Дорогим и любимым четыреста четверикам

Когда я был ребенком, не было Интернета. Нас не было для государства в принципе – мы ни для кого не существовали… Никто не знал слова «гей» – его просто не было… Гомосексуальность считалась болезнью и половым извращением, подлежащим лечению или исправлению в тюрьмах, потому что была еще и статья в Уголовном кодексе РСФСР, которая запрещала нам любить друг друга… А если это болезнь и преступление, то наше существование автоматически отрицалось: нет преступления – нет преступника, нет болезни – все здоровы…

О гомосексуальности вообще нигде никогда не говорилось – ни в школе, ни дома, ни на улице, – в общем, пропагандировать было нечего и некому, и никто практически не знал о нас ничего… Существовало лишь какое‑то страшное и не всем понятное ругательство на букву «п», но никто не вдавался в подробности его происхождения, и воспринимали его просто как «нехороший человек»… Возможно, не знал бы и я, родись я гетеросексуалом…

Но мне посчастливилось родиться геем, и чувствовал я это с раннего детства – лет с четырех – с того времени, как помню себя… Был несколько аутичным ребенком, жил в своем мире, в который мало кого впускал…

Я очень рано стал чувствовать сексуальное, и всегда привлекали мальчики, парни, мужчины… Искал изображения мальчиков, мужчин в книгах по искусству и втайне любовался их обнаженными телами, в кино всегда находил симпатичного мне героя, даже если он был отрицательным…

Уже в детском саду имел сексуальные гомоэротические фантазии и экспериментировал с собственным телом… Таким образом, я с раннего детства прекрасно знал, чего хочу, кого, и, несмотря на постоянно навязываемый тип поведения – мальчик – девочка, всегда стремился оказаться «без пары» или рядом с мальчиком – пропаганда гетеросексуализма не действовала! Если гетеросексуальные мальчики начинали подглядывать за девочками, то я – за мальчиками…

Лет в 12 прочитал в медицинском справочнике о гомосексуальности и, несмотря на то что это – а значит и меня самого – обозвали половым извращением и психическим расстройством, я не расстроился, потому что не ощущал себя больным, да и слово «извращение» мной не было воспринято чем‑то страшным, хотя в книге и пояснялось, что влечение к своему полу противоестественно – этого я понять не мог, потому что для меня естественным было как раз обратное, и я, втайне для себя, решил: «Что ж, буду половым извращением», – и как‑то успокоился…

В 14 лет у меня появился друг – он жил в доме напротив, – и мы стали часто и много времени проводить друг с другом, он был на год моложе меня, и, когда он вдруг начал взрослеть, я почувствовал к нему сильное влечение и понял, что влюбился… Однажды он пригласил меня к себе в гости и… Мне повезло – он ответил мне взаимностью… Но в то время я и не ощущал страха, который есть у вас сейчас, – когда вы боитесь признаться однокласснику, в которого влюбились, – никто никого не избивал, не убивал, потому что нас «не было»… Спасибо моему учителю биологии в школе, который на уроках полового воспитания сказал, что бывает, что мальчиков привлекают мальчики, и что просто надо быть осторожными…

Мы любили друг друга и были лучшими друзьями, родители позволяли мне оставаться на ночь у него и ни о чем «страшном» просто не думали… Моему счастью не было предела, и я думал, что мы будем друг с другом всю жизнь и никогда не разлучимся…

Но потом он начал бороться со своей гомосексуальностью… Казалось, что я теряю смысл жизни и земля уходит из‑под ног… Он всеми силами стал стараться сделать из себя «правильного»: пошел в армию, чтобы забыть меня, хотя имел возможность законно не ходить, а после даже специально женился – лишь бы на ком‑то, чтобы, как он думал, победить свою гомосексуальность, хотя после армии, вернувшись, пришел именно ко мне – даже не домой, а ко мне!..

