Глава 22. Сильный порыв ветра чуть не захлопнул дверь в конюшню, куда намеревался войти Гаррик

Сильный порыв ветра чуть не захлопнул дверь в конюшню, куда намеревался войти Гаррик. Он уже до нитки промок под усилившимся холодным дождем. Оливия осталась искать Анну в огромном доме, а Гаррик с Лайонелом отправились в окрестности замка. Интуиция подсказывала де Веру заглянуть сначала в конюшни. Если бы он сам оказался под проливным дождем, то спрятался бы именно там.

Стойла были пусты и темны. Пахло старой заплесневелой соломой и лошадьми. Лошади, с вечера поставленные Гарриком в свободные стойла, вскинули головы, заслышав хозяина, и радостно заржали.

Вглядываясь в темноту, Гаррик наугад позвал:

– Трив! Трив, приятель, ты здесь?

Из пустого стойла вдруг донесся собачий лай, и над загородкой показались рыжая собачья голова и лапы. Облегченно вздохнув, Гаррик шагнул вперед и заглянул в стойло.

Анна забилась в самый дальний угол, прижав колени к груди и обхватив их руками. На бледном личике виднелись следы слез. К одежде и волосам пристало сено. Невидящими глазами она смотрела прямо на Гаррика.

– Анна, это я, лорд Кэдмон, – тихо сказал он. – Хорошо, что ты догадалась здесь укрыться от дождя!

– Здравствуйте, милорд, – едва слышно ответила девочка.

Открыв дверку, Гаррик вошел в стойло, на ходу потрепал верного пса и заметил, что Анна чем‑то сильно огорчена.

– Что с тобой, Анна? – осторожно поинтересовался он. – Ты так неожиданно исчезла, что твоя мама сильно разволновалась.

– Прошу прощения, – прошептала девочка.

Гаррик уселся рядом с ней на старое, заплесневевшее сено.

– Кажется, с тобой что‑то не так. Ты боишься грозы?

Девочка отрицательно покачала головой и прикусила нижнюю губу. На глазах ее навернулись слезы.

Гаррик ласково обнял ее за плечи и спросил:

– Что с тобой? Что случилось? Почему ты не вернулась в дом, когда начался дождь?

– Я испугалась, – едва слышно пробормотала Анна.

– Испугалась? Анна, ты снова видела призрака? – встрепенулся Гаррик.

Девочка молча кивнула.

Он ждал, что она скажет что‑нибудь еще, но Анна продолжала молчать. Тогда он сказал как можно беспечнее:

– Разве ты боишься призраков?

Его сердце бешено колотилось от предчувствий… и надежды. Быть может, Анна видела призрак Лайонела?

– Нет, я не боюсь призраков, – ровным голосом произнесла девочка. – И особенно того, которого видела сегодня.

– Тогда я ничего не понимаю. Почему ты прячешься?

– Я боюсь вашего брата.

– Что?! – в недоумении и смятении переспросил он.

– Мне не нравится лорд де Вер, – прошептала она, отвернув от Гаррика покрасневшее личико.

Он не знал, что и думать. Анна видела призрака, но не испугалась, зато испугалась его брата. Но ведь Лайонел не настоящий брат, он мошенник, разве не так?

– Лайонел здесь, – осторожно сказал он, внимательно глядя на Анну.

– Я знаю, – ответила она, и эти слова можно было толковать как угодно.

– Есть хоть что‑нибудь, чего бы ты не знала? – лукаво улыбнулся Гаррик.

– Я встретила его на дороге, милорд, – пояснила она.

Гаррик промолчал, мысленно кляня того, кто называл себя Лайонелом, за бесстыдную ложь о том, что он не видел Анну. Зачем? Маленькая слепая девочка оказалась под холодным дождем, а он не сказал об этом ни ее матери, ни ему, Гаррику, которого называл своим младшим братом. Ответ напрашивался сам собой – Анна могла его разоблачить. Впрочем, Лайонел вряд ли знал о необычных способностях девочки. Гаррик, конечно же, сгустил краски. Возможно, этот человек действительно был охотником за чужим наследством, но не мог же он желать зла ребенку! Гаррик терзался сомнениями.

– Значит, ты пряталась здесь от лорда Лайонела? – снова обратился он к Анне. – Но почему?

Анна покачала головой, словно отказываясь отвечать, потом неожиданно заявила:

– Он меня не любит, и я его не люблю. Я боюсь его, потому что он… плохой.

«Значит, не мне одному он не нравится», – подумал Гаррик и пристально посмотрел на ангельское личико девочки. Его мнение о Лайонеле получило подтверждение из уст восьмилетней слепой, одаренной необычной способностью различать правду и ложь там, где это было недоступно обыкновенному человеку. От этой мысли Гаррику сделалось не по себе. Кроме того, его неприятно поразило то, что Анна назвала мошенника его братом.

– Анна, – снова повернулся он к девочке, – но почему ты считаешь Лайонела плохим? Что ты знаешь о нем?

