Глава 12. Минуло два дня. Морган так и не получил ответа на свое послание

Минуло два дня. Морган так и не получил ответа на свое послание.

Да, теперь он готов был признать, что слишком далеко зашел. Вне всякого сомнения, то, что он с ней проделал, смутило и напугало ее. Надо было действовать более осторожно. Сдерживать свои и ее порывы. Если бы только она дала ему возможность извиниться! Покорнейше попросить у нее прощения.

Расстроенный, он побрел к камбузу. До обеда было еще далеко, и ему захотелось немного перекусить. Да и почти неизбежная стычка с коком хоть немного его развлечет.

Подходя к двери камбуза, он услышал звонкий голосок Корта. Потом в разговор вступил кок. И тут произошло нечто странное. Морган застыл на месте и весь обратился в слух.

– Повторите-ка мне еще разок насчет розмарина.

Морган недоуменно пожал плечами. Неужто это и впрямь голос кока? Да нет, быть того не может. Он обращается к кому-то почти… почти дружелюбно…

– Доктор утверждает, что, если настоять небольшую веточку в вине, это излечит несварение и уймет головную боль. – Голос Серенити звучал как сладчайшая музыка. Кровь быстрее побежала по его жилам. – Но я на собственном опыте убедилась, что он помогает от головной боли, если несколько минут прокипятить его в воде, а после выпить отвар.

– И кто бы мог подумать?! – восхищенно произнес кок.

– Корт! – воскликнула Серенити. – Что же ты? Где обещанное молоко?

– Несу, мэм!

Морган сделал несколько шагов вперед, держась в тени, чтобы остаться незамеченным.

Перед взором его предстала Серенити, которая склонилась над медной кастрюлей и деловито помешивала огромной ложкой какое-то варево. Кок раскатывал тесто, стоя у края стола. Серенити стянула волосы в аккуратный пучок на затылке и надела белый фартук поверх платья Лорелеи в розовую и белую полоску. Вот она постучала ложкой о край кастрюли и отложила ее в сторону. И вытерла руки о тряпицу. Все ее движения были исполнены непередаваемой грации.

Над кастрюлей поднимался ароматный пар. Стоило Моргану его вдохнуть, как рот его тотчас же наполнился слюной.

Корт протянул ей ковшик:

– Вот молоко, мэм. Вам картошка тоже нужна?

– Еще бы!

При виде улыбки, которая осветила ее лицо, внутри у Моргана все сладко занялось. И все же он с трудом верил своим глазам: ведь кок прежде никогда никого не подпускал к плите. И вообще не терпел ничьего присутствия на камбузе. Даже Корта выгонял, если не требовалась его помощь.

– Итак, мистер Родал, – сказала Серенити, и Моргану потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить: это она назвала кока по имени. Она добавила в кастрюлю молоко и картофель и снова помешала содержимое огромной ложкой. – Вы собирались рассказать нам какую-то забавную историю.

Кок усмехнулся, склонив голову над столом, и принялся быстрыми движениями нарезать тесто на квадраты и бросать их на сковороду.

– Верно. На чем, бишь, я остановился?

– Один молодец, пират лет двадцати, пришел в таверну и… – Серенити снова постучала ложкой по краю кастрюли и отложила ее в сторону.

– Точно, – усмехнулся кок. Скатав оставшееся тесто в шар, он посыпал его мукой. – Так вот, молодой пират, лет этак двадцати, пришел однажды в таверну и заказал себе кружку эля. Но не успел он даже ко рту ее поднести, как к его столику подходит старый пират на деревянной ноге, с крюком вместо одной руки и с повязкой на глазу.

Сделав многозначительную паузу, он схватил скалку и снова принялся раскатывать тесто.

