Историческое развитие военно-промышленного комплекса России

До недавнего времени вся информация по такой отрасли ВПК, как производство бронетанковой техники, была закрытой. В последние годы, в связи с общим курсом на большую открытость, коммерческой заинтересованностью производителей в рекламе своей продукции, стремлением к расширению экспорта в средствах массовой информации и специальной литературе появилось много публикаций о производстве в ВПК. Имеющаяся в них информация, во многом далеко не полная, разрозненная, приведенная к разным временным интервалам, позволяет, однако, дать общий обзор развития, современного состояния и географии производства бронетехники в нашей стране.

Производство бронетанковой техники наряду с автомобиле-, тракторо- и авиастроением является символом второй промышленной и научно-технической революции, которая развернулась в 30-х гг. в СССР.

До революции, несмотря на наличие нескольких оригинальных проектов, танки в России не производились (были построены лишь два опытных экземпляра). На базе отечественных и главным образом иностранных автомобилей Ижорским, Путиловским и Обуховским заводами в ведущем узле машиностроения страны – петроградском – собирались бронеавтомобили.

Во время гражданской войны продолжалось производство бронеавтомобилей, в том числе полугусеничных. Первая небольшая серия легких танков (15 штук) была построена на Сормовском заводе в Нижнем Новгороде в 1920 году. В качестве образца был использован французский трофейный танк.

В результате развития концепции первого советского танка на ленинградском заводе “Большевик” (Обуховский завод) в 1927-1931 гг. была выпущена первая крупная серия легких танков МС-1 (900 штук), а в Харькове, ведущем промышленном узле Украины, на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна (ХПЗ) в 1930 г. организовано производство небольшой серии средних танков Т-24.

С начала 30-х гг. началось широкомасштабное производство танков, созданных на базе передовых иностранных образцов. Это было связано с тем, что модернизационные возможности продукции, выпускавшейся ранее на основе трофейных образцов, были исчерпаны, а отечественная школа танкостроения отсутствовала. Фактически в научно-техническом плане страна оставалась зависимой от западных технологических нововведений в этой области.

Закупались лицензии на производство танков в других странах, на базе иностранных проектов создавалась новая бронетехника. Тогда бронетанковая промышленность смогла выйти вперед, и самое главное – была создана национальная школа танкостроения.

В годы Великой Отечественной войны резко расширилась география отечественного танкостроения, особенно на территорию Урала и Поволжья. Нашедшие наиболее широкое применение на войне танки Т-34 производились на заводе “Красное Сормово” в Горьком, а также на Сталинградском тракторном заводе (СТЗ) и в Нижнем Тагиле “Уралвагонзавод””. Московский завод имени Орджоникидзе был эвакуирован в Свердловск, Ленинградский Кировский завод – в Челябинск, а Ленинградский завод имени Ворошилова – в Омск и Барнаул. Там и шло основное производство бронетехники.

В послевоенные годы вплоть до конца 80-х гг. продолжалось массовое производство бронетехники. Основными центрами танкостроения оставались Нижний Тагил, Омск, Харьков, Ленинград, Челябинск.

Сейчас ведущими центрами производства бронетехники являются:

- Санкт-Петербург (Кировский завод – танки Т-80 и самоходные орудия);

- Нижний Новгород (Нижегородский машиностроительный завод – орудия для БМП-3 и боевые башни для ЗРК “Тунгуска”);

- Омск (завод транспортного машиностроения – танки Т-80У), и многие другие.

20 августа 1945 г. постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) был создан специальный комитет № 1, наделенный особыми полномочиями для ликвидации атомной монополии США. Его возглавил Берия, что свидетельствовало о крайней неотложности поставленных задач. Еще в годы войны, будучи заместителем председателя ГКО и наркомом внутренних дел, он приобрел большой опыт в мобилизации военной промышленности. Умелый администратор, Берия имел в своем распоряжении колоссальную силу, державшую в страхе все общество, — аппарат НКВД. С его помощью он мог оперативно мобилизовать ресурсы и осуществить контроль для энергичного решения задач первостепенной важности. По мнению партийно-государственного руководства, для этой цели как нельзя лучше подходила уже созданная и отлаженная репрессивно-охранительная система. Пригодилась и секретная практика тотальной слежки, фильтрации, отбора кадров. Еще в 1944 г. НКВД начал отзывать с фронта специалистов по редким металлам, а с 1945 г. все работы по урану были переданы в ведение НКВД, который имел в своем распоряжении огромные ресурсы рабочей силы ГУЛАГа.

Принудительный труд стал одним из основных источников мобилизации рабочей силы для создания атомной промышленности, особенно в первые послевоенные годы, когда развертывалось массовое строительство предприятий, городов, дорог. Тогда же впервые началась разработка урановых рудников.

Как вспоминал один из руководителей атомного проекта Б.Л. Ванников, Берия предлагал Сталину полностью передать руководство проектом в свое ведомство и создать с этой целью внутри НКВД специальное управление. Ванников осторожно возразил против такого предложения. Опытный нарком считал необходимым участие в руководстве проектом и в его реализации специалистов, а не только начальников НКВД и заключенных.

Эти соображения импонировали Сталину, ибо он как всегда не был заинтересован в чрезмерном усилении власти одного человека или одного ведомства, действуя по принципу «разделяй и властвуй». В результате в состав комитета вошли секретарь ЦК ВКП (б) Г.М. Маленков, заместитель председателя Совнаркома СССР М.Г. Первухин, председатель Госплана Н.А. Вознесенский, нарком боеприпасов Б.Л. Ванников, заместитель наркома внутренних дел А.П. Завенягин, научный руководитель программы начальник лаборатории № 2 АН СССР И.В. Курчатов, директор Института физических проблем академик П.Л. Капица.

