Бриенна 2 page

Она вышла в дождь с Верным Клятве в руке.

– Отстань от нее. Если хочешь кого‑то изнасиловать, то попробуй меня.

Разбойники разом обернулись. Один заржал, а другой произнес что‑то на языке незнакомом для Бриенны. Здоровяк с белым лицом издал враждебное ш‑ш‑ш‑ши‑пение. Человек в шлеме Пса рассмеялся:

– Ты еще уродливее, чем я запомнил. Да лучше я трахну твою лошадь.

– Только лошади нам и нужны. – Крикнул один из раненных. – Свежие лошади и немного еды. За нами гонятся разбойники. Отдайте нам своих лошадей, и мы уйдем. Мы не желаем никому зла.

– Да пошел ты! – разбойник в шлеме Пса выдернул топор из кольца у седла. – Я хочу отрубить ей ее проклятые ноги. Я хочу, чтобы она, стоя на своих культяшках, смотрела, как я оттрахаю девку с арбалетом.

– Чем? – подзуживала его Бриенна. – Шагвелл говорил, что тебе вместе с носом отрезали и мужское достоинство.

Она хотела его спровоцировать, и ей это удалось. Выплевывая проклятия, он направился к ней. Из‑под его ног во все стороны полетели брызги черной воды. Остальные остались стоять в стороне, наблюдая за представлением, о чем она и просила в своих молитвах. Ожидая, Бриенна стояла неподвижно, как камень. Во дворе было темно, а глина – скользкой. – «Лучше позволить ему приблизиться. Если боги будут добры, он поскользнется и грохнется».

Боги не были настолько к ней благосклонны, а меч наоборот. – «Пять шагов, четыре… сейчас!» – Сосчитала Бриенна, и Верный Клятве взлетел вверх, чтобы встретить удар. Пока занесенный топор падал вниз, сталь зазвенела о сталь, ее меч разрезал лохмотья и распорол кольчугу. Она развернулась, отступая, вновь рубанула его по груди.

Он направился следом, пошатываясь, истекая кровью и взревев от ярости:

– Ах ты сука! – орал он. – Чучело! Шлюха! Я отдам тебя моему псу, чтобы он трахнул тебя, проклятая сука! – Его топор описал чудовищные полукруги, обращаясь то страшной черной тенью, то, с каждой вспышкой молнии, вспыхивая серебром. Все, что ей оставалось, это пятиться, уворачиваясь от летящего лезвия то в одну, то в другую сторону. Один раз мокрая глина ушла из‑под ее ноги, и она едва не упала, но каким‑то чудом ей удалось выровняться, хотя на этот раз топор попал ей в левое плечо, оставив после себя резкую боль.

– Получила, сука! – заорал один из зрителей, а другой добавил. – Посмотрим, как она сумеет увернуться от этого.

И она продолжила свой танец, благодаря богов за то, что они остались на месте, наблюдать. Лучше так, чем их вмешательство. Она не справится с семью разом, в одиночку, даже, если один или двое из них ранены. Старый сир Гудвин давно лежал в могиле, но она слышала его шепот у себя над ухом:

– «Мужчины всегда тебя недооценивают», – шептал он. – «А их гордость подталкивает их расправиться с тобой побыстрее, чтобы никто не посмел сказать, что женщина заставила его попотеть. Пусть они расходуют силы в отчаянных атаках, а свои ты прибереги. Жди и наблюдай, девочка, жди и наблюдай». – Она ждала, наблюдала, скользила то вбок, то назад, затем опять вбок. Рубану мечом то по лицу, то по ногам, то по рукам. Его удары становились медленнее, а топор тяжелее. Бриенна развернула его так, чтобы дождь бил ему в глаза, и быстро сделала два шага назад. Он, сыпля проклятиями, вновь вскинул свой топор, и бросился на нее, но поскользнулся в грязи…

… Она бросилась на него, ухватив обеими руками рукоятку меча. Его опрометчивый рывок вывел его как раз на его острие, и Верный Клятве прошел сквозь ткань, кольчугу, кожу, другую ткань, сквозь внутренности и, проскрежетав по позвоночнику, вышел из спины. Топор выпал из ослабших рук, он махнул ими навстречу, и Бриенна лицом впечаталась в оскаленную собачью морду шлема. Она почувствовала щекой холодную сталь. Дождь ручьями бежал по стали, и в новой вспышке молнии она увидела в прорезях для глаз боль, страх и неверие.

