Глава 3. В следующее воскресенье, когда у Эмили снова были свободные полдня, девушка решила надеть свое новое платье

В следующее воскресенье, когда у Эмили снова были свободные полдня, девушка решила надеть свое новое платье. Не было никакой причины, внушала она себе, чтобы делать это, поскольку она никуда не собиралась, а просто хотела прогуляться. И конечно же не в сторону деревни. Она заранее предупредила Люси, что они прогуляются по тем холмам, которые были видны из окна их комнаты. Казалось, что они находятся достаточно близко, и Эмили всегда задумывалась о том, что же там за ними. Может быть, они увидят оттуда Честерли-стрит; и еще Дарем. Нет, не Дарем. Дарем был слишком далеко отсюда. Но когда-нибудь она поедет в Дарем, и в Ньюкасл, и в Сандерленд, и во многие другие места. Да, когда-нибудь она это сделает.

Когда Эмили слегка присела, чтобы еще раз увидеть себя в зеркале, девушка поругала себя за то, что на нее нашло одно из ее «настроений». В последнее время это было нередко. Настроение менялось в течение всей недели, то есть с тех самых пор, как она купила себе одежду. То у Эмили было приподнятое и даже вызывающее настроение, когда девушка говорила себе, что бы она могла сделать и что она собиралась сделать. А в следующую минуту Эмили впадала в мрачное настроение, убеждая себя в том, что она была ничем и никем и что ей лучше быть осторожной и лишний раз не раскрывать рот, а говорить только тогда, когда от нее этого ждут; она забывалась, а в ее положении не должно позволять себе это, поскольку, к сожалению, рабочие места не растут на деревьях.

Итак, раз они собирались всего-навсего прогуляться по холмам, почему она хотела надеть новое платье? Оно же будет почти полностью закрыто ее старым жакетом. Одно было ясно: она никогда не наденет тот новый жакет... и шляпку. Ту шляпку! Никогда!

Ну ладно, надо успокоиться. Эмили полагала, что ее плохое настроение связано с тем, что хозяин велел им устроить себе выходной сегодня, потому что не мог отвезти их в город в понедельник, не сказав даже почему. Девушка выпрямилась так резко, что чуть не сбила с ног Люси.

Люси наблюдала, как Эмили снимает свою каждодневную одежду и надевает красивое платье, а потом спросила:

— Ты правда хочешь прогуляться по холмам, Эмили? Давай лучше побудем во дворе или на ферме.

— Побудем во дворе и на ферме! — Эмили почти зарычала на нее. — Единственное свободное время за всю неделю, а ты предлагаешь остаться здесь! Да меня тошнит от этого двора. Это все, что я вижу почти семь дней в неделю, - дом внутри, этот двор и ферму. Мы же не встречаем людей неделями, за исключением тех, кто живет здесь, да еще миссис Рауэн, но она ненадолго приходит. Господи! — Эмили глубоко вздохнула. — Я никогда не думала, что буду скучать по Шилдсу, но я бы пожертвовала своим зубом, чтобы вернуться туда, а ты?

Сестры переглянулись, и Люси кивнула:

— Да, я тоже, Эмили. Мне не нравится в деревне.

Эмили снова сорвалась:

— Но ты должна полюбить деревню! Поскольку здешний воздух хорош для твоего здоровья. Это как раз еще одна тема, которую я должна обсудить с тобой. Что ты ешь, из-за чего тебя тошнит? Ничто из того, что я видела вчера, не должно было вызвать тошноту.

— Может быть, это был жир в тушеной баранине.

— Я срезала почти весь жир... В любом случае, ты не ешь так, как должна.

— Я никогда не бываю голодной, Эмили.

— Вот что я тебе скажу: ты захочешь есть сегодня, когда мы вернемся после прогулки, потому что я собираюсь вымотать тебя так, что ты будешь валиться с ног. И нет ничего лучшего для нагуливания аппетита, как хорошая пешая прогулка. Поэтому надевай свой жакет и шляпку, а также надень лишнюю пару штанов. Повяжи шарф вокруг шеи. И побыстрее, потому что мне очень хочется уйти отсюда.