– Ну, тот парнишка смерил его взглядом с ног до головы, как это водится у молодых, и спрашивает: «Как это вы лишились ноги, папаша?» Старый пират ему и отвечает: «Это случилось, когда мы с моей командой напали на самый что ни на есть большой португальский парусник. Мои люди и я бились как черти, и тут капитан того парусника прыгнул на нашу палубу и давай рубиться со мной. А я с ним. Но вот мне под ноги попала веревочная петля, и одна нога в ней застряла. Пока я пытался ее вызволить, тот капитан как ударит по ней мечом! И отсек ее по самое колено. И я схватился за поручень борта, оторвал от него изрядный кусок и приладил к обрубку. Вот как у меня появилась деревянная нога».

– Какой ужас! – Серенити взяла со стола комок оставшегося теста и принялась отщипывать от него маленькие кусочки, которые затем бросила в кастрюлю. – Бедняга!

– Не огорчайтесь! – улыбнулся Корт. – Па сейчас дойдет и до смешного.

– Занимайся делом и не вмешивайся в разговоры взрослых! – одернул его кок. – Так на чем же это я остановился?

– Пират объяснил юноше, при каких обстоятельствах он лишился ноги, – напомнила ему Серенити.

– А-а-а, точно. Юнец, значит, и спрашивает его: «А откуда у вас вместо руки этот крюк?» А старый пират отвечает: «Крюк появился, когда мы с палубы обстреливали форт Святого Августина. Я как раз поджег запал, и тут нас качнуло, и пушка развернулась в сторону нашей мачты. Я, не будь дурак, бросился к ней и повернул дулом к форту. Корабль наш я спас, а себя не уберег. Пушка тут возьми да выстрели. И ядром мне руку-то и оторвало. Так что пришлось снять крюк с рангоута и приладить его к культе».

Серенити поморщилась и передернула плечами. Морган едва удерживался от смеха.

Корт взял метлу, стоявшую у чана с водой, и принялся подметать пол в камбузе.

Повар тем временем продолжил рассказ:

– «Невероятно! – сказал молодой пират. – А как же вы лишились глаза?» «А вот эта история самая из всех печальная, – ответил старый пират. – Это случилось в тот же самый день к вечеру. Возвращался я из форта на корабль и тащил с собой прехорошенькую бабенку. А за плечами у меня болтался мешок с золотом. И тут услышал вдруг какой-то странный шум над головой. Я голову-то задрал и вижу: летит надо мной здоровенная чайка».

– Чайка? – переспросила Серенити.

– Ага, – с усмешкой подтвердил кок. – Старый пират засмотрелся на нее, ну она и напачкала прямо ему в глаз.

Серенити развела руками:

– Напачкала?

– Ну-у, мисс Джеймс, как бы это выразиться… Облегчилась, если вам так будет понятней.

Серенити смутилась.

– И вот, молодой пират смотрит на старого пирата и ничего в толк не возьмет. «Но при чем же здесь повязка на вашем глазу? Я же спрашивал, как вы его лишились». «Ах, мой молодой друг, – отвечает ему старый пират. – Я ж ведь тогда еще не успел привыкнуть, что у меня крюк вместо руки!»

Серенити весело засмеялась над незамысловатой шуткой. Морган не мог налюбоваться на нее.

– Но вообще история жутковатая, – сказала она, когда общий взрыв веселья утих. – И где, если не секрет, вы ее услышали?

Кок принялся вытирать стол.

– Моряки много чего болтают за едой, – хмурясь, ответил он. По изменившемуся выражению его лица Серенити поняла, что он снова очутился во власти невеселых мыслей.

Подойдя к нему, она положила руку ему на плечо. Морган ощутил укол ревности. Этого еще только не хватало! В добавление к тому, что она явилась сюда, нарушив его запрет.

– Вы должны поговорить о своих проблемах с капитаном, – сказала Серенити. – Он наверняка пойдет вам навстречу. Скажите ему, что вам не помешала бы помощь, чтобы у вас была возможность хоть немного погулять по палубе в течение дня.

Кок сердито засопел.

– Что?! Пустить эту стаю мартышек на мой камбуз?! Да вы представьте хоть на минуту, что они тут устроят! Самое малое – перепутают порох с перцем. Вот уж тогда мы все от души повеселимся, прежде чем наши кишки взорвутся к чертям!

Серенити улыбнулась и вновь подошла к кастрюле.

