Первобытное искусство и ранние формы религии

Время происхождения ранних форм религии удалено от нас примерно так же, как и феномен возникновения палеолитического искусства. Некоторые исследователи (Борисковский, Окладников, Никольский) склонны считать, что уже неандертальцам были присущи отдельные элементы религиозного мироощущения. В качестве аргументации приводятся факты обнаружения мустьерских погребений, совершенных в определенной обрядности. В пещерах Шанидар, Схул, Тешик-Таш для умерших готовили специальные могилы, устилали их травами и цветами альпийских лугов, обкладывали по периметру черепами пещерных медведей и рогами горных баранов. Погребенные лежат в скорченных позах спящих, головами к восходу солнца. Таким обазом, уже первые проблески абстрактного сознания первобытного человека были наполнены религиозными переживаниями.

Но истинные религиозные воззрения, как и настоящее искусство, появляются лишь в верхнем палеолите, с возникновением человека разумного, мышление которого было способно устойчиво вырабатывать абстрактные формы, абсолютно противоположные конструкциям конкретной мысли. По своему существу «религия» со своим главным признаком – верой в сверхъестественное – как бы маркирует переход к высшим формам мышления в верхнем палеолите. Эти новые формы всегда характеризовались основным противоречием в мировоззрении, противостоянием идеалистического и материалистического.

Ранние религии при всем своем многообразии, сходны у всех народов Земного Шара. Поскольку даже самые отсталые племена, с которыми встретились европейцы, относились на тот момент к мезолиту и неолиту (аборигены Австралии, тасманийцы, огнеземельцы, бушмены, пигмеи), то древнейшие религиозные представления, например культы, соответствующие верхнему палеолиту, так и остались вне поля зрения этнографов. Однако известная консервативность религии, долго сохраняющей архаические черты, в некоторой степени все же позволяет умозрительно воссоздать идеалистические представления той эпохи. Иногда этому помогает первобытное искусство.

Современная наука подразделяет древнейшие религиозные представления на так называемые «формы». Наиболее распространенными формами религии раннеродового времени считаются магия, анимизм, тотемизм, фетишизм.

Магия – различные суеверные обряды, цель которых заключается в непосредственном воздействии человека сверхъествественным образом на материальные объекты. Магические обряды содержат установленные традициями священные действия и сопровождаются канонизированными текстами заклинаний. Известные классификации магии приводят такие основные её виды, как вредоносная, военная, любовная, лечебная, промысловая, метеорологическая. Нам особенно интересна промысловая (охотничья) магия, как наиболее древний вид этой ранней формы религиозных представлений. Уже охотники Монтеспана и Базуа проверяли силу магии на «натуральных макетах» глиняных изваяний, накрытых медвежьими шкурами с головами, затем промысловая магия оттачивалась в «ателье лепки» галереи Кастере-Годена, где большинство глиняных скульптур разбито в ходе многолетних охотничьих обрядов. Многие рисунки ориньякско-солютрейских пещер покрыты лунками и царапинами, оставленными копьями и дротиками палеолитических охотников, отправляющихся на промысел опасных зверей (рис. 12).

Но источниками проблемы соотношения древнего искусства и ранних форм религии являются не только анималистические фигуры с признаками магических охотничьих обрядов в виде следов от ударов копий, дротиков и метательных камней. Это еще и многочисленные рисунки, изображающие странных, полуфантастических существ, сочетающих в себе черты человека и зверя.

Древние мифопоэтические комплексы часто содержат представления о родстве между людьми и животными, или о том, что люди могут превращаться в животных, а звери в людей. На этих представлениях вырос обширный цикл тотемических легенд, в основе которых лежат идеи о родстве человеческих родовых общин с животными.

Тотемизм – вера в сверхъестественную связь между человеческим родом и каким-либо видом животных, растений или явлений природы. В фантастической форме здесь выражена идея общности людей с природой, а также представления о кровном родстве и общем происхождении членов одного рода. Представители родового коллектива верили, что они произошли от «тотема» (на языке оджибве ot otem – «его род») или общих с ним предков. Мифические первопредки часто представлялись им полулюдьми-полуживотными или полурастениями. Тотем воспринимался не как божество, его считали кем то вроде отца или старшего брата.