Люси не стала сразу же делать то, о чем ее просили, но посмотрела на свою любимую сестру и грустно спросила:

— Что с тобой, Эмили? Ты все время раздражаешься на меня, ты никогда не была такой раньше.

От неожиданности Эмили плюхнулась на край кровати и уставилась на Люси. Только через минуту она заговорила:

— Я тоже не знаю, что нашло на меня. Прошлой ночью я как раз думала об этом и пришла к выводу, что я только сейчас осознала, что Сепа больше нет. Говорят, что осознание таких несчастий приходит только через длительный период времени. А потом этот дом. Все время что-то приключается. И события эти не прекращаются. А сегодняшнее утро? Я так разговаривала с мистером Берчем, ох... — Она потрясла головой. — Мне бы никогда и в голову не пришло так вести себя с Сепом, правда ведь?

— Да, Эмили.

— Нет, я не знаю, что нашло на меня. Ладно, идем. Давай выберемся отсюда...

Через несколько минут сестры оставили позади дом и шли по дороге. Они пересекли открытую местность и вошли в рощицу, а когда вышли с другой стороны, то оказались перед разрушенным мостиком, под которым бежал ручеек. Девочки стояли и смотрели на воду, потом Люси поежилась, и Эмили сказала:

— Идем, давай двигаться. Посмотри туда. Вон тот первый холм виден из нашего окна.

Через десять минут, когда они достигли вершины холма, Люси уже была без шарфа, а жакет Эмили был расстегнут.

— Вот это был подъем! — Сестры оглянулись назад, на ту дорогу, по которой поднялись на холм. Потом они повернулись, посмотрели в другую сторону и увидели местность, покрытую кое-где засохшим папоротником-орляком цвета ржавчины.

Девочки стояли, пытаясь отдышаться, и с удивлением оглядывались. Но они не увидели ни города, ни населенных пунктов, а только холмы.

— Надо же, я и подумать не могла. Я полагала, что отсюда нам будет виден город. — Эмили отерла пот со лба.

— Здесь совсем пустынно, правда, Эмили? Нет даже домов, совершенно ничего, на что можно было бы посмотреть.

— Ой, мы кое-что не заметили, Люси. Посмотри туда, на вершину следующего холма. Там какой-то домик.

— Да, правда. Как ты думаешь, нам там дадут попить водички, а то у меня в горле все пересохло.

— Не вижу ничего плохого в том, что мы пойдем и проверим. А если у них есть корова, то они дадут нам немного молока. — Девушка подтолкнула Люси, а Люси подтолкнула ее, и, смеясь, они побежали, спотыкаясь о кочки, вниз по холму.

И снова расстояние оказалось обманчивым, поскольку им потребовалось целых пять минут, чтобы забраться на холм к постройке, после того как они пересекли ровную местность. А потом они замедлили шаг, поскольку, к их полному разочарованию, увидели, даже на расстоянии, что это был заброшенный и почти развалившийся небольшой дом. Каменная стена окружала домик, но ее почти не было видно за высокой травой и папоротником, а деревянные ворота теперь валялись в траве, почти полностью скрывавшей их.

— Ну вот... Здесь пусто... Но какой же он маленький, совсем крошечный.

— Да. — Эмили рассмеялась. — Как кукольный домик, по сравнению с тем, где мы живем.

Расстояние от ворот до двери дома составляло около ста пятидесяти метров, но Люси остановилась на полпути и спросила:

— Эй, Эмили! Ты же не собираешься туда входить?

Эмили уже стояла на ступеньке и, повернув голову, засмеялась и сказала:

— Ничего плохого не случится, если мы заглянем внутрь. Но могу поспорить, что дом заперт.

Девушка протянула руку к щеколде двери и обратила внимание на то, что дверь была довольно крепкой. Похоже, что ее сделали так, чтобы она соответствовала по крепости каменным стенам. Когда пальцы Эмили подняли щеколду и дверь резко открылась внутрь, она отскочила назад от неожиданности и хихикнула, оглянувшись через плечо на Люси, которая стала пятиться к бывшим воротам, крича:

— Ой, не входи туда, Эмили!..