– Сапфиры. – прошептала она ему, резко повернув меч, отчего он содрогнулся всем телом. Весь вес его тела разом навалился на нее, и всего миг спустя в ее объятьях под черным дождем оказался труп. Она сделала шаг назад, позволяя ему упасть…

… и тут на нее с визгом налетел Кусака.

Он свалился на нее словно лавина из влажной шерсти и молочно‑белой плоти, оторвав ее от земли и грохнув оземь. Она рухнула в лужу с громким всплеском. Вода залила нос и глаза. Ударом воздух был выбит из легких, а ее голова с хрустом ударилась о полуприкрытый грязью камень.

– Нет, – единственное слово, сказать которое у нее хватило времени перед тем, как он обрушился на нее сверху, глубже вдавливая в грязь. Одной рукой он вцепился ей в волосы, оттягивая голову назад. Второй он сжал горло. Верный Клятве улетел прочь, вывернувшись из руки. Для схватки у нее остались только руки, но когда она ударила его в лицо кулаком, это оказалось все равно, что бить кусок липкого теста. В ответ он зашипел.

Она ударила снова и снова, и снова, ударяя ребром ладони по глазам, но он, казалось, вовсе не чувствовал ее ударов. Она вцепилась в его запястья, но его хватка стала только крепче, несмотря на то, что из всех царапин текла кровь. Он душил ее, заставляя ее размякнуть. Она толкнула его в плечо, заставляя его сдвинуться с места, но он был тяжелым как лошадь, и его невозможно было сдвинуть. Когда она попыталась его пнуть коленом в пах, все, чего она добилась, это пихнула его в живот. Зарычав, Кусака выдрал ей огромный клок волос.

«Кинжал», – Бриенна отчаянно ухватилась за эту мысль. Ей удалось просунуть между ними руку. Она долго шарила пальцами под его мокрой, удушливой плотью, наконец, разыскав рукоять. Кусака обеими руками вцепился ей в горло и принялся бить ее головой оземь. Вновь вспыхнула молния, на сей раз внутри ее черепа, но каким‑то образом ее пальцы смогли сомкнуться на рукояти и вытянуть его из ножен. Он придавил ее, поэтому она не могла размахнуться для удара, поэтому она с силой вонзила лезвие ему в живот. Что‑то теплое и влажное потекло у нее сквозь пальцы. Кусака вновь зашипел, на сей раз гораздо громче, и, отпустив ее горло, ударил ее в лицо. Она услышала как хрустнула кость, и ее ослепила боль. Когда она еще раз попыталась его ударить, он вывернул кинжал из ее пальцев и обрушил на ее запястье колено, сломав кость. Потом он вновь поднял ее голову и продолжал тянуть, словно пытаясь оторвать ее от тела.

Бриенна слышала лай Собаки, крики людей, а между ударами грома ей слышался звон стали. – «Сир Хайл», – решила она. – «Сир Хайл присоединился к схватке». – Но все это казалось далеким и неважным. Ее мир сузился до рук на ее шее и нависающего над ней лица. Когда он наклонился ниже, с облепившего его голову капюшона на нее стали стекать струи дождя. У него изо рта воняло, словно от тухлого сыра.

В груди Бриенны жгло огнем, дождь, ослепляя, заливал глаза. Все кости внутри смялись в кучу. Пасть Кусаки невероятно широко распахнулась. Она увидела его желтые, кривые зубы в черных точках. Когда они впились в мягкую плоть на ее щеке, она едва это почувствовала. Она чувствовала, что неумолимо проваливается во тьму. – «Но я не могу умереть», – сказала она про себя. – «Мне нужно еще кое‑что сделать».

