Глава 9. Однако первым домой вернулся Василий Петрович

Однако первым домой вернулся Василий Петрович. Выглядел он просто ужасно. И Инга даже не сразу решилась к нему подойти. Но он сам обратился к ней с вопросом:

– Где Нюша?

– Я дала ей лекарство, после этого она моментально уснула.

– Хорошо.

И не спрашивая, где его жена, Василий Петрович прошел в столовую.

– Ужинать будем? Инга, я умираю, как хочу есть.

Прекрасно понимая, что заставлять хозяина дома ждать, когда он желает трапезничать, невозможно, Инга все же сделала слабую попытку оттянуть время ужина до прихода Игоря.

– Я сбегаю на кухню, выясню, все ли у них готово.

– Не надо. Пусть тащат все, что у них есть. Хотя бы простую яичницу, мне без разницы, что жевать.

Вид у голодного Василия Петровича был до того свирепый, что Инга не решилась ему перечить. Она сбегала на кухню и поторопила кухарку.

– У меня давно все готово! – откликнулась та и хлопнула в ладоши.

Немедленно рядом с ней оказались две девушки, в обязанности которых входило подавать хозяевам еду, убирать грязные тарелки, а также следить за тем, чтобы в доме все вещи находились на своих местах, а пыли не было на них вовсе. Это были коллеги Нюши, но надо признаться, что Алена никогда не пошла бы на их дни рождения, да и самим девушкам в голову не приходило пригласить хозяев к себе. Дело ограничивалось устным поздравлением и обязательным подарком, который чаще всего представлял собой денежную премию, аккуратно уложенную в белый конверт.

Никаких цветов специально для этих девушек никто не заказывал и в город за заказами не мотался. Когда Инга поняла это, у нее возникло острое желание поболтать с этими девушками об их товарке. И пока Василий Петрович в одиночку насыщался мясным пирогом, прозрачным бульоном и рыбным салатом в ожидании главного блюда – жаркого по‑домашнему, которое кухарка сунула в духовку, чтобы сырная корочка немного разогрелась и потекла, как это нравилось хозяину, Инга приступила к осуществлению своего плана.

Но первый же ее заход потерпел фиаско.

– Нюша? – пожали плечами служанки. – А мы с ней не дружим.

– Почему? – удивилась Инга. – Вы ведь работаете вместе.

– Кто работает? Нюша?

– В жизни такого не было!

– Почему? – еще больше удивилась Инга. – Она ведь тоже горничная, как и вы. В чем же разница?

Девушки переглянулись между собой.

– Мы не знаем.

– И если уж совсем говорить начистоту, то и нам тут работа не всегда находится.

– Хозяева живут вдвоем. Садовник и сторож живут в своих домиках, убираются у себя сами. Детей в доме нет. Конечно, иногда приезжают гости, но тогда хозяева нанимают еще людей для работы.

– Так что же?.. Для Нюши не нашлось работы?

– Нет, работа всегда есть. Без дела мы тоже не сидим. Но Нюша, как только появилась в этом доме, сразу же заявила, она личная горничная хозяйки, только за ней она ухаживает, все остальное в доме ее не касается.

– И хозяин сам точно так же, слово в слово, сказал. Нюша в доме на особом положении. Кто ее обидит, будет иметь дело с ним лично.

– Ничего себе… Наверное, это все потому, что она племянница Вани?

Девчонки хитро переглянулись между собой. Они явно имели что сказать по этому поводу, но отчего‑то не решались.

– Ну что? – подбодрила их Инга. – Говорите!

– Алена Игоревна велела нам особо не болтать об этом, – нерешительно заговорила одна из девушек.

– Я ей ничего не скажу, клянусь!

– Ну хорошо… Нюша никакая не племянница своему дяде!

– Что?

– Ну, то есть, может быть, у нее где‑то и есть дядя, но только это никак не Ваня!

– Не Ваня? Вы это точно знаете?

– Нюша нам сама об этом сказала. Как‑то мы ее подпоили и давай дразнить, что дядя у нее скупердяй, нет чтобы взять к себе племянницу просто так, он ее на чужих людей отрядил работать. Она и не выдержала. «Не знаете, – говорит, – вы ничего. Никакой он мне не дядя. А живу я с ним, потому что так мой родной отец распорядился».

– Да вы что? И кто же он – ее отец?

