Глава 1. Я ходила туда‑сюда по комнате, не в силах сосредоточиться на каком‑либо действии

Я ходила туда‑сюда по комнате, не в силах сосредоточиться на каком‑либо действии. В голове жужжащим пчелиным роем копошились десятки мыслей, ни одна из которых не задерживалась больше чем на несколько секунд, чтобы потом уступить место другой, столь же надоедливой и мрачной.

Сегодня мы возвращались во дворец.

Время пролетело неожиданно стремительно. Когда Янтарь мне впервые сказал о том, что Император заберет нас на каникулы, мне казалось, до них еще так далеко, да и на фоне покушений и турнира эта новость вообще отошла на второй план. А пять минут назад лир Сэндел прислал записку со словами, что надо собрать вещи, поскольку карета прибудет в течение часа.

Вещи? Карета?

На несколько мгновений я замерла столбом, словно в меня швырнули цепенящим заклятием. Светлые боги, как я не хотела ехать, это не передать словами. На какое‑то мгновение даже возникло желание сесть на пол и разреветься от безысходности, жалея себя и проклиная судьбу наследницы Авернского престола. Но вместо этого я начала метаться по комнате, думая о том, что надо взять с собой (Да что мне вообще может понадобиться? Школьные голубые платья? Конспекты и перья? Во дворце?) и безнадежно мечтая сбежать по дороге.

Внезапно я остановилась, услышав доносящийся из коридора гулкий звук шагов. Последние адепты разъехались на каникулы еще вчера. В школе оставались только некоторые учителя, целительница с помощницей, гвардейцы да мы с Янтарем.

– Тук‑тук, – радостно объявил огневик, врываясь в комнату и постучавшись. Изнутри.

– Ты, может, не в курсе, но, когда тебя просят стучаться, обычно имеют в виду внешнюю сторону двери, – вяло попыталась я дать ему очередной урок хороших манер, больше по привычке. Я так распереживалась из‑за грядущего отъезда из школы, что не было сил даже на перепалки с Янтарем.

– Да? – очень искренне изумился он. – А какая разница, если я все равно потом войду?

Не придумав достойного ответа, я молча надулась и отвернулась к окну, всем своим видом демонстрируя нежелание с ним разговаривать.

Янтарь пролежал в больничном крыле четыре дня, пропустив последний турнирный день и школьный Зимний бал. Я к нему больше не приходила, отчего‑то ощущая страшную неловкость после первого посещения. Лишь выловила несколько раз госпожу Арилин, чтобы убедиться, что он идет на поправку. Какие, к демону, объятия и совместные чтения книг перед сном? Я же его терпеть не могу! Да, возможно, он спас мне жизнь, но менее дерзким и наглым мальчишкой от этого не стал. И нынешний визит – лишнее тому подтверждение.

– Ты чего мрачная такая? – как ни в чем не бывало поинтересовался огневик, проходя мимо меня и усаживаясь на стол. – Проигрыш в турнире больно ударил по самолюбию?

– Мое самолюбие утешилось пятьюдесятью золотыми, которые я выиграла, поставив против тебя, – пробубнила я.

До участия в турнире после нападения элементаля нас, конечно же, уже не допустили. Третий тур все равно состоялся, как того требовала традиция. Первое место занял так мечтавший об этом Меч, с которого гвардейцы сняли все подозрения и обвинения.

Нашлась ошибка в его рисунке. Призванный элементаль был неподконтролен и бросался на первого, кого увидит. С таким же успехом это мог быть и Вихрь, и Бурелом. Откуда взялась эта ошибка, так и не выяснилось. Проверявший накануне рисунок декан утверждал, что все было правильно.

– Пополняешь авернскую казну любыми способами? – ухмыльнулся Янтарь.

– Зачем ты пришел? – устало поинтересовалась я, обращая на него взгляд, и язвительно добавила: – Опять соскучился?

– Нет, – парень схватил первый попавшийся под руку конспект и начал его листать. – Мне тут птичка напела, что ты своему будущему супругу изменяешь со всякими гвардейцами.

– Что? – глупо переспросила я, не поверив своим ушам.

Янтарь вскинул голову и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты полагала, я не узнаю, что ты почти весь школьный бал протанцевала с Рианом? – Он скривился так, словно произносить это имя было выше его достоинства. – Или думала, мне все равно?

– Я думала и думаю, что тебя это не касается, – отрезала я, отчего‑то краснея.

Риан действительно сопровождал меня весь вечер, и я была ему очень за это признательна. В компании гвардейца я чувствовала себя защищенной и не боялась, что в любое мгновение на меня свалится василиск, нападет элементаль или произойдет еще Злотвер знает что. Ко всему прочему, он был невероятно обаятелен и прекрасно танцевал. И мне очень понравилось чувствовать, как сильные пальцы сжимают мою талию и ладонь и как нас притягивает друг к другу в быстром кружении.

– Ах, вот как, – задумчиво произнес Янтарь.

– Да, не касается, – запальчиво воскликнула я. – Я не просилась быть твоей невестой и тем более женой, и если тебя что‑то не устраивает…

Янтарь соскочил со стола и шагнул вперед. Я еле удержалась от одновременного панического шага назад. Еще не хватало, чтобы он читал мне нотации на тему, как мне поступать! В своей правоте я сейчас была уверена, как никогда.

– То что? – негромко и как‑то зловеще поинтересовался он, нависая надо мной.

– А? – я на мгновение растерялась.

– Если меня что‑то не устраивает, то что? – терпеливо повторил огневик, продолжая сверлить меня взглядом.

– То держи это при себе, – огрызнулась я, отводя глаза. Выдерживать этот взгляд было тяжело. – Я буду делать, что хочу, пока у меня есть такая возможность.

