Уважать чужой труд! 12 page

расплывающейся дымке. Жизнь, которая вышла из-под контроля, и я в эпицентре.

Я бросила взгляд вокруг меня, посмотрела наверх, сквозь клубящийся туман Нидии, укрывавший

нашу Стаю. Я мечтала улететь в него, сбежать вместе с мамой и Тамрой.

Но вот только это была всего лишь фантазия.

Северин сделал знак, и несколько охранников с омерзительными повязками на руках подошли,

чтобы выпроводить маму.

— Проследите, чтобы она взяла с собой только одежду. На ней не должно быть никаких

драгоценностей.

— Мама! — выкрикнула Тамра, затем с отчаянием глянула на Северина. — Подождите! Позвольте

мне поговорить с ней. Всего лишь несколько минут наедине...

— Чтобы она рассказала, как связаться с ней? — Северин покачал головой. — Прости, но нет. Как

я уже сказал, она теперь человек, а драко не общаются с людьми.

Его взгляд упал на меня, когда он это произносил, и я безошибочно прочитала в нем осуждение.

По щелчку его пальцев маму утащили прочь.

Я порывалась кинуться вперед, но твердая рука остановила меня. Я пыталась встретиться с мамой

глазами. Я пыталась понять, уловить хоть что-нибудь по её виду. Куда она пойдет? Что будет делать?

Как я смогу снова найти ее?

Найду ли я её когда-нибудь?

— Вынесите ножницы.

После его приказа, все вокруг засуетились. Еще больше неясного движения, бормочущих голосов.

Я вытянула шею, но больше не могла видеть маму — не могла найти её среди этой суматохи.

Мне связали руки и потащили к плахе, которую я заприметила еще в первый раз, находившейся на

помосте. Никто не обращал внимания на мою сестру, которая умоляла их остановиться.

Меня заставили встать на колени на деревянной поверхности.

Очевидно, они не хотели, чтобы кто-кто пропустил этот спектакль. И я понимала, что таков путь

Стаи. По крайней мере, пока Северин её альфа. Править с помощью страха, через устрашение и

угрозы — озвученные и скрытые. Такова была стратегия Северина, и так будет всегда, пока он будет

во главе.

Мне приказали обратиться.

Я подняла подбородок и посмотрела на них в упор. «Вы меня не заставите».

Приказ прозвучал громче. Но я все еще не повиновалась. Зачем облегчать им задачу?

Мрачное удовлетворение разрасталось во мне, когда я видела, как лицо Северина покрывалось

красными пятнами от гнева. Он резко наклонился ко мне, чтобы напомнить о своей силе и власти.

Его огромная рука схватила меня за волосы на затылке, и он жестко проговорил мне на ухо:

— Я более чем уверен, что смогу заставить твою сестру обратиться. Она еще такая неопытная.

Было бы так легко внушить ей страх. Так кто же это будет? Ты? Или Тамра? Так или иначе, одной из

вас сегодня придется подрезать крылышки.

Я повернулась и посмотрела ему прямо в лицо, моя ненависть вырывалась волнами жара.

Я хрипло прошептала:

— Ты этого не сделаешь...

Он сильно надавил мне на щеку пальцем.

— Она может послужить мне и без крыльев.

Исчезновение

Софи Джордан

Вглядываясь в его черные глаза, я не могла понять, блефовал он или нет. Но не хотела проверять.

Движением головы я стряхнула его руку.

Ничего не сказала. Я не доставлю ему удовольствия своим согласием. Глубоко вдохнула воздух и

начала обращение.

Человеческий облик растворился так быстро, что у меня совсем не было времени скинуть

футболку, и мои крылья вырывались на свободу, разрывая ткань со страшным звуком, который был

так похож на хруст моих костей.

Поврежденное крыло дрожало, обвиснув. Похоже, оно было сломано. Его уже подрезали.

Безрадостная улыбка появилась у меня на лице. Всем безразлично. Его же все равно сейчас

искалечат.

Несмотря ни на что, это оказалось моё самое быстрое превращение. Ярость и страх ускорили его.

Оба чувства вызывали дрожь. Ярость из-за власти Северина. Страх от того, что мне сейчас

предстояло испытать. Его едкий вкус пропитывал каждый мой вздох.