Пожав плечами, девочка ответила:

– Он не любит ни меня, ни вас, ни мою маму. Он приехал сюда с какой‑то нехорошей целью, не знаю, правда, с какой именно.

– Спасибо, детка, – обнял ее за плечи Гаррик. – Анна, ты назвала Лайонела моим братом. Он действительно мой брат?

Анна долго не отвечала, уставившись слепыми глазами на Гаррика. Потом тихо прошептала:

– Да.

У него сжалось сердце.

– А может быть, на сей раз ты ошиблась? – спросил он после долгой паузы.

– Не знаю, – прошептала Анна, ежась от холода. – Он не тот, за кого вы его принимаете. Милорд, отведите меня обратно в дом. Здесь так холодно…

Гаррик мысленно побранил себя за то, что требовал от ребенка ответов, которых она, возможно, не знала, вместо того чтобы поскорее отвести ее к матери, не находившей себе места от волнения. Он внезапно вспомнил, как Оливия говорила ему, что Анна никогда не ошибается. Неужели старший брат так сильно изменился за годы отсутствия? Если Лайонел действительно его брат, то Гаррик виноват перед ним, что так долго его не признавал. Хуже всего то, что внутренний голос виконта продолжал упорно твердить насчет мошенничества Лайонела.

– Пойдем в дом, Анна. Пора завтракать, – сказал он, поднимаясь на ноги и протягивая ей руку, чтобы помочь встать. – И не надо больше бояться Лайонела.

Помедлив, девочка вложила свою руку в широкую и теплую ладонь Гаррика и легко поднялась на ноги.

– Спасибо, лорд Кэдмон, – прошептала она. – Я очень проголодалась…

– Тебе не за что благодарить меня, – возразил он, выводя Анну из стойла в сопровождении радостно прыгавшего вокруг них Трива.

Внезапно девочка остановилась и попятилась назад. В то же мгновение раздался знакомый голос:

– А, вот вы где! Вижу, вижу, ты нашел ее первым!

На пороге стоял Лайонел. Его губы были растянуты в приветливой улыбке, но холодные голубые глаза оставались непроницаемыми.

Взглянув на Лайонела, Гаррик обнял девочку за плечи и сказал:

– Да, я ее нашел.

– Слава Богу! Ты ее нашел! – воскликнула Оливия, крепко обнимая Анну и прижимая к своей груди.

– Она пряталась в конюшне, – пояснил Гаррик, спиной чувствуя взгляд стоявшего позади Лайонела.

– Она пряталась там от дождя, – добавил тот, улыбнувшись Оливии.

Она, надо отдать должное ее трезвому рассудку, не стала тут же допытываться у дочери, зачем та ушла из дома в такую скверную погоду, и лишь внимательно взглянула на незваного гостя. Тот же по‑прежнему улыбался как ни в чем не бывало.

– Давай скорее переоденемся, – обратилась Оливия к дочери.

– Кажется, мне тоже нужно переодеться, – проговорил Гаррик, с которого капала вода. – Лайонел, в этом доме ты не найдешь прислуги, но я привез с собой солидный запас провизии. Может, разведешь пока огонь и зажаришь всем по куску мяса? Все продукты на кухне.

Светлые брови Лайонела удивленно поползли вверх.

– У меня есть идея получше. Почему бы нам не нанять в деревне пару служанок на то время, что мы здесь пробудем? Боюсь, из меня получится плохой повар.

– А я и не подозревал, что ты хочешь остаться здесь на несколько дней, – с притворным удивлением протянул Гаррик.

– Мне кажется, я должен это сделать, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства…

Он улыбнулся, не закончив фразу.

– О каких обстоятельствах, позволь тебя спросить, ты говоришь? – поинтересовался Гаррик, краем глаза заметив, что Оливия повела Анну наверх.

– Видишь ли, если я застиг вас здесь, так сказать, врасплох, то и Арлен может сделать то же самое. Что ни говори, но я твой брат и считаю своим долгом быть сейчас с тобой рядом.

Лайонел бросил многозначительный взгляд на Оливию и Анну, поднимавшихся по лестнице. Не надо было обладать большим умом, чтобы понять – вот‑вот нагрянет беда.

Достигнув верхней площадки, Оливия обернулась и на какой‑то миг встретилась взглядом с Гарриком, в ее глазах читалось предчувствие близкой беды.

– Каким ты стал вдруг заботливым! – саркастически заметил Гаррик.

Лайонел непонимающе пожал плечами и проговорил:

– Пойду‑ка я в деревню, поищу служанку.

С этими словами он повернулся и вышел из дома.

Гаррик смотрел ему вслед через большое окно. Что он задумал на этот раз? Должно быть, решил отправиться в деревню, чтобы послать к Арлену человека с сообщением о том, что Оливия с дочерью находятся в Корнуолле, в фамильном замке Стэнхоупов.

Лайонел тем временем вывел из конюшни своего жеребца. Гаррику все стало ясно. Проклиная мерзавца, называвшего себя его братом, он поспешил наверх.

