Холд Прибрежный и Посадочная Площадка, следующий день; Робинтон

Несмотря на возражения мастера Робинтона, Ф'лар доставил его домой, в Прибрежный холд.

– Ты должен отдохнуть в тишине и покое, мастер, – строго сказал Главному арфисту Предводитель Бендена. – А здесь, на Посадочной площадке, никакого отдыха не получится. Взгляни, на тебе же лица нет от усталости!

– Всегда бы так уставать, Ф'лар, Стоит мне только отойти от Айваса, как я вспоминаю, что должен спросить у него кое‑что еще, – засмеялся Робинтон. – Это все равно, что держать в руке чашу изумительнейшего в мире вина и не знать – пить или восхищаться!

Ф'лар наградил его насмешливым взглядом.

– Подходящее сравнение, ничего не скажешь!

– Так ты понимаешь, почему мне так не хотелось уезжать оттуда? – с умоляющим видом спросил Главный арфист.

– Разумеется, Робинтон, – усмехнулся Ф'лар, помогая своему спутнику спуститься с мощного плеча Мнемента. – Но Лесса никогда не простит мне, если ты надорвешься.

– Пойми же, Ф'лар, моя жизнь наполнилась новым смыслом! Новой надеждой, о которой я и мечтать не мог!

– Я тоже, – с горячностью ответил Ф'лар. – Именно поэтому мы должны беречь тебя, как зеницу ока – ведь именно тебе предстоит все нам растолковать.

– Растолковать. Но он выражается простым и понятным языком.

– Нет, я не о том, что говорит Айвас… скорее – как нам следует воспринимать его идеи. Что до меня и всех всадников, то мы можем только поддержать его предложение избавить Перн от Нитей, как бы это ни сказалось на Вейрах и на всем драконьем племени. Но уже появились люди, которые либо боятся того, что Айвас может сказать или сделать, либо не доверяют ему.

– Да, мне такие мысли тоже приходили в голову, – мрачно проговорил Робинтон, но тут же его подвижное лицо озарила проказливая усмешка: – Однако я не пустил их на порог! – он коснулся руки Ф'лара – Все же польза от Айваса намного превышает возможные осложнения.

– Выспись хорошенько, Робинтон. Завтра Бенден сражается с Нитями, но я уверен, что Д'рам не откажет доставить тебя на Посадочную площадку.

– Ох уж этот Д'рам! – простонал мастер Робинтон. – Он хуже всякой няньки! – Арфист безошибочно передразнил голос старого всадника: – Я бы на твоем месте воздержался, Робинтон… Ты поел, Робинтон?.. А теперь самое время отдохнуть на солнышке, Робинтон… Тьфу! До чего он мне надоел!

– Завтра все будет по‑другому. Ты же знаешь, Д'раму не меньше твоего не терпится снова увидеть и услышать Айваса, – сказал Ф'лар, прежде чем Мнемент взвился в небо.

«Я велел Тироту взять тебя только в том случае, если ты как следует отдохнешь», – добавил дракон, обращаясь к старому арфисту. Заир, обхватив шею хозяина бронзовым хвостом и легонько цепляясь коготками за его ухо, согласно чирикнул.

– Да будет вам, – в душе Робинтона боролись раздражение и – драконы с файрами туда же! – радость, что Мнемент о нем не забыл. Арфист всегда помнил, что он в неоплатном долгу у драконьего племени: ведь только благодаря им он остался жив, когда изношенное сердце едва не подвело в тот страшный день в Исте два Оборота назад.

Вернувшись в Прибрежный холд, Робинтон был вынужден признать, что устал так, как не уставал уже давно. Даже несколько шагов до дома дались ему с трудом. Окна главного зала были освещены; наверняка Д'рам с Лайтолом дожидаются его.

Заир снова чирикнул, как бы подтверждая эту догадку. Пусть друзья его не бранят; он вкратце расскажет им о сегодняшних событиях – они это заслужили. Только вот как быть кратким: столько всего произошло с утра! Неужели только с утра? Если мерить знаниями и пониманием, прошли сотни Оборотов…

Но когда Робинтон вошел в уютный, ярко освещенный зал, его друзья – Д'рам, всеми уважаемый Предводитель Вейра, удалившийся на покой, и Лайтол, бывший всадник, наставник юного Джексома, – не пожелали слушать его рассказы. Они настояли, чтобы он удалился в свою комнату и лег отдыхать.

– Какие бы важные события не произошли после моего отъезда, они вполне могут подождать до утра, – непререкаемым тоном заявил Д'рам.

– Пей свое вино, – добавил Лайтол, подавая Главному арфисту его синий стеклянный кубок. – Да‑да, я кое‑что в него добавил, чтобы тебе лучше спалось. Стоит взглянуть на твое лицо, как сразу становится ясно: тебе необходим полноценный отдых.

Робинтон сжал кубок в ладонях. Может, Норист и самый твердолобый из всех мастеров, но стекло умеет выдувать отменное… если, конечно, пожелает. А цвет‑то какой – чистейший синий цвет арфистов!

– Но мне нужно вам столько всего рассказать, – попытался возразить он, отхлебнув глоток вина.

– Придется отложить все рассказы до утра, когда ты как следует выспишься, – ответил Лайтол, наклоняясь, чтобы стащить с Робинтона сапоги, но тот возмущенно оттолкнул его руку.

– Благодарю, Лайтол, – с достоинством произнес старый мастер, не так уж я утомился.

Лайтол с Д'рамом, посмеиваясь, вышли. Робинтон сделал еще глоток, прежде чем сбросить обувь с усталых ног. Еще один, прежде чем стянуть через голову тунику. И еще один, последний, прежде чем ослабить ремень. «Вот и все», – сказал он себе, осушив кубок до дна, и откинулся на постель. Сил у него осталось ровно настолько, чтобы натянуть на себя легкое одеяло, которое защищало его от прохладного утреннего бриза. Последнее, что он почувствовал, – как рядом, устраиваясь на подушке, возится Заир.

* * *

Наутро Робинтон пробудился под впечатлением увиденного сна, который был и приятным, и в то же время тревожным, но когда арфист попытался восстановить в памяти его подробности, сон рассеялся, как утренняя дымка над морскими водами. Он полежал, собираясь с мыслями. Иногда по утрам он с трудом припоминал, какой нынче день или что предстоит сделать. Но сегодня голова была как никогда ясной. Он прекрасно помнил все, что произошло накануне. До чего приятное чувство! Может быть, новые события взбодрят его угасающую память. Помнится, Корман посмел упрекнуть его в легковерии. Подумать только! Заир беспокойно зашевелился на подушке и потерся головой о щеку арфиста.

– Не откажи в любезности передать им, что я свеж и бодр, как утренняя заря, – попросил он своего бронзового файра.

Заир поглядел на него, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Глаза его удовлетворенно засветились зеленым сиянием.

Чирикнув, файр встал на лапки и потянулся, расправив над головой прозрачные крылышки. Потом встряхнулся и аккуратно сложил их вдоль спины.

– Тирот с Д'рамом уже проснулись? Они готовы меня отвезти?