Но девушка не остановилась. Она осторожно переступила одной ногой через порог и поняла, что находится в маленькой комнате. Маленькой, по сравнению с теми комнатами, в которых она теперь привыкла работать. Однако она была не меньше кухни в доме на Пайлот-Плейс. В помещении не было мебели, но имелся каменный очаг с заржавевшей железной духовкой сбоку. Она снова вышла на улицу и позвала Люси.

— Иди сюда, давай! Тут интересно. Иди и посмотри.

Когда Люси осторожно переступила порог, она постояла немного, оглядывая плохо освещенную комнату, потом улыбнулась Эмили и кивнула, словно подтверждая ее слова.

— А вон еще одно помещение.

Они прошли в другую комнату, по-видимому спальню, потому что там в углу стояла большая деревянная кровать, вроде нар, на которой лежал старый тюфяк.

— Она очень старая, правда, Эмили?

— Да, это так. Могу поспорить, что спать на ней было так же мягко, как на кирпичах. — Эмили наклонилась и надавила руками на тюфяк. Потом посмотрела на маленькое окошко в ногах кровати и сказала: — У них тут было довольно темно.

Вернувшись в кухню, она направилась к двери, находившейся напротив входной двери, и, открыв ее, воскликнула:

— Ой, посмотри, это что-то типа моечной или буфетной. Но в ней нет воды. А вот эта дверь должна вести на задний двор. — Она открыла дверь, которая была перед ней. Потом повернулась к Люси. — Иди и взгляни. Это маленький двор с небольшими коровниками.

Эмили хотела выйти во двор, но заметила кое-что и указала на это Люси.

— Посмотри, трава примята вон от тех ворот; кто-то приходит сюда.

— Тогда нам лучше уйти.

— Почему? Здесь пусто. Похоже, что здесь пристанище для бродяг. Знаешь, они оставляют пометки на воротах и разные вещи, которые сообщают другим бродягам о том, что кто-то может дать им пенни, а кто-то только хлеб. Наша мама мне рассказывала, что много раз давала нищим хлеб, а потом находила его на задворках... Идем дальше.

Сестры прошли несколько шагов вдоль каменной стены и вошли в первый коровник. Но он явно был предназначен для лошади, потому что в нем у стены находилась специальная кормушка. Второй коровник использовался по назначению, хотя в нем можно было разместить не больше двух коров. Третье строение оказалось кладовой, и в ней когда-то размещался котел для нагревания воды, часть старого железного дымохода все еще торчала в стене. Указав на нее, Эмили пояснила:

— Они, наверное, держали свиней и готовили им здесь еду.

— Как это делает Эбби?

— Да. Но кипятильня Эбби немного отличается от этой.

— О да, конечно. Я даже не представляю, как можно здесь жить, Эмили.

— Могу сказать то же самое. Но я бы не отказалась от такого дома, если бы он был в деревне... но... — Они обменялись быстрыми взглядами, и Эмили закончила: — Но не в той, что недалеко от нас. В той деревне живут довольно неприятные люди. Эбби говорит, что некоторые из них не дали бы никому даже дневного света, если бы могли закрыть его от других. И он должен хорошо это знать, потому что мистер Эткинс, хозяин гостиницы, его кузен... Ну ладно, пошли. Нам лучше вернуться. Но я должна закрыть двери и оставить все так, как было...

Некоторое время спустя девочки снова стояли на вершине холма, оглядываясь назад, на тот путь, который они прошли от домика. Они уже собирались повернуться и идти дальше, когда Люси указала направо от себя:

— Посмотри, там какой-то человек направляется к коттеджу.

— Где

— Ты увидишь его через минуту, сейчас его загораживает папоротник. Да вон он!