– Этого мы не знаем! – хором ответили девушки.

– Как жаль, – искренне расстроилась Инга. – Но вы Алене Игоревне об этом рассказали?

– И ей, и хозяину сказали. Только Алена Игоревна велела нам помалкивать и сказала, что если Ваня счастлив с Нюшей, то и мы должны за него радоваться.

– А Василий Петрович?

– Он вообще на нас только накричал и запретил с новенькой разговаривать.

– Совсем?

– Под угрозой увольнения к Нюше нельзя было больше в душу лезть. Ну мы и не лезли. Работа всегда нужна, а Нюша нам быстро надоела.

– Задавака.

– И учится все время.

– Зануда!

– И зубрилка!

– И выскочка!

– Без недели год живет в Дубочках, а уже в любимицы втерлась ко всем в доме!

Инга прищурилась:

– Но только не к вам, как я понимаю?

– А мы‑то ей зачем? Это она на первых порах, пока еще неуверенно себя чувствовала, с нами дружбы искала. А как почуяла, что и без нас прекрасно обойтись сможет, тотчас под крылышко к хозяевам переметнулась, с нами и знаться больше не желает.

Произнеся это, девушки подхватили подносы и поспешили в столовую, откуда уже несся грозный рык все еще не насытившегося Василия Петровича. Инга покрутила головой по сторонам с целью найти оправдание столь долгому своему отсутствию. Затем схватила со стола корзиночку со свежим хлебом и поспешила следом за девушками.

– Иду, иду, Василий Петрович, – щебетала она по дороге. – Не извольте гневаться, ваш любимый хлебушек резала. Вот, откушайте.

Но, наткнувшись на взгляд Василия Петровича, тут же осеклась, замолчала и даже покраснела. Что это она в самом деле? Человек потерял сегодня лучшего друга, а она сыплет неуместными шуточками.

– Инга, водки со мной выпьешь?

– Выпью.

Инга терпеть не могла водку, но понимала: никак нельзя отказать сегодня Василию Петровичу в компании. Тот поднялся и тяжело потопал к старинному буфету, в котором у него был вмонтирован очень даже современный бар, имеющий три отделения, в каждом из которых охлаждались бутылки до нужной температуры. Василий Петрович извлек мигом покрывшуюся инеем бутылку, перехватил из рук горничной рюмки и снова плюхнулся на свое место.

– Молодец, Инга, держишься, – похвалил он ее. – А я весь день сам не свой.

– Еще бы, вы друга потеряли.

– Так ведь и у вас с Ванькой вроде роман намечался?

– Это было давно и не всерьез.

Но Василий Петрович уже утратил интерес к этой теме.

– Девчонки‑то мои: одна спит, другая… невесть где болтается, – задумчиво произнес он.

– Кто болтается? Где?

– Про Алену говорю.

– Она у себя в спальне была.

– Алены дома нету, – покачал головой Василий Петрович. – Пока ты на кухне неизвестно с чем возилась, я к ней зашел, думал Ваньку помянуть позвать, а у нее в комнате пусто. Так что, пока она шляется, мы с тобой выпьем.

Инга машинально выпила, как положено за покойников, не чокаясь. И зажмурилась, когда крепкая жидкость обожгла ей горло. И кто только придумал, что за покойников нужно пить обязательно водку? Ведь едят же кутью с медом, чтобы умершим на том свете было сладко. Зачем же при этом еще и пить водку? Не лучше ли выпить что‑нибудь другое… поприятнее? Вино, например, или даже морс.

– Инга, не зевай. Держи рюмку.

Василий Петрович явно намеревался утопить свое горе в вине. Будь Алена за столом, он бы так лихо себя не вел. Но если свою жену он уважал, то к Инге питал исключительно отеческие чувства и ни во что не ставил ее слово.

И все же она не могла понять, куда подевалась Алена. Вроде бы подруга не собиралась уходить. Извинившись перед Василием Петровичем, который после трех рюмок принялся наконец за горячее, Инга вновь вышла на кухню.

– Алена Игоревна? Так она ушла минут пятнадцать назад. Василий Петрович как раз ужинать начал, а она из дома вышла.

– Куда?

– Так я у нее не спрашивала. На ней тапочки домашние были, небось прогуляется по саду и вернется.

А вторая горничная прибавила:

– Наверное, в домик садовника побежала.

