Сэмвелл 3 page. – Пахать землю, сажать, – ответил Джейме, – и молиться о последнем урожае

– Пахать землю, сажать, – ответил Джейме, – и молиться о последнем урожае. – Это был не тот ответ, который от него рассчитывали получить, но это было единственное, что он мог сказать.

На следующий день колонна пересекла ручей, который служил границей, по которой разделяли земли, подвластные Королевской гавани, и принадлежащие Риверрану. Мейстер Джулиан сверился с картой и объявил, что эти холмы принадлежат братьям Водам, паре рыцарей?землевладельцев, присягнувших Харренхолу… но теперь на месте их замков было поле с лесом, и обгоревшие развалины.

Не было видно никого из Водов, так же как и никого из их крестьян, хотя в подвале развалин замка второго из братьев нашли себе приют какие?то разбойники. На одном из них были обрывки алого плаща, но Джейме повесил его рядом с остальными. Это было справедливо. – «Так держать, Ланнистер, и однажды люди все же назовут тебя Золоторуким. Или даже Золоторукой Справедливостью».

Когда они приблизились к Харренхолу, окружающий мир стал выглядеть несколько серее. Они двигались под угольно?серыми небесами вдоль вод, которые казались древними и холодными, словно лист избитого железа. Джейме поймал себя на мысли – не проезжала ли Бриенна этой же дорогой несколько ранее. – «Если она обнаружила, что Санса Старк направилась в Риверран…» – Если б им встретились путники, он бы мог остановить их и расспросить, не попадалась ли им случайно красивая девочка с рыжими волосами или огромная некрасивая с лицом, от которого киснет молоко. Но на дороге не было ни души, кроме волков, а их вой не приносил ответа.

Наконец, за свинцовыми водами озера показались башни того недоразумения, что выстроил Черный Харрен – пять кривых, уродливых, черных каменных пальцев, воткнувшихся в небо. Хотя лордом Харренхола был назван Мизинец, он, кажется, не спешил занять свои владения, поэтому на долю Джейме выпало «разобраться» в делах Харренхола по пути в Риверран.

И он ни капли не сомневался, что разобраться действительно стоит. Грегор Клиган отобрал огромный, мрачный замок из рук Кровавых Скоморохов перед тем, как Серсея вызвала его в Королевскую гавань. Без сомнения люди Горы все еще болтаются внутри этих стен словно высохшие горошины в стручке, однако они отнюдь не были идеальным инструментом для восстановления покоя на Трезубце. Единственный мир, который был способен установить сир Грегор – это кладбищенский покой.

Разведчики сира Аддама сообщили, что ворота Харренхола заперты, и засовы наложены. Джейме выстроил своих людей перед воротами и скомандовал сиру Кенносу из Кайса дуть в черный, изогнутый и окованный золотом рог Херрока.

После того как три протяжных звука отразились от стен, они услышали скрип железных петель и ворота медленно открылись. Стены чудовищного сооружения Черного Харрена были такой толщины, что Джейме пришлось проехать мимо дюжины внутренних бойниц перед тем, как внезапно вырваться на яркий солнечный свет внутреннего двора, в котором он не так давно попрощался с Кровавыми Скоморохами. Сквозь плотно утрамбованную землю пробивались сорняки, и вокруг трупа лошади вился целый рой мух.

Посмотреть, как он спешивается из башен выбралось небольшое количество людей сира Грегора. В большинстве это были суровые люди с безжалостными глазами и упрямыми ртами. – «Именно такие и должны следовать за Горой». – Все, что можно было сказать про них доброго, это то, что они были не столь мерзкими и жестокими как Бравые Ребята.

– Чтоб меня трахнули, это ж Джейме Ланнистер! – Буркнул один из них, бледный и седой солдат. – Это проклятый Цареубийца, ребяты. Чтоб меня копьем трахнули!

– А ты кто такой? – Спросил Джейме.

– Сир обычно звал меня Сраным ртом, если угодно м’лорду. – Он поплевал на ладони и вытер ими щеки, словно от этого он стал выглядеть более представительно.