Если бы меня не держали, я возможно бы уже давно потеряла равновесие и свалилась бы с

помоста.

Ужас накатывал горячими волнами. Это всё, что я могла сейчас чувствовать. Мне нужно было это

пережить сейчас. Вытерпеть...

Кто-то подходил вместе с ножницами, это всё, что я могла видеть. Блеск лезвий приближался ко

мне. Они похожи на садовые секаторы. Ими легко можно ранить.

Толпа оглушающе ревела: я слышала звуки приветственного одобрения и ярого протеста. По

крайней мере, я думала, что все же слышала пару выкриков протеста. Мне хотелось верить, что не все

были согласны с тем, что я заслужила это наказание. Не все жаждали моей крови.

Крики и проклятия сестры жгли мой слух, я знала, что она еще здесь, что она мучилась от того,

что происходило.

И от того, что сейчас случится.

Я ничего не могла сделать. Я звала её, хотя знала, что она не могла мне помочь.

Никто не помог бы.

Она выкрикивала моё имя снова и снова. Слезы рекой текли по щекам и с шипением высыхали на

моей разгоряченной коже.

Среди этого безумия я заметила лицо Кассиана, его глубокие глаза, которые твердо смотрели на

меня. Он теперь был на помосте, хотя ему тут не следовало быть, пробирался сквозь толпу старейшин

ко мне.

И тут я вспомнила. Услышала в голове его низкий голос, который обещал мне защитить меня. Или

хотя бы попытаться защитить. Может быть, он думал, что смог бы это сделать сейчас? Уже слишком

поздно.

Вот только не ко мне он двигался. А вплотную подошел к своему отцу, схватил его за рукав

увесистой мантии и начал что-то яростно говорить, его губы шевелились очень быстро, на скулах

оливкового цвета вспыхнул румянец, когда он указал на меня.

Сквозь шум невозможно было разобрать, что он говорил, но я видела, что Северин слушал... и

снова смотрел на меня размышляющим, задумчивым взглядом.

Когда меня заставили развернуться и повернуться к Стае спиной, я закричала. Глаза бешено

метались, но не видели ничего, кроме большой двустворчатой двери зала Советов передо мной.

Вот оно.

Руки схватили мои крылья, неприятно туго натянули их тонкую жилистую оболочку. У меня

перехватило дыхание от боли, которую мне причиняло раненое крыло.

Я сжала губы, и пар вырвался из ноздрей. Чьи-то пальцы ощупывали мои крылья в поисках

наилучшего места для пореза. Желчь заполнила горло. Я чувствовала себя оскверненной,

опустошенной от этих грубых прикосновений.

Исчезновение

Софи Джордан

Инстинктивно, волной к моему горлу подступил огонь, готовый оборонять, защищать меня. Я

прикусывала губу до тех пор, пока не почувствовала вкус крови во рту. Медно-сладковатый, он

смешался с привкусом угля и пепла.

Грубая рука прижала голову так сильно, что подбородок коснулся груди. В такой позе моя спина

сильно изогнулась. Крылья вытянули высоко вверх, на всеобщее обозрение, распределили огненно-

красную, легкую как паутину, оболочку равномерно для идеального разреза.

Я шипела и неуёмно дрожала, когда острие холодной стали прикоснулось к одному из жилистых

сухожилий, расположенных по всей поверхности крыла.

Хватка на моих руках усилилась, сжимала их до тех пор, пока я уже не перестала ощущать свои

мышцы в предплечьях...

— Не двигайся, — предупредил меня голос. — Не хочу отрезать тебе все крыло.

Я давилась рыданиями и старалась оставаться неподвижной. Затем неожиданно меня отпустили.

Никто меня больше не трогал. Больше никаких холодных, стальных поцелуев, которые были

готовы ломать и резать…

Я споткнулась о плаху. Упала на бетонный пол. Слезы кололи глаза, застилали пеленой фигуру

Кассиана, который стоял надо мной и смотрел неестественно яркими глазами, его грудь вздымалась

от разгоряченного дыхания.

Голос Северина рокотом пронёсся в воздухе, призывая гудящую Стаю к молчанию.

— Была предложена и одобрена альтернатива подрезанию крыльев.