Эмили посмотрела в ту сторону и сконцентрировала взгляд на фигуре, двигавшейся внизу на приличном расстоянии от них. Что-то в его фигуре показалось ей знакомым. Но задолго до того, как он приблизился к дому и свернул направо, направляясь вдоль стены к заднему двору, Эмили знала, кто это. Этот домишко был той развалюхой, о которой говорил ей Эбби. Наверное, именно там раньше жил мистер Берч. Именно оттуда он пришел работать на ферму. Девушка не могла этому поверить. Это была такая незначительная ферма... Но одно она теперь поняла. Она поняла, почему жители деревни так к нему относились. Конечно, они могли считать его выскочкой, поскольку прыжок от этого маленького двухкомнатного домишки с ветхими разваливающимися подсобками к имению Крофт-Дин Хаус трудно было даже представить.

Хотя предполагалось, что сестры могут брать выходной на половину дня раз в неделю, Эмили полагала, что, как только они вернутся домой, хозяин будет ждать, что они снова впрягутся в работу. И до сегодняшнего дня девушка сама поступала именно так, не задавая лишних вопросов. Вернувшись с прогулки, она сразу же прошла через кухню и направилась к задней лестнице, но в этот момент со стороны главной лестницы в холл вышел Кон. Он нес поднос, сервированный для чая, но тут же остановился и улыбнулся им:

— Вы уже... пришли?

— Да, Кон.

— Я приготовил... я приготовил... чай.

— Мы пока ничего не хотим; мы скоро спустимся, Кон.

— Хорошо... Эмили... Рона в плохом настроении... Она спрашивает про Лэрри, но Лэрри... ушел. Я сказал ей, что, по его словам, ему нужно было пойти в... в Рекентон.

«Рекентон?» — Эмили повторила название про себя и удивленно подняла брови. Когда она его видела, он шел в противоположном от Рекентона направлении.

— Рона расстроена. Ее... ее постель... испачкана, но она не разрешает мне... менять ее. Ведь я вполне мог... поменять простыни.

— Она испачкала постель?

— Да, Эмили.

Девушка вздохнула. Она не любила свою хозяйку, она ее просто ненавидела, но она говорила себе, что не позволит этой злобной собаке лежать в грязной постели, если это будет зависеть от нее. Поэтому Эмили со вздохом скинула свой жакет и шляпку и, передав их Люси, сказала:

— Принеси мне фартук, но не один из моих лучших, а коричневый голландский фартук.

Она проследовала за Коном назад в кухню:

— Сначала я выпью чашку чаю.

Он радостно ответил:

— Да. Да, Эмили. Сейчас я тебе приготовлю.

Пока девушка пила чай, она сказала, больше себе, чем ему:

— Ей нужна сиделка, вот кто ей нужен.

— У нее были... Эмили... три. Но они... все ушли. Она не любит... не любит сиделок.

«Интересно, был ли на свете кто-нибудь, кого бы она любила?»

С чувством отчаяния Эмили поставила недопитый чай на стол и быстро вышла из комнаты, пересекла холл и поднялась по главной лестнице. Она постучала в дверь хозяйки и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату.

Обе лампы уже горели, по одной с каждой стороны кровати - Рона была весьма экстравагантна и использовала масляные лампы. В помещении было очень жарко, огонь в камине был сильным. В обязанность Кона и Люси входило следить, чтобы огонь горел постоянно. А сейчас жар подчеркивал запах человеческих испражнений.

Рона Берч сидела, наклонившись, в кровати, вытянув руки к своим бесполезным коленям. Эмили приняла это за признак отчаяния и спокойно сказала:

— Я поменяю ваши простыни, мадам.

Рона Берч медленно повернула голову в ее сторону, и, когда увидела Эмили, внешность которой, казалось, изменилась, благодаря элегантности и простоте нового шерстяного платья, верхняя часть ее тела откинулась назад, и это резкое движение, наверное, доставило ей боль, поскольку Рона вскрикнула и прижала руку к груди, а потом спросила:

— Где ты взяла это?

— Платье, мадам? — Эмили дотронулась до одной из двух пуговиц на талии. — Я купила его, мадам.

— Ты купила его!

— Да, мадам.

Они пристально смотрели друг на друга, потом Эмили повернулась и пошла в гардеробную.

