ГЛАВА 33. Насколько мне известно, я никогда не фланировал

Насколько мне известно, я никогда не фланировал. Чтобы быть полностью честным, сильно сомневаюсь, что я хотя бы раз прогуливался, но неторопливо фланировать – это за пределами моих сил. Когда я иду куда-то, передо мной всегда есть ясная цель, и не хочу прослыть хвастуном, чаще всего я иду к ней в хорошем темпе.

Но после того, как мы покинули пустой номер Вайса и вошли в лифт, Чацкий до такой степени заинструктировал меня о том, как важно выглядень спокойно, беспечно и не выказывать спешки (попутно запихивая пистолеты в портфель), что к тому времени, как мы спустились в холл гостиницы "Националь", я и в самом деле начал фланировать. Чацкий то уж точно прогуливался… надеюсь, что у меня это выглядело более естественно, чем у него с его протезом.

В любом случае, мы медленно дефилировали по фойе, улыбаясь каждому, кто потрудился бросить на нас взгляд.Профланировали к двери, вниз по ступенькам, к швейцару в адмиральской форме, затем вслед за ним на улицу, где он подозвал нам такси. На тот же неторопливый прогулочный манер мы продолжили вести себя и в такси – Чацкий велел водителю вести нас в замок Эль Морро. Я приподнял бровь, но он только покачал головой, предоставив мне самостоятельно разгадывать смысл его маневров. Насколько я знал, никакого ведущего из Кубы секретного тоннеля в окрестностях Эль Морро не было. Замок был одной из самых оживлённых достопримечательностей Гаваны, перенасыщенной фотоаппаратами и запахом солцезащитного крема. Но я постарался поставить себя на место Чацкого (то есть ненадолго вообразил себя шпионом) и меня тут же осенило.

Чацкий велел водителю везти нас туда именно потому, что это место очень популярно у туристов! Если случится худшее (а вынужден признать, что всё к тому идёт), то наш след оборвётся в толпе и проследить нас дальше станет гораздо сложнее.

Поэтому я сел поудобнее и насладился поездкой, великолепным видом на луну и мыслью, что понятия не имею, куда теперь направится и чем займётся Вайс. То, что об этом не знает даже он сам, послужило слабым утешением.

Где-то в другом месте тот же успокоительный свет от весело смеющейся бледно светящейся луны лился на Вайса. Может быть, он нашептывал ему такие же ужасные и прекрасные мысли – с хитрой ухмылкой подбрасывая идеи о разных забавных штуках, которые можно проделать сегодня вечером, сейчас, очень-очень скоро…

Никогда раньше луна не вызывала столь сильного прилива на Декстер-Бич. Но сегодня её тихое пофыркивание и хихикание наэлектризовывало меня так мощно, что я едва сдерживался от того, чтобы не ринуться во тьму и не исполосовать всех теплокровых двуногих в округе. Возможно, причина была в разочаровании от того, что Вайс снова ускользнул, но ощущение было настолько сильное, что по пути к Эль Морро я искусал себе все губы.

Таксист высадил нас у входа в крепость, в водоворот ожидающих вечернего шоу туристов и уличных торговцев с тележками. В такси вместо нас тут же уселась пожилая пара в шортах и гавайских рубашках, а Чацкий купил у ближайшего продавца две зеленых банки охлаждённого пива.

- Держи, приятель, - он протянул одну мне, - Пошли прогуляемся.

Сначала фланировали, а теперь ещё и гулять - и всё в один день! Достаточно, чтобы голова пошла кругом. Но я гулял, потягивал пиво и вслед за Чацким пробивался сквозь толпу. По пути мы задержались у сувенирного киоска и Чацкий купил пару футболок с изображением маяка на груди и кепок с надписью "Куба". Наконец мы дошли до конца тротуара. Тут он как бы невзначай окинул взглядом окрестности, выбросил пивную банку в мусорник и объявил:

- Ладно! Здесь подходит. Дуй за мной.

Мы неторопливо зашли в переулок между древними зданиями форта.

- Ладно, - спросил я, - И что теперь?