– Очаровательно. Ты здесь командуешь?

– Я. Вот дерьмо! Нет, м’лорд, проклятое копье мне в жопу! – У Сраного рта в бороде было столько крошек, что можно было накормить целый гарнизон. Джейме это развеселило. А тот принял это за ободрение. – Проклятое копье мне в жопу! – Снова повторил он, и заржал.

– Ты слышал? – Обратился Джейме к Илину Пейну. – Разыщи хорошее длинное копье и воткни ему в зад.

У сира Илина копья не было, но Безбородый Джон Биттли был тут как тут и подал ему свое. Пьяное ржание Сраного рта мгновенно оборвалось.

– Держи эту проклятую штуковину от меня подальше.

– Прочисть мозги. – Сказал ему Джейме. – Кто здесь командует? Кого сир Грегор назначил кастеляном?

– Полливера. – Ответил собеседник. – Только Пес убил его, м’лорд. Его и Щекотуна, и малыша Сарсфильда вместе с ними.

«И снова Пес».

– Вы знаете, где Сандор? Вы его видели?

– Не знаем, м’лорд. Нам сказал хозяин таверны.

– Это произошло в таверне на перекрестке, милорд. – Сказавший это был молодым человеком с копной соломенных волос. У него на шее было ожерелье из монет, которое когда?то принадлежало Варго Хоуту. Монеты были из сотни разных стран, золотые и серебряные, медные и бронзовые, квадратные и круглые, треугольные, кольца и кусочки кости. – Хозяин таверны клялся, что у того человека была обожжена половина лица. Его шлюхи подтвердили эту историю. С Сандором был какой?то мальчишка – крестьянский оборванец. Нам сказали, что они вдвоем изрубили Полли и Щекотуна на куски и ускакали к Трезубцу.

– Вы отправили за ними погоню?

Сраный рот скривился, словно от подобной мысли у него заболели зубы.

– Нет м’лорд, чтоб нас всех трахнули! Мы не стали.

– Когда собака становится бешенной, ей перерезают глотку.

– Что ж, – потеребив губу, ответил бородач. – Мне Полли никогда не нравился. Он – дерьмо, а что до собаки – он был братом господина, поэтому…

– Мы сплоховали, м’лорд. – Прервал его тот, что носил ожерелье. – Однако нужно совсем свихнуться, чтобы решиться сразиться с Псом.

Джейме оглядел его с ног до головы. – «Смелее остальных, и не так пьян, как Сраный рот».

– Ты его боишься.

– Я сказал бы не «боюсь», м’лорд, а оставляю его другим, тем, кто получше нас. Кому?нибудь вроде господина… или вас.

«Мне, когда у меня были две руки». – Джейме не дал ввести себя в заблуждение. Для Сандора он теперь легкая пожива.

– Как твое имя?

– Раффорд, если будет угодно. Большинство зовет меня Рафф.

– Рафф, собери?ка мне весь гарнизон в зале Ста Очагов. И ваших пленников тоже. Я хочу на них взглянуть. Этих шлюх с перекрестка… Ах, да, и Хоута. Я был так разочарован, услышав, что он умер. Я бы хотел взглянуть на его голову.

Когда ее принесли, он обнаружил, что Козлу отрезали губы, впрочем, как и уши вместе с носом. Вороны позаботились о глазах. Но, тем не менее, Хоут все еще был легко узнаваем. Джейме узнал бы его бороденку где угодно – эта глупая косичка двух футов длиной, торчащая с острого подбородка. Помимо этого на черепе Кохорика все еще оставались всего несколько клочков плоти.

– А где же остальное? – спросил он.

Никто не захотел отвечать. Наконец, Сраный рот опустив глаза, пробормотал: – Сгнило сир. И съедено.

– Один пленник постоянно умолял о еде. – Подтвердил Раффорд. – Поэтому сир пообещал ему подать жареной козлятины. Хотя на Кохорике мяса было не много. Сир сперва отрубил ему кисти и ступни, потом руки и ноги.