Когда девушка вернулась с двумя простынями, подстилаемым вниз одеялом, перекинутыми через одну руку, и с полотенцами и ночной рубашкой — через другую, послышался стук в дверь и вошла Люси, одетая в одежду, в которой она выходила на улицу. Девочка молча передала фартук Эмили, та закатала рукава платья, как можно выше, и надела фартук.

Теперь хозяйка не сводила глаз с Люси. Она несколько раз поводила вверх-вниз рукой, а потом сказала:

— Это не ее обычная одежда. Полагаю, и это ты купила?

— Да, я купила. — Движением руки Эмили откинула верхнее покрывало, потом одеяла и сморщила нос от отвращения, когда добралась до простыней. Повернувшись к Люси, которая все еще была в комнате, она сказала:

— Переоденься и принеси мне горячей воды!

— Где ты взяла деньги на такие вещи? — Рона Берч лежала на спине и говорила тихим голосом, будто успокоившись.

— Мне удалось накопить немного денег.

Ответ подействовал как укол, потому что Берч завопила:

— Кому ты это говоришь, девка! Никогда за всю твою жизнь тебе не накопить денег на такое платье и на такую одежду для твоей сестры. Кто дал тебе деньги? — Она снова села в кровати.

Эмили сняла верхнюю простыню, собрала нижнюю вокруг неподвижных ног хозяйки, обтирая их, и постепенно скатав простыню в ком, ловко вытащила ее и бросила на пол. Подняла грязную простыню, отнесла ее в гардеробную и швырнула в деревянное ведро.

Когда Эмили вернулась в комнату, ее хозяйка закричала:

— Не оставляй меня в подобном виде, девушка!

Эмили сурово посмотрела на нее, сглотнула и сказала:

— У вас есть руки, мадам, вы прекрасно можете натянуть на себя одеяло. — После этого она буквально услышала, как хозяйка заскрипела зубами.

Эмили повернулась к Люси, которая входила в комнату, сгибаясь под тяжестью ведра с горячей водой. Она взяла его у сестры, налила в тазик воды и сказала:

— Может быть, вы помоетесь перед тем, как я постелю чистые простыни?

— Ты закончишь работу, которую начала!

— Мадам, — Эмили отошла от кровати, — хозяин сказал, что вы вполне можете мыться сами.

— Хозяин сказал?.. Хозяин сказал?.. Послушай, ты. Я здесь хозяин. Я в этом доме и хозяин, и хозяйка. Заруби это на своем носу!

— Хозяин, похоже, так не думает, мадам. — Несмотря на то что Эмили корила себя за сказанное, она отскочила, выставив руку перед лицом, и крикнула: — Я предупреждала вас, мадам, я однажды предупреждала вас, и я это сделаю, если вы кинете в меня что-нибудь...

Рона Берч медленно поставила мыльницу на прикроватный столик, потом опустила фланелевую тряпку в таз с водой.

— Я еще расквитаюсь с тобой, запомни это, и с этим человеком, которого ты называешь хозяином.

Эмили жестом велела Люси выйти из комнаты, а сама пошла в гардеробную и прислонилась головой к высокому комоду, говоря себе, что больше не может это терпеть, одновременно снова напоминая себе, что сейчас была зима, а в доме тети Мэри некуда приткнуться. Если же им придется снять комнату, то соверены, пришитые к поясу нижней юбки, скоро растают. Если бы она только знала, где можно продать часы без лишних расспросов, она бы сбежала отсюда быстрее молнии. Но была еще одна проблема. Куда бы она ни пошла, ей придется взять с собой Люси, но не в каждый дом возьмут чахоточную.

Стук по прикроватному столику подсказал Эмили, что хозяйка уже готова. Испачканная ночная сорочка валялась на полу возле кровати, а рядом с ней полотенце. Мыло и фланелька не были положены в мыльницу, а валялись на полированной поверхности прикроватного столика.