Не обращая внимания на вопросы Робинтона, Заир принялся чистить коготки.

– Насколько я понимаю, это значит, что я сначала должен поесть и искупаться? – Только встав с постели, Робинтон понял, что уснул, не сняв брюк – и это уже вторую ночь подряд! Он стащил их и, взяв большое полотенце, через угловую комнату вышел на большую террасу, защищавшую Прибрежный холд от палящих солнечных лучей. Спустившись по ступеням, он энергично зашагал по песчаному пляжу к воде. Заир крутился у него над головой, одобрительно курлыча. Вот Робинтон бросил полотенце на белый песок и ступил в ласковые волны. Заир нырнул вслед за ним. Робинтон вынырнул первым и сильными взмахами поплыл от берега. К ним с Заиром присоединилась стайка диких зеленых ящерок – они стали носиться над самой водой, плюхаясь в воду перед самым носом у арфиста, едва не задевая его крыльями. Хоть файрам часто доводилось наблюдать, как люди купаются в море, это зрелище приводило их в неизменный восторг. Робинтон перевернулся на спину, предоставив волнам нести его к берегу. Сегодня утром море было теплым и ласковым, но все равно после купания арфист почувствовал себя намного бодрее. Он вытерся и, обмотав полотенце вокруг талии, направился к дому. Д'рам с Лайтолом уже поджидали его на крыльце.

– Скажи им, Заир, что я отлично отдохнул и чувствую себя молодцом.

– Проснулся? – осведомился Д'рам. – Самое время, уже перевалило за полдень.

– За полдень? – Робинтон прирос к месту. Надо же, потерять столько времени впустую! Кто знает, сколько интересного он пропустил за это утро! – Почему же вы меня не разбудили? – он даже не старался скрыть возмущение.

– Твое тело гораздо умнее тебя, – спокойно ответил Лайтол, поднимаясь с гамака, висевшего в углу террасы. – Ты, друг мой Робинтон, проспал ровно столько, сколько ему требовалось. Налей‑ка ему кла, Д'рам. А я пока займусь завтраком – для нас с тобой это будет обед.

Робинтон взошел на крыльцо и, учуяв аромат кла, который разливал Д'рам, был вынужден согласиться: да, голод – тоже потребность, с которой приходится считаться. Он уселся за стол и, расправляясь с обильным завтраком, который подал ему Лайтол, принялся вводить друзей в курс дела.

– Итак, пришло время чудес! – закончил он свой рассказ.

– Неужели, Робинтон, ты всерьез поверил, что этот Айвас может навсегда покончить с Нитями? – с обычным скептицизмом осведомился Лайтол.

– Клянусь Первым Яйцом, в этом нет никакого сомнения! Мы повидали столько удивительных вещей, да и сам факт, что наши предки предприняли столь невероятный полет со своей родной планеты, заставляет поверить в его обещание. От нас требуется одно – заново освоить утраченные навыки, и тогда мы сумеем одержать победу над нашим вечным врагом!

– Пусть так, но почему же тогда сами предки не избавили Перн от Нитей – ведь они‑то обладали всеми теми невероятными навыками и обширными познаниями, которые мы утратили? – спросил Лайтол.

– Не ты один задаешь этот вопрос, – ответил другу Робинтон. Айвас объяснил нам, что неожиданные извержения вулканов заставили поселенцев перебраться на север, в более безопасные места. Таким образом, их планы уничтожения Нитей не удалось осуществить.

– Но почему же они не вернулись, когда закончилось Падение?

– Этого Айвас не ведает, – Робинтону пришлось признать, что даже в безграничных познаниях древней машины существуют пробелы. – Видишь ли, музыкальный инструмент годится лишь на то, для чего он предназначен; это же самое относится и к Фандареловым механизмам. Следовательно, любая машина, даже такая сложная, как Айвас, может всего лишь выполнять то, для чего ее создали. Не похоже, чтобы он… или оно? – Робинтон никак не мог решить, какое местоимение здесь более уместно, – заведомо обманывал бы нас. Хотя мне все же кажется, что он, – Робинтон наконец сделал выбор, – не открыл нам всю правду. Тем не менее, мы изрядно помучились, пока разбирались с тем, что он счел нужным нам сообщить.

Лайтол фыркнул и состроил скептическую мину, которая, к облегчению Робинтона, не повторилась на лице Д'рама.

– И мне хочется верить, что постепенно мы поймем все до конца, – добавил арфист.

– Кому же не хочется? – слегка смягчившись, промолвил Лайтол.

– Лично я верю Айвасу, – заявил Д'рам. – В его словах чувствуется и знание, и уверенность. Он объяснил, что благоприятный момент наступит через четыре года – то есть Оборота – десять месяцев и двадцать семь дней. Нет, уже двадцать шесть. Чтобы добиться успеха, нужно правильно выбрать время.

– Успеха в чем? – не уступал Лайтол.

– Это нам тоже предстоит узнать, – рассмеялся Робинтон. – Я не хочу никого обидеть, Лайтол, но все мы пока еще слишком невежественны, чтобы понять его объяснения. Он попытался нам что‑то рассказать – про какие‑то окна и про то, что необходимо стартовать с Перна в точно рассчитанный момент, чтобы суметь перехватить Алую Звезду, или, скорее, планету, которая кажется нам Алой. – Он продемонстрировал друзьям схему и тряхнул головой. – А если, Лайтол, ты сам пожелаешь расспросить Айваса, то, как говорится, добро пожаловать.

Лайтол наградил арфиста насмешливым взглядом.

– Я уверен, что у других есть куда более веские причины для встречи с ним.

– Но ты, Лайтол, тоже должен выслушать историю о нашем прошлом от него самого, – перегнувшись через стол, проговорил Д'рам. – Тогда ты сам поймешь, почему мы так безоговорочно верим Айвасу и его обещаниям. – Вижу, он вас совсем околдовал, – покачал головой старый всадник, дивясь доверчивости друзей.

– Ты тоже поверишь, если все услышишь своими ушами, – поднимаясь с места, произнес Робинтон. Ему пришлось подхватить спадающее с бедер полотенце, что несколько снизило эффект его заявления. – Я одеваюсь – и обратно, на Посадочную площадку. Д'рам, могу я рассчитывать на вашу с Тиротом любезность?

– Поскольку ты отдохнул, – отозвался Д'рам, окидывая своего приятеля испытующим взглядом, – то почему бы и не оказать тебе такую любезность? А ты, Лайтол, не хочешь к нам присоединиться?

– Сегодня нет.

– Боишься, несмотря на всю свою осмотрительность, подпасть под чары Айваса? – спросил Робинтон.

Лайтол медленно покачал головой.

– Навряд ли мне это грозит. Ладно, ступайте смотреть свой сон о Перне без Нитей.

– Вот последний из завзятых скептиков, – пробормотал Робинтон, которого начинало раздражать недоверие Лайтола. – Неужто он думает, что старость притупила чутье и ум Главного арфиста? Или он, как и Корман, считает, что Робинтон настолько легковерен, что готов попасться на любую мало‑мальски правдоподобную выдумку?