Я резко повернула голову в сторону Северина. Надежда забилась в сердце, я думала только о том,

что я это сделаю. Неважно, что это будет. Любая альтернатива была бы лучше.

Что могло быть хуже, чем ходить бескрылой и, возможно, калекой в течение всей своей жизни?

— Джасинда должна вступить в союз с Кассианом с сегодняшнего дня, и тогда она будет

прощена...

Весь жар ушел из моего тела. Внутри холод.

Нетвердо поднялась, встала вдали ото всех и не двигалась, словно статуя, которая смотрела на

море пораженных лиц. Тем не менее, никто не был удивлен так сильно, как я.

Мой взор упал на Кассиана. Его глаза были так же холодны, как и все у меня внутри, черны и

беспросветны. Никакого ветра. Никакого неба. Ничего.

Губы сжались в тонкую линию, как будто он старался сдержать себя от объяснений, зачем он

сделал это.

Я рассматривала его лицо, всматриваясь, ища что-то, пытаясь понять, найти ответ.

Это? Это он предложил своему отцу, как решение? Зачем он это сделал? Ему на самом деле

нужен союз со мной? Или он просто пошел на великую жертву?

Не выглядел он счастливым от того... что спас меня.

— Она согласна, — объявил Кассиан, прямо смотря мне в глаза, как будто проверяя, отважусь ли я

не согласиться. Потому что он знал, что я не смогу. Не при таких обстоятельствах.

Никто не ждал от меня подтверждения заявления Кассиана. Меня быстро оттащили прочь.

Старейшины передали меня в руки своих супруг, и женщины были всегда рады услужить им и Стае.

От меня ждали того же. Услужливости. Покорности. Я чуть ли не засмеялась, представив этот образ.

Я никогда такой не буду.

Пока спускалась по ступеням, вытянув голову, смотрела направо, попытавшись поймать взгляд

Тамры — мне было необходимо её увидеть.

Когда я ее наконец заметила, лед пронзил моё сердце. С неё как будто смыли краску. Её волосы.

Лицо. Даже глаза бесцветные — в них лишь ледяной холод. Она приоткрыла рот, пытаясь произнести

слова, которые так и не сорвались с губ.

И мама. В кошмарах последних минут я забыла о ней. Я искала её, но, конечно же, её тут уже не

было. Её изгнание не аннулировали, только потому что меня помиловали. Помиловали. Но на самом

деле ли это было так?

Исчезновение

Софи Джордан

Мы цеплялись взглядами с Тамрой, пока меня тащили мимо, и я пыталась передать ей, что хотела

попросить прощения, что я не хотела, чтобы все это произошло, я бы хотела, чтобы этого вообще не

случилось. Но это случилось.

Но пока меня уводили, я понимала, что это ложь. Я ничего не могла остановить.

Быть может, я обманывала сама себя, думая, что могу все контролировать, что смогу даже

избежать судьбы, которую для меня давным-давно выбрала Стая.

Исчезновение

Софи Джордан

Глава 23

Ночь тиха, несмотря на то, что соплеменники окружали меня со всех сторон. Туман выглядел

более темным, более серым, чем обычно, хотя он всегда кипенно-белый, и я спрашивала саму себя, не

связано ли это с настроением Тамры.

Меня вели на летное поле. Высокая трава шелестела под ногами, пока мы двигались к центру.

Горы — безмолвные свидетели — распластались своими зубчатыми хребтами по линии горизонта.

Облаченная в пышную мантию янтарного цвета, я ощущала себя жертвенным ягненком, которого

вели на заклание. Когда мы прибыли на место, на котором целые поколения драко связывали друг

друга узами брака, я положила на землю титановый круг. Я сделала это с легкостью. В ночи сияние

сапфиров казалось еще прекраснее: чудесный голубой цвет, переливающийся множествами оттенков.

Края титанового круга обрамлены только сапфирами — одним из самых твердых камней на земле.

Это кольцо обозначало нерушимость союза между двумя драко.

Я старалась не смотреть на круг, даже когда меня туда препроводили. Встала внутрь него. Кассиан

уже ждал на другой стороне кольца, одетый в мантию мерцающего черного цвета. На мгновение я

смотрела лишь на его лицо, в полной мере обратившееся, как и моё.

Стая молчала и с восхищением наблюдала за всем этим.