– Они дружат?

– Нет, – засмеялись девушки. – Просто домик этот пустой стоит. И за садовником он только числится. Раньше‑то садовник холостой был, тут, в усадьбе, постоянно жил. А прошлым летом женился, с тех пор его домик пустует. Он сначала им хотя бы днем пользовался, а как жена родила, совсем перестал – скорее всю работу сделает да и домой спешит.

– Заботливый папаша.

– Заботливый, только страшный уж очень.

Инга помнила садовника Петю – рыжего, рябого и какого‑то неуклюжего парня. Да уж, красотой он не блистал. Вечно был потный, в прыщах, и дыхание от него исходило тяжелое, указывающее на проблемы с пищеварением. Но зато он умел отпускать грубоватые, но всегда смешные шуточки, над которыми ухохатывались все подряд. И, оказывается, из него получился заботливый папаша и преданный муж. Наверное, его жена на седьмом небе от счастья, что ей достался такой супруг. Впрочем, женщинам ведь всегда мало. Скорей всего, Петина жена пилит его с утра и до ночи, как и полагается всякой преданной жене.

Как ни интересно Инге было болтать с горничными, главный разговор, определенно, должен был состояться с Игорем. А он что‑то заставлял себя ждать. Инга вернулась к столу, с тревогой поглядывая в окно и прислушиваясь к звукам. Время ужина уже почти близилось к концу, Василий Петрович начал покряхтывать, что являлось у него признаком насыщения, а Игоря все еще не было видно.

– Как прошло опознание останков? Или чем ты, Василий Петрович, в городе занимался?

Василий Петрович крякнул, вопрос Инги его явно не порадовал. Но все же он не стал молчать и пробурчал:

– Вот люди… И когда только успели?

– Что – успели? – не поняла его Инга.

– Цепь с крестом, говорю, когда успели спереть?

– У Вани украли нагрудный крест?

– Раз нету, значит, так – украли. Когда покойника в морг покатили, я не сразу про крест‑то вспомнил. А как вспомнил, сунулся, они мне и говорят: не было на нем креста.

– Может, расплавился? Там жар был большой.

Но Василий Петрович эту идею отмел.

– Следы бы все равно остались. Да и слиток должен был приличных размеров получиться. Испариться же он с Ваниной груди никак не мог.

Инге было неприятно слышать о том, что Ваня стал жертвой грабителей‑мародеров. Но в то же время она помнила: крест на груди у телохранителя был размером с добрую ладонь. И цепь, на которой он висел, тоже была соответствующей величины. Исчезнуть бесследно в пламени эти две вещи никак не могли. Пламя, в котором побывал несчастный Ваня, было достаточным, чтобы убить человека, но все же недостаточно сильным, чтобы начисто испарить золото с его тела.

– Подумать только, какие люди бывают гады! – с чувством произнесла Инга. – Обокрасть мертвого, что может быть хуже!

– Много чего может, – вздохнул Василий Петрович. – Но и это тоже достаточная мерзость.

– Как ты думаешь, кто это постарался?

– За наших людей я уверен. Наверное, санитары в морге. Или те… на перевозке. Им не привыкать.

– Ну зачем ты так говоришь, Василий Петрович, – укорила его Инга. – Ведь не знаешь наверняка.

– Наверняка я знаю только одно – крест пропал. И что ты тут мне ни говори, Инга, а я тебе скажу одно – крест украли! Да не сам крест мне жалко, а память Ванину.

– Ты хотел передать крест Нюше?

– Нюше?

Василий Петрович выглядел изумленным.

– Ей‑то зачем? Она тут при чем?

– Как же? Она же племянница Ванина. Его единственная наследница. Ей и крест, и цепь, и все остальное принадлежит.

Инга сказала эту фразу с намеком. И Василий Петрович попался на крючок.

– Да что ей там наследовать? Даже и думать забудь! Ваня давно уже все свое имущество распорядился на благотворительность раздать.

– Благотворительность?

Последнее было для Инги сюрпризом. Вот уж никак не ожидала, что Ваня, казавшийся всегда немного чурбаном, знаком с такими высокими понятиями. Но прежде чем Инга успела мысленно извиниться перед своим бывшим воздыхателем, Василий Петрович добавил:

– Ваня благотворительность своеобразно понимал. Велел все его имущество в деньги обратить и на эти деньги его любовницам мужей подыскать.