Кусака отнял от нее пасть, полную окровавленной плоти. Он сплюнул, осклабился, и вновь впился в нее зубами. На этот раз он принялся жевать и глотать. – «Он меня ест», – поняла она, но у нее больше не было сил с ним сражаться. Ей казалось, что она летает где‑то неподалеку от собственного тела, наблюдая за творящимся ужасом, словно лежащая внизу женщина была чужой, глупой девочкой, мечтавшей стать рыцарем. – «Скоро я умру», – сказала она себе. – «А после этого уже будет неважно, что он меня ест». – Кусака поднял голову и снова открыл пасть, и высунул ей навстречу свой язык. Он был острый, истекающий кровью, и невероятно длинный для человеческого языка. Он высовывался из его пасти все дальше и дальше, красный, влажный, блестящий. Это было отвратительное, непристойное зрелище. – «У него язык длиной в целый фут», – промелькнула у Бриенны мысль, как раз перед тем, как вокруг нее сомкнулась тьма. – «Но почему он так сильно похож на меч?»

Джейме

Застежка в виде черной рыбы, которой был застегнут плащ Бриндена Талли, была сделана из черного янтаря и золота. На нем была вороненая кольчуга. Поверх нее были надеты поножи, горжет, оплечья, наколенники и перчатки из вороненой стали. Но его доспехи и вполовину не были так черны, как взгляд, которым он наградил Джейме Ланнистера, в одиночестве поджидая его на другой стороне подъемного моста верхом на гнедом жеребце в красно‑голубой попоне.

«Он меня не любит».

У Талли было угловатое, обветренное лицо, с глубокими морщинами под копной седых волос, но Джейме все равно видел великого рыцаря, который когда‑то развлекал оруженосца рассказами о войне Девятипенсовых Королей. Подковы Чести процокали по доскам подъемного моста. Джейме долго и напряженно обдумывал, надевать ли ему на эту встречу золоченые доспехи или белые. В конце‑концов, он выбрал кожаный камзол и алый плащ.

Он остановился в ярде от сира Бриндена и склонил голову пред пожилым воином.

– Цареубийца, – Произнес Талли.

То, что он выбрал это имя для начала беседы, говорило о многом, но Джейме сумел сдержать гнев.

– Черная Рыба, – ответил он. – Спасибо, что пришел.

– Полагаю, ты вернулся, чтобы исполнить клятвы, данные моей племяннице. – Продолжил сир Бринден. – Как я припоминаю, в обмен на свободу ты обещал Кейтлин вернуть дочерей. – Его рот сжался. – Но я не вижу девочек. И где же они?

«Неужели он вынуждает меня это сказать?»

– Со мной их нет.

– Очень жаль. Хочешь вернуться в темницу? Твоя камера до сих пор свободна. Мы постелили на пол новой соломки.

«И, не сомневаюсь, прекрасное новое ведро для моего дерьма».

– С вашей стороны это было весьма заботливо, но, боюсь, мне придется отклонить ваше предложение. Я предпочитаю жить в своем уютном шатре.

– А Кейтлин наслаждается уютной могилой.

Он мог сказать: «Я не виноват в смерти леди Кейтлин. А ее дочери исчезли из Королевской гавани до моего возвращения». – И уже почти собирался рассказать про Бриенну и преподнесенный ей меч, но Черная Рыба глядел на него совсем как Эддард Старк, когда застал его, сидящем на троне с кровью безумного короля на мече.

– Я приехал беседовать о живых, а не о мертвых. О тех, кто не должен умирать, но могут…

…если я не отдам тебе Риверран. Ты снова хочешь напугать меня тем, что повесишь Эдмура? – Под кустистыми бровями Талли сверкнули каменные глаза. – Мой племянник и так отмечен смертью, что бы я ни предпринял. Так повесь его, и делу конец. Думаю, Эдмур уже устал стоять на той виселице, насколько мне отсюда видно.

«Риман Фрей – проклятый идиот», – было очевидно, что его фарс с виселицей только укрепил Черную Рыбу.

– Ты держишь у себя леди Сибелл Вестерлинг и трех ее детей. В обмен на них, я верну тебе твоего племянника.

– Так же, как ты вернул Кейтлин ее дочерей?

Джейме не дал себя спровоцировать.

– Пожилая дама с тремя детьми в обмен на сюзерена. Это лучшая сделка, чем ты можешь надеяться.

Сир Бринден улыбнулся жесткой улыбкой.