– Делай что хочешь, – неожиданно легко согласился Янтарь, а в следующее мгновение его пальцы взметнулись вверх, вздергивая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в лицо. Я возмущенно открыла рот, а огневик отчеканил: – Что угодно, но держись от него подальше. Этот человек не достоин твоего внимания, Ана, поверь мне.

Подобное обращение ошеломило меня, словно удар молнии воздушника. Я даже забыла строптиво вырваться, уставившись на Янтаря широко открытыми глазами.

Ана. Анаис.

Это имя отозвалось в глубине души чем‑то давно забытым, чем‑то теплым и… домашним? Я так отвыкла от него, прячась в течение долгих лет за игривым Льдянка и насмешливым Ледышка.

Из головы вылетело совершенно все, о чем мы сейчас разговаривали.

– Я… я… – пролепетала, все‑таки отступая на шаг назад и вырываясь из удерживающих меня пальцев. – Мне надо собираться. И тебе, кстати, тоже. Карета скоро приедет.

Янтарь усмехнулся уголком губ и молча вышел, вновь оставляя меня наедине с распахнутым настежь шкафом и сумбурными мыслями.

Когда часом позже я спускалась в школьный двор, порядка в голове не прибавилось, зато прибавилась мелкая нервная дрожь. Я кусала губы, безотчетно стискивала в пальцах подол платья и долго не могла решиться толкнуть последнюю дверь.

Во дворе оказалось неожиданно многолюдно и суетливо. К десяти охраняющим школу гвардейцам прибавился еще десяток. Воздух наполняло фырканье лошадей. Из их ноздрей вырывался пар, они переступали длинными тонкими ногами, вскидывали головы и трясли гривами, словно требуя от своих всадников скорее отправиться в путь. Карета тоже была здесь. Огромная, сверкающая позолотой и с украшенными имперским гербом дверцами: опускающееся за горизонт солнце с треугольником расходящихся лучей.

Странно, я полагала, нас привезут во дворец чуть ли не тайно, а тут выстроился целый торжественный кортеж. Смешно же мы с Янтарем будем смотреться на фоне этого великолепия в нашей красно‑голубой школьной одежде. Другой‑то у нас не было.

– Волнуешься? – голос за спиной заставил меня вздрогнуть и осознать, что я разглядываю все сквозь полуоткрытую дверь, не решаясь шагнуть за нее.

Лир Сэндел стоял за моей спиной и, судя по всему, так же, как и я, наблюдал за царящей во дворе суетой.

– Я просто не хочу ехать, – меня саму удивило, насколько жалобно это прозвучало.

– Мне очень жаль, – задумчиво произнес ректор.

– Жаль? – удивилась я.

– Жаль, что я ничем не смог тебе помочь. – Серые глаза мужчины смотрели на меня серьезно, как никогда.

– Вы так говорите, словно провожаете меня на эшафот и мы больше не увидимся, – усмехнулась я.

Лир Сэндел внезапно отвел глаза, и в душу закралось нехорошее предчувствие, сменившееся внезапным озарением.

– Мы не вернемся в школу, – ошарашенно прошептала я. – Ведь так? Император не собирается возвращать нас после каникул. Он… он просто воспользовался этим местом, чтобы спрятать нас до моего совершеннолетия, до того момента, как я смогу выйти замуж. И вы… знали?

– Догадывался, – лаконично отозвался ректор. – Но окончательно узнал об этом только что. Его императорское величество любезно прислал мне письмо с благодарностями.

Я уставилась на него, широко открыв глаза.

– Удачи. – Его губы тронула легкая улыбка. – Если нам еще и предстоит встретиться, вряд ли я смогу снова обратиться на «ты» к ее высочеству.

– Я издам на этот счет королевский указ, если пожелаете, – растерянно пробормотала я, все еще не веря в услышанное.

Лир Сэндел погладил меня по голове, словно маленькую девочку, а я неожиданно для самой себя порывисто его обняла. После чего распахнула дверь и вышла во двор.

При моем появлении гвардейцы спешились и вытянулись по струнке, отдавая честь, а Янтарь, прислонившийся к боку кареты, выпрямился, и саламандра, с которой он играл в ожидании, стремительно шмыгнула ему за воротник.

Под десятком устремленных на меня любопытных глаз было страшно неуютно, но я вскинула голову, стиснула зубы и как можно решительнее направилась к карете, цепляясь за единственный знакомый и привычный янтарный взгляд.

На полпути я сбилась с шага и остановилась, вскинув голову вверх. Следом за мной этот жест повторили все присутствующие. Затянутое тучами серое небо стало осыпаться на землю крупными белыми хлопьями.

Снег.

Я ощутила нежно‑холодные прикосновения к лицу и, протянув руку, поймала в ладонь несколько не тающих на ней снежинок, сжала их в кулак и улыбнулась. Почему‑то этот так внезапно начавшийся снег в Съерр‑Таше, где зима балует разве что ливнями, показался мне хорошим знаком.

– Маленькая месть всем теплолюбивым? – усмехнулся Янтарь, стоило мне приблизиться.

– Я Льдянка, а не Снежка, претензии не ко мне.

Парень в ответ молча протянул руку, чтобы помочь взобраться в карету. Не без некоторого колебания я ее приняла и ощутила, как горячие пальцы с силой сжали мою ладонь.

Стоило мне устроиться на сиденье, как Янтарь заскочил следом. Кучер захлопнул за нами дверцу, с улицы послышались крики, ржание лошадей. Карета качнулась и покатилась к выезду из школы. Я внезапно почувствовала, как в носу защипало, и пару раз зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Мне не хотелось уезжать из Тароса. Я привыкла к размеренной школьной жизни и очень боялась той неизвестности, которая меня теперь ожидала.