– Что?

– Вот я теперь голову и ломаю: как мне быть? Через брачное агентство или как я теперь должен действовать? Ты мне не подскажешь?

Инга молча помотала головой. Она была ошеломлена услышанным. Какой все‑таки странный человек был этот Ваня! Ведь любил‑то он ее, в этом Инга была совершенно уверена, а деньги свои завещал каким‑то посторонним бабам. И зачем? Какой в этом смысл?

Но в этот момент во дворе послышались чьи‑то шаги, и Инга мигом забыла о Ване. Наверняка это идет Игорь. Давно уж пора!

– Добрый вечер, мои дорогие.

Алена!

Инга ощутила одновременно и разочарование, и радость при виде подруги.

– Где ты была?

– В саду.

– А что ты там делала?

На мгновение Алена смутилась. Но быстро пришла в себя и сказала:

– Хотела побыть одна, собраться с мыслями.

– И давно ты ушла?

– Да уж порядочно.

– Еще до моего приезда?

– Да.

Инга исподлобья взглянула на Алену. Зачем она лжет? Ведь Василий Петрович уже был в доме, когда она уходила. Алена не могла не слышать возвращения своего супруга. Но вслух Инга ничего не сказала. Между супругами намечалась трещина. И Инге совсем не хотелось, чтобы благодаря ей эта трещина сделалась еще шире.

Но Василия Петровича ответ Алены, кажется, вполне удовлетворил.

– Ну хорошо тогда, – проворчал он куда более мирно. – Выпьешь с нами?

– Нет, не хочу.

– Не хочешь пить за упокой души Вани? – поразился Василий Петрович. – Алена… ты что?

Изумление и упрек в его голосе были столь явственны, что Алена быстро изменила свое мнение.

– Ладно, выпью, – сказала она. – Только не за упокой его души, а за то, чтобы люди или человек, подстроивший катастрофу с Ваниной машиной, был пойман!

С этими словами она лихо опрокинула в себя рюмку водки и, не закусывая, уставилась прямиком на мужа. Василий Петрович взгляда тоже не опустил.

– Сказал кто? – тихо произнес он. – Или сама догадалась, что не простая авария с Ванькой случилась?

– Сама.

– Молодец.

И Василий Петрович погрузился в мрачное молчание. Но долго ему пробыть в нем не удалось. У порога был уже новый гость.

– Тук‑тук, можно войти?

Сердце Инги замерло. Она узнала голос Игоря. Алена тоже узнала его и приветливо кивнула:

– Заходите, Игорь. Как там Виктор Андреевич? Справляется со своим горем?

– Какое там, – вздохнул Игорь. – Я разговаривал с ним сегодня. Он по‑прежнему жаждет мести. Хочет найти человека, напоившего Марию Петровну этой дрянью.

– Какой дрянью?

Уважаемый Василий Петрович хоть и был хозяином в своих владениях, но еще не знал ничего о том, что поведал Игорь сегодня утром Инге. И поэтому сыщику пришлось подсесть к ним за стол и обстоятельно изложить суть дела. Рассказ его проходил в полной тишине. Ни Алена, ни Василий Петрович не издали ни единого звука, пока рассказчик не умолк сам.

И лишь затем Василий Петрович стукнул себя по коленке и рявкнул:

– Это что же такое делается?

Все вздрогнули, считая, что окрик относится к ним. Но оказалось, что Василий Петрович негодует не на них, а вообще, так сказать, в принципе.

– Это что делается в моих Дубочках? Жене мерещится всякая хрень. Пожилую женщину отравили. А мой лучший друг и самый верный товарищ разбился сегодня и сгорел в собственной машине в нескольких шагах от моего дома!

Это было некоторым преувеличением. От дома до транспортного цеха было не меньше двух километров, но никто не стал упрекать Василия Петровича в неточности. Вместо этого все уставились на него с огромным почтением во взгляде. Василий Петрович выходил из себя крайне редко, но когда это случалось, гнев его был страшен и разил всех без разбору. И сегодня, похоже, был именно такой случай. Так что лучше было помалкивать и поддакивать, дожидаясь, пока приступ гнева пройдет.