Корт сгреб мусор в совок и стряхнул в очаг.

– А я тоже знаю одну смешную историю, мисс Серенити, – похвастался он.

– Рассказывай, – улыбнулась она.

– Жил на свете один отважный капитан. И вот как-то раз кричит ему впередсмотрящий: «Капитан! На нас собирается напасть пиратский парусник!» Капитан приказал юнге: «Быстро беги ко мне в каюту и принеси мой красный камзол». Юнга побежал в каюту и принес капитану его красный камзол. И капитан в нем отважно бился с пиратами. И его матросы их победили. А потом, уже в другой раз, впередсмотрящий снова крикнул капитану: «Капитан! На нас собираются напасть пять пиратских парусников!» Капитан снова приказал юнге: «Беги в мою каюту и принеси красный камзол». Юнга принес ему красный камзол, и капитан надел его, и снова его команда победила всех пиратов. А после юнга его и спрашивает: «Капитан, а почему вы перед битвой с пиратами велели мне приносить вам красный камзол?» А капитан ему и отвечает: «А это для того, сынок, чтобы, если меня ранят, мои матросы не узнали бы об этом и не дрогнули в бою. Ведь на красном кровь не видна». А когда прошло еще несколько дней, впередсмотрящий крикнул: «Капитан, на нас собираются напасть десять пиратских парусников!» И тогда капитан весь побледнел с лица и говорит юнге: «Быстро беги в мою каюту и принеси мне мои коричневые панталоны!» Вот такая история, – с веселой усмешкой заключил Корт.

Глаза Серенити округлились.

Что же до кока, то он, распалившись гневом, принялся отчитывать сына:

– Разве можно рассказывать этакое приличной леди? Ну есть ли у тебя голова на плечах? Или я тебя не воспитываю день-деньской?

Но Серенити тотчас же вступилась за паренька:

– Ах, оставьте его, мистер Родал. Он ничего плохого не имел в виду. Корт еще слишком юн, чтобы уметь отличить хорошую шутку от дурной.

Корт, потупясь, пробормотал:

– Ну, не злись, па. Я ведь просто хотел развеселить леди.

– Эту историю вполне можно пересказывать другим мальчикам, – с улыбкой сказала Серенити, погладив его по голове. – Но в смешанной компании, там, где есть дамы, она неуместна.

– Прошу прощения, мисс Джеймс.

Серенити нежно потрепала его по кудрявой макушке.

– Все в порядке, милый. Ведь ты просто хотел доставить мне несколько минут веселья. Это похвальное намерение. Верно, мистер Родал?

– Вполне. Такое похвальное, что не худо бы ему задницу надрать.

Морган с волнением наблюдал за этой сценой. Серенити предстала перед ним в новом свете. Подумать только, она сумела найти подход и к мальчишке, и к его ворчливому папаше.

Ему вдруг захотелось заставить ее смеяться, так же, как это сделал кок. Не исподтишка, а открыто любоваться ею, смотреть, как она…

Как она – что?

Утешает его детишек? Говорит им ласковые слова, объясняя, как правильно поступать?

Выходит, именно так все и обстояло. Он давным-давно, еще до того, как совершил глупость, женившись на Терезе, похоронил мечты о доме, о детях в глубинах своей души. И вот теперь они вырвались оттуда и властно заявили о себе. Ему действительно хотелось иметь жену, подругу, которая никогда его не бросит, не предаст. Которая станет любить его ради него самого и на кого можно положиться в любой ситуации.

Но разве годится на эту роль гордячка вроде Серенити с ее вздорными идеями, с ее независимостью? Женщина, которая заперлась от него в его собственной каюте? И готовая оспорить каждое его суждение?

Ему хотелось спрятаться от этих мыслей, уйти далеко-далеко. Его удел – грусть и одиночество. Но так мог поступить только трус. Нет, он не станет прятаться.

– Мисс Джеймс! – Он выступил из тени.

Серенити подняла голову. Краска отхлынула от ее щек.

– Здравствуйте, капитан, – холодно произнесла она.