Я не смотрела по сторонам. Не искала взглядом Тамру, хотя знала, что она здесь. Все вокруг

наблюдали за тем, как меня готовили к обручению с Кассианом. Но я чувствовала только её взгляд на

себе.

Чьи-то руки скинули с нас мантии и подвели к церемониальной чаше, из которой мы должны

были выпить.

Мои губы прислонились к краю кубка, из которого поколения драко веками отпивали по глотку,

чтобы скрепить свои узы. Так делали и мои родители. Я моргала, чтобы унять жжение в глазах. Это

тяжелее, чем я думала. Делать это и твердить себе, что это не имело никакого значения, было

труднее, чем я предполагала.

Это не настоящее обручение. Я вступала в связь не по своей воле, поэтому она не могла считаться

истинной.

Я вспомнила слова мамы: «Что-то происходит, меняется, когда вас связывают в этом кругу,

Джасинда».

Была ли она права? Теперь что-то изменится? Лицо Уилла стояло перед глазами. Я не могла

позволить этому обряду забрать мои воспоминания о нем и заменить их Кассианом. Я не могла. И не

позволю.

Я слизнула последнюю каплю вина с губ и смотрела, как Кассиан пил из чаши, украшенной

драгоценностями, его губы прикасались к тому же краю, откуда я только что отпивала.

Северин что-то говорил, но я нарочно старалась не слышать его слов, его голос. Я уже была на

обручальных церемониях. Знала, что он мог сказать. Я просто не желала слушать его.

Затем внесли её. Мою фамильную шкатулку с драгоценностями.

Я боролась с комом, внезапно подкатившем к горлу, и тяжелым взглядом взирала на шкатулку,

думая о янтарном камне, которого там уже не было — мы его продали в Чапаралле. Я ощутила себя

ревностным собственником, когда увидела, как рука старейшины опустилась внутрь ящика и рыскала

в содержимом. У него не было на это права. Обычно это делали родители связанных узами пары, но в

моём случае родителей не было.

Теперь настала очередь драгоценностей Кассиана. Его отец запустил руку в их фамильную

шкатулку.

Драгоценные камни одновременно вытащили наружу. Я замигала, когда увидела прекрасную

черную жемчужину, которую достали из ящика Кассиана. Она лежала на ладони его отца — идеально

круглая. Из моей шкатулки выбрали янтарь. Я отчетливо помнила каждый камень в коробке и знала,

Исчезновение

Софи Джордан

что это последний янтарь, который там остался. Я знала, почему они выбрали его. Этот камень был

больше всего похож на меня.

Жемчужину и янтарь высоко подняли в воздух, показывая их Стае. По камню из каждой

фамильной шкатулки. Два камня, которые положили бы начало нашему общему наследию. Нашей

собственной семье.

Ком в горле становился все больше и больше, и, несмотря на все мои усилия, я не могла от него

избавиться.

Соединившись вместе, два камня излучали совсем другое сияние, другую энергию. Я слышала их

тихую песню, пока наблюдала, как их помещали в новую шкатулку. Шкатулка покрыта черным

лаком с огненно-красным извивистым узором, который выгравирован на крышке. Теперь она наша.

Моя и Кассиана. Хотелось бы мне знать, как давно её изготовили для этого момента.

Теперь пришло время. Мы должны взлететь. Наш последний полет в роли свободных и

независимых существ.

Смотря друг другу в глаза, мы оторвались от земли и воспарили в небо. Я не обращала внимания

на резкую боль в раненом крыле и поднималась все выше, выше и выше.

Подставив лицо навстречу прохладному, влажному ветру, я снова купалась в роскоши неба —

вопреки самой себе. Вопреки тому, что я хотела бы не получать никакой радости от этого момента.

Полёт всегда был моим целебным лекарством. Я не могла сопротивляться его сладости... только не

тогда, когда я почти потеряла надежду взлететь снова, была так близка к тому, чтобы потерять

крылья.

Я работала крыльями, махала ими в воздухе, поднималась выше и выше. Как будто я устремлялась

вдаль от всего этого, пыталась оказаться как можно дальше от Стаи, насколько это возможно. Я

закрыла глаза, пробуя на вкус сильный ветер, который порывами дул мне в лицо.