– У меня, под самым моим носом, убивают людей! Старушка, Ванька… Ох, Ванька, не уберег я тебя. Надо было мне прислушаться к твоим словам. Глядишь, и ты сейчас жив был бы. Нет, отмахнулся, не думал, что в Дубочках может мерзость какая появиться. А она появилась. И Ваньку убила!

Алена встала и обняла мужа за плечи.

– Расскажи нам все, дорогой. Расскажи, что тебе удалось узнать у следователя. Кто‑то подстроил Ване эту аварию? Верно?

Василий Петрович кивнул и начал говорить. Когда сегодня утром случилась трагедия, унесшая жизнь его верного друга, Василий Петрович поклялся себе в том, что обязательно разберется в этом деле. И если будет хоть малейшее подозрение, что это не простой несчастный случай, то он накажет виновных.

Но долго терзаться сомнениями ему не пришлось. Рывшийся под капотом изуродованной машины механик‑эксперт выглянул наружу с самым мрачным выражением лица.

– Рулевое управление повреждено, – мрачно сообщил он. – Кроме того, тормозная жидкость гораздо ниже минимального уровня.

– Это не может быть следствием аварии?

– Вряд ли. Тормозной шланг поврежден явно с помощью механического предмета – ножа. Думаю, что жидкость вытекла гораздо раньше, машина стала неуправляема, что и послужило причиной аварии, унесшей жизнь вашего друга.

Но Василий Петрович все равно сомневался:

– Машина у Вани была совсем новая. Он регулярно проверял ее в сервисе. Не может быть, чтобы в ней появилось сразу две поломки, и обе такие серьезные!

– Значит, шланг и рулевое управление испортили преднамеренно.

– Опять мимо. Машина была под завязку напичкана всякой электроникой. Если я садился рядом с Ваней, позабыв пристегнуться, она тут же начинала истерить. Что уж там говорить о таких серьезных повреждениях! Машина бы просто не завелась, да и все тут.

– Вот и мне это странно, – признался эксперт. – Похоже, что над электроникой кто‑то основательно покудесничал. Машина была серьезно повреждена, но при этом все приборы показывали норму, раз ваш друг отправился на неисправном автомобиле в путь.

– А такое возможно?

– При наличии умения и навыков все возможно. Но на такую работу нужно время. Много времени. От часа до нескольких часов. Поэтому я обязан спросить: где находилась машина пострадавшего до этого инцидента?

– Где? Да у него дома, в гараже.

– Гараж охраняемый?

– Запирается изнутри дома, как обычно у всех.

– Вчера ваш друг своею машиной пользовался?

– С утра и в первой половине дня ездил.

– И все было в порядке? Он не жаловался на какие‑то проблемы?

– Нет. Ничего такого не сказал.

И Василий Петрович слегка покраснел. В последнее время между ним и Ваней если не наметилось охлаждение, то некоторая напряженность все же присутствовала. Так что если Ваня даже и имел проблемы с машиной, вряд ли он стал бы докладывать о них хозяину. Раньше – да, раньше они с Ванькой обязательно бы побеседовали по душам, вместе бы решили, как быть. А вот в последнее время что‑то между ними встало. Что‑то или даже кто‑то. И Василий Петрович догадывался, что могло быть причиной такого охлаждения отношений между ними.

Между тем эксперт уже вынес свое решение:

– Значит, машину испортили минувшей ночью! И человек, который сделал это черное дело, имел полный доступ в гараж!

Услышав это, Василий Петрович неприятно изумился.

– Ваня жил со своей племянницей, совсем юной еще девочкой. Вчерашней школьницей. Как по‑вашему, она могла испортить машину?

– Вряд ли. Тут нужны специальные знания.

– Нюша даже водить не умеет! У нее и прав нету!

– Я ведь не обвиняю именно эту молодую особу. Я всего лишь высказываю предположение, каким образом могла быть испорчена машина.

И тут Василия Петровича осенило:

– Вчера в доме у Вани было полно народу. Был праздник, и гостей набилось видимо‑невидимо. Гараж же стоял практически неохраняемый. Любой, у кого имелось такое желание, мог пройти туда и испортить машину.

Эксперт выслушал, молча кивая в знак своего согласия с версией Василия Петровича.

– Скорее всего, машину испортили ночью. А вечером преступник лишь подготовил себе путь: открыл дверь гаража, чтобы чуть позже вернуться и покудесничать над машиной уже без помех.

Но кто именно мог это сделать?