Кок так смутился, что не знал, куда девать глаза. Корт сориентировался мгновенно – он бросился бежать со всех ног, по пути задев метлу, так что она с грохотом упала на пол. Морган проводил его взглядом и обернулся к Серенити:

– Я хотел бы с вами поговорить, мисс Джеймс.

– Боюсь, это невозможно. – Приподняв крышку кастрюли, она помешала в ней ложкой. – Я помогаю мистеру Родалу готовить и не могу…

– Кок не будет против, если вы покинете камбуз всего на пару минут.

Она с грохотом опустила крышку на кастрюлю.

И тут случилось невероятное: кок пересек пространство камбуза и встал между Морганом и Серенити.

– Похоже, леди не желает оставаться с вами наедине, капитан.

Морган растерянно захлопал глазами. Впервые на его памяти член команды осмелился ему перечить. Набрав полную грудь воздуха, он сурово произнес:

– И что, по-вашему, вы сейчас делаете, а?!

– Защищаю леди, – не моргнув глазом отвечал кок. – Она имеет право решать, говорить ей с вами или нет.

Серенити, мельком взглянув на багровое от гнева лицо Моргана, поспешила на выручку новому другу.

– Не беспокойтесь обо мне, мистер Родал. Я… я готова следовать за капитаном.

Кок, сощурившись, сердито обратился к Моргану:

– Надеюсь, вы не причините вреда мисс Джеймс.

Морган окинул его свирепым взглядом. Ноздри его раздувались, глаза метали молнии.

Но кок, чья судьба была всецело в руках капитана, не спасовал перед ним. Он участливо обратился к Серенити:

– Пусть только посмеет вас обидеть, мисс, и я вместо ужина подам ему поварской вертел!

Серенити признательно улыбнулась ему и перевела взгляд на Моргана. Улыбка тотчас же сбежала с ее лица.

– Идите же, капитан. Я последую за вами.

Морган, чеканя шаг, направился в каюту.

«Будь осторожен, – предостерег его внутренний голос. – Не торопи события. Помни, что она все еще смущена и напугана. Дай ей время к тебе заново привыкнуть».

Но больше всего ему сейчас хотелось задушить ее.

Как ей удалось столь быстро настроить против него мрачного кока? Уж не колдунья ли она? Ведь Родал ни с кем не водил дружбы и мало кто из команды слышал от него что-либо, кроме холодного «Добрый день»…

«Спокойней. Раззадоривая себя такими мыслями, ты ничего не добьешься. Полегче, Морган».

Серенити прошла на середину каюты и повернулась к нему лицом. Он потянулся было к двери, чтобы закрыть ее, но передумал.

– Как давно вы крадучись пробираетесь в камбуз и любезничаете с коком? – спросил он и тотчас же пожалел об этом.

Серенити изумленно вскинула брови:

– Уж не ревность ли говорит вашими устами?

Морган презрительно фыркнул, отметая ее предположение.

– Я ведь предупреждал, что появляться там без провожатых вам не следует.

– Вы также говорили, что я могу довериться вашей чести. Но это оказалось ложью. Так стоит ли верить хоть одному вашему слову? Боюсь, что нет!

Морган недоуменно развел руками:

– Но почему? Разве я злоупотребил вашим доверием?

– Ха! Да вы только и делали, что лгали мне. С самого первого дня! Я приняла вас за настоящего джентльмена, вы же дали волю рукам, как только мы остались одни.

Вот уж чего-чего, а такого натиска он от нее не ожидал, будучи уверен, что она ни в коем случае не затронет эту щекотливую тему. Ай да Серенити! Вместо поникшей от смущения и досады фиалки, с которой он мысленно ее отождествлял и которую собирался возвратить к жизни нежными прикосновениями, перед ним из земли выскочил воинственный чертополох, готовый вонзить в его кожу колючки. Она винит в случившемся только его одного. До чего же это по-женски!

Но ведь виноваты оба. На что, интересно, она рассчитывала, щеголяя перед ним в мужском платье, оставаясь с ним наедине в «вороньем гнезде» и на палубе? Ей не следовало соглашаться на эту ночную прогулку. Разве она не могла догадаться, что приглашение полюбоваться звездным танцем всего лишь предлог?

