Тренер-психолог

В последнее время в командах привлекают специаль­ных помощников тренера — психологов. Конечно, иногда консультация специалиста-психолога может принести оп­ределенную пользу. Но если тренер сам не психолог, ни­какой постоянный помощник по психологии большой пользы ему не принесет. Бывает, что игроки, привыкшие играть на поле, оказываются иногда на скамейке запас­ных. Причины разные: травмы, плохая форма или просто тренер решил временно заменить игрока. И всегда эти иг­роки говорят, что играть куда легче, чем сидеть на ска­мейке, на этом «стуле пыток», как называют теперь ска­мейку запасных в баскетболе. А каково.же тренеру? Ведь ему надо испить чашу терпения на «стуле пыток» до кон- да! Добавлю, что управление командой в ходе игры — важная, но не единственная функция тренера. Поэтому без серьезной психологической подготовки тренеру не обойтись никак. Я имею в виду такую подготовку, кото­рая бы позволяла наставнику команды не только твердо и трезво смотреть на вещи, постоянно владеть собой, но и систематически воздействовать на игроков.

Вы просто болельщик, и ваша команда проигрывает. Вам, конечно, обидно, неприятно, у вас испорчено наст­роение. А ведь тренер несет ответственность за выступле­ние всей команды, и от удачи или неудачи зависит под­час его судьба, его завтрашний день. Что греха таить, пока еще наша профессия никак не гарантирована от вся­ких неожиданностей. Вы можете честно и с энтузиазмом трудиться, быть примером в быту, во всех сферах дея­тельности, но ваша команда проигрывает более сильному сопернику, а еще хуже не самому сильному, и руководи­тели вашего спортивного общества спешат сделать оргвы­воды. Или, к примеру, вы, тренер, конфликтуете с веду­щими игроками или с группой игроков, причем вы правы, но игроки идут к руководству и, как говорится, ставят воп­рос ребром: или мы, или он! И увы, руководство делает так, как хотят игроки. Ведь играют-то они. Так случалось у меня и у Тарасова, у Бескова, Травина, Амалина и у многих других известных тренеров. Ясно, что мы не без­грешны, и нас следует воспитывать, направлять. Но всег­да надо помнить при этом, что все-таки мы делаем спорт­сменов, а не спортсмены делают нас, тренеров.

Чем выше классом спортсмен, чем больше у него ярких побед, тем сложней, трудней им управлять, тренировать его. Так же и с тренерами: чем больше у тренера заслуг, тем сложнее становится воздействовать на него. Однако не все руководители спорта способны терпеливо трудить­ся с тренерами и предпочитают их просто менять.

После опытного, мудрого председателя Всесоюзного комитета по физкультуре и спорту Николая Николаеви­ча Романова наш спорт возглавил молодой и обаятель­ный Юрий Дмитриевич Машин. В тот период, когда он стал во главе нашего спорта, ему было 33 года. И моло­дой руководитель, не имевший еще достаточного жизнен­ного опыта, стал рьяно выдвигать молодых тренеров. В 1962 году меня назначили старшим тренером сборной СССР. Мне было 34 года. На смену первым радостям пришло тщеславие. Меньше всего я понимал тогда, ка­кая ответственность, тяжесть ложилась на мои плечи. Мо­ему помощнику Юрию Озерову тоже было 34 года. И хо­тя я уже имел солидный опыт работы с клубной командой, которая четыре раза была чемпионом СССР, хотя я уже два года работал помощником у Степана Суреновича Спандаряна, но назначение наше было поспешным. Нам не хватало опыта, выдержки и мудрости Спандаряна. Ошибок мы наделали немало. Основной состав команды меняли после каждой тренировки, ошибались в игроках. На чемпионат мира 1963 года в Рио-де-Жанейро состав был продиктован мною по телефону, и я забыл включить в команду Валдиса Муйжниекса, игрока нужного и очень сильного.

Много воды утекло с тех пор, много было проведено матчей, прежде чем мы с Ю. Озеровым по-настоящему поняли, как руководить сборной, как вести психологическую подготовку в команде.

Вот лишь несколько примеров такой психологической подготовки. Гундар Муйжниекс в рижской команде СКА был основным, ключевым игроком и выступал в роли вто­рого центра. При росте 207 сантиметров, но не будучи, внушительной комплекции, Г. Муйжниекс не старался иг­рать близко к щиту, всегда уходил чуть дальше штраф­ной площади. Как тут быть! Ведь чтобы успешно справ­ляться с ролью второго центра, надо играть жестче, иг­рать ближе к кольцу! И вот мы решили поручить опеку Г. Муйжниекса на тренировках самым жестким игрокам, таким, как Альгерт Хехт.