– Видеокамер в гараже, конечно же, нет?

Василий Петрович лишь тяжело вздохнул в ответ. Если бы в гараже была видеокамера, то, как только произошла авария, он бы первым делом просмотрел запись с нее. Потому что хозяин Дубочков никак не мог поверить в то, что случившаяся трагедия могла произойти сама собой. Нет, только не с Ваней и только не таким образом. Погибнуть из‑за неисправности в машине телохранитель не мог. Не таков был этот человек, чтобы принять нелепую смерть. Но вот какая штука: пройдя Афган и выжив в девяностые, Ваня поселился в таких мирных Дубочках. И тут уж уйти от рук жестокого злодея ему не удалось.

Выслушав рассказ Василия Петровича, все ненадолго задумались. И затем Игорь произнес:

– Выходит, у нас уже две насильственные смерти? Мария Петровна и ваш Ваня? Марию Петровну мог отравить Сева. Он не хотел этого брака своего отца. Считал, что он помешает ему унаследовать весь его капитал.

– А он значителен?

– Ну не так чтобы очень, но все же достаточно ощутимо, если потерять. У Виктора Андреевича есть квартира в центре города, дача, пусть и старая, но зато расположенная в Курортном районе, где сама земля стоит целое состояние. И кроме того, несколько счетов в банках. Виктор Андреевич ведь до сих пор активно занимается научной работой. Его статьи печатают в отечественных и иностранных изданиях. А Сева… Он сам нигде не преуспел, ничего не нажил. И без отца он вообще никто. Виктор Андреевич помогал ему материально, я это точно знаю.

– Сева не показался мне таким уж отъявленным злодеем. Он с ленцой, но вроде бы не злой парень.

– Не злой, но жадный. Был таким с самого детства. Хорошо помню, как он прятал от меня свои сладости, хотя нам всегда доставалось поровну и я никогда не претендовал на его половину. Но он делал вид, что все съел, а потом начинал выманивать у меня по конфетке. Долгое время я искренне верил, что он просто обжора. Но однажды увидел, как он плюет в тарелку домработницы, которая посмела отказать ему в добавочном пирожном, находя, что он и так чересчур упитан, и мне стало ясно: Сева жалкий тип, но он способен и на мстительный поступок.

– Предположим, что смерть Марии Петровны – это его рук дело. Но откуда у вашего кузена взялась отрава? Он привез ее с собой? Значит, он заранее планировал убийство Марии Петровны?

Но Игорь не успел ничего ответить.

– А мне кажется, что я знаю, где Сева взял отраву, – перебила его Инга.

– Знаешь? И где?

– У вас в лаборатории.

– Что за чушь? – насупился Василий Петрович. – Мы не имеем дела с ядами.

– А никто и не говорит, что Марию Петровну именно отравили. Она скончалась от инфаркта, а вызвать сердечный спазм могло чрезмерное волнение. В крови у старушки нашли галлюциноген, он мог спровоцировать видения, в том числе и такие жуткие, что сердце у пожилой женщины не выдержало. А галлюциногены содержатся в некоторых растениях и грибах. Вы же применяете в своих снадобьях вытяжки из грибов?

– Из белых грибов у нас делают сыворотку, которая уменьшает рост раковых клеток.

– Значит, такая аппаратура у вас имеется!

– Но это пробное направление. В микологии мы еще только делаем первые шаги.

– И занимается ими Марина?

При упоминании этого имени Василий Петрович нервно вздрогнул и как‑то по‑особенному покосился в сторону своей жены. Алена сделала вид, что ничего не замечает, а возможно, что и действительно ничего не заметила. Подруга сидела с непривычно рассеянным видом, слушала беседу невнимательно. И обшаривала стол каким‑то непонятным взглядом, словно прикидывая, чего бы ей съесть, но при этом не положила себе на тарелку еще ни крошки.

– Так что? – настаивала Инга. – Грибами у вас ведает Марина?

– Ну да, – вынужденно признался Василий Петрович. – Но я категорически заявляю: Марина ценнейший сотрудник. Я плачу ей очень хорошие деньги. Причем если прочие сотрудники получают просто хорошие деньги и при этом чувствуют себя богачами, то Марина получает действительно ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ деньги.

