

1. Уровень культуры. Носители любой культуры ведут
себя в соответствии с ее постулатами, нормами, цен­
ностями. Следовательно, для адекватных предсказаний
мотивов, причин и исходов соответствующих ситуа­
ций необходимо знание культурных постулатов и цен­
ностей собеседников — носителей других культур. На­
пример, при общении русских с американцами знание
того, что, в отличие от российского дискурса, характе­
ризующегося коллективным характером и допускаю­
щего перебивание собеседника с целью демонстрации
поддержки его мнения или индицирования того, что
излагаемое понятно и не требует дальнейшего пояс­
нения, дискурс американцев, отражая ценности инди­
видуализма, не допускает как перебивания собеседни­
ка, так и злоупотребления его вниманием, и ограни­
чивает монологическое высказывание во времени,
способствует адекватному предвидению характера те­
чения разговора и снижению неопределенности.

2. Социальный уровень. Он предполагает наличие знаний
о характере интеракции членов различных соци­
альных групп одной и той же культуры. Здесь носите­
лям российской культуры потребуются знания об ин­
дикаторах демократичности, маленькой дистанции
власти, господствующих в американском обществе.
Необходимо быть психологически готовым к нефор­
мальному общению представителей различных соци­
альных групп: уборщицу надо приветствовать точно
так же, как профессора, и реагировать на ее возмож­
ный «small talk» с соответствующей открытостью и
доброжелательностью. Равным образом необходимо
предвидеть неформальное обращение к российским

профессорам со стороны американских студентов, будь

то в России или в США, причины которого только что

были названы.

Продуктивным для социального уровня может стать познание социальных ритуалов, приемлемых в изучаемой культуре. Характеристиками социального ритуала явля­ются:

—упорядоченность действий;

—их стандартизированный набор;

—символический характер действий, выражающий оп­
ределенные ценности;

—устойчивость во времени;

—повторяемость, воспроизводимость: от одного случая
к другому слова и действия меняются очень мало, если
меняются вообще;

—жесткие санкции в случае отклонения от правил пове­
дения;

— неутилитарность, отсутствие непосредственной целе­
сообразности в ритуале (Куницына и др., 2001, с. 119).
Примерами социальных ритуалов могут служить фор­
мы приветствия и прощания, формы выражения благо­
дарности и комплиментов, а также упоминавшийся выше
«small talk» в американской культуре и приветствие толь­
ко в первый раз встречи в течение дня — в российской;
придерживание входных дверей в метро для следующего
пассажира любого пола — в американской культуре и сня­
тие головного убора мужчинами при входе в помеще­
ние — в культуре российской.

3. Собственно психологигеский уровень. На этом уровне предвидение и анализ базируются на специфических, индивидуальных качествах личности людей, вовле­ченных в общение, на том, насколько эти люди отли­чаются от всех других носителей той же культуры. По­лучить знания в этой области заранее довольно труд­но. Единственным источником такого рода могут служить соответствующие документы определенно­го человека, сообщающие данные о его образовании, опыте и некоторые другие. Однако такие данные но-

сят настолько формальный характер, что даже при­близительно «сконструировать» на их основе лично­стные качества собеседника невозможно. Именно на этом уровне опасность суждений на основе стерео­типов особенно велика. При наличии некоторых зна­ний о носителях другой культуры соблазн приписать соответствующие качества каждому из них без исклю­чения очень велик, ибо такого рода приписывание по­ставляет недостающую информацию и субъективно снижает уровень состояния неопределенности, созда­ющего дискомфорт. Для того чтобы избежать подме­ны истинных представлений о конкретном человеке стереотипными, извлечение знаний в этой области по необходимости должно происходить в процессе ак­туального общения и требует этнографического под­хода (см. главу 3).

Существуют различные стратегии получения знаний на уровне культуры, социальном и психологическом. Во-первых, в учебном процессе обучающихся можно целе­направленно, посредством различных приемов и методов, снабдить знаниями на уровне общекультурных универ­салий, системы ценностей культуры изучаемого языка (английского) и ее социальных норм.

Во-вторых, обучающихся можно снабдить различны­ми стратегиями полугения необходимых знаний индивиду­альным путем. Среди таких стратегий выделяются: пас­сивная, активная и интерактивная (Berger, 1979).

Пассивная стратегия сводится к направленному наблю­дению за происходящим без вмешательства в него. Сло­во «направленное» в данном случае означает, что наблю­дающий осведомлен о субъективном характере собствен­ного восприятия, базирующемся на ценностях родной культуры, открыт новой информации и способен принять непривычное видение обстановки. Такие установки нуж­ны для того, чтобы наблюдающий смог увидеть происхо­дящее без предвзятости, смог идентифицировать его зна­чение. Для наблюдения такого плана необходимо изна­чальное приписывание всем элементам наблюдаемого

явления или процесса равновеликой ценности. Затем, по­средством отслеживания их функционирования в контек­сте ситуации с учетом как характера реакций окружаю­щих, так и фактора частотности, необходимо провести категориальное иерархизирование элементов, опреде­лить наиболее важные и несущественные, с тем чтобы за­тем проверить правильность оценки информации, полу­ченной в результате наблюдения, посредством интерак­тивных стратегий (см. ниже).

Активная стратегия снижения состояния неопределен­ности предполагает совершение действий, направленных на приобретение информации. Наиболее распространен­ный прием активных стратегий — задавание вопросов. Здесь необходимо учитывать один очень существенный момент. При получении ответов от носителей культуры о значении тех или иных высказываний, поступков, ситуа­ций нельзя быть уверенным, что оно соответствует дей­ствительности. Носители иноязычной культуры не осоз­нают ее содержательной стороны и часто действуют так же интуитивно, как и мы в своей собственной. Поэтому их высказывания требуют такой же верификации, как и результаты направленного наблюдения.

Вступая в контакт, индивид, задающий вопрос, уже совершает интеракцию. Его действия в этом случае отли­чаются от собственно интерактивных стратегий отсутстви­ем демонстрации собственной реакции.

Интерактивные стратегии предполагают не только получение информации, но и эксплицирование собствен­ного восприятия для его оценки другими. Таким образом происходит верификация постулируемых значений. Вновь стоит напомнить, что оценки иноязычного собе­седника не могут восприниматься в их прямых значени­ях, без оговорок, в силу их субъективности. Истинное зна­чение можно установить только на основе анализа дей­ствий носителей культуры в отношении стимула (фигуры речи, модели поведения, события ит. д.), значение кото­рого мы пытаемся установить.

Перечисленные стратегии направлены вовне, на

объект(ы) предсказания. Кроме них особого внимания заслуживает такой фактор снижения состояния неопре­деленности, как самоконтроль, или отслеживание (мони­торинг), собственных состояний и действий. М. Снайдер доказал, что чем выше уровень самоконтроля, способ­ность отстраненно оценивать и сознательно конструиро­вать свои действия, тем выше способность индивидов определять приемлемое поведение в новых ситуациях, контролировать собственные эмоции и производить же­лаемое впечатление (Snyder, 1974) и тем выше степень уп­равления состоянием неопределенности.

В ходе подготовки обучающихся к процессу МКО не­обходимо не только обеспечить усвоение ими знаний пе­речисленных выше категорий, но и сформировать у них сложные умения снижения уровня неопределенности по­средством использования пассивных, активных и инте­рактивных стратегий. Попытки решения этих задач были предприняты в ходе опытного экспериментального обу­чения.