Счастья у него, конечно, не было: ссоры, развод… Но мы остались лучшими друзьями, и я продолжал любить его и ждать, тем более что он в конце концов пообещал вернуться ко мне, – только съездит последний раз по делам… Увы, не дождался – он погиб в горах в одном из походов – он был туристом…

Надежда, казалось, умерла… Начались долгие поиски, точнее – ожидания: в то время не было никакой возможности найти себе друга, потому что не было мест встреч или о них нельзя было узнать, не было ни сотовой связи, ни тем более Интернета… Это был тупик… Как потом оказалось, в меня был влюблен одногруппник в институте, но узнал я об этом много лет спустя от него самого, когда было уже поздно… Оставалось надеяться лишь на счастливую случайность…

Затем была середина 90‑х, и однажды я обнаружил в газете объявления о знакомствах, среди которых парни искали парней, но так и не нашел никого, пока, спустя много лет, когда я стал уже совсем взрослым, хоть и не потерявшим ощущение, что мне все еще 19, меня случайно не познакомил мой приятель‑гей с парнем…

Это было как в сказке… Несмотря на большую разницу в возрасте (мне было 35, а ему – 21), у нас были просто удивительные отношения – мы сильно любили друг друга и практически не расставались с самого первого дня знакомства – только на время работы… Мы строили планы на будущее: он хотел сыграть что‑то наподобие свадьбы в кругу друзей и родственников, и даже думали усыновить ребенка… Но этому не суждено было сбыться: однажды, вернувшись из деловой поездки, я прибежал к нему на работу, где мне сообщили, что он кого‑то впустил в квартиру, его сильно избили и он в реанимации…

Два месяца комы, мои звонки врачам… Не пускали – я ведь ему считаюсь никем, а когда все‑таки договорился, что буду приходить помыть его, побрить, подержать за руку, поговорить, – вдруг очнется от сна от моего поцелуя… Но кино было с плохим концом… Он умер, так и не приходя в сознание… Я после этого не мог говорить три дня, только мычал и жестами… До сих пор каждый день думаю о нем… С тех пор я узнал, что такое гомофобия… Я ходил в милицию – ведь я был последним, кто его видел и знал, но меня выгнали, сказав, если не хочешь пойти первым подозреваемым, то лучше иди отсюда… Не знаю даже, где его могила, – никто мне не сказал, когда и где его похоронят, а познакомить с мамой он меня не успел…

После потери любимого человека я перестал скрывать, что я – гей, мне стало совершенно все равно… Никто не отвернулся от меня из моего окружения, и приняли это легко… Мама узнала давно – просто, как‑то придя домой, заглянула ко мне в комнату и увидела меня с парнем в постели, сказала: «Ой» – и тут же закрыла дверь… Потом поговорили, спросила, серьезно ли это у меня, я сказал – да; в восторге она не была, но и никакого скандала не было, просто попросила быть осторожным, что люди злы и стоит это хранить в тайне…

С тех пор я один… Но, видимо, из‑за отсутствия человека в моей жизни, которого бы я любил, моя невылюбленная и недолюбленная любовь плюс нереализованные отцовские чувства распространились на всех – я люблю всех вас и хочу, чтобы все вы были счастливы, все жили в любви, чтобы никому из вас не приходилось скрываться, будто вы сделали что‑то плохое… Чтобы никого из вас не выгнали из дома, а на улице не избили… Чтобы вы смело могли признаться каждому и не бояться своих чувств и последствий этого – ведь мы из‑за царящей вокруг гомофобии не имеем возможности безопасно искать и находить друг друга, встречаться, потому что мы можем жить друг напротив друга, видеться каждый день, но так и не признаться, не открыться в своих чувствах друг другу никогда – это очень плохо, и так быть не должно…

Вы – те, ради кого хочется жить! Спасибо вам за то, что вы есть, и никогда не думайте о смерти – о самовольном уходе из жизни, ведь вы всякий день сами спасаете меня!.. Я сам пытался уходить, и не раз, понимаю чувства каждого, как свои собственные, и переживаю все написанные вами истории, словно прожил их сам, хочется ответить каждому из вас, но часто даже не нахожу слов, чтобы выразить то, что чувствую… Поэтому свой рассказ я написал для всех вас, чтобы вы знали, что есть те, кто вас любит и ценит, кто живет ради вас!..

Константин, 45 лет

Date: 2016-02-19; view: 351; Нарушение авторских прав