Руку, мнущую ткань платья, внезапно что‑то обожгло так сильно, что я даже вскрикнула. Огненная саламандра сидела у меня на коленях, широко расставив кривые лапки с длинными тонкими пальцами и наклонив набок плоскую голову, и, не моргая, разглядывала меня блестящими черными глазами. Я потерла обожженную кожу, прижимая ладонь к груди, и подняла взгляд на Янтаря.

– Убери от меня свое ископаемое.

– Не обижай мою малышку. – Парень поджал губы, словно придворная дама, у которой ручного декоративного песика оскорбили комплиментом: «Ой, какая красивая крыска». – Она пришла познакомиться.

– Очень неприятно, проваливай давай. – Я стряхнула на саламандру веер ледяных капель, прекрасно зная, что они терпеть не могут воду.

Ящерица оскорбленно зашипела, раздула огненный воротник вокруг шеи, став на вид в полтора раза больше, и стремительно умчалась обратно к хозяину на плечо, судя по интонациям, не прекращая посылать на мою голову самые страшные саламандровы проклятия.

– Вот и я так считаю, – притворно вздохнул огневик, почесывая вытянутую в поисках ласки и утешения шею. – Бесчувственная и жестокая женщина. Как я от этого страдаю, ты не представляешь…

Я фыркнула. Вопрос, кто от кого страдает, я считала очень спорным, но в отличие от огневика опускаться до разговоров и тем более споров с ящерицами не собиралась. Не объяснять же им обоим, что она первая начала – не надо было жечься.

Дальше мы ехали в тишине. Янтарь, на удивление, был молчалив, откинувшись на спинку сиденья и непрерывно глядя в окно. На его лице застыло непривычное задумчивое выражение. Настолько непривычное, что я не могла удержаться и то и дело бросала на него короткие любопытные взгляды. Мне все казалось, в один из таких моментов он скорчит забавную гримасу или усмехнется и скажет очередную гадость. Но, очевидно, отъезд из школы даже у него отбил желание веселиться. Только саламандра продолжала пялиться на меня с его плеча, вместо хозяина время от времени высовывая длинный ярко‑оранжевый раздвоенный язык.

Довольно грубая брусчатка, на которой карета тряслась, как припадочная, сменилась ровной мостовой центра города. Цокот копыт зазвучал веселее, то и дело слышались окрики головных всадников, предупреждающих прохожих, а дома и сады замелькали мимо окон куда быстрее. В какой‑то момент я засмотрелась на витрину лавки торговца иллюзиями и подалась вперед, чтобы как можно дольше не выпускать из виду диковинных птиц, кружащих над ней, как вдруг раздался страшный грохот.

Карета остановилась так резко, что меня швырнуло на Янтаря. Я ударилась лбом об его плечо, он зашипел, когда мои ногти впились в его руку.

Снова загрохотало, послышались крики, визги, звон бьющегося стекла. Парень сгреб меня в охапку, отстранил и бросился к дверце, но его остановило возникшее в окне обеспокоенное лицо гвардейца.

– Ваше высочество, ни в коем случае не покидайте карету, – отрезал он и исчез.

– Что там происходит? – я сама почувствовала, как голос испуганно дрогнул.

– Не знаю. – Прильнувший к окну Янтарь видел, кажется, не больше чем я – только снующих гвардейцев. – Но оставаться здесь и дожидаться, пока нас чем‑нибудь поджарят, не собираюсь.

Он пересек салон и дернул другую дверцу. Карета остановилась почти вплотную к стене дома, поэтому ему с трудом удалось протиснуться в образовавшуюся щель. Рыжая голова исчезла, чтобы через мгновение сунуться обратно.

– Ты идешь?

Очередной взрыв раздался совсем рядом, и я отбросила сомнения. Если чем‑то подобным швырнут в карету, то вне ее у нас гораздо больше шансов оказаться живыми, чем внутри.

Янтарь помог мне выбраться, сдавленно ругая зацепившуюся за подножку юбку, и мы осторожно двинулись вперед, зажатые между стеной и деревянным боком повозки. Я вскрикнула и зажмурилась, увидев дымящийся труп лошади, а затем поскользнулась на крови и чуть не упала, в последний момент уцепившись за локоть Янтаря.

Теперь наконец стало видно, что случилось.

С обеих сторон улицу перегородили несколько десятков людей, которых гвардейцы старательно пытались не подпустить к карете. То тут, то там сверкали вспышки магии. Чья бы голова им ни была нужна, моя или Янтаря, ребята знатно подготовились к приезду кареты с императорским гербом. И почему его величество не додумался прислать за нами телегу с сеном? Хотя стог сена посреди центрального квартала тоже мог бы спровоцировать нежелательную реакцию… боги, о чем я думаю?

Янтарь вытянул шею, озираясь, а затем ни с того ни с сего выпустил струю пламени в ближайшее к нам окно. Рама сгорела в мгновение ока, а стекла осыпались к моим ногам с затерявшимся в общем шуме звоном.

– Что ты делаешь? – ужаснулась я.

– Лезь, – не тратя время на объяснения, огневик подтолкнул меня к окну.

– Зачем? Мы должны им помочь! – Я оглянулась на ведущих бой гвардейцев.

На мгновение мне показалось, что я увидела золотистые вихры Риана, но затем улицу сотряс новый взрыв, откуда‑то здорово полыхнуло, и все заволокло черным едким дымом.

– Без нас разберутся, – отрезал Янтарь и, схватив меня за талию, почти закинул в окно.

Я машинально уцепилась за края, чтобы удержать равновесие, и неловко спрыгнула внутрь. Парень тут же забрался следом.

– Мы же не можем просто убежать!

