Б заслуживает медаль

– Миссис М позвонили из Джорджтауна, – прошептала Рейн Хоффстеттер Кати Фаркас в библиотеке школы «Констанс», пока девушки делали вид, что выбирают книги для самостоятельного чтения по современному американскому рисунку. – В субботу вечером Блер и группу девиц из Джорджтауна поймали на проституции. Они пошли в какой‑то бар для одиноких и всю ночь снимали мужиков. Ее маму вызвали в кабинет миссис М, потому что теперь Блер не берут даже в Джорджтаун.

Естественно, Блер только что сказала библиотекарше, что пропускает самостоятельное чтение ради важного разговора директрисы и ее матери.

– Мне показалось, она сегодня выглядит просто смешно, – задумчиво произнесла Изабель Коатес. – Наверное, если так долго ждешь потери девственности, можно по крайней мере подзаработать на этом.

– Но зачем она надела чулки? На улице не меньше 25 градусов! – заметила Кати.

– Может у нее, типа, синяки, – захихикала Лора Сальмон, – ну знаете, от секса на полу.

А может, она просто позволила четырем пьяным девицам побрить себе ноги?

Кабинет миссис М находился на первом этаже, за столом администратора. Проходя мимо, Блер заметила, что стол завален букетами цветов – в основном розами.

– Это еще для кого? – спросила Блер у Донны, нового сменного администратора.

Донна пожала плечами и поставила факсимиле подписи миссис М на очередном письме.

– Это лучше ты мне скажи, – ответила она.

Блер посмотрела на карточку в самом большом букете – шикарном сочетании желтых роз и фрезий. «Серена, Серена, – говорилось в ней. – Не могу прекратить имя твое петь». И подпись: «С любовью, Ларе и „Йельские Уиффенпуфы“».

– Все ясно, – бормотала Блер, направляясь в кабинет миссис М. Возможно, если бы она была такой же шлюхой, как некоторые, и могла переспать с каждым из «Уиффенпуфов», ее бы тоже приняли в Йель.

Интерьер кабинета миссис М был выполнен исключительно в красных, белых и синих тонах. Китайские обои в сине‑белую полоску. Красный ковролин. Темно‑синий диван. Красно‑белые ситцевые стулья. Довольно патриотично. Даже сама миссис М была красной, белой и синей – темно‑синий льняной бабушкин брючный костюм, красная помада, нездорово‑белая кожа, красный лак на ногтях. Только волосы, коричневые и кучерявые, выбивались из этой цветовой схемы.

– Тебе идет короткая стрижка, – заметила миссис М, когда Блер вошла.

«Конечно идет, лесбиянка долбаная», – подумала Блер, вежливо улыбаясь. Она пригладила волосы и ответила:

– Спасибо.

На самом деле она чувствовала облегчение от того, что за целый день никто – даже ее мать – так и не заметил, что ее натуральные каштановые волосы были выкрашены в ядовито‑желтый цвет, а потом обратно в каштановый. Колористу пришлось постараться на славу, но ей казалось, что цвет получился неестественным, да и кожа под волосами дико чесалась после всех покрасок.

Стоило Блер присесть на диван, как в кабинет проковыляла ее мать; руки ее были сцеплены на животе, словно она боялась, что ребенок выпадет, если она не будет его удерживать. К ее щекам прилипли волосы, а по лицу пошли красные пятна. Она обмахнула себя рукой.

– Год назад я играла в теннис пять дней в неделю.

Теперь не могу и квартала пройти, чтобы не покрыться потом!

Миссис М улыбнулась своей вежливой, только‑для‑родителей улыбкой.

– Бегая за ребенком, вы моментально вернетесь в форму, – ответила она.

Ага, вроде нянечка уже не жила в комнате их горничной!

Блер закатила глаза и почесала порезанные бритвой икры. Она пришла сюда не для того, чтобы вести разговоры о беге за ребенком. Сквозь окно кабинета миссис М она наблюдала за женщиной в военной форме, шедшей по Девяносто третьей улице. Вдруг Блер осенило. Наверняка была какая‑нибудь армейская, программа, спонсировавшая поступление в колледж. Она могла бы вступить в армию, пойти в Йель, а потом выполнять минимум требуемого. Блер представила себя по уши в грязи, отбивающейся от врагов, в то время как все остальные сидят себе в библиотеке, или что‑нибудь в таком духе. Она могла бы стать героем, получить медаль за боевое ранение! А когда она окажется пропавшей без вести, Нейт, рискуя жизнью, отправится на ее поиски, чтобы вернуть ее и после стольких лет наконец‑то заняться сексом.

«Спасти рядовую Блер». Ищите в ближайшем видеомагазине.

Миссис М умостила свою широкую мужеподобную задницу на красный стул и села за большой стол из красного дерева.

– Пока вы обе здесь, – сказала она, – я бы хотела поздравить Блер с ее блестящими достижениями в «Констанс». Ни одной оценки ниже В. Прекрасная посещаемость. Превосходное проявление лидерских способностей и работы в команде. Блер, вполне возможно, в июне тебя ждет целый ворох наград.

Мать Блер рассеянно улыбалась директрисе. Ее мысли были сосредоточены на других вещах.

– Так почему в таком случае я не попала в Йель? – спросила Блер. – Какой смысл так тяжело работать и все такое, если колледж вроде Йеля вместо меня принимает некоторых моих гораздо более тупых одноклассниц?