Проблема происхождения тотемизма весьма спорна. Остается открытым вопрос, каким образом род присваивал имя того или иного тотема. Вряд ли это происходило случайно, по-видимому, определяющими были имена животных или растений, которые первоначально оказывали решающее значение на жизнь родового коллектива, как основные виды промысла и продуктов питания. На примере австралийских культур устанавливается некоторая зависимость выбора тотемов от фауны и флоры той территории, где проживает род. Предки аборигенов, прибывшие на материк из Азии через Зондские архипелаги, еще не знали тотемизма, он возник уже на новом месте обитания. Это абсолютно достоверно, поскольку все названия тотемов связаны с местной флорой и фауной. Исследованиями С.А. Токарева установлено, что в Австралии тотемами являются преимущественно крупные животные, реже растения и крайне редко явления природы (ветер, дождь, солнце). Таким образом, можно предполагать, что главной мотивацией в выборе тотемов был все же промысел.

В основном, тотемистические верования присущи раннеродовому обществу, основой хозяйства которого были охота и собирательство. Но в виде отдаленных реминисценций они отразились в предметах прикладного искусства позднепервобытных обществ. В этом смысле наиболее показателен так называемый «звериный стиль» некоторых культур раннего железного века Евразии.

Дошедшие до наших дней мифы о животных предках и родоначальниках, о дружественных отношениях между людьми и животными, многочисленные «звериные эпосы» переносят на мир животных отношения, характерные для родовой общины, и являются их фантастическим отражением. Особая роль в данных комплексах взаимоотношений принадлежала женщине. Первобытные охотники верили в своего рода «разделение труда» между мужчинами, убивающими зверей, и женщинами, привлекающими своим колдовством животных под удары охотничьих копий. Магическая сила, которая влекла животных навстречу стрелам и копьям, навстречу гибели, заключалась в вечном стремлении к продолжению рода. По представлениям человека каменного века, звери и люди могли вступать в священные сексуальные отношения, и женщина, как носительница главной производительной силы, таким образом, как бы способствовала также и воспроизводству животных по магическому правилу «подобное замещает подобное». Изображения беременных женщин в виде статуэток из камня, бивня и кости должны были иметь в глазах палеолитического охотника ту же силу, что и рисунки беременных кобылиц в росписях Ляско.

Существует мнение, что изготовлением женских статуэток в палеолите занимались сами женщины. Не случайно их находят вблизи очагов, то есть на женской территории жилищ. Зато тайные охотничьи (мужские) обряды проходили в глубине пещер, где сосредоточены анималистические росписи и сюжеты со сценами промысла. Здесь же изображались охотничьи духи смешанной, полузвериной-получеловеческой природы. А если возникала тема плодородия или воскрешения зверей, если требовалось «возродить» зверя, произвести его на свет, то здесь, как и в реальной жизни, нельзя было обойтись без участия женщины.

Изображения мужчин в искусстве ориньяка и перигорда крайне редки (Лоссель, Брно). Прочие мужские изображения датируются мадленом. В большинстве случаев это странные, «абсурдные» фигуры смешанной природы, у которых человеческие признаки причудливо сочетаются с животными чертами, «люди-монстры». Наиболее характерен так называемый «колдун» или «Великий Маг» из пещеры «Трех братьев». Это существо изображено с горизонтальным, как у зверя, положением туловища, у него лисий хвост, ветвистые рога, птичий клюв, передние звериные лапы сочетаются с человеческими ногами (рис. 13, 1).

В Пелегрино и в Адорра (Италия) на больших композициях показаны группы фантастических «танцующих» человеческих фигур с птичьими головами. Птицеголовые фигуры есть также на рисунках из пещер Пеш-Мерль и Лос-Казарес. Птичий клюв имеется также у широко известного «мертвеца с бизоном» из Ляско.