– Ты предлагаешь подождать и выяснить, кто им нужен: ты или я? Ледышка, если с ними не справятся гвардейцы, то мы с тобой точно ничего не сможем сделать, а если гвардейцы с ними справятся, то нам не стоит лезть под руку. Я не для того спасал тебя на полигоне, чтобы теперь тебя кто‑нибудь прирезал!

Я открыла было рот и тут же закрыла, признавая наличие определенной логики в этих рассуждениях.

– И что ты предлагаешь – пересидеть здесь?

– Нет, – Янтарь схватил меня за руку и потащил вон из комнаты. – Дом выходит на эту улицу только окнами, значит, дверь находится где‑то с другой стороны. Выйдем и затеряемся в толпе.

– Но как они нас потом найдут?

Янтарь усмехнулся, не оборачиваясь.

– Поверь, Ледышка, нас – точно найдут.

На наше счастье, в доме никого не оказалось, и мы беспрепятственно вышли на улицу, не наткнувшись на разъяренных хозяев. До сюда шум сражения доносился глуше, но я все равно вздрагивала от громов и вспышек и сомневалась, правильно ли мы поступаем. Янтарь же, наоборот, уверенно шагал вперед, уводя меня все дальше от места сражения.

– Куда ты? – Я спохватилась и выдернула ладонь из его руки после очередного поворота.

– Куда глаза глядят. – Парень пожал плечами. – Мы, конечно, можем поспешить на встречу к папочке. – Он махнул рукой в сторону тянущихся ввысь шпилей дворца. – Но думаю, ты, так же как и я, не сильно по нему соскучилась, несмотря на долгие годы разлуки.

Поежившись от одной мысли о стальном взгляде моего будущего свекра, я была вынуждена признать, что он прав. Сейчас мы шагали по какой‑то узкой улочке, сплошь застроенной аккуратными двухэтажными особняками. Весной здесь, должно быть, пышно цветут сирень и черемуха, а сейчас продолжающий падать снег ложился на голые ветви, черепичные крыши и пики узорчатых решеток, смазывая их очертания.

– Думаю, после стольких лет сидения за стенами школы мы вполне заслужили небольшую прогулку по городу, – весело произнес Янтарь, с интересом оглядываясь по сторонам.

Мелькнула и пропала мысль о побеге. Я все‑таки не идиотка, пытаться спрятаться в столице без гроша в кармане, без вещей и даже представления о том, где находятся хоть какие‑либо ворота. Поэтому, хоть соблазн был велик, как никогда, я продолжала шагать рядом с Янтарем, с наслаждением вдыхая морозный воздух, ставший словно слаще от того, что в это мгновение никто не диктовал мне направление, не стоял за моей спиной, следя за каждым шагом, и что улицы Съерр‑Таша сейчас простирались под моими ногами, а не с высоты Водной башни.

Сбежать от охраны и отправиться гулять по городу было совершенно безрассудно, беспечно, даже сумасшедше… и от этого вдвойне приятно.

Народу становилось все больше. Мы вышли из спального района и оказались в переплетении торговых улочек. Тонкий белый ковер под ногами сменился серой слякотью, от которой тут же намок подол платья, а снежная свежесть – смесью всевозможных ароматов: от доносящихся со стороны харчевни запахов яблочного пирога, жареной утки и эля до благоуханий лавки цветочника и терпкой вони, просачивающейся из подвала кожевника.

Я с любопытством крутила головой, глазея по сторонам, и даже не заметила, как сама вцепилась в рукав Янтаря, чтобы не потеряться в толпе. А толпе не было никакого дела до свободно прогуливающихся по улице сына Императора и дочери Авернского короля.

Почти.

Пронзительный, бьющий по ушам вопль «Янтарька‑а‑а‑а‑а‑а!» заставил меня втянуть голову в плечи и испуганно отдернуть руку. Я вообще терпеть не могла, когда в школе меня кто‑то застукивал в его компании. Поэтому едва удержалась от того, чтобы, стремительно развернувшись, не зашагать в противоположную сторону, вовремя вспомнив, что мы сейчас не в школе, и оказаться посреди незнакомого города в гордом одиночестве я все‑таки не хотела.

– Ледышка, ты же мне должна за спасение твоей жизни? – внезапно скороговоркой прошептал огневик.

– Э… – озадаченно протянула я, не торопясь опрометчиво соглашаться.

– Спаси мою, сделай вид, что мы с тобой вместе.

Только я успела озадачиться парадоксальностью просьбы: соврать о том, что по сути‑то является правдой, раз он мой жених, как к нам подлетело нечто очень яркое, очень глазастое и очень кудрявое и с разбегу повисло у Янтаря на шее.

На какое‑то мгновение многочисленные русые локоны заслонили весь обзор не только огневику, но и мне. Когда он, удерживая ее за талию, вытянул руки, девица соблаговолила от него отлипнуть, но только для того, чтобы мертвой хваткой вцепиться в локоть. В карих глазах светился неподдельный детский восторг, на фоне которого я почувствовала себя скептичной столетней старухой. Лицо ее было мне знакомо, да, собственно, у нас в школе все в лицо друг друга знали, увидишь на улице – не ошибешься. Но никакое имя в памяти не всплывало.

– Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – прозвенела она радостным колокольчиком, перекрывая все шумы торговой улицы и обращая на нас все больше внимания.

– Не представляю, – обреченно согласился Янтарь.

Девушка хихикнула, будто это была какая‑то очень смешная шутка, и продолжила тараторить:

– Я так грустила, что не увижу тебя все каникулы, а тут такой сюрприз. Как чудесно, что я согласилась пойти с матерью за покупками, обычно я терпеть не могу это делать. А вот не пошла бы и не встретила бы тебя. А ты, получается, тоже живешь в столице? Удивительно, что мы раньше никогда не встречались на каникулах! А где именно ты живешь? Покажешь?