Муйжниекс на опеку Хехта, который держал его дейст­вительно грубовато, поначалу реагировал весьма болез­ненно: он обращался ко мне, к команде, дескать, его оби­жают, бьют, но я делал вид, что ничего не замечаю, а Хехт жестко, как говорят в баскетболе, «массировал» на­шего Гундара. И кончилось это тем, что Гундар сначала замолчал, потом стал привыкать к такой жесткой опеке и, наконец, сам стал сражаться под щитом. Из мягкого, либерального баскетболиста Г. Муйжниекс превратился в довольно жесткого игрока, умеющего сражаться под щитом.

Или другой пример — с Владимиром Андреевым. Ког­да в 1965 году мы с Озеровым пригласили его в сборную страны, он отлично играл в обороне. «Пройти» Андреева под нашим щитом было довольно трудно. Но Андреев почти не атаковал кольцо противника. Ему казалось, что, если он при росте 215 сантиметров промахнется, публика будет над ним смеяться. Надо было что-то делать, чтобы Андреев стал полноценным игроком и в защите и в напа­дении. И мы с Озеровым решили, что в отдельные момен­ты не очень ответственных игр нападение надо вести толь­ко через Андреева, он один получал право атаковать. И волей-неволей Андреев уже не мог отдавать мячи сво­им партнерам и, делать нечего, отправлял их в корзину. Постепенно Андреев привык атаковать, пропала прежняя робость в бросках по кольцу, он в конце концов стал ак­тивным нападающим центром, который забивал одно вре­мя в нашей сборной больше всех. Правда, это в какой-то степени ухудшило его игру в обороне, но во многом мы до­бились того, чего хотели.

Геннадий Вольнов, один из лучших снайперов страны и Европы, не любил поначалу проходить к щиту, потому что там его в общем довольно сильно «массировали». И поэтому на тренировках мы не разрешали Вольнову бросать со средних дистанций, а требовали, чтобы играл он только на проходах. В конце концов он овладел и тем и другим.

Александр Петров и Сергей Белов — игроки самолю­бивые и ревностно относились к критике, особенно при команде. И мы, тренеры, использовали самолюбие игро­ков с тем, чтобы позлить их в решающих матчах. Помню решающую игру во Вроцлаве на чемпионате Европы 1963 года. Тогда перед матчем мы нашли причину, чтобы поругать при команде не очень виноватого Петрова. Он замкнулся, обиделся, но мы знали, что финальный матч Петров сыграет отлично. Так в общем и случилось. Еще более болезненно принимает замечания Сергей Белов. Обычно у каждого игрока есть какие-то огрехи, за что его можно ругать. Но тренер должен еще и чувствовать мо­мент, когда лучше прибегнуть к критике. Лично я всегда делаю замечания С. Белову перед решающими матчами, и это, как правило, приводит к тому, что он проводит самые ответственные игры очень здорово.

Думается, что систематическое психологическое воз­действие на игроков команды в большой степени опреде­ляет способность и умение тренера добиваться постав­ленной цели.От подъема до отбоя...

Тренера часто называют организатором и администра­тором. Действительно, команда —это коллектив, который должен работать по планомерному, строгому графику, с обязательным исполнением каждым игроком своих обя­занностей. Для этого организаторские, административные способности тренера необходимы. Самоорганизация ре­жима дня, питания, отдыха, работы и организация режи­ма дня всей команды — важные условия успешной игры. Сам тренер от подъема до отбоя, от начала тренировки до ее конца собран, подтянут и не отступает от намеченного плана. Организовать работу команды, ее тренировочный процесс, отдых, быт, питание, постоянно думать о резер­вах, готовить, выискивать их — все это также относится к организаторским обязанностям тренера.

Держать связь с руководством спортивного клуба, Комитетом физкультуры, Федерацией баскетбола, судей­ской коллегией, тренерским советом, прессой, коллегами- тренерами и при этом успевать быть в курсе всех баскет­больных дел страны и мира — все это также неотъемле­мая часть организаторской работы тренера.