На мгновение ко мне в голову, словно вспышка, пришла мысль улететь, растаять, раствориться в

небе. Никогда не спускаться вниз. По крайней мере, не на земли Стаи.

Потом я увидела Кассиана, который зигзагами летел сквозь туман и облака рядом со мной. Его

огромные крылья мерцали черным отблеском, который был темнее самой ночи — могучие

ониксовые паруса с прожилками фиолетового оттенка.

Пока мы кружились и вращались кверху, его взор был прикован ко мне. Я все понимала. Он знал о

моих мыслях. Он все знал, но по его лицу ничего невозможно было прочесть.

И тут меня словно осенило. Я ощутила это в глубине своей груди — обители огня и угля.

Он дал бы мне уйти. Позволил бы сбежать в ночь, исчезнуть в зернистом тумане и облаках.

Выбор в моих руках.

Я представила, как это будет. Представила, как он вернется к Стае без меня. Он предстанет перед

всеми смущенный и покинутый. Конечно же, они стали бы меня искать. И я, возможно, ушла бы не

так далеко. На самом деле шансов у меня было не много.

Внезапно он остановился. Просто парил в небе.

Я тоже остановилась, плавая в воздухе.

Мы парили лицом к лицу. Всего пара сантиметров разделяла нас. Ночные облака плыли под нами

и над нами. А холодные струйки пара вились вокруг, словно прохладная дымка.

Я вглядывалась в каждую черточку его лица сквозь просветы облаков. Его глаза — вспышки

мерцающих углей — были похожи на обсидиан.

— Это не по-настоящему, — выкрикнула ему я. Мои слова унес ветер, и я не уверена, что он меня

услышал, пока он не прокричал в ответ:

— Это вполне по-настоящему.

Вполне по-настоящему? Для него? Что он хотел этим сказать? Неужели он думал, что узы, в

которых только один из нас предан другому, будут действительны? Всего лишь для одного из нас?

Или он цеплялся за это обручение, чтобы связать нас вместе?

Я уже слишком многое сегодня потеряла. Уилла. Маму. Я бросила взгляд вниз. Тамра ждала меня

там, так же как и я, обманутая Стаей.

Исчезновение

Софи Джордан

Снова подняла глаза на Кассиана. Это никогда не будет настоящим. Не будет.

Поплыла по воздуху к нему. Это и был тот ответ, который ему нужен.

Сейчас я должна была поступить именно так. Как того требовал момент.

Его взгляд смягчился, когда мы обняли друг друга, делали то, что драко до нас делали

тысячелетиями. Его руки нежно прикасались ко мне. Одна рука лежала на спине между крыльев,

другая на бедре. Но, несмотря на это, его взгляд все еще требователен, пронизывая меня насквозь, как

будто он пытался запомнить каждую черточку моего лица, каждую секунду этого мгновения.

Я закрыла глаза и пыталась забыться. Думать только об Уилле. О том, что я его снова увижу.

Тело Кассиана по сравнению со мной внушительное и твердое как камень, и я вспомнила, что его

воспитывали как воина. Он жесткий и несгибаемый, но я чувствовала себя в безопасности в его

руках, и у меня не было страха перед его силой и мощью.

Прислонившись друг к другу, мы начали снижение. Моё сердце уходило в пятки. Это было

похоже на сон, на кошмар. Я падала и не могла взлететь. Управлять собой.

Я падала, и ничто не могло меня спасти.

Мы поднялись поодиночке, но спускались вместе. В этом смысл обручального ритуала. Это то,

что мы должны были делать и впредь. В этом и была истина.

Я всегда считала обручальный обряд романтичным, особенным, думала о том, как я однажды

пройду его с кем-нибудь. Но тогда это казалось чем-то отдаленным. Казалось, что это случится еще

не скоро. Но сегодня это была реальность. И это происходило со мной прямо сейчас.

Руки Кассиана удерживали меня, пока мы стремительно падали. Воздух с ревом проносился мимо,

в то время как нас закручивало на большой скорости, бросало из стороны в сторону, неумолимо, с

силой приближая к земле. Мои волосы в полете поднялись вверх. Даже волосы Кассиана трепетали,

как темные ленты на ветру.