Едва он подошел к комнате Анны, как оттуда навстречу ему вышла Оливия и притворила за собой дверь, но Гаррик успел все же заметить разожженный камин и стоявшую перед ним Анну, которая задумчиво расчесывала длинные влажные волосы. У ее ног лежал сеттер.

– Что случилось? – напрямик спросила Оливия с тревогой в голосе.

– Я верю Лайонелу не больше, чем цыгану, торгующему лошадьми, – мрачно ответил он.

– Я тоже, – опустила голову она.

– Анна его боится. Она сказала мне, что он мой брат, – все так же мрачно продолжил он. – Еще она сказала, что видела призрака. Не знаю, что и думать…

– Я только что говорила с ней, – подняла голову Оливия. – Она в подавленном состоянии. Возможно, ее взрослеющий разум мешает ей целиком отдаться чувствам, тем самым притупляя способность отличать истину от фальши.

– Если он и вправду мой брат, то очень уж сильно изменился, и далеко не в лучшую сторону. Знаешь, Оливия, в детстве мы были очень близки друг с другом.

Она прильнула к его груди и тихо сказала:

– Люди меняются, Гаррик. Может быть, Анна ошиблась. Больше ничего не могу сказать. Но мне он тоже не нравится. Более того, я ему не верю. И вообще тут что‑то не так. – Она нахмурилась. – Он появился здесь на следующее утро после нашего приезда. Значит, он преследовал нас от самого Эшбернэма.

– Думаю, ты абсолютно права, – кивнул Гаррик и устало потер виски. Им обоим было ясно – Лайонел наверняка знал об их романе. Следовательно, он представлял для них неоспоримую угрозу. – Ты знаешь, иногда он рассказывает такие подробности из нашей жизни, что кажется, будто он и впрямь мой брат.

Оливия пожала плечами.

– Кто бы он ни был, Гаррик, ему есть за что драться. Титул твоего отца, наследство и влияние в обществе – неплохая добыча. Честно говоря, для постороннего человека не составило бы особого труда узнать все подробности про тебя и твою семью. Слуг так легко подкупить…

Гаррик согласно кивнул.

– Оливия, надо что‑то придумать, – прошептал он, уводя ее подальше от двери. – Возможно, Арлен уже мчится сюда.

Она побледнела.

– Как же все быстро!

– Дальше ты должна ехать вместе с Анной.

Она удивленно посмотрела на него и, погрустнев, спросила:

– Значит, ты все‑таки решил отправить нас с Анной одних?

– Нет! – резко возразил он. – Но я хочу, чтобы вы благополучно уехали из Корнуолла до того, как сюда примчится Арлен. А я вас догоню. Время работает против нас. Вам с Анной надо немедленно покинуть Кэдмон‑Крэг!

– Ты остаешься, чтобы разоблачить человека, называющего себя Лайонелом?

– Да, – с решимостью ответил он. – Вы с Анной сегодня же отправитесь в дорогу. Я найму вам карету, потом закончу все дела и встречу вас в Кале.

Глаза Оливии наполнились слезами.

– Я ужасно боюсь, Гаррик… Что же нам делать? Неужели так и придется всю оставшуюся жизнь бегать от Арлена?.. Он никогда не оставит нас в покое, я уверена.

Внезапно она вскрикнула от ужаса и покачнулась, закрыв руками лицо.

– Что с тобой? – встревоженно воскликнул Гаррик, обнимая ее за плечи. – Что ты увидела?

Она подняла на него испуганные глаза.

– Боже! Это уже во второй раз! Я снова увидела Анну в этой ужасной комнате среди сумасшедших!

От этих слов Гаррику стало не по себе. Он поспешно обнял ее и пробормотал:

– Не думай об этом! Я этого не допущу!

Но Оливия не могла успокоиться.

– А что, если Арлен найдет нас с Анной, когда мы уедем отсюда? Женщина со слепой девочкой – это весьма заметная пара, такую не каждый день встретишь на дороге… – У нее перехватило дыхание. – Боже мой! Вдруг я больше никогда тебя не увижу?

Из ее испуганных глаз потекли горькие слезы.

– Не смей так говорить! – гневно воскликнул он, в душе опасаясь того, что ее слова окажутся пророческими. К тому же он вдруг понял, что без помощи Оливии и Анны ему, возможно, не удастся разоблачить самозванца.

Оливия, словно прочитав его мысли, вдруг сказала:

– Анна видела сегодня чей‑то дух. Она отказалась говорить со мной об этом, и я не знаю почему. Одно очевидно – кто‑то пытается вступить с нами в контакт. Как же мы можем покинуть тебя? Мы нужны тебе здесь.

– Нет! Я отыщу правду и без вашей помощи! – возразил Гаррик.

Оливия замолчала, глядя на него молящими глазами.

Внезапно донесшийся из комнаты крик испугал их обоих.

– Мама! Мама!!! – кричала девочка.

В голосе ее звучали тревога и неподдельный ужас.