– А ты нагл, Цареубийца. Но договариваться с клятвопреступниками все равно, что строить на песке. Кэт нужно было подумать получше, чем доверяться тебе подобным.

«Она доверилась Тириону», – едва не вырвалось у Джейме. – «Но Бес ее тоже обманул».

– Обещания леди Кейтлин были вырваны у меня силой с мечом у горла.

– А клятва, принесенная Эйерису?

Он почувствовал, как сжались пальцы его призрачной руки.

– Эйерис к этому не имеет отношения. Ты будешь менять Вестерлингов на Эдмура?

– Нет. Мой король доверил мне свою королеву, и я поклялся ее беречь. Я не отдам ее Фреям в петлю.

– Девушка была прощена. Ей не сделают ничего дурного. Даю слово.

– Даешь слово чести? – Сир Бринден приподнял бровь. – А ты знаешь, что такое честь?

«Как, что? Моя лошадь».

– Я поклянусь любой клятвой, которой пожелаешь.

– Пощади, Цареубийца.

– Это и собираюсь сделать. Сорви знамена, открой ворота, и я подарю твоим людям жизнь. Те, кто пожелает остаться в Риверране на службе лорда Эммона смогут это сделать. Остальные свободны идти, куда пожелают, но я требую, чтобы они сложили оружие.

– Интересно, как далеко они смогут уйти безоружные прежде, чем их настигнут какие‑нибудь «разбойные люди»? Ты же не позволишь им присоединиться к лорду Берику, и мы оба это знаем. А что со мной? Меня протащат через всю Королевскую Гавань как Эддарда Старка?

– Я разрешу тебе надеть черное. Бастард Неда Старка стал Командующим на Стене.

Черная Рыба прищурил глаза.

– Не твой ли отец это устроил? Насколько я помню, Кейтлин никогда не доверяла этому парню, как, впрочем, и Теону Грейджою. Думаю, она оказалась права насчет обоих. Нет уж, не думаю. Если ты не против, лучше я умру в тепле, с мечом в руке, по которой стекает красная львиная кровь.

– Кровь Талли такая же красная, – напомнил ему Джейме. – Если вы не сдадите замок, я вынужден буду его штурмовать. Погибнут сотни людей.

– Сотни моих людей. Ваших – тысячи.

– Ваш гарнизон будет вырезан до единого человека.

– Да, да. Мне знакома эта песня. Ты поешь ее на мотив «Рейнов из Кастамере»? Мои люди скорее умрут сражаясь, стоя на ногах, чем на коленях под топором палача.

«Все идет скверно».

– Ваше сопротивление бессмысленно, сир. Война окончена, а Юный Волк мертв.

– Он был убит, в нарушение всех законов гостеприимства.

– Это работа Фреев, не моя.

– Зови это как хочешь. Но от всего этого воняет Тайвином Ланнистером.

Этого Джейме не мог отрицать.

– Мой отец уже умер.

– И пусть Отец небесный рассудит его по справедливости.

«М‑да. Жуткая перспектива».

– Я убил бы Робба Старка в Шепчущем Лесу, если б мог до него добраться. Но мне помешали какие‑то глупцы. Какая разница, как он был убит? От этого он не становится менее мертвым, а его королевство умерло вместе с ним.

– Ты не только искалечен, ты еще и слеп. Подними глаза, и ты увидишь, что лютоволк все еще реет над нашими стенами.

– Да, я его видел. Выглядит довольно одиноким. Харренхол пал. Сигард и Девичий Пруд тоже. Бракены поставлены на колени, и у них в Равентри заперт Титос Блэквуд. Пайпер, Ванс, Мутон – все твои знаменосцы сдались. Остался один Риверран. Мы превосходим тебя в двадцать раз.

– Для превосходящих меня в двадцать раз людей нужно в двадцать раз больше еды. Как хорошо вы питаетесь, милорд?

– Довольно неплохо, чтобы просидеть здесь столько, сколько понадобится, пока вы за стенами не начнете голодать. – Он лгал смело, насколько мог, и надеялся, что лицо его не выдаст.

Но Черную Рыбу было не так просто провести.