Ведь ей наверняка еще в далеком детстве вдолбили в голову, что девушке ни в коем случае не следует оставаться наедине с мужчиной.

Все эти мысли вихрем пронеслись у него в голове. Нахмурившись, он подошел к ней почти вплотную и отчеканил:

– Но вам это, если не ошибаюсь, пришлось по вкусу.

Сощурившись, она шагнула к нему, и Морган вынужден был попятиться.

– Вы вульгарны, – произнесла она, ткнув пальцем ему в грудь. Он отступил еще на шаг. – Какая низость – сказать такое! – Еще один болезненный удар кончиком указательного пальца под ключицу. – Даже у последнего портового пьяницы язык бы не повернулся обвинить женщину в чем-либо подобном. Кем вы себя вообразили, сэр, позвольте вас спросить? Хотя нет, не трудитесь. Я сама отвечу. Вы кровожадный пират, не ведающий жалости и сострадания и привыкший из-за наживы и ради забавы калечить чужие судьбы.

Он не нашелся с ответом. Ее натиск был столь стремительным, а слова так больно его ранили, что он лишь покачивал головой, не сводя с нее глаз. Серенити стояла перед ним подбоченясь и слегка расставив ноги. Она была похожа на львицу, готовую одним ударом мощной лапы добить свою жертву.

Морган сделал еще один шаг назад. Спина его уперлась в стену каюты. Дальше отступать было некуда.

– Поэтому, сэр, – продолжила она, не отказав себе в удовольствии еще раз ткнуть пальцем ему в грудь, – советую вам раз и навсегда оставить меня и найти себе другое занятие. Эта мисс не для таких, как вы.

Ощутив себя словно в ловушке, Морган скользнул в сторону между ней и стеной и остановился, когда дистанция между ним и этой разъяренной фурией достигла нескольких шагов.

Но она снова подошла к нему вплотную. Ему в который уже раз пришлось отступить.

– Через два дня мы придем в Санта-Марию. Мистер Родал сказал, что там всегда стоят на якоре несколько торговых судов, которые охотно берут на борт пассажиров. Так вот, я намерена стать одним из таких пассажиров. А до той поры будьте любезны держаться от меня подальше.

И только когда она высказалась до конца, он обнаружил, что ей снова удалось выставить его вон из каюты.

Не успел он и глазом моргнуть, как она юркнула в дверной проем и захлопнула за собой дверь.

– Женщина! – взревел он, услышав, как щелкнул замок.

В глазах у него потемнело от ярости. Он дернул за ручку.

Но замок был прочным, надежным. Он сам когда-то его выбирал.

Подобно раскаленной лаве, ярость струилась по его жилам и затопляла душу. Резко повернувшись, он бросился в маленький чулан под палубой, где хранились плотницкие и слесарные инструменты.

В кладовке было чисто убрано, все находилось на своих местах. У дальней стены лежало несколько топоров. Схватив один из них, Морган бросился назад, к собственной каюте.

Настало время на деле доказать мисс Серенити Джеймс, что он не комнатная собачонка, которой можно командовать.

Никто на свете не смел указывать Моргану Натаниелу Дрейку, что ему надлежит делать и куда идти.

Никто!

Он замер у двери, услышав ее голос. С кем это она говорит?!

– О-о-о, с ума можно сойти! «Мне кажется, я запретил вам ходить в камбуз без провожатых». – В голосе ее звучали издевательские нотки. – Можно подумать, он опасается, что я встречу там какого-нибудь славного парня и это нанесет ущерб моей репутации. Тогда как сам…

Тут она заговорила громче. Моргану показалось, она знает, что он стоит за дверью.

– Как я желала бы стать мужчиной, чтобы как следует отдубасить вас, капитан Дрейк! Хорошая порка – вот чего вы прежде всего заслуживаете!

Порка. У него потемнело в глазах. Хотя, возможно, идея не так уж плоха. Эту маленькую гордячку стоило бы выпороть. Чтобы она раз и навсегда уяснила себе, кто здесь хозяин.