Гаррик первым бросился к двери и с такой силой распахнул ее, что чуть было не вырвал дверную ручку с корнем. Следом за ним в комнату вбежала Оливия.

Анна стояла возле туалетного столика, не двигаясь, не моргая и, может быть, даже не дыша. Щетка, которой она только что расчесывала волосы, валялась на полу рядом. Трив поскуливал, тычась холодным носом в кулачок девочки.

Оливия бросилась к дочери, побледнев как полотно.

– Что с тобой, детка? Что ты увидела? – с паническим страхом спросила она.

– Он здесь, – хрипло отозвалась Анна, с трудом выходя из транса.

Гаррик стал испуганно озираться по сторонам.

– Кто он, дорогая? – спросила Оливия, понизив голос. – Лайонел? Погибший брат лорда Кэдмона?

– Нет, – ответила девочка, облизав языком пересохшие губы. – Папа. Папа уже здесь…

Не закончив фразы, Анна с плачем бросилась к матери, вздрагивая всем телом.

Оливия подняла на Гаррика расширившиеся от ужаса глаза, и он поспешил к окну.

Перед домом стояли две кареты. На одной из них отчетливо виднелся герб Эшбернов. Дверца кареты отворилась, и оттуда показался Арлен в малиновом камзоле. К этому времени проливной дождь перешел в мелкую морось.

Опомнившись, Гаррик резко повернулся к Оливии и властно приказал:

– Оставайтесь здесь!

Сердце его бешено колотилось.

– Боже милосердный! – воскликнула Оливия, крепко прижимая к себе дочь. – Он нашел нас!

– Я не пущу его в дом, – сурово произнес Гаррик, стремительно выходя из комнаты и плотно закрывая за собой дверь. Он вдруг с ужасом осознал, что, во‑первых, у него не было никакого оружия, а во‑вторых, слуг, которых можно было бы позвать на помощь. Арлен же приехал с целой свитой, которая включала в себя, насколько понял Гаррик, и представителей власти.

Спустившись вниз по лестнице, он в два прыжка пересек зал и открыл входную дверь. Представшее его глазам зрелище заставило его замереть на месте.

Неподалеку от Арлена стояла, поправляя перчатки, Элизабет. Роскошное желтое платье только подчеркивало ее ослепительную красоту. Тут же был еще один хорошо одетый джентльмен, совершенно Гаррику незнакомый. Но больше всего его поразило то, что рядом с Арленом стоял и весело разговаривал… Лайонел!

Едва его заметили, как все разговоры тут же прекратились, и головы непрошеных гостей разом повернулись к нему.

Элизабет любезно улыбнулась ему. Арлен, сохраняя суровое выражение лица, медленно двинулся вперед, на ходу снимая перчатки. Не доходя несколько шагов до Гаррика, он швырнул одну перчатку прямо ему в лицо. При этом его собственное лицо исказила гримаса ярости и жгучей ненависти.

– Жду вас завтра на рассвете у развалин старой крепости, – проговорил он, злобно сверкнув глазами. Потом кивнул через плечо, показав на незнакомого Гаррику джентльмена. – Это мой секундант, лорд Мэнион.

Гаррик тут же стряхнул с себя оцепенение. Он думал, что Арлен потребует выдать ему жену и дочь. Он никак не ожидал, что тот вызовет его на дуэль. О, с каким удовольствием он убьет этого жестокого мерзавца, мужа Оливии! Гаррик даже улыбнулся, но рассудок тут же подсказал ему, что скорее всего это Арлен убьет его. Эшберн был превосходным фехтовальщиком, в то время как Гаррик уже много лет не брал в руки шпагу.

– Хорошо, встретимся на рассвете, – холодно бросил он Арлену, покрывшись холодным потом.

Неожиданно к ним подошел Лайонел.

– Друзья мои, – начал увещевать он. – Неужели вы не можете разрешить ваши разногласия каким‑нибудь более цивилизованным способом?

– Но дуэль и есть самый цивилизованный способ выяснения отношений между мужчинами, – вмешалась в разговор Элизабет. – Кроме того, здесь имеет место настолько грандиозный скандал, что ничем иным, кроме дуэли, его не уладить.

Лайонел в ответ только пожал плечами.

– А кто будет вашим секундантом, лорд Кэдмон? – любезно поинтересовалась Элизабет у Гаррика. В ее голосе слышалось злорадство. Очевидно, она уже представляла себе, как ее брат пронзит Гаррика насквозь. Она ждала этого почти одиннадцать лет!

– Я буду секундантом своего брата, – неожиданно вызвался Лайонел.

– О Боже! – вырвалось у Гаррика, который доверял Лайонелу еще меньше, чем Арлену.

– Разве у тебя есть выбор? – повернулся к нему Лайонел, зловеще сверкнув холодными голубыми глазами.

– Лучше спроси у него, хватит ли ему смелости явиться завтра на рассвете к развалинам крепости, – грубо вмешался Арлен.

Он взглянул поверх головы Гаррика, и тот, обернувшись, заметил мелькнувшее в окне лицо Оливии.