– Возможно, просидите до конца своих дней. Наши амбары набиты доверху, хотя, боюсь, мы не оставили на полях ничего для наших гостей.

– Мы можем доставлять провизию из Близнецов, – парировал Джейме. – Или, если дойдет до этого, через плоскогорье с запада.

– Ну, раз ты так говоришь, тогда да. Я бы не стал сомневаться в словах столь прославленного рыцаря.

Насмешка в его голосе заставила Джейме вспылить:

– Есть и более простой способ решить наш спор. Поединок. Мой боец против вашего.

– А я все думал, когда же ты об этом скажешь, – рассмеялся сир Бринден. – И кто же это будет? Вепрь? Аддам Марбранд? Черный Уолдер Фрей? – Он наклонился вперед. – А почему бы не мы с вами, сир?

«Когда‑то давно, это был бы славный бой», – подумалось Джейме. – «Отличная закваска для менестрелей».

– Когда меня освободила леди Кейтлин, она взяла с меня клятву не поднимать руки против Старков и Талли.

– Очень удобная клятва, сир.

Лицо Джейме потемнело.

– Вы назвали меня трусом, сир?

– Нет. Я назвал тебя калекой. – Черная Рыба кивнул на золотой протез. – Мы оба знаем, что ты не сможешь сражаться этим.

– У меня две руки.

«Отринешь ли ты свою жизнь ради гордости?» – прошептал внутри него чей‑то голос.

– Можно сказать, что калека и старик стоят один другого. Освободи меня от клятвы, данной леди Кейтлин, и мы встретимся лицом к лицу. Если побеждаю я, Риверран наш. Если ты, мы снимем осаду.

Сир Бринден расхохотался во весь голос.

– Даже если мне больше всего на свете хочется выбить золотой меч из твоих рук и вырезать твое черное сердце, твои обещания все равно ничего не стоят! Я ничего не выиграю от твоей смерти, кроме удовольствия от твоего убийства, но я не стану ради этого рисковать своей жизнью… даже если риск невелик.

Хорошо, что Джейме не взял с собой оружия, иначе он бы выхватил меч, и если его не зарубил бы сир Бринден, то уж лучники на башнях точно не промахнулись бы.

– Есть что‑то, о чем мы могли бы договориться? – спросил он у Черной Рыбы.

– С тобой? – Сир Бринден пожал плечами. – Нет.

– За чем же ты вообще пришел на переговоры?

– Осада – занятие скучное. Мне захотелось своими глазами посмотреть на твою культю, и послушать какие ты придумаешь оправдания своим последним гнусностям. Они ничтожнее, чем я смел надеяться. Ты все время меня разочаровываешь, Цареубийца. – Черная Рыба развернул коня и направился обратно к замку. За ним с громким стуком опустилась порткулиса, ее железные зубья глубоко врезались в глинистый грунт.

Джейме развернул Честь и двинулся в долгий обратный путь к осадным порядкам в лагерь ланнистеров. Спиной он чувствовал направленные на него взгляды: людей Талли с укреплений, и Фреев – с другой стороны реки. – «Если они не окончательно слепы, то они понимают, что он наплевал на все мои предложения». – Придется штурмовать замок. – «Что ж, что для Цареубийцы еще одна нарушенная клятва? Так, немного дерьма до кучи». – Джейме решил первым оказаться на стене. – «И при своей золотой руке, скорее всего, буду первым трупом».

В лагере Малыш Лью перехватил уздечку коня, а Пек помог спешиться. – «Они что, считают, что я полный калека, что не могу самостоятельно слезть с лошади?»

– Насколько преуспели, милорд? – спросил его кузен, сир Давен.

– Никто не выстрелил в зад моей лошади. В остальном мои успехи мало отличаются от достижений сира Римана. – Он поморщился. – Теперь ему придется сделать Красный Зубец еще краснее. – «Вини за это себя, Черная Рыба. Ты не оставил мне выбора». – Созывай военный совет: сира Аддама, Вепря, Форлея Фостера, своих речных лордов… и наших друзей Фрейев. Сира Римана, лорда Эммона, и всех, кого они вздумают притащить за собой.