– Упаси боги, – пробормотал Янтарь, осторожно и как можно более незаметно высвобождая конечность из цепких ручек, и тут же перекрыл поток вопросов и восторгов, переключая внимание девчонки. – Льдянка, познакомься, это Агата, она учится на пятом курсе Металлического. Агата – это Льдянка. Она моя…

– Невеста, – собственный голос прозвучал на редкость дико.

В этот момент я не смогла бы точно сказать, кого подобное заявление удивило больше всего: девицу, Янтаря или меня саму. Агата так изумленно на меня уставилась, словно я представилась по меньшей мере дочкой Императора. Хотя… и эта фраза не была бы лишена некоторого смысла. Янтарь, кажется, не мог поверить, что я добровольно пришла на помощь. А я судорожно пыталась понять, почему меня так раздражают тонкие пальцы, вцепившиеся в его руку. Мне же должно быть все равно, с кем он там романы крутит, только бы ко мне лишний раз не лез.

– Это… шутка, да? – выдавила девушка, хлопая ресницами, и тут же заливисто рассмеялась. – Очень весело!

Желание отморозить этой «кудряшке» что‑нибудь ценное с каждым мгновением становилось все сильнее. Зачем я вообще в это лезу? Пусть Янтарь со своими девицами сам разбирается. Только я собиралась развернуться и направиться куда глаза глядят, как огневик наконец выпутался из рук Агаты и резким движением притянул меня за талию.

– Не шутка, – хмыкнул он, глядя на нее с нескрываемым весельем.

– Неужели? – Агата поджала губы. – И когда же состоится счастливое событие?

Она уставилась на нас так, словно надеялась подловить на том, что мы назовем разные даты и на этом проколемся. Я старательно и молча боролась с желанием стукнуть по сжимающим мою талию пальцам, поэтому отвечать пришлось Янтарю.

– Десятого числа. Хочешь прийти?

– Ха! Врете вы все! – надулась девушка. – Какой идиот назначит свадьбу в день Императорской? На нее же никто не придет. Вы что, не в курсе? Принц женится!

– Мы просто планировали маленькое торжество в узком семейном кругу, – процедила я, и Янтарь тут же изобразил приступ неудержимого кашля, скрывая смех.

Агата посмотрела на меня, как на умалишенную. Судя по этому взгляду, она считала, что лучше не праздновать свадьбу вообще, чем отмечать подобное событие «в узком кругу», и верить в услышанное совершенно определенно не собиралась. Кажется, я начинаю понимать, почему Янтарь попросил меня о помощи. На подобных девиц не действует даже сказанное в лицо «отвали», не шарами же огненными в них кидаться?

Впрочем, «отвали» и на Янтаря не действует…

Я уже открыла рот, чтобы, открестившись срочными делами, утащить огневика куда подальше, как к нам подошла пухленькая миловидная женщина, в которой благодаря неукротимо вырывающимся из‑под чепца кудряшкам можно было безошибочно опознать мать Агаты.

– Добрый день, молодые люди, – приветливо произнесла она, с интересом нас разглядывая. – А я‑то пытаюсь понять, куда моя звездочка убежала. Вы, должно быть, учитесь вместе и… дайте угадаю… – Она хитро прищурилась. – Янтарь?

Огневик обреченно кивнул.

– Очень много про вас слышала. – Женщина рассмеялась. – Честно говоря, в том, что касается школы, пожалуй, слышала я только про вас.

Агата смущенно потупилась, а я с тоской начала думать, что отправиться прямиком во дворец, возможно, было и не такой уж плохой затеей. Янтарь словно читал мысли, поскольку, крепко стиснув мою ладонь, произнес:

– Очень рад был увидеться, но, вы знаете, у нас еще столько дел сегодня…

– Вот еще! – возмутилась дама. – Без чашечки чая я друзей моей звездочки никуда не отпущу! Вот наш дом, посмотрите, всего в двух шагах.

Я уже хотела поддержать незадачливого жениха вежливым отказом, как вдруг с конца улицы до нас донесся подозрительный шум: злые окрики, словно сквозь толпу продирались несколько очень недовольных человек.

Мы с Янтарем переглянулись. Это могли быть как совершенно не имеющие к нам никакого отношения люди, так и разыскивающие нас гвардейцы. Или убийцы. Решение пришло мгновенно.

– Мы с радостью принимаем ваше приглашение, – пробормотал огневик и зашагал к указанному дому чуть ли не вперед хозяев.

Присмотревшись к вывеске, я отстала от него и удивленно обернулась на мать Агаты:

– Вы владеете ювелирной мастерской?

– Удачно у нас в семье маг металла родился, не так ли? – рассмеялась женщина.

«Кудряшка» нахмурилась и решительно догнала Янтаря, а тот посмотрел на меня, как на предательницу.

– Мы точно не прибавим вам хлопот, госпожа?..

– Олли. Ювелирная лавка Олли, – с гордостью произнесла она. – Это приятные хлопоты, деточка. Сколько ни мечтала я о большой и дружной семье, боги мне только одну девочку послали, потому видеть в доме молодежь – в радость. Эрин… ох, прости, вечно я забываю, что у вас имена настоящие знать не принято. – Она виновато улыбнулась. – Агата частенько друзей школьных на каникулах в гости приглашает, так и я себя моложе чувствую.

Подмигнув, она прибавила шаг и первой толкнула дверь лавки. Помещение огласил хрустальный звон колокольчика.

– Милый мой, у нас гости, – громко известила госпожа Олли.