Если тренер не педагог, он не тренер. Даже глубоко зная свое дело, но не умея передать опыт и знания дру­гим, вы не можете считать себя тренером. Обучая баскет­больному мастерству, надо неустанно воспитывать игро­ков в духе нашей морали, терпеливо и тактично, так как грубое воспитание вообще не воспитание. Конечно, нужно при этом знать и постоянно изучать всех игроков. Инте­ресен пример с Иваном Едешко, одним из сильнейших и популярнейших игроков нашей страны и ЦСКА. В 1972— 1974 годах меня возмущали технические ошибки Ивана Едешко, обилие брака в его игре. На них я концентриро­вал свое и его внимание и из-за этого нередко держал Едешко в запасе, на что он, естественно, обижался. Мои отношения с Едешко складывались трудно. Сезон 1974/75 года я начал не как тренер ЦСКА, а как главный тренер Вооруженных Сил СССР и, наблюдая за Едешко как бы со стороны, увидел в нем много того, чего не за­мечал, будучи постоянно ответственным за результат на пульте управления команды. Я понял, что Едешко можно многое прощать. Свои ошибки он с лихвой компенсирует быстрой игрой, результативностью, голевыми передача­ми, умелыми действиями в прессинге. Во втором круге я снова стал тренером армейской команды. И решил изме­нить отношения с Иваном Едешко, построив их на взаим­ном доверии: Почувствовав мою поддержку, Едешко заиграл совсем по-другому и отлично провел сезон.

Очень важно, воспитывая игроков, быть воспитанным -самому. Личный пример здесь, просто необходим. Если вы требуете от игрока самопожертвования в интересах команды, то игрок должен видеть, что вы ни в чем не щадите самого себя. Если вы требуете от игрока безуко­ризненной трезвости, сами при этом должны быть безуко­ризненны. И так во всем.

Игроки должны верить, чувствовать, знать, что они постоянно прогрессируют, повышают свое мастерство. Они должны видеть поставленную тренером цель и стре­миться к ней. Для одних игроков—это попасть в основ­ной или дублирующий состав команды мастеров, для других — получить высокое звание мастера спорта, а за­тем и заслуженного мастера спорта. Естественно, маяком может служить самая высокая цель — попасть в сборную команду страны, стать чемпионом Европы, мира, олим­пийских игр. Важно уметь требовать от игроков объемной, интенсивной и. эмоциональной работы. Но при этом они всегда должны знать, что трудятся не зря.

Для каждого игрока хорошим примером в труде и стимулом может быть коллектив в целом, который также стремится к завоеванию высоких наград. Весь коллектив работает как единое целое. Поэтому в коллективе не может и не должно быть людей, которые работают впол­силы.

Трудно тренеру в острых ситуациях борьбы всегда ос­таваться спокойным, выдержанным, корректным. Но стремиться к этому надо. Иногда в горячие минуты игры хочется бросить в лицо игрока, допустившего ошибку, самые горькие, обидные слова. Но ты должен научиться превозмогать себя и делать нужное замечание предельно тактично..

«Я бы в тренеры пошел, пусть меня научат...»

Думаю, читатель простит мне небольшую вольность со стихами В. В Маяковского, вынесенными в заголовок. Но, поверьте, тренерские университеты не заканчивают­ся с получением вузовского диплома! Чтобы стать настоя щим тренером, нужно учиться всю жизнь, причем очень хотеть учиться!

Попробуем разобраться в том, кто может и должен стать тренером. Возьмем для примера двух баскетболис­тов, так как обычно баскетбольные тренеры —это быв­шие игроки. Думаю, что это обязательное условие, без которого не может быть тренера. Не имеет права стано­виться тренером человек, который никогда не держал в руках мяча и не играл в баскетбол. Итак, один из игро­ков щедро одарен от природы, у него все получается без особого труда, легко, красиво. Он умный и тонкий тактик, великий игрок. Естественно, взоры любителей спорта и спортивных руководителей обращены именно к этому иг­року. Вот, дескать, он закончит выступать и станет большим тренером. Ему есть что передать молодежи, к тому же он и показать может все технические приемы от­лично. Он непререкаемый авторитет в команде, первый советчик тренера, о нем уже немало написано хвалебных статей, его знает спортивный мир. И вот звезда совершен­но спокойно и естественно для многих переходит на тре­нерскую работу.

Да, действительно, молодой тренер может хорошо по­казать те или иные технические приемы. Именно поэтому главным образом спортивные руководители выдвигают звезду в тренеры. Слов нет, метод показа полезен и ну­жен в спорте. Но, думается, такой метод больше подхо­дит при работе с детьми, новичками, а не с командами мастеров.

Кто мог показать Пеле, как бить по воротам или во­дить мяч, когда он был на вершине своей карьеры? А кто из тренеров мог показать Ольге Корбут двойное сальто с поворотом на брусьях? Или показать Сергею Белову, как бросать в кольцо? Ведь показать нужно еще лучше, чем делают это великие спортсмены! Нет, сила тренера не только в показе, но и в умении убедительно объяснить, как, зачем и почему следует выполнять тот или иной при­ем именно так, а не по-другому.