Они быстро собрались. Лорд Пайпер и оба лорда Венса явились от лица всех лордов Трезубца, чья верность скоро потребует подтверждения. Запад был представлен сиром Давеном, Могучим Вепрем, Аддамом Марбрандом и Форлеем Фостером. Лорд Эммон Фрей привел с собой супругу. Леди Дженна потребовала себе стул с таким видом, словно напрашиваясь на возражение собственному присутствию на совете. Но никто не возразил. Фреи прислали сира Уолдера Риверса, прозванного Бастардом Уолдером, и первенца сира Римана Эдвина – мертвенно бледного, худого человека с тонким носом и прямыми темными волосами. Под голубым плащом из овечьей шерсти Эдвин носил камзол из прекрасно выделанной серой телячьей кожи с прекрасно выполненными узорами.

– Я буду представлять всех Фреев, – объявил он. – Мой отец сегодня утром нездоров.

Сир Давен фыркнул.

– Уже пьян или еще тошнит от выпитого вчера?

Эдвин состроил обиженную мину:

– Лорд Джейме, – обратился он. – Разве я должен выслушивать подобные оскорбления?

– А это правда? – Поинтересовался в свою очередь Джейме. – Ваш отец пьян?

Фрей сжал губы и покосился на сира Илина Пейна в ржавой кольчуге, стоявшего у входа в шатер. Его двуручник выглядывал из‑за плеча.

– Он… у моего отца больной желудок, милорд. А красное вино помогает пищеварению.

– Да он может переварить даже проклятого мамонта, – буркнул сир Давен. Вепрь расхохотался, а леди Дженна захихикала.

– Довольно, – сказал Джейме. – Нам нужно взять замок. – Когда советы возглавлял его отец, он позволял вначале высказываться своим военачальникам. Он решил последовать этому же принципу.

– Кто начнет?

– Для начала, надо повесить Эдмура Талли, – заявил лорд Эммон Фрей. – Так до сира Бриндена дойдет, что мы хотим ему сказать. Если отправим дяде его голову, это поможет подтолкнуть его к сдаче.

– Бриндена Талли не так‑то легко к чему‑то подтолкнуть, – у Кэрила Венса, лорда Приюта Странника, был меланхоличный вид. Половину его лица и шеи покрывало багровое родимое пятно. – Его собственный брат так и не сумел подтолкнуть его к брачному ложу.

Сир Давен покачал лохматой головой.

– Нам нужно штурмовать стены, как я и говорил с самого начала. Осадные башни и лестницы, а тараном ломаем ворота, вот и все, что нам нужно.

– Я возглавлю атаку, – пообещал Могучий Вепрь. – Путь рыбка попробует стали и огня. Вот, что говорю я.

– Но это же мои стены! – Возразил лорд Эммон. – И ломать собираются мои ворота. – Он снова выхватил из рукава пергамент. – Король Томмен пообещал мне…

– Мы все видели твою бумагу, дядюшка. – Рявкнул Эдвин Фрей. – Почему бы тебе не пойти помахать ею перед Черной Рыбой?

– Штурм стен – очень кровавое предприятие. – Вставил Аддам Марбранд. – Предлагаю дождаться безлунной ночи и отправить дюжину отборных людей за реку в лодке, предварительно обмотав весла тряпками. Они могут забраться на стену с помощью веревок с крюками и открыть ворота изнутри. Я могу пойти с ними, если так решит совет.

– Это глупо, – объявил бастард Уолдер Риверс. – Сир Бринден не из тех, кто попадается на подобные трюки.

– Черная Рыба – главная помеха, – согласился Эдвин Фрей. – На его шлеме изображена черная форель, поэтому его хорошо заметно издалека. Предлагаю подобраться на осадных башнях поближе, набить их лучниками и изобразить атаку ворот. Это выманит Бриндена на укрепления. Нужно велеть всем лучникам испачкать наконечники в испражнениях и целиться в шлем. Когда сир Бринден умрет – Риверран тут же станет нашим.

– Моим, – поправил лорд Эммон. – Риверран мой.

Родимое пятно лорда Кэрила потемнело.

– А испражняться станешь сам, Эдвин? Не сомневаюсь, у тебя – чистый яд.