И с этой мыслью он поднял над головой топор и с размаху вонзил его острие в дверь каюты.

Серенити едва успела снять с себя платье, когда в дверь с треском вонзился топор. Удары следовали один за другим, и вот уже в пробитой щели мелькнуло блестящее лезвие.

Металлический замок выскочил из гнезда и упал на пол. Дверь распахнулась. В проеме стоял Морган, держа в руке топор. Пряди его черных волос прилипли к потному лбу.

– Будете знать, как захлопывать дверь у меня перед носом!

Его воинственный вид и гневное лицо напугали бы кого угодно. Чего стоил один только топор, который он сжимал в руке, словно бравый дровосек. Он весь напрягся и словно оцепенел, не сводя с нее глаз, в которых плескалась ярость. Дверь жалобно поскрипывала и пошатывалась на петлях в такт бортовой качке. Зрелище было впечатляющим.

И весь этот спектакль устроен из-за того, что она заперла дверь?

Серенити неожиданно для себя звонко расхохоталась. Она смеялась, согнувшись пополам, и не могла остановиться. Пока не вспомнила, во что одета. Вернее, насколько раздета. Вскрикнув, она бросилась к койке, схватила покрывало и закуталась в него.

Морган неподвижно стоял в дверном проеме. На лице его не дрогнул ни один мускул, хотя от него не ускользнуло, как хороша Серенити в тонкой сорочке, обрисовывавшей изгибы ее стройного тела.

– Какого черта вы тут делали? – спросил он, обводя глазами каюту.

– А вам-то что до этого?

– Стирка? Опять? – Он кивнул в сторону веревки, увешанной ее мокрой одеждой.

Серенити выпрямила спину.

– К вашему сведению, я собиралась выкупаться. Чтобы вернуть себе душевное равновесие, которое нарушила ваша предыдущая вспышка. Во всяком случае, это более достойный способ гасить раздражение, чем тот, к которому прибегли вы. – И она выразительно кивнула на топор в его руке.

Он еще сильнее сжал деревянную рукоятку, от души жалея, что это не ее горло…

– Я, кажется, предупреждал вас, что воду надо экономить.

– Как же, я не забыла. Но мистер Родал и Корт были так любезны, что принесли мне целый чан дождевой воды, чтобы я могла выкупаться и постирать платье. И я не отвергла их дар, представьте себе. Напротив, сердечно поблагодарила обоих. Но если бы я знала, что вы именно сегодня откопаете топор войны, то обождала бы с этим до утра.

Морган невольно усмехнулся. Чувством юмора Господь ее не обделил. Надо же сказать такое: «топор войны». Она попала в самую точку.

Да и можно ли иначе описать то, что он учинил?

Он сделал глубокий вдох. Гнев его мало-помалу улегся. Ему стало неловко. А ведь прежде он так гордился своей невозмутимостью! Но тогда он не был знаком с мисс Серенити Джеймс…

Он снова обвел комнату взглядом. И не мог не признать в душе, что ему опять не удастся покинуть поле боя победителем. Или хотя бы восстановить тот урон, который он сам только что нанес собственному достоинству.

– Соберите свое платье, – негромко проговорил он. – Я не смогу починить дверь, пока мы не придем в Санта-Марию. Оденетесь в каморке Барни, а я тем временем…

– Приведете каюту в порядок?

Он молча кивнул.

Серенити взяла одежду и вопросительно взглянула на него. Потом перевела взгляд на изуродованную дверь:

– Боюсь, нынче мне не удастся запереться здесь. Верно, капитан?

Он прорычал в ответ нечто нечленораздельное, и Серенити сочла за благо удалиться. Она почти бегом бросилась к каморке Барни и постучалась.

– Кто там? – спросила Пести.

– Это Серенити. Можно поговорить с Барни? – Но тут она прыснула со смеху, сообразив, насколько глупо затевать диалог с птицей. Выждав несколько секунд, она толкнула дверь. В каюте не оказалось никого, кроме Пести.