Миссис М пролистала бумаги на своем столе.

– Не могу говорить за Йель, – ответила она, – и не могу сказать, что понимаю их решение. Но, как говорят наши записи, тебя поставили в лист ожидания. И есть еще вероятность того, что тебя примут.

Блер сложила руки на груди. Этого было недостаточно. Она бросила взгляд на мать. В этот момент она должна была осыпать миссис М деньгами на развитие «Констанс», а та сделает пару звонков главе приемной комиссии Йеля и выбьет место для Блер. Но Элеонор продолжала сидеть на своем месте, пялиться в окно и пыхтеть через рот, как собака в жаркий день.

– Мам? – позвала Блер.

– У‑у‑х! – громко выдохнула Элеонор, неистово обмахивая себя. – Дорогая, вы не вызовите мне машину? – Она с трудом поднялась со стула и опустилась на темно‑красный ковер миссис М в позе, знакомой Блер по занятиям на курсах беременных. – У‑у‑х! Кажется, это произойдет быстрее, чем все предполагали!

Подходящий момент, да уж.

Когда мать всерьез углубилась в состояние дыхательные‑упражнения‑с‑курсов‑для‑беременных, Блер не выдержала и скорчила рожу.

– Ух, ух, ух!

– Мам!

Миссис М вызвала администратора:

– Донна, вызови «скорую», пожалуйста. У миссис Уолдорф‑Роуз начались роды.

– Не надо! – крикнула Блер. – «Ленокс Хилл» совсем рядом. А мамина машина ждет под школой.

Мать схватила ее за руку и сильно сжала. Блер почувствовала, что сказала то, что нужно.

– Отменяется, – скомандовала миссис М своим генеральским голосом, часто бывшим объектом для шуток среди ее учениц. – Машина миссис Роуз ждет возле школы. Пожалуйста, скажи водителю, что она сейчас выйдет и ее нужно отвезти в больницу «Ленокс Хилл».

– Ух, ух, ух! – громко пыхтела Элеонор.

– Быстро, – рявкнула в трубку миссис М.

Блер достала из сумки мобильный телефон и набрала Сайруса.

– Мама рожает, – сказала она спокойно его голосовой почте. – Мы едем в больницу. – Она отключилась и взяла мать подмышки. – Ты ведь не хочешь родить здесь, а, мам?

– Нет, – заныла Элеонор и встала на ноги. Одной рукой она оперлась о плечо Блер, а второй взялась за талию миссис М. – Ух, ух, ух, – не прекращала пыхтеть она всю дорогу до голубых дверей «Констанс Биллард».

– Я позвоню в больницу и сообщу, что вы уже в пути, – вполне разумно заявила миссис М.

– Сердечный приступ? – спросил водитель, открывая дверь. Он выглядел почти счастливым.

– Нет, идиот, – отрезала Блер. – Она рожает. И если бы ты заткнулся, мы бы уже были в больнице.

– Ух, ух, ух! – тяжело дышала Элеонор, вцепляясь в руку Блер мертвой хваткой.

Когда машина отъехала от тротуара, Блер бросила взгляд на окна библиотеки на третьем этаже «Констанс». В них виднелись лица девочек, наблюдавших за происходящим.

– О боже! Наверное, она родила прямо в офисе миссис М! – закричала Рейн Хоффстеттер.

– Кто? Блер? – спросила Лора Сальмон.

– Нет, дура. Ее мама, – поправила Рейн.

– Однозначно, это вина Блер. Я слышала, что стресс может вызвать преждевременные роды, – заметила Изабель Коатес.

– Бедная мать, – добавила Ники Баттон. – Типа: о, кстати, ваша дочь – проститутка. И, упс, вот и следующий ребенок, чтобы испоганить на хрен и его!

– Ребенок выходит! Ш‑ш‑ш! – свистела Элеонор, становясь на четвереньки на заднем сиденье машины. – Ребенок выходит прямо сейчас! – орала она, вгрызаясь в кожаное сиденье.

Блер отвернулась от окна и погладила мать по плечу.

– Мы почти на месте, мам, – промурлыкала она, радуясь тому, что в такой момент оказалась рядом именно она, а не какая‑то надоедливая продавщица из «Сакс» или кто‑нибудь еще. – Просто представь, что… – Она попыталась вспомнить хоть что‑то, что говорила на своих занятиях Рут, но единственным, что приходило на ум, было «ягодицы‑это‑шарики‑из‑которых‑выпустили‑воздух», а вот это она не скажет ни за что свете. Вместо этого она попыталась подумать о том, что может расслабить ее саму.

– Просто представь, что ты ешь огромное ведро шоколадного мороженого и смотришь «Завтрак у Тиффани», – наконец придумала она.

– Ребенок выходит прямо сейчас! – опять закричала мать, ее суставы побелели, а лицо раскраснелось от напряжения.

Блер поняла, что ее слова не имели никакого значения. Ребенок уже пробирался к выходу – это был только вопрос времени. Машина остановилась, на светофоре на перекрестке Восемьдесят девятой и Парк. Блер подалась вперед и наклонилась к уху водителя:

– Ты хочешь, чтоб мы вконец засрали твою машину, или ты проскочишь этот светофор и примчишь нас в больницу в следующие тридцать секунд?

Водитель нажал на газ и одновременно с силой надавил на клаксон. Ребенок выходит!

Date: 2015-12-13; view: 312; Нарушение авторских прав