Только вступив на тренерскую стезю, бывший игрок начинает понимать, что играть — это одно, а трениро­вать— совсем другое, значительно более трудное и от­ветственное дело. Конечно, на первых порах ошибки но­вого тренера прощают, его еще воспринимают и помнят как великого игрока. Но проходит сезон, другой, и зрите­ли, которые быстро ниспровергают любых звезд, а с нимии спортивные руководители начинают роптать, требовать побед, забывая старые заслуги спортсмена, а теперь тре­нера.

Терпеливо учить других молодой тренер не привык. Он часто говорит подопечным: «Вот я так играл, а вы что?» Он хочет видеть учеников только через призму своего та­ланта, забывая, что сам-то он был игроком не обыкновен­ным, а весьма талантливым, одаренным. И многим игро­кам стремительный взлет, какого достиг тренер, когда иг­рал сам, просто не по плечу. Тренер начинает нервничать, сердиться на игроков, на руководство, на зрителей. Ему кажется, что его не понимают и не хотят ему помогать. Он не привык, что у него что-то не получается сразу, он растерян, он понимает, что ноша тренера не по плечу. И бывший большой игрок уходит обиженный, так и не став большим тренером.

Думаю, нет смысла перечислять здесь фамилии боль­ших спортсменов, которые пока, к сожалению, не стали большими тренерами. Значит, большой мастер не может стать великим тренером? Совсем нет. Наоборот, ему и кар­ты в руки. Только не сразу, чтобы не сломать голову, от­бить охоту. Поучиться, присмотреться, набраться опыта, ума, остыть от побед и славы, все осознать, а затем уж приступать к новому делу. Ю. Чесноков, М. Винер, А. Эйнгорн, Г. Ахвледиани, Л. и Е. Алексеевы, В. Лобанов- ский, М. Якушин, К. Бесков и многие другие судьбой сво­ей подтвердили правильность сказанного.

Не хотелось бы умалчивать и о другой крайности. Талантливые спортсмены, наблюдая за опытом своих то­варищей, из которых не получились тренеры, а также за жизнью тренеров, которые работают с ними, понимают, насколько трудна и подчас неблагодарна работа тренера. И, заканчивая спортивную карьеру, они не идут в трене­ры, а становятся преподавателями, организаторами и так далее.

Думаю, что это опасная тенденция. Нельзя, чтобы большая группа лучших наших спортсменов отказывалась от желания стать тренером.

Но вот перед нами игрок, не обладающий великими природными качествами. Но он очень любит свой вид спор­та и хочет доказать себе и всем, что с его данными сможет заиграть, и заиграть хорошо. Он не щадит себя, работает и с тренером и без него, придумывает для себя трудней­ший режим тренировки. Он недосыпает и, что называется, пень и ночь с мячом. И того, что талантливому игроку дается легко, как бы играючи, наш скромный трудяга дос­тигает, как говорится, потом и кровью. Он приучил себя к терпеливой большой работе, часами отрабатывает новые передачи, финты, броски, проходы. И любой, даже самый маленький успех приносит ему громадное удовлетворение. Перед играми он подолгу обдумывает свою тактику, изу­чает сильные и слабые стороны соперника, придумывает, _как обыграть своего сторожа. Играя, он приучил себя мыслить, искать, трудиться. Практически каждым своим днем, каждой тренировкой, каждой игрой он воспитывал в себе тренера. Примеров таких фанатически преданных игре рядовых армии баскетбола можно привести много. Я думаю, что это и В. Бимба, и В. Кондрашин, и В. Шаб- линский, и А. Алберг, и С. Чельгинский, Е. Гомельский, и Г. Авалишвили, и ваш покорный слуга.

Много лет в сборной команде СССР мне довелось ра­ботать с моим коллегой и помощником Юрием Викторо­вичем Озеровым. И хотя мы понимали, что старший тре­нер первый, а часто единственный за все в ответе, Юрий Викторович всегда был озабочен интересами команды и делил нелегкий груз ответственности со мной пополам.