В группе переслаивающихся звериных фигур в пещере «Трех братьев» изображено существо в почти той же позе, что и «колдун». Но у него бизонья голова и такой же как у бизона крутой горб на спине (рис. 13, 2). А.П. Окладников полагает, что человеко-бизон «пасет» оленей. Отметив очертания лука, явно присутствующего в данном сюжете, он, впрочем, никак не комментирует эту деталь. Вместе с тем, с учетом этой особенности, было бы уместнее трактовать рисунок, как сцену охоты с переодеванием, что имеет множество аналогий в этнографии народов Севера.

Очень интересны рисунки в Комбаррель, где изображены человеко-мамонт (рис. 14, 1) и монстры, напоминающие обезьян, волков или собак.

Антропоморфная фигура из Лурда изображена с бородатой старческой головой, увенчанной рогами (рис. 14, 2). Сзади нарисован длинный хвост, что явно выдает в объекте существо двойственной или тройственной природы.

В пещере Тейжа нарисованы «танцующие» человеко-серны с мохнатыми туловищами, козьими мордами и характерно изогнутыми рожками (рис. 14, 3).

Вся эта масса чудовищ-полулюдей может изображать действительных людей, переодетых животными. В таком случае их зверообразные головы представляют собой не что иное, как маски, под которыми скрываются человеческие лица. Такие маски и даже целые звериные костюмы используют на охоте, во время ритуальных танцев и представлений, в том числе и исторические народы (например в ламаистских мистериях). Тем не менее известны объяснения этих фактов, как прием гротеска в изображении человека эпохи мадлена, как стремление приблизить его облик к животным характеристикам. А.П. Окладников пишет об этом: «Человеческие черты здесь намеренно искажаются, и притом в определенном направлении, так, чтобы сблизить их с обликом зверя. Загадочные монстры палеолитических рисунков представляют собой, следовательно, не просто замаскированных реальных людей, а мифические существа смешанной природы».

В искусстве палеолита встречаются изображения сложных многофигурных сцен магических ритуальных действий, в которых участвуют как люди, так и звери. Наиболее любопытна сцена, выгравированная на обломке кости из грота Раймонден, где изображается скелет бизона с головой и два ряда людей («мумий»). Сцена трактуется, как священное поедание бизона, жертвенная трапеза в честь тотемного зверя (и именно бизона). Мясо зверя уже срезано, скелет обнажен, остались только ноги с копытами и голова (рис. 14, 4). Примерно так в бурятских степях выглядели, после обрядов жертвоприношений шаманским богам и духам, вывешенные на шестах или деревьях шкуры лошадей и овец с головами и ногами. Все остальное шло в пищу участникам жертвоприношений, почитавшим духов. У австралийцев во время таких трапез поедали уже только самые невкусные части тотемного животного, или вообще запрещали есть мясо тотема.

Образы полулюдей-полузверей фигурируют в мифах народов Сибири. В одной из легенд шорцев говорится о браке женщины и медведя, в результате которого рождается монстр смешанной природы: «Девица к реке за водой пошла. Один медведь к ней пришел. Её схватив, в берлогу унес. От того зверя та девица беременной стала, ребенка родила: нижняя половина шерстистой была, верхняя половина как у человека была». Древнегреческое лесное божество – пан – описан и изображался как человекообразное существо с рогами и нижней козлиной половиной. С медвежьими лапами вместо ног можно увидеть антропоморфные существа в металлической пластике пермского стиля.

Из этого широко распространенного у разных народов сюжета со временем формируется целая серия мифов о божественных героях-полубогах, предках родовых общин, рожденных женщиной и зверем. Вполне возможно, что почвой, на которой выросло искусство палеолита, была уже сложившаяся в условиях первоначального, но очень длительного, развития общинно-родового уклада, богатая и сложная, устная мифопоэтика. В её основе лежали представления о взаимоотношениях людей и мира животных. Здесь же следует искать истоки всех первобытных верований. Тогда же, в процессе становления родовых отношений возникло дуалистическое представление о близнецах-прародителях, а также о демиурге – изобретателе огня и всей культуры, который вначале, возможно, был зверем, а потом уже человеком.