– Большая часть досталась толстяку, м’лорд. – продолжил Сраный рот, – Однако господин приказал убедиться, что все пленники попробовали. И Хоут тоже. Самого себя. Эт сукин сын весь обслюнявился, пока м’его кормили, и всю свою жидкую б’роденку уделал жиром.

«Оба твоих пса взбесились, отец!» – Пронеслось в голове у Джейме. – Он поймал себя на воспоминаниях о тех рассказах, что он впервые услышал еще ребенком в Бобровом Утесе, о безумной леди Лотстон, которая в этих самых стенах купалась в ванной, наполненной человеческой кровью и устраивала пиры, на которых подавали зажаренную человеческую плоть.

Каким?то образом месть потеряла для него свой вкус.

– Заберите это и выбросьте в озеро. – Он передал голову Хоута Пеку и повернулся к гарнизону. – До тех пор, пока лорд Петир не вступит во владение, Харренхол от имени короны будет охранять сир Бонифер Хасти. Он примет тех из вас, кто решит к нему присоединиться, если захочет. Остальные направятся со мной к Риверрану.

Люди Горы переглянулись между собой.

– Мы давали присягу. – Сказал один из них. – Господин нам пообещал. Он сказал, что будет щедрое вознаграждение.

– Да, это его собственные слова. – Подтвердил Сраный рот: – «Щедрое вознаграждение тем, кто отправится со мной». – Дюжина остальных их поддержали.

Сир Бонифер поднял руку в перчатке.

– Любой, кто останется со мной, получит гайд[4]земли, второй гайд после того, как женится, и третий после рождения первенца.

– Земля, сир? – Сраный рот сплюнул. – Насрать на нее. Если б мы хотели ковыряться в проклятой глине, мы бы с большим проклятым удовольствием остались дома. Прошу прощения, сир. Сир сказал: «щедрое вознаграждение», что значит золото.

– Если вас что?то не устраивает, ступайте в Королевскую гавань и жалуйтесь моей драгоценной сестре. – Джейме обернулся к Раффорду. – Теперь я погляжу на пленников. И начну с сира Вилиса Мандерли.

– С толстяка? – Спросил Раффорд.

– Я искренне на это надеюсь. И не надо рассказывать мне печальную историю его смерти, потому что многим из вас предстоит та же участь.

Все надежды на то, что он найдет в здешней темнице Шагвелла, Пига или Золло безрадостно развеялись. Похоже, Бравые Ребята все до одного бросили Варго Хоута. Из людей леди Вент остались только трое – повар, открывший ворота сиру Грегору, сутулый оружейник по прозвищу Бен Черный палец и девчонка по имени Пия, которая больше не была той хорошенькой девушкой, какой ее помнил прежде Джейме. Кто?то сломал ей нос и выбил половину зубов. Едва его увидев, девчонка упала в ноги Джейме, всхлипывая, и с истеричной силой цепляясь за его ноги так, что оттащить ее удалось только Могучему Вепрю. – Больше тебя никто не тронет. – Пообещал он ей, но от этого ее плач только усилился.

Привели остальных пленников. Сир Вилис Мандерли был среди прочих, как и несколько знатных северян, взятых в плен Скачущей горой в стычках у Трезубца. Полезные пленники, за которых можно взять хороший выкуп. Они были оборваны, немыты и прилично отощали, к тому же у некоторых были свежие синяки, сломанные зубы и на руках отсутствовали некоторые пальцы, однако все раны были обмыты и перевязаны, и никто не думал умирать от истощения. Джейме задумался, догадался ли кто?нибудь из них, чем их кормили, но решил, что лучше будет не расспрашивать.

Никто не проявлял неповиновения, особенно покорным выглядел сир Вилис – бородатый бочонок сала с пустыми глазами и слабым, отвисшим подбородком. Когда Джейме объявил ему, что его сопроводят в Девичий пруд, где посадят на корабль, идущий в Белую Гавань, сир Вилис рухнул в лужу на полу и долго рыдал навзрыд, стараясь громче, чем до него Пия. Потребовались усилия четырех человек, чтобы поставить его на ноги. – «Видно, переел жареной козлятинки», – подумалось Джейме. – «О, боги! Как я ненавижу этот проклятый замок». – Харренхол за три сотни лет повидал больше ужасов, чем Бобровый Утес за три тысячи.