Мы смотрели глаза в глаза, нос к носу — вой ветра в ушах был настолько громок, что казалось, на

нас мчался товарный поезд — пока нас вертело по траектории спирали и несло прямо к Стае, которая

ждала внизу.

Не только Кассиан придерживал меня. Я тоже сильно его сжала. Наши ноги спутались между

собой.

Мы словно стали единым целым в этот момент... как будто совершили прыжок в бездну смерти.

Думаю, в этом и состоял смысл. Прыжок символизировал смерть нашей независимости и начало

единого союза.

Я не могла дышать. Не могла, даже если бы мне этого хотелось. Мы неслись на невообразимой

скорости, слишком быстро, чтобы вдохнуть воздух моими сжатыми легкими.

Неожиданно облака стали реже и рассеялись. Туманная дымка уже не такая густая. Всего в

нескольких мгновениях от земли мы расправили крылья, рывком поднялись вверх и мягко

приземлились в центре кольца из камней.

Вместе. В объятиях друг друга. Связанные узами драко.

В течение всего последующего торжества я нигде не видела своей сестры. Меня постоянно

окружали со всех сторон, за меня произносили тосты, угощали едой и желали всего наилучшего.

Как будто всего пару часов назад я вовсе не стояла у плахи, и надо мной не нависали ножницы.

Теперь я прошла проверку. Обручившись с Кассианом, я наконец-то доказала Стае, что я одна из них.

Даже если мне еще не полностью доверяли, они верили в обручальную церемонию... и они верили

Кассиану.

В суматохе праздника я пыталась найти Тамру, но её нигде не было видно.

Мне необходимо было её увидеть. Убедиться, что с ней все в порядке. Что мы с ней вместе. Лицо

у меня напряглось, глаза заболели.

— Идём, — пробормотал Кассиан, поднимаясь из-за длинного стола, где мы сидели. Он взял меня

за руку, и я ощутила его грубую ладонь на коже. — Уже поздно.

Под гул веселых протестов мы вместе покидали торжество. Но за мновение до этого я заметила

Северина, который пил и улыбался. Очевидно, он выкинул мысли о своей дочери из головы. Его

Исчезновение

Софи Джордан

взгляд встретился с моим, и он молча поднял бокал, показывая этим жестом, что был счастлив

принять меня в свою семью. Наконец-то я была в его руках.

Он думал, что победил. Что это моё поражение.

— Уже уходите? — Путь нам преградил Корбин.

— Джасинда устала. Это был долгий день, — ответил Кассиан голосом, по которому ничего

невозможно было понять.

Корбин смотрел на кузена, его вертикальные зрачки дрожали.

— Уверен, тебе не терпится затащить её в кровать.

Я с шипением выдохнула. Когда я окончательно поняла смысл его слов, мной овладела тревога. Я

и Кассиан теперь были связаны вместе.

— Следи за своим языком, — предупредил Кассиан, его голос стал тверже, а рука еще крепче

сжала мою. Я осознала всю силу его гнева, тяжелого, как стена тумана. Это было даже больше, чем

гнев. Это было обладание, потребность.

Я вздрогнула от чувств, разом нахлынувших на меня, и вырвала свою руку, в отчаянном желании

разорвать эту нить, сделать все, что угодно, лишь бы свести на нет связь между нами. Это и есть оно?

То, о чем говорила мама? Связь? Мы теперь пожизненные барометры эмоций друг друга? Прекрасно.

Корбин ухмыльнулся и отступил.

— Конечно, конечно.

Снова взяв меня за руку, Кассиан тяжелой поступью прошел мимо своего брата, уводя меня прочь.

Я шла за ним, погружаясь в непроницаемый кокон, в надежде, что там меня он не достанет — и я

останусь внутри. Автоматически передвигала ногами. Только когда мы оказались на моем крыльце, я

осознала, куда мы пришли.

— Это мой дом, — проговорила я.

— Отец сказал, что мы будем жить здесь.

Я моргала и смотрела вокруг. Я буду жить с Кассианом здесь? В доме, в котором я выросла?

И тут до меня дошла истина. Никто здесь больше не жил. Папы нет. Тамра жила с Нидией.

Северин позаботился о том, чтобы убрать маму из моей жизни. Здесь только я. И тот, с кем я теперь

связана узами.