Я зашла последней. При нашем появлении из‑за прилавка поднялся мужчина приятной внешности с ранней сединой на висках и располагающей улыбкой. Жена легко поцеловала его в щеку, проходя мимо в глубь лавки.

– Звездочка моя, помоги мне чай приготовить, а вы, молодые люди, пока осмотритесь, вдруг приглянется что. – Она весело нам подмигнула и скрылась за дверью.

Агата надулась, но последовала за ней, бросая на нас косые недовольные взгляды. Господин Олли тактично не стал приставать к нам с вопросами, вероятно, полагая, что за чаем с этим прекрасно справится его жена. Он снова сел и уткнулся носом в книгу, а я медленно двинулась вдоль витрин и полок, с восхищением разглядывая украшения, пока Янтарь глазел на отделанные искусной резьбой мечи и кинжалы.

Чего тут только не было: от тонких серебряных колечек до массивных перстней с невероятно большими камнями, цепочки и ожерелья, брошки и браслеты на любой вкус и кошелек. До сих пор мне как‑то не доводилось носить украшения. Во‑первых, в школе были запрещены любые вещи, которые могут указать на сословную принадлежность ученика и богатство или бедность его родителей, а во‑вторых, у меня их и не было. Родители, собирая в дорогу семилетнего ребенка, меньше всего думали о драгоценностях, а Император лишь регулярно поздравлял меня с днем рождения, не торопясь заваливать подарками по поводу и без.

Господин Олли, должно быть, что‑то уловил в моих глазах, поскольку внезапно отложил книгу и приблизился.

– Я вижу, милая, наши работы пришлись вам по душе.

– Да, они чудесны, – охотно подтвердила я. – Но, признаться, я не большой знаток. И, честно говоря, вообще впервые в ювелирной лавке.

В карих, совсем как у дочери, глазах за стеклами очков промелькнуло искреннее удивление, смешанное с весельем.

– И правда, такой красавице лишние украшения ни к чему. Но камни вещь особенная, в них есть своя собственная, еще не до конца подвластная человеку магия. Что‑то подсказывает мне – вам бы очень подошел сапфир. – Он подхватил с витрины браслет, и украшенная ярко‑синей россыпью змейка призывно сверкнула в свете магических ламп. – Этот камень способствует поиску истины и принятию верного, справедливого решения в трудной ситуации, защищает от лени, лжи, страха и бездеятельности, пробуждает жажду познания и стремление к поиску цели в жизни.

Мужчина вернул браслет на место. Длинные тонкие пальцы пробежались над рядом украшений, скользнули по череде перламутровых бусин.

– Или же жемчуг. Вы знаете, что этот камень никогда не следует дарить, если кто‑то до этого уже носил его? Он сродняется со своим владельцем и только ему служит в полную силу.

– А янтарь? – внезапно выпалила я и тут же поспешно покосилась на огневика – не услышал ли? – Что значит янтарь?

Господин Олли хитро усмехнулся. Я запоздало сообразила, что благодаря Агате жених мой в этом доме не менее известен, чем в школе, и мой интерес явно неверно истолковали. Хотя я сама толком не могла объяснить, чем он вызван.

– Янтарь – солнечный камень, символ солнца. Согласно древним легендам он получается из солнечных лучей, сгустившихся внутри моря или разбившихся о холодные морские волны. Защищает от сглаза, охраняет от злых духов, дарит здоровье и покой.

Да, вот уж как раз покой‑то мне с этим «камушком» только снится. От откровенно любопытного мужского взгляда мне стало страшно неловко, и я поспешила сменить тему, ткнув пальцем в следующую витрину.

– А тут у вас что?

– Обручальные кольца, – охотно отозвался владелец лавки, и я мысленно застонала: из огня да в полымя.

– Неужели? – Янтарь возник за спиной, как злотверский бес.

Вечно он тут как тут, когда не надо.

Огневик заглянул мне через плечо, почти касаясь и заставляя меня от этого нервничать. Рыжие вихры щекотали щеку, а попытка отстраниться привела лишь к тому, что я уперлась в него спиной.

– У нас довольно большой выбор, – произнес господин Олли, приподнимая крышку стеклянной витрины, чтобы мы могли лучше рассмотреть.

Глаза и впрямь разбегались. Буквально мгновение назад я собиралась отойти в сторону и продемонстрировать, что эти кольца меня ни капельки не интересуют, а спустя секунду поняла, что не могу оторвать от них взгляд. Он скользил с одного на другое, восхищенный изгибами линий, причудливыми переплетениями и ярким блеском. Женские – тонкие, ажурные, и мужские – проще и сдержаннее, каждое из них тем не менее не представлялось одно без другого. Мое внимание привлекла одна пара: переплетение красного и белого золота, рождающее на стыках звездочки бриллиантов. Поневоле мелькнула мысль, что нам бы такие подошли. Красное и белое – огонь и лед…

– Чай готов, – вдруг громко объявила Агата, одарив нас хмурым взглядом исподлобья.

– Спасибо, милая. Прошу. – Господин Олли запер дверь лавки и пригласил следовать за ним.

Чаепитие прошло на удивление мило. Госпожа Олли умело поддерживала непринужденную беседу, не затрагивая щекотливых тем, вроде нашего происхождения. Поговорили о погоде, об учебе, нам пересказали последние дворцовые сплетни: у Императора новая фаворитка, а будущая императрица – жена наследника престола – шепчут, наконец‑то ждет ребенка. Я настороженно косилась на Янтаря, но к подобным разговорам о своем семействе он не проявил особенного интереса. Вместо этого вставил несколько довольно удачных шуток, вызвав взрыв смеха за столом.