Арлен, повернувшись к своим спутникам, произнес:

– Идемте отсюда, Элизабет, Мэнион!

Все трое вернулись в карету с гербом Эшберна, и лакей закрыл за ними дверцу. Ни Гаррик, ни Лайонел не сдвинулись с места, глядя вслед отъезжавшей карете. За ней тронулась вторая, в которой сидели, как заметил Гаррик, двое здоровенных слуг. Судя по всему, Арлен прихватил их с собой, чтобы использовать в качестве тюремщиков для Оливии и Анны.

На сердце у Гаррика было тяжело.

Элизабет улыбнулась им с Лайонелом из окна кареты и даже кокетливо помахала рукой в лайковой перчатке.

Сдерживая гнев, Гаррик взглянул на Лайонела и увидел, что тот улыбается Элизабет.

– Черт побери! – пробормотал он, отворачиваясь.

Лайонел дружески похлопал его по плечу. Гаррик был слишком раздосадован, чтобы скинуть его руку со своего плеча.

– Ну, скажи теперь, когда ты в последний раз брал в руки шпагу? Помнится, в юности ты был плохим фехтовальщиком, а как обстоит дело теперь? – спросил его так называемый брат.

Гаррик, намереваясь уйти в дом и залить неудачу чем‑нибудь покрепче, недовольно буркнул:

– Последние десять лет я ни разу не фехтовал и, вне всяких сомнений, теперь справляюсь со шпагой еще хуже, чем в юности.

Лайонел понимающе кивнул.

– Тогда мне остается только молиться за тебя.

– Обойдусь без твоих молитв! – взорвался Гаррик и ушел в дом.

Вскочив с кровати, на которой она сидела в обнимку с бледной Анной, Оливия воскликнула:

– Я все слышала! Арлен регулярно фехтует! У него четыре раза в неделю мастер‑класс! Тебе нельзя встречаться с ним на дуэли!

– Ты собрала вещи? – спросил Гаррик, словно не слыша ее испуганных возгласов. В висках у него стучало. Конечно же, он должен прийти на дуэль, но вот как ему остаться в живых?

– Вещи? – недоуменно переспросила она, словно он попросил ее встать на голову.

– Я отвезу вас с Анной в Фовей.

– Я никуда не поеду! Он убьет тебя! – бросилась она к нему.

Анна осталась сидеть на кровати, внимательно прислушиваясь к каждому слову.

– Я прекрасно владею шпагой, – солгал Гаррик.

– Неужели на Барбадосе ты занимался фехтованием? – съязвила Оливия. – Не смей мне лгать, Гаррик!

Схватив ее за руку, он тихо сказал:

– Оливия, успокойся. Тебе нужно подумать об Анне.

От этих слов она разом обмякла и произнесла:

– Если ты хочешь, чтобы мы с Анной уехали, то должен уехать вместе с нами. Я не могу оставить тебя здесь на растерзание Арлену.

Она всхлипнула.

– Оливия, я не трус! – решительно заявил Гаррик. – Пусть Арлен убьет меня, если так суждено. Но вас с Анной я должен защитить. А значит, вы должны немедленно покинуть Корнуолл.

– Нет! – пронзительно вскрикнула она, вырываясь из его объятий. – Я никуда без тебя не уеду!

– И как ты не поймешь? – в отчаянии вскричал Гаррик. – Я не могу бежать вместе с вами, поджав хвост, словно побитая собака!

– Сейчас не время для демонстрации своей гордости, черт побери! – сквозь слезы проговорила Оливия.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Десять лет назад ты сбежал от семьи. И все это время убегаешь от самого себя. Так почему же теперь в тебе вдруг заговорила гордость и ты решил драться на дуэли? А ты подумал, что буду делать я, если тебя убьют?

Ее слова ранили больнее, чем шпага Арлена. Правда часто бывает жестокой. Но у него не было времени пускаться в пространные объяснения.

Он повернул Оливию к себе лицом и тихо спросил:

– Ты снова что‑то видела? Ты видела мою смерть?

– Ничего я не видела! И вообще я ничего не чувствую в таком состоянии! Мне страшно! Гаррик, я так тебя люблю! Я не переживу, если ты погибнешь!

Гаррик притянул ее к себе и заключил в объятия.

– Прошу тебя, постарайся меня понять, – прошептал он, прижимая ее к своей груди. – Нам сейчас надо действовать заодно. Пусть я умру, зато вы с Анной обретете свободу. Позволь мне отвезти вас обеих в Фовей. – Он на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь близостью любимой женщины. – Но ждать меня в Кале не надо.

– Нет, – прошептала она, крепко обнимая его. – Нет, Гаррик, я тебя не оставлю!

Из ее глаз градом покатились слезы. Впрочем, и по его щекам скатились соленые капли, ибо он почти не сомневался в своей гибели. Он знал, что не победит такого искусного фехтовальщика, каким был Арлен. И он сам, и Оливия отлично понимали, что Арлен с самого начала стремился убить его, жаждал этого еще одиннадцать лет назад, и с той поры желание только усилилось, подобно выдержанному вину.