– Нет, – ответил Д'рам, когда арфист задал ему этот вопрос, шагая вместе с ним навстречу бронзовому Тироту, ожидавшему их на берегу. – Просто он слишком практичный человек. Вчера он сказал мне, что все мы как в горячке и не думаем о последствиях, которые нас ожидают по милости Айваса. Ведь нам грозит изменение структуры общества, его основополагающих ценностей и все такое прочее. – Д'рам фыркнул, выражая свое несогласие. – Видишь ли, он уже побывал в нескольких передрягах и не хочет новых.

– А ты?

Усаживаясь меж выступов шейного гребня Тирота, Д'рам через плечо улыбнулся своему спутнику. – Я всадник, и всей душой предан своему делу – избавлению Перна от Нитей. Если существует хоть малейшая надежда… – он пожал плечами. – Тирот, доставь нас на Посадочную площадку!

– Будь внимателен, Д'рам, – предупредил всадника Робинтон. – Там произошли значительные изменения даже со вчерашнего дня, когда ты был на площадке в последний раз.

«Монарт сказал мне. – Хоть Главный арфист и знал, что Тирот обращается к Д'раму, сердце его наполнилось гордостью: он – один из немногих, кто слышит драконов! – Я получил от него правильный вид. Он действительно изменился!»

Почему‑то в словах дракона арфисту послышалась нотка неудовольствия. Тем не менее, бронзовый великан перенес их через Промежуток и, ориентируясь на холм, расположенный западнее здания Айваса, повис над мысом, где грелась на солнцепеке компания драконов. Робинтон пригляделся, ожидая увидеть на холме кого‑то из знакомых ему бронзовых и королев, но вспомнил, что сегодня Вейр Бенден отражает очередное Падение.

Во время плавного спуска ни Робинтон, ни Д'рам не сумели заметить никаких изменений, и только когда дракон, скользнув вправо, приземлился на широком дворе, смогли оценить проделанную работу.

– Кто бы мог подумать! – выдохнул Д'рам, обернувшись к Главному арфисту, который был поражен не меньше него.

Робинтон спрятал свое изумление за беспечной улыбкой. Да, если судить по произошедшим здесь переменам, Лайтол наверняка остался в меньшинстве; можно было подумать, что все возжаждали получить доступ к Айвасу. Здание увеличилось в размерах почти втрое – по всем трем его сторонам прилепились странные односкатные пристройки‑навесы. Спешившись, Робинтон обнаружил, что под ними выстроились Фандареловы батареи. «Теперь, наверно, питания хватит, чтобы снабжать систему энергией и день и ночь, пока не будут закончены новые, более мощные водяные турбины», – подумал он.

В просторном дворе, который успели расчистить за время их отсутствия, какие‑то люди, разбившись на кучки, ожесточенно спорили, а над их головами с пронзительными воплями носились стаи файров. Судя по наплечным бантам и шнурам, большинство собравшихся были мастерами и подмастерьями из самых разных цехов; значки на туниках остальных подсказали Робинтону, что эти холдеры прибыли из самых разных мест.

– Вход свободный? – спросил Д'рам, спрыгивая на землю рядом с Робинтоном.

– Похоже на то, – Робинтон огляделся, но не узнал никого из спорщиков. Зато он заметил у закрытых дверей четверых самых дюжих помощников мастера Эсселина. Набрав побольше воздуха, Главный арфист решительно двинулся вперед.

– Что за шум? – громко спросил он. Всем хватило нескольких секунд, чтобы понять, кто к ним обращается. Его сразу же окружили, каждый старался докричаться до Главного арфиста. – Ну‑ка успокойтесь! – гаркнул он. С холма его поддержали трубными возгласами золотые и бронзовые драконы. Воцарилась тишина. Робинтон сделал знак мастеру Цеха рудокопов, носящему значок Крома.

– Мастер Эсселин отказывается нас впустить, – воинственно заявил тот.

– А мой лорд‑правитель, – из толпы выступил человек, носящий знак главного дворецкого холда Болл, – настоятельно требует сведений о загадочном существе.

– Декстер дал мне такое же задание, – решительно заявил дворецкий из Набола. – И мы хотим, чтобы нам открыли всю правду об этом Айвасе. Я не вернусь в Набол, пока своими глазами не увижу это диво.

– Всех вас ввели в заблуждение, хоть и ненамеренно, – умиротворяющим тоном заговорил Робинтон. – Те, кому посчастливилось услышать Айваса, понимают, что встреча с ним – лишь самый первый шаг на пути великих перемен в жизни холдов, цехов и Вейров. И потому время его очень дорого! Мне, например, только сейчас позволили вернуться. – Всем своим видом он продемонстрировал возмущение. Услышав, что уважаемого Главного арфиста Перна тоже не пускали к чудодейственной машине, недовольные слегка поутихли. – Вы должны понять, что помещение, которое занимает Айвас, очень тесное, хотя я замечаю, что уже сделаны попытки его расширить… – Робинтон вытянул шею, как будто старался рассмотреть, много ли места прибавилось. – Гм, похоже работа ведется и днем, и ночью… Похвально, очень похвально! Если вы еще немного потерпите, я узнаю, можно ли удовлетворить ваше вполне законное желание увидеть Айваса.

– Мне нужно не просто увидеть его, – возразил один из мастеров, рудокоп. – Я хочу спросить, как нам выйти на главную жилу богатейшего рудного месторождения. Древние находили на Перне самые разные руды. И я хочу услышать от него, где нужно копать – если уж он знает обо всем на свете.

– Ну, так уж и обо всем, приятель! – проговорил Робинтон, крайне удивленный, что Айваса уже считают всеведущим. Стоит ли объяснять им, что Айвас – всего лишь машина, устройство, которое служило их предкам вместилищем информации. Пожалуй, нет; хоть здесь в основном ремесленники, о машинах им известно слишком мало. Они не могут уловить суть устройства столь сложной механической системы, не говоря уже о принципе искусственного интеллекта. Главный арфист и сам‑то не очень в нем разбирался.

Робинтон сокрушенно вздохнул.

– О современном Перне ему известно очень мало, зато он знает многое о том, каким был Перн две с половиной тысячи Оборотов назад. Наверное, никто из вас не слышал, что нужно было захватить с собой цеховые Летописи? Айвас полон желания познакомиться с настоящим всех холдов, цехов и Вейров. – Нам никто не говорил про Летописи, – растерянно ответил рудокоп.

– Мы слышали, что он и так знает про все на свете.

– Айвас сам скажет вам, что он, к счастью, не всезнайка, хоть его познания охватывают множество наук и ремесел. Он… можно назвать его говорящей Летописью, только куда более точной, чем наши, которым время, земляные змеи и другие напасти нанесли непоправимый ущерб.

– Но нам сказали, что он знает все, – упрямо стоял на своем ремесленник.