Агата смотрела на него сияющими глазами и мрачнела всякий раз, когда ее взгляд натыкался на меня. А я разрывалась между странно противоречивыми желаниями: с одной стороны, хотелось встать, выйти, хлопнув дверью, и пожелать им счастья в личной жизни, а с другой – пододвинуться еще ближе к Янтарю, хотя, казалось бы, куда уж. Хозяйка и так усадила нас так близко, что мы то и дело касались друг друга руками, потянувшись за печеньем.

Когда чайник и блюда с выпечкой опустели, господин Олли предложил Янтарю осмотреть его мастерскую, Агата, естественно, увязалась за ними, а я вызвалась помочь убрать со стола. От этих действий веяло какой‑то домашней теплотой и уютом, которые помнились мне по жизни в императорском поместье. Я любила сидеть на кухне, наблюдая, как няня печет пироги, отогнав от плиты кухарку, помогать заворачивать начинку в мягкие теплые кругляши, с важным видом сбрасывать в бадью для мытья посуды испачканную в тесте кастрюлю. И гонять Янтаря, который, как по волшебству, появлялся именно в тот момент, когда противень доставался из печки.

– О чем задумалась, милая? – поинтересовалась госпожа Олли, принимая у меня из рук стопку блюдечек.

– Удивляюсь, что вы со мной такая добрая. – Я рассмеялась, отвлекаясь от воспоминаний. – Я же вроде как вашей дочери мешаю.

– Ох, деточка… – Женщина улыбнулась в ответ. – Я на этом свете уже немало живу и прекрасно знаю, когда можно надеяться на мужскую взаимность, а в каких случаях нет ни малейшего шанса. И моей девочке только на пользу пойдет убедиться в этом как можно раньше, а то вдруг проглядит свое настоящее счастье в погоне за несбыточным… Ты только глянь, как разошлось! – внезапно воскликнула она, глядя в окно.

Я посмотрела на улицу, где, как оказалось, зима решила проявить себя во всей красе: легкий снежок превратился в полноценный снегопад, который грозился перейти в ветреную вьюгу.

– Вот что, милая, – решительно произнесла женщина. – Переждите‑ка вы у нас непогоду, я вас на улицу в такой снег не выпущу. У меня, конечно, есть дела, а мужу надо к работе вернуться, но вы нам ни капельки не помешаете, да и Агате будет не скучно.

Мне оставалось только поблагодарить ее за гостеприимство.

– Ну уж нет, – возмутилась она, когда я потянулась мыть посуду. – Этого в моем доме гости делать не будут. Иди‑ка лучше, найди своего благоверного, пока моя дочка его не замучила до смерти.

Пришлось подчиниться, но далеко уйти я не успела. Янтарь обнаружился уже на нижних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась я.

– Сижу, – маловразумительно отозвался парень, вскидывая голову, и похлопал по доскам рядом с собой. – И тебе предлагаю заняться этим исключительно полезным делом.

Помедлив, я все‑таки приняла приглашение, опускаясь на ступеньки рядом с ним.

– А Агата где?

– Уже соскучилась? Или не терпится продолжить играть роль моей невесты? Смотри, увлечешься, даже и от свадьбы удовольствие получишь.

Я фыркнула и ткнула его локтем в бок.

– Чуть что – сразу бить, – печально вздохнул огневик. – Господин Олли спас меня, попросив ее помочь с какой‑то брошкой.

Мы оба замолчали. Было слышно, как в столовой бодро трещит огонь, и как то и дело напоминает о себе непогода, негромко подвывая в трубе.

– Интересно, – внезапно произнес Янтарь. – Кто бы мне достался, если бы ты не свалилась на мою голову?

– Интересно, кто бы достался мне, не свались ты на мою, – передразнила я.

– Кто‑то очень старый и страшный, – мгновенно отреагировал огневик и, поразмыслив, добавил: – И непременно горбатый.

– А горбатый‑то почему? – хихикнула я.

– Чтобы ты сейчас еще больше оценила, какой я у тебя исключительный.

– Ты исключительный дурак, – привычно фыркнула я и собралась подняться.

– Не шевелись, – вдруг прошептал Янтарь, делая страшные глаза.

Я машинально замерла, настороженно на него уставившись.

– Что?

– Паук.

– Кто?!

– Не шевелись, я сказал!

Он протянул руку к моим волосам, я подняла глаза вслед за ней, с ужасом представляя, как по моим волосам ползет какая‑нибудь жуткая восьминогая тварь. Вздрогнув от прикосновения, я упустила тот момент, когда Янтарь наклонился к моему лицу.

Пальцы стремительно зарылись в волосы, чуть подталкивая меня вперед, я изумленно приоткрыла рот, собираясь возмутиться – еще не хватало, чтобы он этого паука у меня в прическе раздавил, а в следующее мгновение его губы поймали мои.

На пару секунд у меня от удивления перехватило дыхание, а спустя эту пару секунд его перехватило уже по другой причине. Я уперлась ладонями в грудь огневика, пытаясь оттолкнуть, но не преуспела, вместо этого почему‑то ярко почувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью. И это ощущение внезапно породило множество других. К щекам прилил жар, я стиснула его рубашку, запутавшись в том, что чувствую.

Он целовал меня настойчиво, но при этом очень нежно, не так, как тогда в коридоре. И я с изумлением осознала, что это вовсе и не противно, а даже…

Рука скользнула из моих волос на шею, пальцы провели по чувствительной коже за ухом, порождая волну мурашек, а я, испугавшись собственной реакции и сообразив, что теперь он меня не удерживает, отшатнулась, вжимаясь в стену.

Янтарные глаза смотрели на меня, покрасневшую, тяжело дышащую, с нескрываемым удовлетворением. Мне захотелось накричать на него, ударить, вскочить и убежать, но я почему‑то медлила, неотрывно глядя на огневика, словно зачарованный удавом кролик.