– Я тоже люблю тебя, – прошептал Гаррик. – Но если завтра мне суждено умереть, ты‑то не должна оставаться пленницей этого мерзавца до конца своих дней! Позволь мне освободить тебя, Оливия! Тебя и Анну.

Она только плакала, качая головой и шепча, что не оставит его одного. Он гладил ее по голове, пытаясь утешить и убедить в своей правоте. Ненароком бросив взгляд на Анну, Гаррик увидел, что девочка молча плачет. Он тотчас одной рукой обнял девочку за плечи.

– Не плачь, Анна, все будет хорошо.

Оливия тоже обняла дочь и попросила:

– Не плачь, детка. Лучше расскажи, что ты чувствуешь, что видишь.

– Кровь, мамочка, – опустила голову Анна. – Очень много крови…

У нее задрожал голос, и она замолчала.

– А что еще? – Оливия нервно сжала руки дочери.

Анна молчала, глядя на мать невидящими глазами.

– Анна! Прошу тебя!

Но девочка ничего не говорила, и Гаррик мрачно произнес:

– Наверное, нам не нужно этого знать.

– Мамочка! – внезапно расплакалась Анна. – Я вижу только кровь, много крови… Я так боюсь!

– Господи, что я делаю? – прошептала Оливия. – И что уже наделала!

Обняв дочь за плечи, она принялась баюкать ее, словно младенца.

– Что с нами будет? – повернулась она к Гаррику. – Что будет с тобой, любимый?

Из глаз ее снова хлынули слезы.

Гаррик удрученно молчал, не зная, что и ответить.

* * *

Рассвет был холодным, промозглым и мрачным. В воздухе разливался сырой туман, колышась от редких порывов ветра. Развалины старой крепости и стоявшие возле них кареты Эшберна – все было окутано туманом. Гаррик и Лайонел приехали к месту дуэли в экипаже виконта де Вера. Оба сидели на козлах, Гаррик правил лошадьми. Подъехав к каретам, он остановил лошадей. В ту же минуту дверца кареты открылась, и из нее вышли Арлен, лорд Мэнион и Элизабет. Слышно было, как захлюпала и зачавкала сырая и глинистая почва у них под ногами.

Гаррик как бы отстранился от надвигавшихся грозных событий. Он не спал всю ночь, переживая, что так и не уговорил Оливию уехать вместе с Анной. Да и вообще – втянул замужнюю женщину в такую авантюру!.. Он ненавидел Арлена, горел желанием его убить, но знал, что не сможет этого сделать. Теперь же, когда наступил холодный серый рассвет, он чувствовал себя неким сторонним наблюдателем. В его душе уже не было страха. Осталось одно лишь сожаление.

– Держи, наверняка поможет. – Лайонел протянул ему серебряную флягу.

Гаррик покачал головой в знак отказа.

– Гаррик, ты, конечно, думаешь, что я хочу твоей смерти, но это не так, – сказал Лайонел, глотнув из фляги. – Я всю ночь не спал, черт побери! Ты никогда не умел обращаться со шпагой. Я не хочу, чтобы ты умер!

Арлен, Элизабет и лорд Мэнион пристально смотрели в их сторону. Все трое оделись сообразно случаю: на Арлене был сине‑зеленый камзол, на Элизабет – роскошное бирюзовое платье, такого же цвета шляпка и… черная вуаль. Неужели она надела траур по Гаррику, еще живому и невредимому?!

Гаррик посмотрел на Лайонела.

– Полагаю, ты будешь танцевать на моей могиле, – бросил он.

– Как ты можешь! – возмутился Лайонел. – Ведь я твой брат, черт побери!

– Ты мне не брат! – отрезал Гаррик, невольно повысив голос, и замолчал, увидев в его глазах неподдельную тревогу. Неужели он и впрямь все‑таки тот самый Лайонел, который таинственно исчез одиннадцать лет назад? Гаррика вновь стали одолевать сомнения.

– Нет, я твой брат, – тем временем произнес тот, не отводя взгляда.

Гаррик, не выдержав, отвернулся. Спрыгнув на землю, он чуть не упал, поскользнувшись на вязкой глинистой почве. Выпрямившись, он постарался отбросить от себя все мысли и сомнения насчет Лайонела. Потом он внимательно посмотрел себе под ноги: эта предательски скользкая почва могла сыграть как против него, так и…

Лайонел спрыгнул следом, умудрившись сохранить равновесие.

– Вчера вечером я послал человека к отцу с известием о вашей дуэли с лордом Эшберном. Пусть знает, – сказал он.

– Он тоже будет плясать на моей могиле, – мрачно отозвался Гаррик.

– Ты его сын, – возразил Лайонел. – Несмотря ни на что, он все же любит тебя.

Гаррик презрительно фыркнул. Подойдя ближе, Лайонел дружески коснулся его плеча.