– Всего не знаю даже я, – вкрадчиво ответил Робинтон. – И Айвас никогда не утверждал, что ему известно все. Однако он знает гораздо больше, чем все мы, вместе взятые. И всем нам предстоит у него учиться. А теперь позвольте мне походатайствовать за вас перед мастером Эсселином. Сколько вас тут? – Он быстро пересчитал собравшихся. – Так, тридцать четыре… Да, для одного раза многовато. Д'рам, кинь жребий. Всем вам, надеюсь, известна честность Д'рама. Придется разделить вас на группы. Но не сомневайтесь, все вы хоть ненадолго увидите Айваса.

Мастер Эсселин с радостью встретил Главного арфиста, но узнав, как тот решил вопрос с недовольными, запротестовал.

– Нельзя обижать людей, Эсселин. У них такое же право увидеть Айваса, как и у лордов‑правителей. А может, даже большее: ведь это им предстоит осуществлять грандиозные замыслы Айваса в течение нескольких Оборотов. Кто там у него?

– Мастер Терри, а с ним мастера и подмастерья из всех кузнечных мастерских Перна. – Глаза Эсселина тревожно округлились. – И еще мастер Хэмиан из Южного холда, с двумя подмастерьями.

– Значит, Торик все‑таки соизволил послать сюда своего представителя?

Робинтон не мог понять, радует его эта новость или тревожит. Он надеялся, что ему еще не скоро придется столкнуться с притязаниями владетеля Южного.

– Не думаю, чтобы он явился по поручению лорда Торика, – все еще тараща глаза, покачал головой Эсселин. – Я слыхал, как мастер Хэмиан сказал мастеру Терри, что его сестра, леди Шарра из Руата, посоветовала ему бросить все и поспешить сюда.

– Она права, еще как права, – добродушно согласился Робинтон. Хэмиан был из тех людей, которые пришлись бы здесь ко двору. Он являлся искусным изобретателем и даже сумел наладить оборудование, которое древние оставили в Южных копях. – Пойду взгляну, нельзя ли прервать их на несколько минут. Поверь мне, Эсселин, самое разумное – впустить этих молодцов, пусть увидят Айваса своими глазами.

– Но они всего лишь дворецкие и простые рудо – копы…

– Их куда больше, чем лордов‑правителей, цеховых мастеров и Предводителей Вейров. И каждый из них имеет право познакомиться с Айвасом.

– Я такого распоряжения не получал, – воинственно выпятив подбородок, заявил мастер Эсселин, к которому вернулась его обычная несговорчивость.

Робинтон устремил на него укоризненный взгляд и не отводил глаз до тех пор, пока толстокожий Эсселин не понял, что Главный арфист не одобряет его поведения.

– Я уверен, мастер Эсселин, что еще до вечера ты получишь такой приказ. А теперь с твоего позволения… – с этим словами Робинтон зашагал по коридору, ведущему к комнате Айваса.

Еще не доходя до двери, он услышал звучный Айвасов голос. Судя по проникновенной интонации, он обращался к большой аудитории. Неслышно открыв дверь, Робинтон сначала изумился: сколько народа набилось в комнату! Еще больше вместилось в новые пристройки, выросшие со всех сторон; теперь в них вели две широкие двери. Само собой, обе стены, за которыми располагался Айвас, остались в неприкосновенности, но пространство для посетителей значительно расширилось Утренняя группа состояла из кузнецов; они были все как на подбор – рослые, широкоплечие. В первом ряду сидели Никат, Главный мастер горняков, Терри и два его помощника. Все они деловито копировали чертежи с главного экрана Айваса. Выла здесь и Джейнсис. Пристроившись в уголке, она склонилась над лежащей у нее на коленях чертежной доской. Все в комнате что‑то чертили, иногда, за неимением лучшего, прислонив доску к спине сидящего впереди. Робинтон даже не пытался разобраться в сложных схемах, но, судя по тому, с каким вниманием все углубились в работу, было ясно: для кузнецов это дело необычайно важное. Айвас давал пояснения, время от времени добавляя пронумерованные таблицы, которые тоже ничего не говорили Главному арфисту. Размеренным голосом Айвас поощрял своих слушателей задавать вопросы, если возникнет любая неясность.

– Ты все так подробно объяснил, – проговорил мастер Никат, чье обветренное лицо выражало величайшее почтение, – что даже самому тупому ученику должно быть понятно.

– Можно мне спросить, Айвас? – поднял руку знакомый Робинтону кузнечный мастер – он возглавлял работы в одной из крупнейших литейных мастерских Телгара. – Если можно исправлять бракованные отливки, то сумеем ли мы восстановить те, которые уже давно выброшены за негодностью?

– Разумеется. Процесс применим и к старым отливкам. Более того, зачастую добавка старого металла улучшает конечный продукт.

– Даже металла, изготовленного древними? – спросил мастер Хэмиан. – Мы нашли кое‑что в Дорадо, где, по‑моему разумению, были старые разработки Андиара.

– В плавильном тигле из металла выгорают все загрязняющие его примеси… – Вдруг, к изумлению Главного арфиста, Айвас обратился к нему. – Добрый день, мастер Робинтон. Чем могу быть тебе полезен сегодня?

– Я не хотел вам мешать, – отозвался смущенный арфист.

– Ты нам не помешаешь, – вставая и потягиваясь, заверил его Терри.

– Ты согласен, Никат? – обратился он к Главному рудокопу, у которого был сосредоточенный вид человека, пытающегося разложить новые сведения по полочкам.

Ремесленники начали вполголоса переговариваться между собой, те же, кто сидел близко к дверям, друг за другом потянулись в коридор, осторожно складывая записи и зарисовки.

Пробираясь через комнату, Робинтон уловил едкий запах пота с кисловатым привкусом металла, к которому примешивался сырой дух глубоких горных выработок. Наконец комната опустела и только тогда он смог в полной мере оценить, насколько расширилось помещение за прошедшую ночь.

– Ну и ну! – пробормотал Главный арфист, заметив в каждом конце окна, в которые свободно залетал свежий ветерок. Одна Джейнсис осталась сидеть в своем углу, что‑то с бешеной скоростью записывая. Подняв голову от работы, она улыбнулась Главному арфисту.

– Мы сегодня так много успели, мастер Робинтон!

– Но спала ли ты сегодня, девочка моя?

На щеках Джейнсис появились лукавые ямочки.

– Еще бы нам не спать! – Вдруг она вспыхнула. – То есть, я хотела сказать, что мы оба спали… и что Пьемур уснул первым… Фу ты! Робинтон от души расхохотался.

– Я ничего такого не подумал, Джейнсис, да и кому какое дело? Надеюсь, из‑за всей этой суматохи вы не отложите официального объявления?

– Нет, – решительно заявила она. – Я как раз собираюсь назначить день. – Девушка мило покраснела, но взгляд не отвела. – Это все значительно упростит. – Она стала собирать свои принадлежности. – Все остальные уже в компьютерном зале. Может быть, тебе тоже будет интересно попробовать?

– Мне? – озадаченно переспросил Главный арфист. – Нет уж, это развлечение для молодых и восприимчивых, вроде вас с Пьемуром и Джексома.

– К обучению способны не только молодые, мастер Робинтон, – вставил Айвас.