Джейме приказал зажечь камины в Зале Ста Очагов, и отправил хромого повара обратно на кухню готовить жаркое для своих людей.

– Все что угодно, только не козлятину!

Сам он поужинал в Охотничьем зале вместе с сиром Боннифером Хасти. Тот напоминал оглоблю, начавшую говорить высокопарным слогом, так как любил приправлять свою речь упоминанием Семерых.

– Мне не нужен никто из подчиненных сира Грегора. – Объявил он, разрезая грушу, такую же увядшую как и он сам, чтобы удостовериться что ее несуществующий сок не испачкает его непорочный пурпурный дублет, украшенный его родовыми белыми волнами. – Мне не нужны на службе подобные грешники.

– Мой знакомый септон любил повторять: «Все люди – грешники».

– И он не ошибался. – Кивнул сир Бонифер, – Но некоторые грехи куда темнее остальных, и куда хуже пахнут для носов Семерых.

«Стало быть у тебя нос не длиннее носа моего братца, иначе от вони моих грехов ты подавился бы своей грушей».

– Что ж, хорошо. Я избавлю вас от всех людей Грегора разом. – Он всегда найдет, куда пристроить хороших бойцов. Если ничего не придумает лучше, он всегда сможет отправить их первыми на лестницы, если придется штурмовать стены Риверрана.

– Забирайте и шлюху тоже. – Настоял сир Бонифер. – Вы знаете, кого я имею в виду. Девчонку из темницы.

– Пия. – В прошлый раз, когда он гостил здесь, Квиберн подложил девчонку к нему в постель, рассчитывая ему угодить. Но та Пия, которую они вытащили из темницы, была уже абсолютно другим созданием, отличавшимся от милой, простоватой, смешливой девицы, забравшейся к нему под одеяло. Она совершила ошибку, заговорив тогда, когда сир Грегор желал тишины, поэтому Гора выбил ей кованным кулаком зубы и сломал симпатичный маленький носик. Все могло бы закончиться куда плачевнее, если б Серсея не вызвала его в Королевскую гавань навстречу удару копья Красного Змея.

– Пия родилась в этом замке. – Объяснил он Бониферу. – Это единственное место на свете, которое она знает.

– Она – очаг разложения. – Ответил сир Бонифер. – Я не желаю видеть ее возле моих людей, крутящей своими… формами.

– Полагаю времена, когда она чем?то крутила прошли. – Сказал он. – Но если вы настроены так решительно, я ее забираю. – Он решил, что пристроит ее прачкой. Оруженосцам ничего не стоило установить шатер, прибрать за лошадьми и почистить доспехи, но стирка и глажка совершенно лишали их мужества. – Вы сумеете удержать Харренхол с помощью вашей Святой Сотни? – спросил Джейме. По правде их нужно было называть Восемьдесят Шесть Святош, поскольку они потеряли четырнадцать человек на Черноводной, но без сомнения сир Бонифер легко пополнит свои ряды, едва разыщет достаточно добродетельных добровольцев.

– Не вижу трудности. Старица осветит нам путь, а Воин придаст нашим рукам силы.

«Или Неведомый заберет вас всех скопом к себе». – Джейме не был уверен, кто надоумил его сестричку назначить сира Бонифера кастеляном Харренхола, но от подобного назначения попахивало Ортоном Мерривезером. Хасти когда?то служили дедушке Мерривезера, смутно припомнил он. И огненно?рыжий судья был именно дурачком того сорта, чтобы решить, что кто?то, кого прозвали «Добрым», может послужить микстурой, чтобы залечить раны, нанесенные речным землям Русе Болтоном, Варго Хоутом и Грегором Клиганом.