– Черная Рыба заслуживает благородной смерти, и я могу дать ее ему. – Треснул кулаком по столу Вепрь. – Я вызову его на поединок. На булавах, топорах, мечах – все равно. Старик станет легкой закуской.

– А с какой радости ему принимать ваш вызов, сир? – Поинтересовался сир Форлей Престер. – Что он выиграет от этой дуэли? Сможет он в случае победы снять осаду? Не верю. Он тоже не поверит. Поединок бы ему ничего не дал.

– Я знаю Бриндена Талли с тех пор, как мы вместе были оруженосцами у лорда Дарри. – Поведал Норберт Вэнс, слепой лорд Атранта. – Если позволите, милорды, я отправлюсь к нему и уговорю его понять безнадежность его положения.

– Он это отлично понимает. – Ответил лорд Пайпер. Он был низкого роста, толстый, кривоногий с густой непослушной рыжей шевелюрой. Он приходился отцом одному из оруженосцев Джейме, и их родство невозможно было не увидеть. – Он не тупой, Норберт. У него есть глаза… и достаточно ума, чтобы не сдаваться таким, как эти. – Он грубо махнул в сторону Эдвина Фрея и Уолдера Риверса.

Эдвин вспыхнул.

– Если милорд Пайпер намекает…

– Я не намекаю, Фрей. Я, как честный человек, прямо говорю то, что думаю. Но вот что ты знаешь о том, как ведут себя честные люди? Ты – лживый вероломный хорек, как и вся твоя родня. И я скорее выпью пинту мочи, чем поверю единому слову любого Фрея. – Он склонился к столу. – Где Марк, ответь? Что вы сделали с моим сыном? Он был гостем на вашей проклятой свадьбе!

– И должен остаться нашим почетным гостем. – Ответил Эдвин. – Пока вы не удостоверите свою верность Его Величеству, королю Томмену.

– В Близнецы с Марком отправились пять рыцарей и двадцать воинов, – продолжил Пайпер. – Они тоже гостят у вас, Фрей?

– Некоторые из рыцарей возможно. Остальные не заслужили такой участи. А тебе лучше поберечь свой предательский язык, если не хочешь, чтобы твой наследник вернулся тебе по частям.

«Советы моего отца никогда не шли подобным образом». – Подумал Джейме, когда Пайпер вскочил на ноги.

– Повтори это с мечом в руке, Фрей. – Выпалил коротышка. – Или ты можешь воевать только дерьмом?

Сплюснутое лицо Фрея стало белым как мел. Рядом поднялся на ноги Уолдер Риверс.

– Эдвин не привык к мечу… а я – да, Пайпер. Если тебе еще есть, что сказать – может, выйдем и послушаем?

– Здесь военный совет, а не война. – Напомнил им Джейме. – Сядьте оба. – Никто и с места не двинулся. – Сейчас же!

Уолдер Риверс сел. Лорд Пайпер так просто не успокоился. Он пробормотал себе под нос проклятье и выскочил из шатра наружу.

– Мне послать за ним людей, притащить его обратно, милорд? – спросил сир Давен.

– Отправьте сира Илина, – предложил Эдфин Фрей. – Нам всего‑то нужна его голова.

Кэрил Вэнс обернулся к Джейме.

– Лорд Пайпер обезумел от горя. Марк его первенец. А сопровождавшие его рыцари все были его племянниками и кузенами.

– Вы подразумеваете, предателями и мятежниками, – вставил Эдвин Фрей.

Джейме смерил его холодным взглядом.

– Близнецы тоже в этом участвовали на стороне Юного Волка, – напомнил он Фреям. – Потом вы его предали. Это, по сравнению с Пайпером, делает вас вдвойне предателями. – Он насладился видом как тонкая улыбочка Эдвина увяла и вовсе умерла. – «Для одного дня достаточно совещаний». – Решил он:

– Совет закончен. Проверьте ваши приготовления, милорды. Мы атакуем на рассвете.

Когда люди покидали его шатер, дул северный ветер. Джейме чувствовал вонь от лагеря Фреев за потоком Камнегонки. За рекой, на высокой серой виселице с петлей на шее стоял жалкий Эдмур Талли.

Тетка Джейме выходила последней вслед за мужем.