– Там видно будет, – ответил Главный арфист, нервно потирая пальцами виски. Он болезненно переживал, что память его больше не удерживает ноты и слова новых музыкальных произведений и почти не сомневался, что скоро эта напасть распространился и на другие сферы жизни. Он не считал себя ни гордецом, ни слишком тщеславным человеком, но ему не хотелось, чтобы окружающие узнали о его слабости. – Поживем – увидим. А пока у нас возникло маленькое затруднение…

– Ты про толпу, которая, несмотря на все запреты мастера Эсселина, решила во что бы то ни стало увидеть Айваса? – спросила Джейнсис.

– Совсем маленькое затруднение, – неожиданно для себя повторил мастер Робинтон и едва удержался от стона.

Джейнсис весело рассмеялась.

– Все правильно, – сказала она. – Им позарез нужно увидеть Айваса – иначе что они доложат своим лордам и мастерам?

– Все дело в том, что их слишком много. Айвас, если ты не против, я буду запускать их партиями, чтобы они могли отчитаться, что побывали у тебя.

– Ты считаешь, что в данной ситуации это самое разумное?

Робинтон откашлялся.

– Я считаю, что как можно больше людей на планете должно получить доступ к твоей сокровищнице знаний, но, несмотря на то, что помещение значительно расширено, это пока невозможно – да и вряд ли разумно.

Люди ограниченные стремятся разузнать всякие бесполезные мелочи. Нерешительные считают, что их сомнения требуют срочного разрешения, и что ты настолько всеведущ, что можешь дать ответ на любой поставленный вопрос.

– Так уж повелось на свете, мастер Робинтон, – как всегда невозмутимо проговорил Айвас. – Человечество всегда верило оракулам.

– Оракулам? – Главный арфист впервые слышал это слово.

– Подробное объяснение данного феномена придется отложить, пока у вас не найдется сорок четыре часа свободного времени, чтобы ознакомиться с архивом религиозных документов – он весьма обширен. А сейчас – как вы собираетесь удовлетворить прибывших посетителей?

– Впускать их небольшими группами, чтобы они смогли хотя бы ненадолго встретиться с тобой и задать несколько вопросов. – Пусть войдут все. Мои наружные датчики зарегистрировали, что их как раз такое количество, которое теперь может вместить эта комната. Толпа, провожаемая неодобрительными взглядами мастера Эсселина, с готовностью устремилась по коридору.

– Приветствую вас, господа, – произнес Айвас, и его звучный голос поверг собравшихся в изумленное молчание. – В стенах, на которые сейчас обращены ваши взгляды, располагается Искусственная Интеллектуальная Справочная Система с Голосовой Связью, в которой хранится информация, открытая для использования. Среди присутствующих опознаны члены цеха рудокопов. Вы, несомненно, заметили, что мастера вашего цеха были на предыдущем занятии. Вы получите большую пользу, если расспросите их о новых способах добычи и выплавки металлов. Надеюсь, что двое дворецких, – из Набола и Крома – принесли Летописи своих холдов. Они очень помогут оценить настоящую и будущую продуктивность владений, о которых вы столь рачительно заботитесь. Уважаемые стеклоделы Исты и Айгена, в песчаных карьерах и свинцовых рудниках ваших холдов сосредоточены запасы лучших на этой планете силикатов. Именно это позволяет вам получать самое тонкое и долговечное стекло на всем Перне. Если данная система может быть хоть чем‑то полезна вашим цехам, попросите, пожалуйста, мастера Робинтона назначить время для более длительной беседы.

Большинство собравшихся бестолково озиралось, пытаясь обнаружить источник бестелесного голоса. Стеклодел из Исты сделал шаг вперед, прочистил горло и, запинаясь, заговорил:

– Мастер Айвас, мастер Олдайв попросил меня сделать стекла для микроскопа.

– Да, такой инструмент очень необходим для Цеха лекарей.

– Я, мастер Айвас, просмотрел наши Летописи, – ремесленник извлек из‑за пазухи несколько ветхих листов, покрытых пятнами и разводами; кое‑где в них виднелись дыры. – Только, сам видишь… – он протянул их к экрану.

– Прошу тебя, мастер, положи их на освещенную панель.

Стеклодел мешкал, нерешительно оглядываясь по сторонам, пока Робинтон не велел ему пошевеливаться. Остальные глазели на смельчака, дивясь его отваге. Край страницы отвалился, когда мастер укладывал ее на освещенную панель. Его молодой подмастерье бросился на помощь и, с видом человека, решившегося на отчаянный поступок, приложил недостающий кусок на место.

В тот же миг на экране засветилось изображение поврежденного чертежа. Как по волшебству разорванные линии соединились и, под изумленный вздох наблюдателей, картина вновь стала целой. Из щели принтера выполз лист, который ошеломленный подмастерье, услышав подсказку Айваса, проворно подхватил.

– Вы только поглядите! – взволнованно воскликнул парень. – Лучший чертежник не смог бы скопировать точнее!

– Следующую страницу, пожалуйста, – сказал Айвас, и стеклодел, суетясь, поспешил выполнить его просьбу.

Не прошло и нескольких минут, как недостающие надписи и детали были восстановлены, и все собравшиеся смогли полюбоваться на обновленные листы.

– Есть ли у вас еще вопросы, касающиеся изготовления тубуса, фокусирующих устройств или стекол? – учтиво осведомился Айвас. Подмастерье задал пару вопросов, мастер же был слишком ошеломлен, чтобы связно мыслить.

– Может быть, вопросы появятся в процессе производства, – подытожил Айвас.

– В чем? – переспросил подмастерье, не разобрав незнакомые слова.

– Во время изготовления. Тогда направьте их мастеру Робинтону или придите сами для дополнительных пояснений или дальнейшего показа. Робинтону без особого труда удалось выдворить изумленных слушателей из комнаты и направить к выходу.

– На все это ушло десять минут, – тихо проговорил Айвас. – Весьма небольшие затраты времени.

– Тебе кто‑нибудь посоветовал назначить меня своим помощником? – поинтересовался мастер Робинтон.

– Ваша справедливость, мастер, стала легендарной, и сейчас вы продемонстрировали свое беспристрастие. Мастер Эсселин, делая выбор, в значительной мере склонялся в пользу титулов. В то же время, потребность в информации у мастера‑стеклодела была столь неотложной, что его нужно было допустить в первую очередь еще утром. Но мастер Эсселин отказал ему.

– Неужели? – возмутился Робинтон.

– Если ты позаботишься, чтобы он не превышал своих весьма ограниченных полномочий, можно будет в будущем избежать обид и упреков. – Я займусь этим прямо сейчас.

– Если ты сам не пожелаешь выполнять эти обязанности, то, может быть, удастся привлечь Д'рама, бронзового всадника. Он тоже пользуется большим уважением как у своих товарищей, так и в цехах и халдах. Это правда, что он решился сделать прыжок из прошлого на четыреста Оборотов, чтобы помочь в борьбе с Нитями? И значительную часть своей жизни отдал этой благородной цели?

– Правда, Айвас.