Несмотря на то что Василий Петрович голосом особо выделил последнюю фразу, Инга все равно сомневалась, что на свете найдется человек, который, даже получая миллионы, не захочет подзаработать еще чуть‑чуть. Как известно, денег много не бывает. Всякий, у кого они завелись, может сказать по себе, что вместе с заработком вырастают и аппетиты. Если вчера ты ездил на новенькой иномарке, то завтра тебе уже хочется машину экстра‑класса. Если сегодня ты купила себе шубу из мутона, то, вполне возможно, завтра ты не наденешь ее даже для того, чтобы вынести накопившийся мусор на помойку. А захочешь норку или соболя.

– Отстаньте от Марины! – нервничал Василий Петрович. – Вот еще выдумали! Чтобы я больше не слышал ни единого слова в адрес этой замечательной женщины!

Он разозлился до такой степени, что у него даже глаз начал дергаться.

– Вот ведь денек! Сначала Ванька погиб, потом понеслось‑покатилось. А теперь еще и это! Оставьте Марину в покое, ясно вам?

И с этим возгласом Василий Петрович устремился к себе. Алена проводила его долгим взглядом, но ничего не сказала. Оставшиеся за столом трое тоже недолго провели вместе. Едва только за мужем закрылась дверь, Алена встала и принялась накладывать себе на тарелку жаркое. Инга смотрела на нее с изумлением. Алена не слишком‑то любила это блюдо, зато Василий Петрович и Ваня его обожали, потому кухарка время от времени и готовила его. Но сегодня подруга положила себе целую тарелку, да еще с горкой. И сверху положила бутерброд, на который водрузила несколько кусков ветчины, сыра и даже горбушку копченой рульки умудрилась сбоку пришлепнуть. Оглядев сооружение, она с удовольствием кивнула и направилась к выходу.

– Ты куда? – удивилась Инга.

– Хочу поужинать.

– А уходишь зачем?

– Хочу побыть в одиночестве.

– Если ты из‑за этой Марины, то я тебя уверяю…

Инга хотела сказать, что она завтра пойдет к Марине в помощницы и костьми ляжет, чтобы узнать, где у этой особы хранятся грибы или кактусы, из которых она и делает вытяжки, сводящие людей с ума или даже отправляющие их на тот свет. Но Алена отреагировала как‑то неожиданно.

– Мне все равно, – отмахнулась она.

– Василий Петрович любит тебя, а не эту Марину.

– Вася так заврался, что теперь я уже не знаю, нужен ли мне такой муж.

И сделав это шокирующее замечание, она вышла из комнаты. Инга была растеряна поведением своей подруги. И окончательно она растерялась, когда увидела, что и Игорь тоже собирается уходить.

– А вы‑то куда?

– Как это куда? Мы же договорились, вы следите за Мариной днем, а я буду следить за ней ночью.

– Вы напросились к ней в квартиранты? – ахнула Инга. – Вам это все‑таки удалось? И как?

– Откровенно говоря, мне даже не пришлось особенно настаивать. Как только я заикнулся, что мне негде сегодня переночевать, она сама предложила мне остановиться у нее. Сказала, что одна занимает целый дом, у нее имеется сразу несколько свободных комнат и что она будет только рада моему обществу.

Инга покраснела от досады. Ну и Марина! Ну и штучка! Захомутала себе Василия Петровича, и все ей мало! Теперь она и на Игоря глаз свой цыганский положила. Но он‑то каков! Тут же забыл про Ингу и помчался ночевать к этой Марине. Какие же все мужики подлые! Одни умирают, другие болеют. А третьи вроде бы и здоровые, и живые, но так и норовят свинтить к другой женщине.

И в полной уверенности, что счастья нету нигде на этой планете, Инга отправилась к себе в спальню. И последним ее впечатлением от этого нелегкого дня стало появление Алены, бредущей по саду с обеденной тарелкой в руке. На сей раз тарелка была совершенно пуста, а вот в руке у самой Алены было сочное яблоко, от которого она откусывала большие куски, которые быстро пережевывала.

– Куда в нее только лезет столько, – пробормотала Инга с осуждением. – Тут такое горе, а она метет все подряд.

Но вскоре Алена скрылась в доме. И когда Инга, услышав ее шаги, выглянула в коридор, чтобы пожелать подруге спокойной ночи и, возможно, поговорить, Алена лишь кивнула ей в ответ и сразу же закрылась у себя в спальне.