«Но, возможно, он не так уж не прав». – Хасти был родом из штормовых земель, поэтому у него тут, на Трезубце, не было ни друзей, ни врагов, ни кровных вассалов, ни неоплаченных долгов, ни закадычных друзей, требующих подачки. Он был трезвомыслящим, рассудительным и обязательным. Его Восемьдесят Шесть Святош были столь же дисциплинированы как и другие солдаты Семи Королевств, а так же радовали глаз, когда проезжали мимо на своих высоких серых меринах. Мизинец однажды пошутил, что по всей видимости сир Бонифер оскопил и всадников всех до одного, настолько незапятнанна была их репутация.

И все равно, Джейме задавался вопросом, как воины могут стать знаменитыми благодаря своим лошадям, а не врагам, которых они победили? – «Молятся они хорошо, не сомневаюсь. А вот каковы они в деле?» – Насколько ему было известно, на Черноводной они не ударили в грязь лицом, но и никак себя не проявили. Сир Бонифер в юности был подающим надежды рыцарем, но что?то с ним случилось, то ли поражение, то ли бесчестие, то ли он оказался на волосок от смерти, но в итоге он решил, что турниры лишь пустая суета и окончательно и бесповоротно отказался от копья.

«Но Харренхол все равно нужно удержать, и Серсее для этого понадобился кто?то вроде Засранца Бейлора».

– У этого замка скверная репутация. – Предупредил он собеседника. – И вполне заслуженная. Поговаривают, в здешних стенах до сих пор бродят пылающий Харрен со своими сыновьями. Те, кто их видят, сгорают в огне.

– Я не боюсь призраков. В Семилучевой Звезде написано, что призраки, духи и приведения не могут причинить вред добродетельному человеку, пока он вооружен своей верой.

– Тогда вооружайся верой посильнее, но не забывай надевать кольчугу и доспехи. Каждого, кто задерживается в этом замке достаточно долго ждет печальный конец. Гора, Козел, и даже мой отец…

– Простите за бестактность, но все они не были добрыми людьми. Воин нас защитит, и подмога всегда где?то поблизости, если на нас нападет какой?нибудь враг. Мейстер Джулиан со своими воронами тоже остается, в Дарри с гарнизоном находится лорд Лансель, а в Девичьем Пруду лорд Рендилл. Втроем мы отловим и уничтожим всех разбойников, сколько бы их тут не бродило. А когда мы закончим, Семеро направят добрых людишек обратно к своим очагам – сеять, пахать и отстраиваться заново.

«Возможно, те, кого еще не переубивал Козел».

Джейме просунул в скрюченные золотые пальцы ножку кубка.

– Если вам попадутся кто?нибудь из Бравых Ребят Хоута, пришлите мне весточку. – Неведомый может и добрался до Козла раньше Джейме, но Толстого Золло, Шагвелла, Роржа, Преподобного Урсвика и остальных здесь не было.

– Чтобы вы их мучили, а после казнили?

– Полагаю, вы на моем месте их бы простили?

– Если б они искренне раскаялись в своих прегрешениях… да, я бы обнял их как братьев и помолился с ними вместе, прежде чем послать на плаху. Грехи можно простить. Преступления – требуют воздаяния. – Хасти сложил углом руки перед собой, чем неуютно напомнил Джейме отца.

– Что если мы наткнемся на Сандора Клигана, как нам следует поступить?

«Молиться посильнее», – подумал Джейме. – «И поскорее бежать».

– Отправьте его к любимому брату и помолитесь за то, что боги создали семь кругов ада. Одного ни за что было бы не достаточно для того, чтобы удержать обоих Клиганов. – Он неуклюже поднялся на ноги. – Вот Берик Дондаррион – другое дело. Если поймаете его, заприте до моего возвращения. Я желаю привезти его обратно в Королевскую гавань с веревкой на шее, и вместе с остальным королевством полюбоваться, как сир Илин отрубит ему голову.

– А этот мирийский жрец, который повсюду его сопровождает? Говорят, он повсюду сеет свою фальшивую веру.

– Убейте его, целуйтесь с ним, или молитесь – делайте все, что угодно.

– У меня нет никакого желания целоваться с мужчиной, милорд.

– Без сомнения, он о вас скажет тоже самое. – Улыбка Джейме превратилась в зевок. – Прошу прощения. Я должен вас покинуть, если вы не возражаете.