– Удивительные люди встречаются и в вашем поколении, мастер Робинтон, и в поколении Д'рама. – Несмотря на ровный тон, арфист ощутил в голосе машины явное восхищение и горделиво расправил плечи.

– Здесь я с тобой целиком согласен, – сказал он и добавил, переходя прямо к делу: – А сейчас, мастер Айвас, в качестве твоего помощника, я вразумлю мастера Эсселина, как следует назначать очередность. Будь уверен, тебя он послушает так же беспрекословно, как слушает меня и Предводителей Вейров. Выйдя в коридор, Робинтон отмахнулся от Эсселина, который бросился к нему с многословными оправданиями и извинениями. Д'рама он отыскал в комнате, где Пьемур, Джейнсис, Джексом и Бенелек, сидя перед маленькими экранами, бойко стучали по клавишам, выполняя очередное задание. Насколько он мог понять, каждый из них работал над своим проектом. Джейнсис, например, повторяла чертеж, который Айвас недавно показывал горнякам.

– Заходи, мастер Робинтон, – оторвавшись от экрана, – пригласил его Пьемур. – Я установил экран специально для тебя – не хочешь ли попробовать?

Робинтон воздел руки к небесам и попятился.

– Нет, на сегодня я назначен помощником Айваса. Вы просто не представляете, до чего бестолков наш Эсселин!

– Отчего же, вполне представляю, – закатив глаза, заметил Пьемур.

– Он непробиваем, как железная болванка, – проворчал Бенелек. – И все время цепляется: то туда нельзя, то сюда.

– А вот меня он никогда не трогает, – заявила Джейнсис, и в глазах ее заплясали озорные искорки. – Просто я всегда даю ему кружку кла или что‑нибудь пожевать, когда прохожу мимо с подносом.

– Вот еще один вопрос, который я собираюсь решить с этим старым ворчуном, – сердито сказал Пьемур. – Ты ему не кухонная прислуга. Можно подумать, он никогда не замечал значка мастера у тебя на воротнике! Что он, не знает: ты – внучка Фандарела и гордость своего цеха!

– Думаю, с этим покончено, – заметил Джексом, не отрывая взгляда от клавиатуры, над которой проворно летали его пальцы. – Сегодня утром я обратил внимание на эти его замашки и напомнил ему, что звание Джейнсис – мастер Кузнечного цеха, и впредь следует обращаться к ней только так. А значка на воротнике он, может быть, и не увидел.

– Это не извинение, – взвился Пьемур, которому явно не терпелось свести счеты с нудным мастером Эсселином.

– По‑моему, мастеру Эсселину самое время вернуться к своим прежним занятиям, – сказал Д'рам. – Кажется, он заведовал тут складом не слишком ценных находок, их описями и архивами? Это занятие как раз по нему.

– Вот‑вот… Больше ни на что он не годится, – буркнул Пьемур.

– Но поскольку кто‑то должен взять на себя его обязанности, я, пожалуй, назначу себя на его место.

– Отличное решение. Д'рам, – произнес Робинтон, когда стихли одобрительные возгласы молодежи. – Сам Айвас только что посоветовал мне предложить тебе эту должность. Он уже наслышан о твоей неподкупной честности и уважении, которым ты пользуешься. Хотя, разумеется, он не знает тебя так хорошо, как я… – Д'рам вопросительно взглянул на Главного арфиста, и тот ответил ему насмешливой улыбкой. – Думаю, мы должны заманить сюда и Лайтола. Неужели три честных немолодых человека – слишком много для такой работы?

– Честных людей никогда не может быть слишком много, – оторвавшись от экрана, твердо заявил Джексом. – Думаю, Лайтолу пойдет на пользу смена обстановки. – На лице молодого лорда отразилась тревога за своего стареющего опекуна. – Вы оба уже заметно помолодели от того, что ваш богатый опыт нашел себе применение. Здесь нужны именно такие люди, которые обладают врожденным чувством здравого смысла.

– Согласен! – раздался с порога чей‑то голос, и в комнату вошел мастер Хэмиан. – Мне пришлось отодвинуть с дороги старого дурня, чтобы попасть сюда. Теперь я вижу, что имела в виду Шарра, когда говорила, что ты, Джексом, с головой ушел в новое занятие, – снисходительно усмехаясь, произнес он, приветствуя супруга сестры, потом учтиво поздоровался с остальными. – Я, мастер Робинтон, не хотел понапрасну будоражить собравшихся, но теперь решил спросить: может Айвас рассказать нам, а вернее, мне – потому что мне невтерпеж это узнать – как наши предки изготавливали столь долговечные пластмассы?

– Ура! – разом воскликнули Пьемур и Джейнсис, потом Пьемур вскочил с места и хлопнул Хэмиана по плечу.

Рослый кузнец из Южного холда, хоть и не был таким великаном, как мастер Фандарел, все же не шелохнувшись выдержал этот удар. Он молча ухмыльнулся, обнажив крупные ровные зубы, казавшиеся особенно белыми на загорелом лице.

– Рад что хоть кто‑то меня одобряет. А ты что скажешь? – он в упор взглянул на Главного арфиста.

Робинтон вопросительно посмотрел на Д'рама.

– Вот и наше первое испытание на новом посту, друг мой.

– Я бы сказал, что Хэмиан – как раз тот человек, который должен попытаться сделать что‑то новое – новое для всех нас, – согласно кивая, произнес старый всадник.

– Теперь все будет зависеть от того, кто владеет этими знаниями, – проговорил Робинтон, повернувшись к комнате Айваса. – Давайте спросим его.

Все, кроме Бенелека, подошли поближе, чтобы услышать, что скажет Айвас. Робинтон сделал знак Хэмиану, чтобы тот встал напротив экрана. Ему пришлось понукать кузнеца, который вдруг обнаружил, что никак не может сформулировать вопрос.

– Ну, спрашивай. Он еще никого не укусил, – подбадривал его Робинтон.

– Пока никого, – с притворным испугом добавил Пьемур.

– Гмм… мастер Айвас… – Хэмиан снова запнулся.

– Ты желаешь освоить метод изготовления пластмасс на основе силикатов, которые ваши предки применяли в строительстве? Я правильно понял, мастер Хэмиан?

Кузнец молча кивнул, его брови взметнулись в комическом удивлении.

– Откуда он узнал? – шепотом спросил он Робинтона.

– У него длинные уши, – наслаждаясь изумлением Хэмиана, ответил арфист.

– Неверно, мастер Робинтон, – заметил Айвас. – У данной системы есть датчики, куда более чувствительные, чем человеческое ухо. И поскольку дверь в соседнюю комнату оставалась открытой, твои слова, мастер Хэмиан, были отчетливо слышны. Так, значит, мастер Хэмиан, вы хотели бы научиться получать пластики, которые использовали ваши предки?

Хэмиан выпрямился и поднял голову.

– Да, мастер Айвас, это мое желание. Среди моих товарищей достаточно людей, которых интересуют сталь, железо, медь и латунь. Я же, увидев долговечность пластиков, хотел бы заниматься ими. Я уверен, что для нас они могли бы стать не менее важным материалом, чем для древних.