Облегченно вздохнув, Серенити вошла внутрь и затворила за собой дверь. И только после этого позволила себе вернуться мыслями к происшествию в капитанской каюте.

Морган сошел с ума! Он готов был наброситься на нее с топором!

Да нет, тотчас же поправила она себя. Он просто выломал дверь.

«Никогда еще не встречал девицы, которая с такой легкостью, как ты, любезная, могла бы довести мужчину до белого каления. – Она внезапно словно наяву услышала эти слова, сказанные когда-то отцом. – Не представляю, о чем только думала твоя светлой памяти мать, когда решила дать тебе имя Серенити. Бедняжка явно тебя недооценила. Тебя следовало бы наречь Инсенс!^[3]»

«Слушай, Серенити, – припомнилось ей тотчас же высказывание брата, – как тебе удается одним словом, жестом вызывать у людей желание придушить тебя?»

Да, она и сама знала за собой этот недостаток. Ей нравилось дразнить людей. В особенности самовлюбленных мужчин. На лице ее заиграла озорная улыбка. Она вспомнила, какой потешный вид был у Моргана, когда он возник на пороге каюты с топором в руке, весь взмокший от усилий… Но лицезреть эту картину еще раз она, пожалуй, не согласилась бы.

– Еще два дня, и всему этому конец, – весело проговорила она и начала одеваться.

– Еще два дня, – повторила Пести. – Два дня.

Но в глубине души Серенити не переставала надеяться, что эти два дня никогда не закончатся… И будут длиться вечно…

Поздней ночью, когда Серенити готовилась отойти ко сну, она услышала звук приближавшихся шагов. И без труда догадалась, что к двери подходил Морган.

Он, как и обещал, снял поврежденную дверь с петель. Остаток вечера Серенити провела в камбузе с коком и Кортом. Словно по молчаливому уговору, они с Морганом все это время избегали друг друга. Слухи о происшедшем быстро дошли до экипажа «Тритона», и Серенити с Кортом стоило немалого труда утихомирить мистера Родала, который всерьез собрался «выпустить кишки этому Дрейку».

Теперь же Морган стоял на пороге каюты с постельными принадлежностями под мышкой.

– Вы что-то здесь забыли? – ледяным тоном осведомилась она, отступая от койки и складывая руки на груди.

Он молча разостлал постель у входа в каюту. И с тихим вздохом растянулся на тощем тюфяке.

– Что это вы затеяли?! – Серенити подошла к порогу и взглянула на Моргана сверху вниз.

– Укладываюсь спать, если вы не против, – спокойно ответил он и укрылся одеялом.

– Разумеется, я против того, чтобы вы спали в моей каюте!

Он оглядел дверной проем и едва заметно пожал плечами:

– Вообще-то, если зрение мне не изменяет, я нахожусь снаружи. В коридоре.

– Снаружи, внутри – какая теперь разница, если вы имеете свободный доступ к моей постели? Или вы считаете меня беспечной дурочкой, которая согласится спать в такой близости от вас?! Если вы позабыли о своих повадках, то я хорошо их помню.

Он протяжно вздохнул и примирительно произнес:

– Я не в настроении спорить с вами, Серенити. Ложитесь-ка спать. Я здесь только для того, чтобы в случае чего защитить вас.

Поверить ли ему?

Морган, чтобы рассеять все ее сомнения, повернулся к ней спиной и пробормотал:

– Спокойной ночи, мисс Джеймс.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как улечься на койку. Долго еще она не спускала глаз со спины капитана. Но он даже не шелохнулся.

Всю ночь Морган прислушивался к ее движениям. Серенити же, как назло, беспрестанно ворочалась в постели. И всякий раз, как из каюты доносился скрип койки, тело Моргана, алкавшее близости с Серенити, отзывалось на этот звук мучительным напряжением. Ему вспоминались мягкие локоны, щекотавшие его щеку и губы, стоны, которые она издавала, наслаждаясь его нескромными ласками.

«Она меня просто убивает», – мелькнуло у него в голове. Нынешней ночью ему придется позабыть о сне. Да и ей, судя по всему, тоже.