– Нисколько, милорд. – Ответил Хасти. Без сомнения, он собирался помолиться.

Джейме хотелось сражаться. Он перескакивал разом через пару ступенек, стремясь туда, где ночной воздух был свеж и прохладен. Во дворе, залитом светом факелов, подбадриваемые окружавшими их людьми, бились Могучий Вепрь и сир Флемент Бракс. – «Победит сир Лайл», – определил он. – «А мне надо разыскать сира Илина». – Пальцы отсутствующей руки вновь зачесались. Ноги увели его прочь от криков и света. Он прошел крытым мостом и сквозь Проточный двор, пока не понял, куда он направляется.

Едва он очутился возле ямы, он заметил свечение фонаря. Его бледное, размытое пятно света омывало крутые ряды сидячих мест. – «Похоже, меня кто?то опередил». Яма была идеальным местом для танца, и возможно сир Илин его уже заждался.

Но рыцарь, стоявший у ямы оказался крупнее, сильнее, имел бороду и был облачен в красно?белое сюрко с грифонами. – «Коннингтон. Ему?то что здесь понадобилось?»

Внизу на песке по?прежнему белел остов медведя, хотя от него остались только полузасыпанные кости и остатки шкуры. Джейме почувствовал прилив жалости к несчастному животному. – «По крайней мере, он умер в бою».

– Сир Роннет? – позвал он. – Вы не заблудились? Я знаю, это огромный замок.

Рыжий Роннет поднял фонарь. – Я хотел посмотреть, где медведь танцевал с не?столь?прекрасной?девой. – Его борода на свету показалась объятой огнем. Джейме почуял исходящий от него винный дух. – Правда, что она билась с ним голой?

– Голой? Нет. – Он удивился, как подобная чепуха оказалась прибавленной к этой истории. – Скоморохи надели на нее розовое шелковое платье и вручили турнирный меч. Козел хотел, чтобы ее смерть вышла смешной. Однако…

– При виде голой Бриенны медведь, возможно, убежал бы в ужасе. – Расхохотался Коннингтон.

Джейме было не смешно.

– Вы говорите, будто знаете даму.

– Я был с ней обручен.

Это было сюрпризом. Бриенна никогда не упоминала своего суженного.

– Ее отец подбирал ей ровню…

– Трижды. – Ответил Коннингтон. – Я был вторым. По настоянию отца. Я слышал, что девица уродлива, и говорил ему, но он ответил, что едва задуешь свечу, все женщины становятся одинаковы.

– Ваш отец, – Джейме оглядел сюрко Рыжего Роннета, на котором на красно?белом фоне стояли обращенные друг к другу два грифона. – «Танцующие грифоны». – Брат… нашего последнего Десницы, не так ли?

– Кузен. У лорда Джона не было братьев.

– Верно. – Он вспомнил. Джон Коннингтон был приятелем принца Рейегара. Когда Мерривезер оказался не в состоянии подавить восстание Роберта, а принца Рейегара невозможно было разыскать, Эйерис бросился к следующей спасительной соломинке, и назначил Десницей Коннингтона. Но Безумный король всегда обрубал свои Десницы. После битвы Колоколов он обрубил и лорда Джона, лишив его чести, земель, состояния и выслав его за море в изгнание, где тот вскоре допился до смерти. А его кузен – папаша Рыжего Роннета – присоединился к восставшим и после Трезубца был награжден Насестом Грифонов. Но получил только замок. Роберт оставил золото себе, и отдал большую часть земель Коннингтонов более пылким сторонникам.

Сир Роннет был рыцарем?землевладельцем, не более того. Для подобного человека Тартская Дева была лакомой приманкой.

– И как вышло, что вы не поженились?

– Почему ж? Я приехал и посмотрел на невесту. Я был старше на шесть лет, но девка могла не задирая головы смотреть мне в глаза. Она выглядела как свинья, разодетая в шелк, хотя у многих свиней сиськи куда больше, чем у нее. Едва она пыталась заговорить, как чуть не прикусила себе язык. Я подарил ей розу и заявил, что это все, что она когда?либо от меня получит. – Коннингтон заглянул в яму. – Медведь выглядит не столь косматым, как этот ужас, кля…

Золотая рука Джейме впечаталась в его лицо с такой силой, что рыцарь оказался на несколько ступенек ниже. Его фонарь упал и разбился, масло брызнуло во все стороны и загорелось.