Озеров — всегда друг, единомышленник, но не робкий, выполняющий все указания старшего тренера. Нет, еще будучи игроком, он был очень неудобен и для тех, кто его опекал, и для тех, кого сторожил сам. И тем и другим доставалось от него изрядно. Озеров не щадил ни своих, ни чужих. Играл он не слишком красиво, не по-баскет- больному, до сих пор его бросок правой рукой с толчком правой ногой никто не пытается воспроизвести и повто­рить. И неудобно и некрасиво. Однако пользу команде Озеров-игрок приносил огромную. Не технично, порой ко­ряво, но очень стойко, мужественно, разумно и страстно сражался он за московское «Динамо» и сборную команду страны. Мы с Юрием одногодки, я пришел в сборную в 1958 году тренером, а он еще был игроком. Мы хорошо знали друг друга как игроки, я играл за ленинградскую команду СКА, он — за московское «Динамо», и мы часто встречались. Затем после окончания института я уехал в Ригу. И вот пришло назначение тренером в сборную стра­ны, в помощники к знаменитому Степану Суреновичу Спандаряну — отцу нашего баскетбола, как теперь его именуют. В то время авторитет у Ю. Озерова как игрока был выше, чем у меня как тренера. Но Ю. Озеров, этотгрубиян и задира, оказался деликатнее, чем я думал. Он сам подошел ко мне и сказал: «Ну что ж, Саша, с сегод­няшнего дня ты для меня Александр Яковлевич, думаю, что дружба наша от этого не потускнеет».

Много мы пережили с Ю. Озеровым за годы совмест­ной работы. Были большие победы в пяти чемпионатах Европы, была фактическая победа в первом чемпионате мира в Чили в 1959 году, когда мы втроем, Озеров, Сте­пан Суренович и я, с комком в горле узнали, что нам за­фиксировали поражение за неявку на игру с чанкайшис- тами. Была великая победа в Уругвае, когда впервые официально мы стали чемпионами мира. Были олимпий­ские игры в Токио и Мексике. Были и неудачи. Мне, как первому тренеру, доставалось за неудачи крепче, но дружба наша и взаимоуважение не поколебались. Конеч­но, были у нас и конфликты. Ю. Озеров всегда воевал за свои идеи, непреклонно отстаивал свое мнение.

В чем сила Ю. Озерова-тренера? Прежде всего он чу­десный администратор, что для тренера, особенно вто­рого, крайне важно. Но Ю. Озеров — тренер-практик и, когда нужно, может сам показать, как играть в любом составе. Он хороший аналитик и не только грамотно раз­бирается в тактических нюансах баскетбола, но отлично планирует работу в перспективе на несколько лет. Это дисциплинированный, серьезный, мыслящий тренер и от­личный помощник в играх. Наши мнения не всегда сов­падали, но обид никогда не было. «Я предлагаю, а ты располагаешь», — говорил Ю. Озеров во время соревно­ваний.

«Тренер сборной, а сам никого не тренировал, — гово­рили иногда об Озерове. — Пусть хлебнет сначала горюш­ка тренерского, попробует, как побеждать, как делать команду, как проигрывать». Да, Ю. Озеров не тренировал клубных команд, но он был большим спортсменом и смог стать большим тренером. Смог, потому что очень хотел им быть и потому что человек он тоже незаурядный.

В нашем деле нужно быть одержимым. И научиться терпеть! И тогда к тебе обязательно придет нелегкое тре­нерское счастье!

Не могу не вспомнить здесь о том, что говорил о судь­бе тренера Анатолий Папанов, один из самых любимых моих актеров. На вопрос репортера из «Недели»: «Хоте­ли бы вы испытать не на экране, а в жизни судьбу тре­нера?»— Папанов ответил: «Ни в коем случае, упаси бог, во-первых, потому, что не люблю дилетантов в лю­бой области и скептически отношусь к весьма распрост­раненному мнению о том, что в футболе все всё понима­ют. Во-вторых, уж очень незавидная у наших тренеров судьба: постоянные нервотрепки, кочевая, цыганская жизнь из клуба в клуб, из города в город.

В ту пору, когда каждая команда имела свое лицо, черты ее во многом определялись именно тренерским пос­тоянством. Борис Аркадьев многие годы трудился прек­расно в ЦСКА, Михаил Якушин возглавлял московских динамовцев. А теперь едва ли не каждый новый футболь­ный сезон гадаешь: в какой команде какой тренер. У меня много добрых знакомых среди тренеров. Каждый тренер, если он по-настоящему творческий человек, должен иметь время, чтобы сделать свою команду. Представьте нового режиссера, возглавившего театр, и ему сразу же пору­чают ставить «Ромео и Джульетту», хотя труппа явно не тотова к этому. Все хотят быть Ромео, а вот Меркуцио и Тибальтом просто-напросто нет. Естественно, спектакль не получается, складывается медленно, а режиссера то­ропят. По футбольным канонам такой режиссер быстро бы потерял место — ведь околофутбольные специалисты тоже хотят видеть на поле одних Ромео. Нет, я тренерам не завидую». Знаменитый актер, возможно, несколько сгустил краски. Но суть он уловил правильно.