Я уставилась на входную дверь, как будто не узнавая её. Думаю, так оно и было. Дом теперь был

уже не мой. Это дом Кассиана. И вдобавок, дом Северина тоже.

Странный новый мир ждал меня за этой дверью. Будущее вместе с Кассианом.

Мой желудок протестовал, наполненный кислотой. Нет. Моё будущее было не здесь. Мне нельзя

так просто его навязать. Моё будущее только моё. Только я могла выбирать, что мне было нужно. И я

осознала, что мое будущее напрямую связано с Уиллом. Сейчас я это понимала лучше, чем когда-

либо.

Я покачала головой. Как только я могла сказать ему, что мы не принадлежим друг другу? Он и

был тот самый — единственный. Только он. Неважно, кто он и кто я...

Я найду способ снова быть с ним.

Кассиан открыл дверь, и мы вместе зашли в дом.

Исчезновение

Софи Джордан

Глава 24

Несмотря на поздний час, я приняла ванну, позволяя теплой воде смягчить и успокоить мои

уставшие и настрадавшиеся мышцы. Я медлила, долго отмокая и впитывая влагу, пока кожа не

сморщилась, как чернослив, и мне не пришлось признаться самой себе, что я сидела тут не только из-

за того, что хотела расслабиться.

За дверью ничего не было слышно. Поднявшись из воды, я вытерлась и оделась, покинув убежище

ванной, готовая встретиться с Кассианом. Сотни невысказанных слов вертелись у меня на языке,

созревшие вырваться на свободу.

Я заглянула к себе в спальню и, к счастью, там его не нашла. Прерывисто дыша, спустилась в

коридор и направилась в гостиную. Он поднялся с дивана, как только я вошла в комнату.

Его взгляд скользил по мне, задержавшись на водопаде мокрых волос. Прежде чем я осмелилась

что-либо сказать, он спросил:

— В какой комнате мне остаться?

Я мигнула — хотя в этом был весь Кассиан. Всегда переходил прямо к делу.

Он продолжал:

— Я подумал, что тебе захочется спать в своей комнате. Я могу спать в комнате Тамры или у

твоей мамы.

Чувство облегчения охватило меня. Не могла отрицать, что волновалась об этом моменте,

совершенно не имея представления о его намерениях и ожиданиях. А еще я гадала, как к нему

относиться, когда теперь у нас новые... отношения.

— К-комната Тамры, — предложила я. Вполне подойдет, если он будет оставаться на ночь в

комнате моей сестры.

Мы остались стоять там, где были, уставившись друг на друга, не двигаясь. Хотя вокруг нас

витали невысказанные слова. Я неловко теребила руки, выкручивала пальцы до тех пор, пока они не

стали неметь от оттока крови.

Я слишком многого не понимала — зачем он все это делал, почему не подталкивал меня к

близости, когда мы были уже связаны узами. Я же не идиотка. Даже если я и не давала своего

согласия, я осознавала, что после обряда обручения следовали определенные отношения. Еще с

самого первого дня в школе нам рассказывали о важности продолжения рода. Стая должна была

жить.

На кухне загудел генератор для льда, и я чуть было не подпрыгнула от этого звука. Взгляд

Кассиана метался, как у беспокойной птицы, которая искала место для приземления. Я понимала, что

он тоже нервничал — или даже чувствовала это. Начало положено. Я никогда еще не видела, чтобы

Кассиан так нервничал.

Подумала, что мне стоило поблагодарить его, выразить признательность за то, что он спас меня от

наказания. Но слова застревали в горле.

Наконец он откашлялся. Звук громкий и неожиданный.

— Я знаю, должно пройти немало времени, прежде чем ты почувствуешь, что все по-настоящему.

Я только и могла, что таращиться на него. Время? Он думал, что время поможет мне смириться с

этим? Разве заключенный или пациент больницы привыкает к своей камере? Или он думал, что со

временем я стану воспринимать нашу связь как-то по-другому? Как нечто большее?

— Я знаю, что ты взволнована из-за сегодняшнего вечера.

Конечно. Мы же теперь вместе. Он знал обо всех страхах, которые то и дело меня терзали, и от

этого я была сама не своя.

— Я дам тебе время, Джасинда. Я могу быть терпеливым. У нас много времени до того... как ты

поймешь, что момент настал.