– Вы говорите о благородной даме, сир. Соблаговолите называть ее по имени. Ее зовут Бриенна.

Коннингтон на четвереньках отбежал от распространяющегося пламени.

– Бриенна. Если угодно милорду. – Он выплюнул кровавый сгусток к ногам Джейме. – Бриенна Красотка.

Серсея

Подъем на вершину холма Визении проходил очень медленно. Когда лошади пошли в гору, королева откинулась на пышную красную подушку. Снаружи раздавался громкий голос сира Осмунда Кеттлблэка:

– Дорогу! Освободите улицу! Дорогу Ее Королевскому Величеству!

– У Маргери довольно оживленный двор. – Рассказывала в это время леди Мерривезер. – У нас есть жонглеры, актеры, поэты, кукольники…

– Певцы? – Подсказала Серсея.

– Да, много и разных, Ваше величество. Хамиш Лютнист играет раз в две недели, и иногда Аларик из Айзена развлекает нас по вечерам, но самый любимый у нее Голубой Бард.

Серсея помнила его по свадьбе Томмена. – «Молод и красив собой. Может в этом что?то есть?»

– У вас бывают, как я слышала, и другие мужчины. Рыцари и придворные. Ухажеры. Ну?ка, отвечайте честно, миледи. Ты считаешь Маргери до сих пор девственница?

– Она говорит, что да, Ваше величество.

– Говорит. А ты, что скажешь?

Темные глаза Таэны озорно блеснули.

– Когда она выходила за лорда Ренли в Хайгардене, я помогала ему раздеваться для брачной ночи. Его милость был хорошо сложен и довольно сладострастен. Я видела доказательство, когда мы втолкнули его на брачное ложе, на котором ожидала его невеста в чем мать родила, мило краснея под одеялом. Сир Лорас сам внес ее наверх. Маргери может говорить, что свадьба не была завершена, что лорд Ренли выпил в тот день слишком много, но уверяю вас, клинок между его ног, когда я видела его в последний раз, вовсе не выглядел уставшим.

– Тебе не довелось увидеть брачное ложе на утро после этого? – поинтересовалась Серсея. – Кровь была?

– Простыней никому не показывали, Ваше Величество.

«Какая жалость». – И все же, отсутствие крови на простыне само по себе ничего не значит. Крестьянки в брачную ночь, как она слышала, текут как свиньи, однако с благородными девицами, вроде Маргери Тирелл, подобное не всегда верно. Есть поговорка: «дочка лорда скорее отдаст свою девственность коню, чем мужу», а Маргери ездит верхом с тех пор, как научилась ходить. – Я так поняла, что у нашей маленькой королевы множество поклонников среди наших собственных рыцарей. Близнецы Редвины, сир Таллад… кто там еще?

Леди Мерривезер пожала плечами.

– Сир Ламберт, дурачок, который прячет свой здоровый глаз под повязкой. Байярд Норкросс. Кортни Гринхилл. Братья Вудрайт – Портифер бывает пореже, а Лукантин чаще. А! И грандмейстер Пицелль очень частый посетитель.

– Пицелль? Правда? – Неужели слабоумный старый червяк променял льва на розу? – «Если так, что ж, он сильно об этом пожалеет». – Кто еще?

– Дикарь с Летних островов в плаще из перьев. Как же я могла про него позабыть, ведь он с ног до головы черен, как чернила? Остальные приходят ко двору, чтобы полюбезничать с ее кузинами. Элинор была обещана мальчишке Амброзу, но любит пофлиртовать, а у Мегги каждый вечер новый ухажер. Однажды она даже целовалась на кухне с поваренком. Я слышала разговоры о ее свадьбе с братом леди Балвер, но если б Мегге было позволено выбирать самой, уверена, она бы скорее выбрала Марка Муллендора.