Чацкий пожал плечами:

- Переодеваемся, едем в аэропорт, садимся на первый же рейс, неважно, куда и возвращаемся домой. Да, вот ещё! – добавил он, заглянул в портфель, вынул два паспорта и протянул один мне:

- Дерек Миллер. Нормально?

- Конечно, почему нет. Красивое имя.

- Да уж, - сказал он, - получше, чем Декстер.

- Или Кайл, - поддакнул я.

- Какой Кайл? - Он показал на свой паспорт. – Я Кельвин. Кельвин Бринкер. Можешь звать меня Кел.

Чацкий начал перекладывать всякую всячину из карманов пиджака в штаны

- Пиджаки нам тоже надо потерять. Жаль, что нет времени переодеться полностью, но хотя бы слегка внешность поменяем. Надевай. – велел он, протягивая мне недавно купленные футболку и кепку. Я с немалым облегчение выскользнул из своего кошмарного зеленого пиджака, скинул старую рубашку и быстро натянулсвой новый наряд. Чацкий проделал то же самое и мы вышли из переулка и запихнули шмотки баптистских миссионеров в мусорный бак.

Мы снова пересекли площадь, поймали первое попавшееся на стоянке такси, и Чацкий велел водителю ехать в аэропорт Хосе Мартин.

Ехать обратно в аэропорт было практически так же, как ехать в город. Встречных машин было очень мало: такси да пара военных автомобилей. Водитель относился к дороге как к полосе препятствий из рытвин и ухабов, что было непростой задачей ночью на неосвещенной дороге и несколько раз нас основательно тряхануло, но в конечном итоге мы добрались до аэропорта, обойдясь без опасных для жизни травм. На этот раз таксист высадил нас у прекрасного нового терминала, а не у того здания в стиле ГУЛАГ, куда мы прилетели.

Чацкий тут же пошел изучать табло вылетов.

- Канкун, вылет через тридцать пять минут, - сказал он, - Идеально.

А как насчет портфеля Джеймса Бонда? – спросил я, поскольку сумка с пистолетами, гранатометом и кто знает с чем ещё могла вызвать некоторые неудобства на пограничном контроле.

- Не волнуйся, - ответил он. – Сюда.

Чацкий прошел к камере хранения, опустил несколько монеток в прорезь и запихнул протфель в ячейку.

- Готово.

Он запер дверцу, вытащил ключ и повёл нас к билетной стойке АэроМексика, задержавшись по пути, чтобы выбросить ключ в мусорное ведро.

Народа у стойки почти не было и уже вскоре мы покупали два билета в Канкун. К сожалению, места остались только в первом классе, но так как мы бежали от репрессий коммунистического режима, я счел дополнительные траты оправданными и даже в некотором поэтическом смысле уместными.

Миловидная девушка сообщила нам, что посадка уже началась и посоветовала поторопиться, что мы и сделали, задержавшись только чтобы предъявить паспорта на контроле и заплатить выездную пошлину. Откровенно говоря, я опасался, что с паспортами будут проблемы, а раз уж их не возникло, решил, что не против заплатить налог на выезд, какой бы абсурдной не казалась сама его идея.

Мы поднялись на борт последними, и я уверен, что стюардесса не стала бы улыбаться нам так мило, лети мы эконом-классом. Мы даже получили по бокалу шампанского в благодарность за то, что удосужились прибыть до окончания посадки. Когда за нами задраили люк, я впервые подумал, что мы действительно можем выбраться.

Наконец самолёт поднялся в воздух, убрал шасси и я обнаружил, что способен наслаждаться шампанским – даже на пустой желудок. Пожалуй, оно понравилось бы мне еще больше, когда мы приземлились в Канкуне, но стюардесса больше ничего не предложила. Наверное, мой стату пассажира первого класса выветрился где-то на полпути, заработав мне лишь вежливую улыбку на выходе из самолёта.

Внутри терминала Чацкий отправился купить билеты домой, а я устроился в ресторане и заказал энчиладас. На вкус как и любая еда в аэропортах – картон с намёком на настоящий вкус, но не настолько погано, чтобы потребовать деньги назад. Пришлось потрудиться, но я всё же доел их к тому времени, когда Чацкий вернулся с билетами.