В этом составе чрезвычайный комитет фактически являлся суперструктурой, которая символизировала и отражала суть ВПК. В рамках вновь возникшего органа, наделенного огромными полномочиями, происходило верхушечное сращивание стратегических и ведомственных интересов партийных и государственных руководителей с интересами представителей служб безопасности, хозяйственников, ученых. Однако на этом этапе в комитет формально не вошли представители военных (если иметь в виду начальников отдельных родов и видов войск). Частично это можно объяснить тем, что работы находились на начальной стадии и были еще далеки от армейских испытаний и необходимости использовать полигоны.

Для повседневного руководства и координации работ по организации атомной промышленности 30 августа 1945 г. при Совнаркоме было создано Первое главное управление (ПГУ) во главе с Б.Л. Ванниковым. В состав ПГУ в основном вошли представители руководящего звена промышленности и НКВД: заместитель наркома внутренних дел А.П. Завенягин, заместитель члена ГКО по геологии П.Я. Антропов, заместитель наркома химической промышленности А.Г. Касаткин, заместитель председателя Госплана СССР Н.А. Борисов, заместитель наркома внутренних дел П.Я. Мешик. Позже в состав руководства ПГУ вошли заместитель наркома цветной металлургии Е.П. Славский, заместитель наркома черной металлургии B.C. Емельянов и начальник Главпромстроя НКВД А.Н. Комаровский.

В ведение ПГУ были переданы все ранее созданные лаборатории и объекты: лаборатория № 2 Академии наук, Государственный союзный проектный институт в Ленинграде и машиностроительный завод № 48 в Москве, крупнейший комбинат по добыче урановой руды в Таджикистане, прежде подведомственный НКВД, и один из секретных научно-исследовательских институтов.

Одновременно создавались различные объекты для научно-исследовательской и промышленной стадии атомного проекта: специальные конструкторские бюро (СКБ или КБ) на ленинградских заводах «Электросила» и им. Кирова и т. д. В конце 1945 —начале 1946 г. было принято постановление о строительстве под Арзамасом в поселке Саров исследовательского комплекса для конструирования ядерного оружия, на Среднем Урале — завода для получения обогащенного урана-235. Были выбраны площадки под строительство на Южном Урале первого промышленного реактора для выработки оружейного плутония.

Данная программа требовала предельной концентрации усилий многих министерств, НИИ, лабораторий. 9 апреля 1946 г. Совет Министров утвердил структуру ПГУ. Внутри управления наметилось четкое разграничение обязанностей между его членами. Так, Е.П. Славский отвечал за работы по получению графита для первых реакторов, П.Я. Антропов — за геологическую разведку и разработку урановых месторождений, А.П. Завенягин и А.Н. Комаровский — за строительство закрытых городов, сооружение засекреченных предприятий и институтов, а также обеспечение их рабочей силой.

С 1947 г. резко возрос объем финансирования работ, направленных на развитие ракетной техники. Планы в этой области день ото дня менялись в сторону их увеличения, внося большую путаницу в деятельность организаций различного подчинения, каждая из которых требовала перераспределения средств в свою пользу. Разрозненные цифры не дают права на обобщения, но порой помогают понять некоторые важные тенденции. В связи с этим заметим: на строительство центрального полигона в Капустином Яре в 1947— 1948 гг. было выделено 158,8 млн рублей. Из другого документа следует, что в 1947 г. капитальные вложения достигли 275 млн рублей. Строительство типового школьного здания обходилось в те годы примерно в 300 тыс. рублей.

Всего в 1946— 1947 гг. было освоено 38 образцов ракетного оружия; более двух третей из них составляли новые разработки. Головными организациями, выполнявшими эту огромную работу, были три министерства: вооружения, авиапромышленности и сельскохозяйственного машиностроения.

На предприятиях, связанных с производством ракет, уже в 1948 г. закончился краткий период мнимой послевоенной конверсии, которая избавила их от устаревшей техники и технологий. Трудовые коллективы этих предприятий оказались вовлеченными в форсированную гонку с целью опередить США в производстве новейшего ракетно-ядерного оружия. Заводы, переводимые на выпуск различных видов реактивного вооружения, освобождались от выпуска гражданской продукции.

Энергичные шаги в создании атомного оружия и ракетной техники потребовали развертывания других отраслей промышленного производства, среди которых особое значение приобретали предприятия, призванные решать проблемы радиолокации. Появление ракет, скорость которых во много раз превышала скорость истребителя, требовало оснащения армии приборами, которые могли бы своевременно и оперативно контролировать движения отечественных ракет, равно как и безопасность воздушных границ СССР.

Определенный опыт ко второй половине 40-х годов уже был накоплен. Первоначально радары применялись в Англии при отражении налетов германской авиации. Предварительное оповещение населения Лондона и других городов не только уберегло жизни многих людей, но и подняло моральное состояние населения. Само собой разумеется, радары способствовали эффективности противовоздушной обороны англичан. Черчилль с гордостью говорил о том, что Англия является родиной радиолокации. С ним можно согласиться только в одном: англичане первыми применили радиолокацию для массового использования нового вида обнаружения приближающихся самолетов и кораблей (как днем, так и ночью).

Танкостроение нашей страны имеет славную историю и еще недавно пользовалось большим авторитетом в мире. Однако мировой рынок бронетехники сильно политизирован. Утратив многих прежних союзников, Россия фактически потеряла большинство традиционных рынков своего вооружения. Иностранные фирмы составляют конкуренцию не только в торговле новой техникой, но даже и в деле модернизации советской техники прошлых десятилетий, находящейся на вооружении армии ряда стран. Проблема возрождения отечественных производств сейчас становится все более актуальной.