В этот миг к ним приблизился, держа в руках шпаги, лорд Мэнион.

– Приветствую вас, милорды, – поклонился он.

Гаррик тоже учтиво поклонился в ответ, потом внимательно осмотрел оружие и выбрал себе подходящее. Отвесив еще один поклон, Мэнион вернулся к Арлену.

И тут Гаррик почувствовал, что что‑то не так. Она замер на месте, потом резко обернулся и увидел, как по мокрой, скользкой дороге к нему бегут, выбиваясь из сил, Оливия с Анной и Трив.

Чертыхнувшись, он перевел взгляд на Арлена. Тот тоже смотрел на бежавших по дороге жену и дочь. Их взгляды встретились, и Эшберн коротко кивнул противнику:

– Давайте поскорее со всем покончим. Вот уж не думал, Кэдмон, что вы устроите целый спектакль!

– И в мыслях не было! – буркнул Гаррик и, обернувшись к Лайонелу, бросил: – Уведи ее отсюда!

– Господа, вы готовы? – спросил лорд Мэнион, следуя принятым правилам.

Но Гаррик не слышал его, потому что Оливия пронзительно закричала, стараясь перекрыть вой ветра:

– Арлен, прошу тебя! Умоляю! Не делай этого! Арлен, я согласна вернуться домой…

– Леди Эшберн! – холодно отрезал Арлен. – Слишком поздно! Разберемся позже, когда я расправлюсь наконец с вашим любовником!

Лайонел схватил Оливию за руку, пытаясь удержать ее на месте.

– Прошу вас, леди Эшберн, – проговорил он, – ваше вмешательство никому теперь не поможет. Вы только отвлекаете дуэлянтов, особенно моего брата.

Слезы потекли по лицу беспомощной Оливии. У Гаррика сердце сжалось при виде ее страданий. Случайно взглянув на Арлена, он понял, что в том закипела кровь от ненависти к сопернику. Однако де Вер столь же сильно ненавидел Эшберна. Этот жестокий мерзавец буквально закабалил своих жену и дочь!

Нет, Гаррик не мог позволить себе умереть от его руки! Он не мог позволить ему снова издеваться над Оливией и Анной!

– Господа, сходитесь! – провозгласил тем временем лорд Мэнион.

Арлен довольно улыбнулся и принял классическую позу опытного фехтовальщика. Гаррик тоже приготовился к бою.

Арлен тотчас сделал искусный выпад, намереваясь первым же ударом положить конец поединку, однако Гаррику каким‑то чудом удалось отразить удар. Звон шпаг прозвучал преувеличенно громко в холодном утреннем воздухе. Отскочив в стороны, соперники снова сошлись. Арлен вновь сделал опасный выпад, но Гаррик отразил и его. Их шпаги опять скрестились, и тут Арлен ловким маневром высвободил оружие из захвата и ткнул Гаррика в бок. Острая боль пронзила тело де Вера, и он отскочил, тяжело дыша и с удивлением глядя на расплывавшееся на одежде кровавое пятно.

Оливия отчаянно вскрикнула.

Гаррик же в недоумении смотрел на свой камзол. Ранен, и так скоро!

– Мне нравится запах вашей крови, Кэдмон, – поддел его Арлен и сделал целую серию быстрых выпадов.

Снова зазвенели шпаги. С трудом отражая удары Арлена, который, конечно же, отлично знал, как быстрее расправиться с противником, Гаррик медленно попятился назад. Из‑за вызванного ранением кровотечения у него закружилась голова. Арлен же продолжал бешеную атаку, по всей видимости, намереваясь сначала выбить оружие у него из рук, а потом уже нанести смертельный удар. Внезапно кончик шпаги Арлена коснулся его пальцев, и, несмотря на всю решимость не выпускать шпагу из руки, пальцы разжались сами собой, и оружие со звоном покатилось к ногам.

Издав торжествующий крик, Арлен приготовился нанести последний смертельный удар прямо в сердце. В этот момент Гаррик спиной уперся в стену крепости. Отступать было некуда.

– Туше! – воскликнул Арлен, принимая позу для нанесения последнего удара. На лице его появилась торжествующая улыбка.

– Арлен, нет! Не надо! – отчаянно закричала Оливия.

Краем глаза Гаррик заметил, что Лайонел крепко держит рвущуюся к нему Оливию. Анна стоит рядом, а сеттер яростно лает.

Арлен двинулся вперед. Гаррик, глядя ему в глаза, ждал ужасного момента, когда шпага вонзится ему в самое сердце.

Но этот момент так и не наступил.

Арлен сделал шаг вперед, потом сделал выпад и… упал, поскользнувшись в грязи. Несколько мгновений он лежал лицом вниз, не выпуская из руки своей страшной шпаги.

Только тут Гаррик перевел дыхание. Воцарилась зловещая тишина.

Приподняв голову, Эшберн посмотрел на противника, и тот прочел в его глазах свою верную смерть. Наконец Арлен поднялся на ноги и… снова упал, громко вскрикнув от удивления. Он опять повалился лицом в грязь. На этот раз он не удержал шпаги, и та полетела вперед и плюхнулась в грязь вне досягаемости для хозяина.