Эмили молча расстелила чистую льняную простыню на кровати. Делая это, невозможно было не дотронуться до хозяйки, и это прикосновение вызвало у нее отвращение. Наконец девушка закончила и уже накрывала покрывалом ноги хозяйки, когда ощутила, что Рона схватила ее за ворот платья и подтянула к себе так, что их лица оказались друг перед другом.

— Сколько он дал тебе? Куда он возил вас в прошлый понедельник?

Неприятный запах от ее дыхания донесся до Эмили. Пытаясь отвернуться, она выдавила из себя:

— Хо... хозяин ничего мне не давал... только мою зарплату. — Она почти задыхалась и в отчаянии схватила хозяйку за запястья, которые держали ворот ее платья, и, немного заикаясь, сказала: — Отпу... отпустите меня, мадам.

— Только когда ты скажешь, сколько он дал тебе. Не думай, что ты первая. Их целый список! Почему, как ты думаешь, ушла Крисси? И еще одна, эта милашка Лиззи. Ты о ней тоже узнаешь.

— Мадам!

— Скажи мне, или сдеру это с твоей спины.

— Сделайте это, мадам! Только сделайте! — Испуг Эмили снова сменился гневом. Она не знала, что бы сделала, если бы ее хозяйка осуществила свою угрозу, в этот момент дверь открылась, и Лэрри Берч застыл как вкопанный, глядя на происходящее.

Затем, разняв их, он сурово посмотрел на жену, которая теперь лежала, откинувшись на подушки, и дышала, с пеной у рта, как лошадь, закончившая скачки.

— Ты сошла с ума, женщина, ты сбесилась! — Потом резко повернул голову к Эмили, которая стояла, опираясь на спинку в ногах кровати, и требовательно спросил: — В чем дело?

— Она не верит, что я сама купила платье, она... она говорит...

Когда она остановилась, он сказал:

— Не может быть! — Потом снова посмотрел на жену и медленно отчеканил: — Я говорю тебе, женщина, что ты сходишь с ума. У тебя мания.

Грудь Роны Берч поднялась несколько раз, прежде чем она начала говорить.

— Хорошо, скажи мне, дорогой муженек, где это наша служанка взяла деньги на покупку такого платья, которое надето на ней сейчас, и на хорошую одежду сестре, которую редко можно увидеть в здешних местах. Только я так одевалась в детстве.

Мистер Берч не ответил, но, повернувшись к Эмили, приказал:

— Идите и принесите ту шляпу и то пальто.

— Что?

— Делайте, что я сказал. Принесите ваше пальто и шляпу, те, которые вы купили вместе с платьем, и все остальное, что вы купили в тот день.

Эмили исполнила приказание не сразу; но потом медленно вышла из комнаты и прошла мимо Люси, которая стояла у подножия лестницы, ведущей наверх, и молча грызла ноготь большого пальца.

Через несколько минут девушка вернулась в спальню хозяйки. На одной руке лежали пальто и шляпка, на другой - длинная серая юбка с полоской грязи на подоле, а сверху был наброшен полосатый льняной корсаж.

Едва Эмили вошла в комнату, как Лэрри сразу же выхватил вещи. Держа их на вытянутой руке боком к жене, он крикнул:

— Посмотри на это! А теперь посмотри на это! — Потом, не глядя на Эмили, он сказал: — Положите сверху шляпку. Нет, лучше наденьте ее. Наденьте ее себе на голову!

Девушка медленно надела шляпку поверх своего чепца и стояла, глядя на хозяйку. Потом он помахал перед Роной жакетом и крикнул:

— Она ходила в магазин подержанных вещей и купила это! И все за несколько шиллингов. И она вызвала такой фурор в деревне, что там до сих пор смеются, как мне говорили.

В комнате наступила глубокая тишина, которую и мистер Берч не нарушил, велев ей забрать свою одежду и исчезнуть. Эмили вышла на площадку и поднялась в свою комнату в мансарде.

Она больше не была высокой красивой девушкой с живым характером, она ощущала себя низкопородной горничной, незначительной, совершенно невежественной, выставляющей себя на посмешище...

«И она вызвала такой фурор в деревне, что там до сих пор смеются, как мне говорили».