– Во времена ваших предков производство пластмасс было очень развито. Из разных полимеров получали разнообразные пластмассы – жесткие, полужесткие и пластичные, в зависимости от химического состава. Поскольку недалеко от озера Дрейка открыты поверхностные запасы нефти, ничто не мешает вам возобновить производство органических пластмасс. Но для этого придется усвоить значительно больше знаний по химии, чем это принято у вас для получения звания мастера. Само производство можно организовать как непрерывный процесс полимеризации из раствора. Джо Лилиенкамп оставил две установки в Пещерных складах.

– Лилиенкамп? – воскликнул Пьемур, повернувшись к Джейнсис, и она откликнулась, как эхо:

– Лилиенкамп?

– Кем был Джо Лилиенкамп? – взволнованно спросил Айваса Пьемур.

– Начальником снабжения экспедиции, человеком, сохранившим столько памятников прошлого в Пещерах.

– Тогда наверняка Джейд – его потомок! – крикнул Пьемур и тут же извинился за то, что прервал Айваса.

– У меня не отмечено, что две большие полимеризационные установки надежно запакованы. Скорее всего, они пришли в негодность от старости. Однако их можно использовать как модели. Восстанавливая оборудование, вы многому научитесь, мастер Хэмиан, а еще большему вас научат физические и химические эксперименты, которые предстоит поставить.

По лицу Хэмиана расплылась широкая улыбка.

– С удовольствием, мастер Айвас, с превеликим удовольствием. – Он энергично потер широкие мозолистые ладони. – Когда можно начинать? – Прежде всего, вам придется отыскать в пещерах исходную модель. – На экране засветилось изображение двух толстых кубов, из которых торчали замысловатые трубки. – Вот как она выглядит. Учтите, эти кубы тяжелые и транспортировать их будет неудобно.

– Ничего, мастер Айвас, доводилось таскать и кое‑что потяжелее…

Лист с изображением необходимых установок выскочил из прорези, и Пьемур, подобрав его, подал кузнечному мастеру.

– Понадобится мастерская, чтобы разобрать их, и материалы, чтобы создать современную модель. И желательно, чтобы не вы один изучали основы химии; для производства качественных полимеров потребуется целая бригада специалистов, сведущих в науках.

Хэмиан задумчиво усмехнулся.

– Да, учиться наверняка придется – хотя бы для того, чтобы понимать незнакомые слова, которые ты употребляешь.

– Я думаю, что не ошибусь, предположив, – вставил мастер Робинтон, со значением глядя на Пьемура и Джейнсис, – что в твоей группе, Айвас, прибавится еще трое, а то и четверо учеников. Уверен, что и ты, Хэмиан, захочешь, чтобы в ней обучался кто‑нибудь из твоего цеха.

– Да, у меня на примете уже есть пара подходящих ребят, – ответил Хэмиан. – Он набрал побольше воздуха и произнес: – Благодарю за все, мастер Айвас.

– Принимаю вашу благодарность, мастер Хэмиан.

– Как ты собираешься скрыть это от Торика? – заслоняя ладонью рот, тихо спросил Пьемур.

– Никак, – насмешливо улыбнулся Хэмиан. – Я сам себе хозяин. Я так поставил дело в копях, что работа может продолжаться и без меня. А мне пришла пора расширять свои горизонты, как это в свое время сделал и сам Торик. Благодарю, мастер Робинтон, и тебе спасибо, Д'рам. Я знаю, где находятся пещеры. Так что сейчас же и начну. – Он решительной поступью вышел из комнаты и зашагал по коридору. Не успел кузнец завернуть за угол, как из одной из спален вынырнул мастер Эсселин; вид у него был расстроенный.

– Мастер Робинтон, я ведь говорил этому кузнецу, чтобы он не…

– О, мастер Эсселин, – с самым любезным видом произнес Главный арфист, обнимая толстяка за плечи и увлекая по коридору. С другой стороны к ним пристроился Д'рам, и так, втроем, они стали неумолимо приближаться к выходу. – Мне просто стыдно, как безобразно с тобой обходились последнее время…

– Со мной? – Настороженный взгляд Эсселина сменился удивлением, и он прижал пухлую ладонь к груди. – Да уж, мастер Робинтон, когда грубияны, вроде этого кузнеца из Южного, плюют на мои распоряжения… – Ты совершенно прав, мастер Эсселин, совершенно прав. И я считаю, что твою жертву – ведь из‑за этих раскопок ты на время оставил свои бесценные архивы – недооценили самым возмутительным образом. Поэтому решено, что мы трое – Предводитель Вейра Д'рам, лорд‑Оберегающий Лайтол и я – избавим тебя от этой обременительной обязанности, чтобы ты смог вернуться к своим делам.

– Но позволь, мастер Робинтон… – Эсселин попытался замедлить шаг, но не тут‑то было, – я вовсе не хотел сказать, что отказываюсь…

– Да‑да. Ты у нас человек безотказный, – кивая головой, согласился Д'рам, – и это тебя только украшает. Ты проявил невероятную любезность, когда согласился принять на себя столь тяжкую обузу. И вот теперь, наконец, мы снимаем ее с твоих плеч.

Всю дорогу до выхода мастер Эсселин пытался протестовать, но Предводитель Вейра с Главным арфистом вывели его на тропинку, что вела к домику архивов и ласково, но в то же время твердо подтолкнули в спину, кивая, улыбаясь и не обращая ни малейшего внимания на его возражения.

– Дело сделано! – довольно потирая руки, сказал Д'рам, когда они вернулись в здание. – Первым дежурить буду я, Робинтон. – Потом он обратился к одному из стражей. – Теперь главный здесь я. Как тебя зовут?

– Гейтон, мой господин.

– Буду тебе очень благодарен, Гейтон, если ты принесешь нам с кухни попить чего‑нибудь холодненького. Да побольше, чтобы хватило на всех… Нет, Робинтон, вина он тебе не принесет. Ты должен сохранять трезвую голову: ведь следующая очередь – твоя.

– Ах ты, старый дурень! – воскликнул возмущенный Робинтон. – Моя голова всегда трезвая, сколько бы вина я ни выпил!

– Ступай отсюда, Робинтон, – посмеиваясь, стал наступать на приятеля Д'рам. – Нечего здесь безобразничать.

– Это я безобразничаю? – с шутливым негодованием прорычал арфист. Вдруг оба они услышали торжествующий вопль Пьемура и поспешили узнать, что случилось.

– Вышло! Вышло! – никак не мог успокоиться юноша. Джейнсис и Джексом глядели на него с легкой завистью. Бенелек был как всегда невозмутим.

– Что вышло?

– Я сам составил программу!

Главный арфист взглянул на экран, покрытый загадочными словами и буквами, потом на своего ученика. – Это и есть…программа?

– Ну да! Оказывается, все до смешного просто, когда разберешься, что к чему! – Пьемур так и сиял от восторга.

– Пьемур, – неожиданно для самого себя произнес Робинтон. – У меня образовалось несколько свободных часов, пока на дежурстве Д'рам. Ты, кажется, говорил, что есть одна свободная штуковина?