– Поединок закончился вничью! – закричал добросовестный секундант Мэнион.

Только тут Гаррик осознал, что все это время зажимал рану рукой. Теперь вместе со вздохом облегчения пришла и сильная боль. Боже всемогущий! Он жив, пусть и серьезно ранен! Колени его подогнулись, и он медленно сполз по влажной каменной стене. Голова закружилась, перед глазами расплылись разноцветные круги.

– Нет! – протестующе воскликнул Арлен, вытирая грязь с лица и пытаясь подняться на ноги. – Черт побери! Кто‑то подставил мне подножку, а потом наступил на руку!

Мэнион, помогая ему встать, недоуменно проговорил:

– Милорд, но тут никого не было, кроме вас и Кэдмона. Думаю, вы просто поскользнулись и выронили шпагу, вот и все. По всем правилам дуэль в таком случае считается законченной.

Подбежав к хозяину, Трив тявкнул и лизнул его в лицо. Гаррик опустил глаза. Боже, сколько крови! Весь правый бок его был в крови, которая так и сочилась сквозь пальцы, зажимавшие рану. Неужели ему суждено умереть от ранения?

– Гаррик!!!

Он поднял глаза на Оливию. Она бежала к нему по грязи, то и дело спотыкаясь и скользя. По ее щекам струились слезы.

Предчувствуя близкую смерть, Гаррик страстно хотел, чтобы в этот страшный миг рядом с ним была Оливия. Он безумно ее любил, но теперь должен навсегда распрощаться.

Внезапно дорогу ей преградил Арлен.

– Мне надо к нему! – закричала Оливия, отталкивая мужа, но он крепко схватил ее за руку и в ярости выпалил:

– Быстро в мою карету! Мы едем домой!

– Я не могу! Отпусти меня! Будь ты проклят!

Не выпуская жену из крепких объятий, Арлен повернулся к сестре:

– Посади в карету Анну!

От большой потери крови сознание Гаррика помутилось, в глазах темнело, но он из последних сил боролся за жизнь. Он хотел крикнуть: «Убери от нее свои грязные руки!», но вместо этого лишь беззвучно шевельнул губами. Он хотел крикнуть: «Оливия, я люблю тебя!», но издал лишь тихий стон.

– Гаррик ранен! – кричала Оливия, вырываясь из рук Арлена. – Он умирает! Ты убил его! Я никогда тебе этого не прощу!

Неимоверным усилием воли Гаррик заставил себя поднять отяжелевшие веки и увидел, как Арлен тащит Оливию к своей карете. Силой затолкав ее, он посадил туда и Анну. Следом за ними в карету забрались двое слуг‑здоровяков, и дверца захлопнулась. Оливия с криком прильнула к окну.

Он так хотел сказать ей, что с ним все в порядке, чтобы утешить ее и приободрить! Он хотел сказать, что любит ее и будет любить вечно, хотя понимал, что уже никогда ее не увидит. Он чувствовал неотвратимое приближение смерти, но нисколько этого не боялся, жалея только о том, что не смог по‑настоящему проститься с Оливией.

Карета Эшберна увозила ее все дальше, и Гаррик из последних сил смотрел ей вслед, пока сознание не покинуло его измученное тело.

Наступила давящая тишина.

Спустя какое‑то время он открыл глаза и увидел удалявшуюся карету Эшберна. Но, странное дело, он видел ее почему‑то сверху. Там, внизу, виднелась не только катившая по грязной дороге карета, но и живописные развалины старинной крепости. Приглядевшись, он с удивлением рассмотрел собственное окровавленное тело, лежавшее у одной из крепостных стен.

Вокруг стояла абсолютная тишина. Неожиданно кто‑то произнес:

– Гаррик!

Голос раздался совсем рядом, словно говоривший сидел у него в левом ухе. И тут Гаррик снова провалился в кромешную тьму, как ни пытался бороться с ней.

Когда он опять очнулся, ни кареты, ни крепости уже не было видно.

– Ты не умрешь. Твое время еще не наступило. Тебе нельзя умирать.

Глаза Гаррика снова закрылись, и он почувствовал, как его ставшее невесомым тело куда‑то плывет. Внезапно его остановившееся было сердце забилось вновь, проталкивая кровь в артерии и вены. Оно работало с трудом, но работало!

– Возвращайся! – попросил Лайонел.

Гаррик усиленно заморгал, пытаясь рассмотреть говорившего. Перед глазами плыли лишь черные точки да разноцветные круги. Но вот на мгновение зрение вернулось к нему, и Гаррик вздрогнул от изумления.

– Это ты, Лайонел? – прошептал он, не зная, что это – сон или уже загробный мир.

Ему ласково улыбался тринадцатилетний брат.

И в ту же секунду на него навалилась кромешная тьма.

Date: 2015-12-13; view: 269; Нарушение авторских прав