– Лорд племянник, – снова запротестовал Эммон. – Вы собираетесь штурмовать мою резиденцию… вам не следует этого делать. – Он сглотнул, вверх‑вниз прыгнула гортань. – Не должны. Я… я запрещаю. – Он вновь жевал кислолист. На его губах блестела розовая пена. – Этот замок мой. У меня есть пергамент. Он подписан королем. Малюткой Томменом. Я законный лорд Риверрана, и я…

– Нет, пока жив Эдмур Талли, – возразила леди Дженна. – Я знаю, у него мягкое сердце и жидкие мозги, но он жив. А живой он опасен. Что ты намерен делать по этому поводу, племянник?

«Опасен Черная Рыба, а не Эдмур».

– Оставьте Эдмура мне. Сир Лиль, сир Илин. Составьте мне компанию, если вы не против. Пришло время взглянуть на эту виселицу поближе.

Камнегонка была глубже и быстрее Красного Зубца, а ближайший брод был в лиге вверх по течению. Когда Джейме со спутниками добрался до реки, паром с Уолдером Риверсом и Эдвином Фреем только отчалил. Пока они ждали его возвращения, Джейме объяснил им, что он задумал. В ответ сир Илин плюнул в реку.

Когда они сошли с парома на северный берег, к ним пристала пьяная проститутка, предложившая удовлетворить Вепря ртом.

– Вон иди, ублажи моего друга. – Сир Лиль махнул в сторону сира Илина. Рассмеявшись женщина потянулась поцеловать Пейна в губы, но, увидев его глаза, в ужасе убежала.

Тропа между походными кострами превратилась в коричневое болото из глины перемешанной с конским навозом копытами и людскими ногами. Повсюду Джейме видел фреевские две башни: на щитах, на знаменах. Голубые на сером фоне, вместе с гербами младших домов, присягнувших лорду Переправы: цапля Эренфордов, вилы Хайгов, три веточки омелы лорда Чарльтона. Прибытие Цареубийцы не осталось незамеченным. Старушка, продававшая поросят, замерла, уставившись на него с открытым ртом. Рыцарь с полузабытой физиономией встал на одно колено, а двое солдат, опустошавших мочевые пузыри в канаву, повернулись и обмочили друг друга.

– Сир Джейме, – крикнул кто‑то вслед, но он проехал мимо, не обернувшись. Вокруг он замечал лица людей, которых он старался убить в Шепчущем лесу, в котором Фреи сражались под знаменами с лютоволком Робба Старка. Золотая рука на правом боку налилась тяжестью.

Огромный квадратный шатер Римана Фрея был самым большим в лагере. Его серые стенки из холста были сшиты из прямоугольных кусков, отчего они были похожи на каменную кладку, а двойной купол напоминал о башнях Близнецов. Сир Риман вовсе не выглядел больным, а просто развлекался. Изнутри шатра раздавался пьяный женский смех, прерывающийся звуками арфы и пением менестреля. – «С вами я разберусь позднее, сир», – решил Джейме. Уолдер Риверс стоял рядом со своим скромным шатром, беседуя с двумя солдатами. На его щите родовые цвета Фреев были перевернуты, а между башнями наискось была проведена красная черта. Когда бастард заметил Джейме, он нахмурился. – «У него самый холодный и подозрительный взгляд из всех на свете. Этот самый опасный из всех, даже законных братьев».

Виселица возвышалась над землей на целых десять футов. У ступеней, ведущих на верх, были выставлены два охранника с копьями.

– Вы не можете подняться без разрешения сира Римана.

– А он говорит, что могу. – Джейме постучал пальцем по рукояти своего меча. – Вопрос в том, понадобится ли для этого перешагнуть через твой труп?

Копейщик сделал шаг в сторону.

Наверху, уставившись в люк под ногами, стоял лорд Риверрана. Он стоял босым. Его ноги почернели и огрубели от грязи. На Эдмуре была грязная шелковая туника в красно‑голубых цветах Талли, и пеньковая веревка на шее. При звуках шагов Джейме он поднял голову и облизал сухие потрескавшиеся губы.

Date: 2015-12-12; view: 424; Нарушение авторских прав