- Канкун-Хьюстон, Хьюстон-Майами, - сказал он, подавая мне билет. – Прилетим около семи утра.

Родной город никогда не выглядел так приветливо, как после ночи на пластиковых сиденьях, когда восходящее солнце осветило взлетную полосу, и самолёт приземлился в аэропорту Майами. Это особое теплое чувство возвращения на Родину согревало меня, пока мы пробивались сквозь истерящую толпу и ехали на внутреннем транспорте к долговременной стоянке машин.

По просьбе Чацкого я подбросил его к больнице – для воссоединения с Деборой. Он выбрался измашины, чуть замешкался, потом снова сунул голову внутрь.

- Жаль, что ничего не вышло, приятель.

- Да, - отозвался я. - Мне тоже.

- Дай мне знать, если я смогу как-нибудь помочь тебе закончить это дело. Ну, в смысле, если ты его найдешь, а потом побрезгуешь, я помогу.

В чём в чём, а уж в этом я точно не "побрезгую", но предложить нажать на курок вместо меня было так мило с его стороны, что оставалось только поблагодарить. Он кивнул, велел "иметь его в виду", захлопнул дверцу и похромал к больнице.

Я поехал домой против основного потока транспорта и добрался довольно быстро, но всё равно приехал слишком поздно, чтобы застать дома Риту или детей. Я утешился душем и чистой одеждой, позавтракал чашкой кофе с тостами и поехал через весь город на работу.

Основные пробки уже рассосались, но движение, как всегда, было еще довольно плотным, и пока машина дергалась на шоссе, у меня было время подумать. И то, что я надумал, мне не понравилось. Вайс всё ещё на свободе и я был абсолютно уверен, что ничто на свете не заставит его забыть обо мне и обратить своё внимение на кого-нибудь другого. Он всё ещё ищет способ либо убить меня, либо заставить пожалеть, что я жив. А я ничего не мог с этим поделать – только ждать, пока он что-нибудь не предпримет, либо пока меня не осенит какая-нибудь гениальная мысль.

Движение встало. По обочине проехал автомобиль, водитель просигналил, остальные водители взорвались шквалом гудков, но меня так и не осенило. Я просто застрял в пробке по дороге на работу и ждал, когда произойдет нечто ужасное. Надо полагать, это типичное описание любого человека в состоянии шока, хотя я всегда полагал, что у меня к такому состоянию иммунитет, поскольку технически я человеком не являюсь.

Машины сдвинулись вперёд. Я медленно проехал мимо грузовика, съехавшего с дороги и стоящего на траве с раскрытым капотом. В кузове сидели семь или восемь мужчин в грязной одежде. Они тоже чего-то ждали, но выглядели счастливее меня – наверное, потому что за ними не охотился эстетствующий маньяк-убийца.

В конце концов я добрался до работы и был бы горько разочарован, если бы надеялся на тёплый и радостный приём со стороны коллег.

- Ты где пропадал? – спросил Винс Масука прокурорским тоном.

- Спасибо, хорошо, - ответил я. – И я рад тебя видеть.

- Все просто с ума посходили, - продолжал Винс, словно не слыша меня. – Мало того, что мигранты всех задолбали, так ещё какой-то отморозок кокнул жену с любовником.

- Тяжело это слышать.

- Он использовал молоток, и если ты думаешь, что было весело…

- Для неё-то уж точно не было, - мысленно добавил я.

- Нам бы твоя помощь не помешала.

- Приятно когда тебя ценят, - произнёс я, а он посмотрел на меня с отвращением и отвернулся.

День лучше не становился. Я побывал на том самом месте преступления, где мужик с молотком устроил себе маленький праздник. Винс был прав, бардак был просто ужасный: брызги уже подсохшей крови испачкали две с половиной стены, диван и большую часть когда-то бежевого ковра.

От одногоиз копов у двери я слышал, что преступник арестован, признал свою вину и твердит, что не знает, что на него нашло. Не бог весть какое утешение, но приятно, что справедливость хотя бы иногда торжествует, да и работа ненадолго отвлекла меня от мыслей про Вайса. Хорошо, когда есть чем заняться.

Но работа не смогла отогнать предчувствие, что Вайсу, вероятно, тоже есть чем заняться.