И тут над нашими головами раздался громкий всхлип.

Я вскинула голову, успела увидеть наполненный слезами карий взгляд, а затем Агата резко развернулась на каблуках и взлетела по лестнице, уже не сдерживая рыданий.

– Кажется, теперь мы квиты, – негромко усмехнулся Янтарь.

Это… это сейчас что было?! Просто представление для его надоедливой поклонницы?!

Я вскочила, чувствуя, как во мне закипает ярость.

– Ана… – Огневик ухватил меня за руку, но я резко выдернула ее, прижимая к груди.

– Не трогай меня!

В золотисто‑карих глазах застыла растерянность. Он еще удивляется!

Я стремительно вышла, чтобы найти госпожу Олли, поблагодарить ее за все и убраться отсюда подальше. Куда? Да какая разница! Пойду пешком во дворец, постучусь в ворота со словами: «Я авернская принцесса, давайте, пускайте меня, Император заждался». А высмеют, так у меня потом будет замечательная возможность сказать, что я не сбежала, а это меня прогнали!

В лавку я влетела как раз в тот момент, когда в нее входили гвардейцы во главе с Рианом. При виде меня в глазах офицера вспыхнули неприкрытые радость и облегчение.

– Ваше высочество, – он, а следом за ним и двое других склонили головы в поклоне.

Привставшая из‑за прилавка, чтобы встретить посетителей, госпожа Олли плюхнулась обратно, уставившись на меня широко открытыми глазами. Мне стало ужасно неловко, словно я намеренно обманула добрую женщину.

– Пошлите за каретой, – распорядился Риан. Один из гвардейцев тут же вышел, а мужчина приблизился ко мне. – С вами все в порядке? Вы не пострадали?

– Нет. – Я покосилась на по‑прежнему не произносящую ни звука хозяйку, затем на опаленный рукав и темно‑бурые пятна на мокром от снега мундире. – А вы?

– Погибли трое гвардейцев, – сдержанно произнес он. – Вы правильно сделали, что ушли. В определенный момент им удалось прорваться к карете. Не обнаружив там вас, нападавшие растерялись, и мы смогли их добить.

Я поежилась.

– Это была идея… Дарела.

Риан на мгновение замолк, едва заметно сжав губы.

– Как вы нас нашли?

– Сначала по следам. Благо вы выбрали достаточно безлюдные улицы. Затем опрашивали жителей. Вы… – Он помолчал, подбирая слова. – Достаточно яркая пара.

Я поморщилась. Авернка в ярко‑голубом платье и рыжий парень в красной рубашке, куда уж ярче, и правда.

– Булочник видел, как вы зашли в эту ювелирную лавку.

– Госпожа Олли была очень добра, пригласив нас на чай. – Я повернулась в сторону женщины. – Спасибо вам еще раз.

Риан склонил голову в легком поклоне и перед ней.

– От лица Императора выражаю вам благодарность за содействие их высочествам, – ритуально отчеканил он.

Госпожа Олли подскочила, опомнившись, и присела в неловком реверансе, пробормотав что‑то совсем невнятное. Мне окончательно сделалось не по себе и захотелось, чтобы карета приехала как можно скорее.

– Льдянка… – Янтарь ворвался в лавку, словно вихрь, но затормозил, наткнувшись на холодный серый взгляд, и произнес медленно и невыразительно: – А, вы уже здесь.

– Так точно, – столь же невыразительно отозвался Риан.

А я невольно отметила, что, несмотря на взаимную глубокую неприязнь, эти двое последнее время держатся на удивление сдержанно. Глядя на них, и не скажешь, что они люто друг друга ненавидят. И если со стороны офицера меня подобное поведение не удивляло, в конце концов, Риан сразу показал себя как взрослый, разумный мужчина, то Янтарь приятно поражал. Вот уж не думала, что ему присуща такая выдержка.

– Карета подана, – известил вбежавший в лавку гвардеец.

– Ваши высочества, прошу, – произнес Риан и, посторонившись, сделал приглашающий жест рукой.

Я подошла к госпоже Олли.

– Простите за беспокойство. Мы не хотели прибавлять вам хлопот.

– Что вы, ваше высочество, – пробормотала женщина, избегая смотреть мне в глаза и нервно сминая в руках ткань передника. – Это честь для нас…

Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять – больше всего она переживает из‑за того, как недостойно приняла особ королевской крови. Как вольно она с нами общалась, да еще и вздумала болтать за столом на тему Императорской семьи. И даже то, что она понятия не имела, кто мы такие, не служило для нее оправданием.

Пускаться в объяснения здесь было бесполезно. Мое еще недавно хорошее настроение бесповоротно исчезло, и я быстрым шагом вышла из лавки. Ветер швырнул в лицо пригоршню снега, стоило распахнуть дверь. Погода окончательно испортилась. Небо почернело, а под ногами уже не таяли намечающиеся сугробы.

Карета стояла у самых ступенек. Я, проигнорировав протянутую для помощи руку, забралась туда и нахохлилась в углу, в очередной раз проклиная свою жизнь, и даже не заметила, когда ко мне присоединился Янтарь, только услышала понукание кучера и почувствовала, как карета качнулась, трогаясь.

– Я сделал это не для того, чтобы позлить Агату, – внезапно прозвучало в тишине.

Повернув голову, я на мгновение посмотрела ему в глаза.

– Конечно. Ты это сделал для того, чтобы позлить меня, – ядовито отрезала я и отвернулась к окну, надеясь дать этим ясно понять, что разговаривать у меня нет никакого желания.

За всю дорогу до дворца в карете больше не раздалось ни звука.

Date: 2015-12-12; view: 459; Нарушение авторских прав