Серсея рассмеялась.

– Легкомысленный рыцарь, потерявший руку в битве на Черноводной? Что толку в калеке?

– Мегга считает его милым. Она даже просила леди Маргери помочь ей найти для него обезьянку.

– Значит, обезьянку. – Королева не нашлась, что на это сказать. – «Воробьи и обезьяны. Истинно, королевство сходит с ума».

– Как там наш храбрый сир Лорас? Как часто он вспоминает о своей сестре?

– Куда чаще остальных. – Когда Таэна нахмурилась, между ее глаз появилась тонкая морщинка. – Он приходит каждое утро и каждый вечер, если только ему позволяет служба. Ее братец сильно к ней привязан, они делятся всем… О!.. – На какой?то момент мирийка выглядела по?настоящему шокированной. Потом на ее лице появилась улыбка. – У меня едва не появились нехорошие мысли, Ваше величество.

– Лучше держи их при себе. На холмах полно воробьев, а мы отлично знаем, что воробьи ненавидят порочных.

– Я слышала, что еще они ненавидят мыло с мочалкой, Ваше величество.

– Возможно, большое количество молитв притупляет мужское обоняние. Но я хочу быть полностью уверена, что доберусь до Его Святейшества.

Занавески качнулись вперед?назад вихрем алого шелка.

– Ортон говорил мне, что у Верховного Септона нет имени. – Сказала Таэна. – Это правда? В Мире у всех есть имена.

– О! Когда?то и у него оно было. У всех них. – Королева махнула рукой. – Даже септоны происходящие из благородных домов, принося клятвы, оставляют только первое имя. Когда же один из них становится Верховным септоном, он оставляет и его тоже. Церковь утверждает, что он больше не нуждается в мирском имени, потому что он становится живым подобием божества.

– Как же вы отличаете одного Верховного септона от другого?

– С трудом. Одни говорят: «тот, что был толстым» или «тот, который был до толстого» или «тот, что умер во сне». Ты, конечно, всегда можешь воспользоваться их именами, но они этого не любят. Это напоминает им, что они родились обычными людьми, а этого никто не любит.

– Мой супруг говорит, что этот новый родился с грязью под ногтями.

– Я тоже так полагаю. Как правило, угодные Богу выбирают его из собственного числа, но случаются и исключения. – Грандмейстер Пицелль поведал ей всю эту довольно длинную историю. – Во время правления короля Бэйлора Благословенного Верховным Септоном был выбран простой каменщик. Он обрабатывал камень с таким искусством, что Бэйлор решил будто тот сам Кузнец воплоти. Он не мог ни читать, ни писать, ни даже припомнить единого слова простейшей молитвы. – Поговаривают, что Десница Бэйлора приказал его отравить, чтобы спасти страну от зарождавшейся смуты. – После того, как он умер, следующим Верховным Септоном был выбран восьмилетний мальчик, опять?таки по настоянию короля. Бэйлор объявил, что мальчишка способен творить чудеса, хотя даже его исцеляющие руки не помогли королю во время его последнего поста.

Леди Мерривезер улыбнулась.

– Восьмилетний? Может и мой сын может стать Верховным Септоном? Ему почти исполнилось семь.

– А он усердно молится? – спросила королева.

– Он предпочитает игры с мечом.

– Стало быть, обычный мальчик. А он сумеет назвать семерых богов?

– Думаю, да.

– Мне нужно будет о нем подумать. – Серсея нисколько не сомневалась, что можно найти огромное множество мальчишек, которые принесут хрустальной короне куда больше чести, чем то ничтожество, которого избрали угодные Богу. – «Вот, что случается, когда позволяешь дуракам и трусам самим принимать решения о своей судьбе. В следующий раз я сама выберу им господина». – И в следующий раз может наступить уже скоро, если новый Верховный Септон продолжит досаждать ей в том же духе. В подобных случаях Десница Бэйлора вряд ли сумел бы научить Серсею Ланнистер чему?то новому.

Date: 2015-12-12; view: 453; Нарушение авторских прав