– Разумеется, учитель..

Разом утратив всю свою дерзость, Пьемур вскочил с места и с довольным видом направился к полке, на которой были аккуратно разложены все детали.

– Как бы мне потом не пожалеть об этом, – сказал себе под нос Робинтон.

– Надеюсь, этого не случится, мастер Робинтон, – в тон ему ответил Айвас.

* * *

Робинтона разбудил Заир, ущипнувший его за мочку уха. Главный арфист сидел, откинувшись в кресле, ноги его опирались на подставку. Первое, что он ощутил, очнувшись от дремоты, – ломоту в шее. Ноги так затекли, что колени не сгибались. Робинтон невольно застонал, и тут Заир снова ущипнул его, глаза файра пламенели тревожным красно‑оранжевым светом.

Главный арфист мгновенно пришел в себя. Из коридора доносился голос Айваса, который что‑то терпеливо объяснял, и вопросы его учеников. Все шло как положено. Робинтон взглянул на Заира, который беспокойно вглядывался в темноту. И уловил слабый хруст и еще более слабый шум льющейся жидкости.

Арфист поднялся, в душе проклиная неподатливость старческих суставов, совсем не таких подвижных, как бывало. Стараясь не шуметь, он прокрался через вестибюль и выглянул в ночь. Робинтон знал, что скоро рассветет. Стрекот насекомых, убаюкавший его на посту, смолк, а звуки занимающегося дня еще не раздавались. Он стал осторожно пробираться вперед и снова услышал тихий хруст. Слева, где вдоль стены были установлены в ряд Фандареловы батареи, метались темные тени. Двое. И эти двое деловито громили стеклянные баки, в которых хранилась жидкость для батарей!

– Что это вы такое делаете? – в ярости закричал Робинтон. – Заир! Хватай их! Пьемур! Джейнсис! Да отзовитесь же хоть кто‑нибудь! – арфист бросился вперед, полный решимости защитить запас питания для Айваса от окончательного уничтожения.

Потом он и сам удивлялся, где была его голова – безоружный старик в одиночку против крепких парней. И даже когда эти двое направились к нему, размахивая железными прутьями, которыми они крушили баки, Робинтон совсем не испугался. Гнев и возмущение вытеснили страх.

К счастью, у Заира было оружие: двадцать острых когтей; и едва бронзовый малыш налетел на одного из разбойников, целясь ему в глаза, как в битву вступили Пьемурова Фарли, Ориг Джейнсис и с полдюжины других файров. Робинтон поймал край туники и попытался повалить одного из негодяев на землю. Но тот сильно рванулся и, испустив вопль, когти файра располосовали ему лицо – освободился и кинулся наутек. Его спутник, яростно отбиваясь от атак огненных ящериц, бросился следом. Файры, разделившись на две группы, преследовали их по пятам.

К тому времени, когда подоспели люди, шум погони затих вдали.

– Не переживай, учитель, – утешал Робинтона Пьемур. – Нам остается только найти двоих со следами когтей на физиономиях. И мы их обязательно найдем! С тобой все в порядке?

Робинтон, схватившись за грудь, старался отдышаться. Несмотря на то, что он делал настойчивые знаки Пьемуру и остальным, понуждая их броситься в погоню, молодежь продолжала хлопотать вокруг него.

– Да оставьте вы меня, со мной все в порядке! – закричал он наконец, отмахиваясь от их забот. – Займитесь лучше этими бандитами! – арфист забился в приступе кашля, вызванном больше волнением, нежели физическими усилиями.

Когда Робинтону удалось убедить окружающих, что он цел и невредим, вернулись файры. Вид у них был чрезвычайно самодовольный – как же, они так долго преследовали беглецов! Раздосадованный тем, что негодяям удалось скрыться, Главный арфист подхватил светильник и повел всех к месту сражения.

– Пять баков разбито, и если бы ты не услышал… – вымолвил Пьемур.

– Услышал Заир, а вовсе не я, – Робинтон не мог себе простить такого упущения: как он мог уснуть на посту!

– Какая разница? – плутовато ухмыльнулся Пьемур. – Главное, что они не успели разбить достаточно баков, чтобы поставить под угрозу энергоснабжение Айваса. Не волнуйся, учитель. В кладовых есть еще запас.

– Я волнуюсь из‑за того, что это вообще могло произойти! – возмущенно повысил голос Робинтон.

– Мы разыщем негодяев, – успокаивал наставника Пьемур.

Усадив старого арфиста в кресло, он налил ему стакан вина.

– Обязательно! – мстительно воскликнул Робинтон. Он знал, что кое‑кто испытывает вражду к Айвасу, но ни на мгновение не допускал, что возможно столь дерзкое нападение.

«Но кто мог на это пойти? – он терялся в догадках, потягивая вино и, как всегда, ощущая его благотворное действие. – Эсселин? Навряд ли старый дуралей осмелился бы на такую выходку, как ни обидно ему было расставаться со своей почетной должностью. Не было ли вчера на Посадочной площадке стеклоделов Нориста?»

– Не стоит так волноваться, – повторял Пьемур, с тревогой поглядывая на своего мастера. – Ты видел? Заир в кровь расцарапал одного из них. Не беспокойся, никуда они от нас не денутся.

Но, несмотря на то, что Пьемур наутро организовал негласные поиски среди всех, кто работал на Посадочной площадке, бандитов разыскать не удалось. Подмастерье даже поднял с постели заспанного Эсселина, но на его пухлом круглом лице никаких отметин не обнаружилось.

– Наверное, все еще в бегах, – доложил он встревоженному Робинтону, наблюдавшему за восстановлением батареи.

– Придется обнести это место забором, – сказал Главный арфист. И выставить круглосуточную охрану. Айвас должен находиться в безопасности.

– Как ты думаешь, на кого падает подозрение? – спросил Пьемур, заглядывая в утомленное лицо учителя.

– Подозрение? Подозревать можно кого угодно. Но где доказательства? Пьемур пожал плечами.

– Придется быть более бдительными. – Потом, поразмыслив, добавил:

– Но почему сам Айвас не поднял тревогу? Ведь он всегда знает, что творится вокруг, будь то ночью или днем. Когда они задали этот вопрос Айвасу, тот ответил, что бандиты орудовали за пределами видимости внешних видеодатчиков, а звуки, которые уловили его аудиосистемы, не превышали уровня обычных ночных шумов. – А что, если бы они забрались внутрь? – спросил Робинтон.

– Данная автоматическая система обладает защитой. Здесь вандализма можно не опасаться. Робинтона его слова не особенно успокоили, но спорить он не стал; уже собиралась первая утренняя учебная группа.

– Пожалуй, Пьемур, мы пока оставим это при себе, – не допускающим возражений тоном проговорил Робинтон.

– А как насчет наказа арфистам – чтобы искали людей с расцарапанными физиономиями?

Робинтон пожал плечами.

– Сомневаюсь, чтобы они появились на глаза, пока раны не заживут…

Но все же извести арфистов.

Date: 2015-12-13; view: 362; Нарушение авторских прав