Решив, что, вместо того чтобы ворочаться в постелях, разумнее провести оставшееся до утра время в беседах, он негромко произнес:

– Простите меня за эту дурацкую вспышку. Мне следовало сдержаться.

Серенити, помолчав, со вздохом ответила:

– Я тоже виновата перед вами. Мне не надо было вас дразнить. Но разве я могла помыслить, что доведу вас до такого исступления?

«Ну что ж, – одобрил он себя, – начало неплохое. По крайней мере то, что она взяла часть вины на себя, очень обнадеживает».

– Вам это блестяще удалось, вероятно, это природный дар.

– Мне все так говорили. Отец называл мою способность выводить мужчин из терпения особым, редким талантом.

Они умолкли, и Серенити вдруг с беспощадной ясностью осознала, что через два дня, в Санта-Марии она навсегда расстанется с этим человеком.

И слава Богу. Но почему тогда эта мысль отозвалась в ее душе жгучей болью? Она должна радоваться, что отправится домой. Но разлука с Морганом показалась ей просто немыслимой.

Однако таковы были обстоятельства, и им следовало покориться. Ведь должна же она возвратиться под отчий кров. И чем раньше это произойдет, тем лучше для нее.

– Морган, – едва слышно окликнула она.

– Да.

– Как раз перед тем, как вы явились сюда с постелью, я почему-то вспомнила, какой одинокой себя почувствовала после смерти мамы. Отец был так погружен в свое горе, что совсем не замечал меня и брата с сестрами. – С грустным смешком она добавила: – Но вам моя мама, боюсь, не понравилась бы. Ведь это она внушила мне те самые идеи, которые вас так бесят.

– А как относился к этому ваш отец? Ведь он не разделял ее взглядов?

– Знаете, пока она была жива, он с этим мирился. Случалось, они спорили, но вообще-то папа считал ее воззрения вполне… приемлемыми.

«Приемлемыми», – улыбнувшись, мысленно повторил Морган. Подходящее определение. Особенно если речь идет о женщине, подобной Серенити.

Ведь она ему нравилась. Ему были по душе и ее человеческие качества, а не одна только внешность. Если бы только она не выводила его из себя невероятным упрямством и независимостью суждений!

– Ваша матушка тоже хотела стать писательницей? – спросил он, предположив, что и эту вздорную мысль Серенити позаимствовала у покойной миссис Джеймс.

– Нет, путешественницей. Натуралистом.

«Вот так штука!» – изумился Морган.

– Не может быть! – сказал он вслух.

– Правда. Она мечтала о научной экспедиции в глубь французских территорий.

– И ей удалось организовать что-либо подобное?

– Нет, – вздохнула Серенити. – Она никогда нигде так и не побывала. Только в Чарлстоне и Мартасвилле.

– И что же заставило ее отказаться от этого?

– Не «что», а «кто», – с грустной усмешкой поправила его она. – Отец. Он сказал, что уход за мужем и четырьмя детьми и ведение домашнего хозяйства – как раз такое приключение, о котором только и должна мечтать каждая женщина. И что с мамы этого будет довольно.

Морган, уловив печальные нотки в ее голосе, счел за благо сдержать торжествующий смех, который буквально душил его. Ай да мистер Джеймс! Вот молодчина! Сумел поставить строптивую женушку на место.

– Мама была из тех, кто никогда не повышает голоса. И во всем, что касалось дома и детей, она слепо доверялась суждениям отца.

– Подобный тип женщин всегда пользовался успехом у сильного пола. О такой жене втайне мечтает каждый мужчина! – с чувством воскликнул Морган.

– Вы уверены?

Она произнесла это с такой грустью, что он тотчас же поспешил добавить:

– Хотя некоторые, разумеется, предпочитают особ побойчее…

И зачем только он это сказал? Ведь не для того же, чтобы внушить ей ложные надежды?

И вдруг, к полной его неожиданности, Серенити приподнялась на постели и спросила:

– А вы сами к какому типу людей себя относите, капитан Дрейк?

Date: 2015-12-13; view: 316; Нарушение авторских прав