Статуя императора Антонина Пия. II в

Скульптурный портрет того вре­мени приобретает особую духов­ность. Со времён Адриана сохрани­лась традиция изображать лицо в обрамлении пышных волос. При Марке Аврелии ваятели достигли особой виртуозности. Они высвер­ливали каждую прядь, соединяя её мостиками с другими, в мостиках до­полнительно углубляли каналы. Свет дробился в волосах, создавая бога­тую игру светотени. Однако особое внимание стали уделять глазам: их изображали подчёркнуто больши­ми, с тяжёлыми, как бы припухшими веками и поднятыми вверх зрач­ками. Создавалось впечатление пе­чальной усталости, разочарованно­сти в земной жизни и ухода в себя. Так в эпоху Антонинов изображали всех, даже детей. Септи'мий Севе'р (193—211 гг.), сменивший на римском троне недо­стойного сына Марка Аврелия — Коммода, был родом из Северной Африки. Септимий был сложной натурой. Отличавшийся практично­стью, он за годы правления сущест­венно улучшил положение в Риме, сильно подорванное при поздних Антонинах. Вместе с тем император отличался властным и суровым нра­вом. Септимий Север считал себя ду­ховным преемником Марка Аврелия, перед которым преклонялся. Ему не повезло с детьми. Каракалла, объяв­ленный соправителем отца с титу­лом «цезарь», убил родного брата Гету, желая стать единственным на­следником престола. До наших дней дошло много северовских портретов. Однако масте­ра, сохраняя некоторые черты антониновских портретов, уделяли больше внимания душевному состо­янию модели. Масса пушистых во­лос, сросшиеся на переносице бро­ви ещё никогда не передавались так

*Марк Аврелий был фило­софом на императорском троне. Он исповедовал стоицизм. Это направление философии предписывало отказываться от внешнего ради погружения во внутреннее и отрицало ценности земного мира. «...Всё, относящееся к телу, подобно потоку, к душе — сновидению и дыму. Жизнь — борьба и странст­вие по пустыне», — писал Марк Аврелий в книге «Наедине с собой». тонко, как в портретах супруги Септимия Севера — Юлии Домны. Взгляд её «антониновских» глаз всё больше уходит в сторону. В порт­рете римского императора Каракаллы (211 — 217 гг.) также заметны новые веяния. «Рама» из волос во­круг лица резко уменьшается, игра светотени в живописных прядях уже не интересует художника. Важ­на форма головы и выражение ли­ца — нахмуренного, настороженно­го, подозрительного. В этом образе виден прежде всего солдат, человек действия. Своё прозвище Каракалла получил из-за того, что облачался в военный плащ «каракалла».

Наступила эпоха «солдатских» императоров, которых сажала на трон армия. Красноречивы портре­ты императоров-варваров, как о том говорят имена: Максимин Фракиец, Филипп Араб, Требониан Галл. Во­лей рока занесённые на вершины власти, они убивали других и их убивали тоже. Их судьбы трагичны. Их портреты — великолепный чело­веческий документ той драматиче­ской и противоречивой эпохи, в которую им выпала доля жить.

Мастера перестали изображать пышные волосы, почти убирали усы и бороду и до предела обнажали пластический костяк. На зрителя смотрят затравленные роком вла­стители позднего Рима, вовлечён­ные в вечную борьбу за император­скую власть.

В римской архитектуре III в. осо­бой грандиозностью выделяются Термы (бани) Каракаллы. Термы для римлян были чем-то вроде клуба, где древняя традиция ритуальных омовений постепенно обросла ком­плексами для развлечений и занятий: палестрами и гимнасиями, библиоте­ками, помещениями для музыкаль­ных занятий.

Посещать бани было любимым занятием римского плебса, желав­шего вместо труда «хлеба и зре­лищ». Бани — как частные, так и го­сударственные, мужские и женские (или общие), простые и такие ше­девры архитектуры, как у Каракаллы, — были разбросаны по всей им перии. В каждом провинциальном городе были свои бани. Термы Каракаллы занимали колоссальную площадь с газонами, имели залы го­рячей, тёплой и холодной воды (калдарий, тепидарий, фригидарий). Они представляли собой сложные архитектурные сооруже­ния, перекрытые сводами разных конструкций — высшее достиже­ние инженерного гения. Их руины до сих пор поражают величием. А современники Каракаллы могли любоваться и блеском полудраго­ценных камней, и позолотой, и мо­заикой, и богатым декором, по­крывавшим стены и своды терм.

В римских провинциях продол­жался расцвет градостроительства, там были богатые заказы, туда уст­ремлялись лучшие мастера из Рима. Общий уровень цивилизации во всей Римской империи в то время был высок как никогда — вплоть до далёкой Британии, куда доходил уже Адриан и где окончил свои дни Септимий Север. Античный рома­низированный мир стал приобре­тать, несмотря на местные разли­чия, некий единый облик.