Марион Чапмэн

Филадельфия, штат Пенсильвания

1954

Магазин одежды «Ласалль» в Филадельфии, где теперь работала мать Дены, не значился в телефонной книге. Кому нужно было знать его телефон, те знали. Под его бело‑синий навес входили люди из лучших домов, школ и клубов Филадельфии, Мэйн‑лайн[45]и Палм‑Бич. Миссис Роберт Портер, которая желала и могла себе позволить покупать только лучшее, всегда настаивала, чтобы обслуживала ее мисс Чапмэн и никто другой. Она с самого начала выбрала Чапмэн – как женщину, которая знает, что делает. Сегодня миссис Портер сидела на краешке большой круглой оттоманки в центре зеркального демонстрационного зала, подбирая своей невестке гардероб для путешествия по Европе. Как всегда, она была одета в безупречный черный костюм, сшитый по авторской модели и наилучшим образом подчеркивавший ее точеную фигуру. Элегантные черные туфли‑лодочки сообщали, что, несмотря на седьмой десяток, ее ноги и совершенной формы лодыжки принадлежат женщине с хорошим происхождением, и притом весьма богатой.

Пока ее невестка Марго примеряла наряды, отобранные мисс Чапмэн, миссис Портер одобряла их одним кивком. Ее больше интересовала сама мисс Чапмэн, к которой она давно приглядывалась. Это началось, когда ее средний сын, Гэмбл, в настоящее время опять неженатый, начал тщетно добиваться Марион Чапмэн. В последующие недели миссис Портер утвердилась в том, что мисс Чапмэн всегда превосходно держится. Дружелюбна без заискивания, всегда любезна, отличный профессионал. Высокая, очень привлекательная, с идеальной, будто фарфоровой кожей, золотисто‑каштановые волосы убраны в высокую прическу, безупречный профиль. Но, вглядевшись, можно было заметить одну черту, выдававшую, что она не та холодная, без эмоций, женщина‑продавец, какой хочет казаться. В ее глазах было нечто такое, что рассказывало совсем другую историю. Какая‑то печаль, почти тоска о чем‑то, не имевшем отношения к настоящему.

Когда невестка покончила с примеркой, миссис Портер сказала:

– Марго, подожди меня в машине, хорошо? Я подойду через несколько минут.

Марго ушла, а миссис Портер похлопала ладонью по оттоманке рядом с собой:

– Мисс Чапмэн, присядьте. Я бы хотела с вами поговорить.

Мисс Чапмэн не слишком обрадовалась предложению.

– Миссис Портер, если это насчет Гэмбла, я вас уверяю…

Миссис Портер отмахнулась:

– Нет, разумеется нет. Вы совершенно правы, что не хотите с ним связываться. Там, где дело касается женщин, он полнейший дуралей. Напротив, я удивлена, обнаружив у него настолько хороший вкус, что он вами увлекся. Большинство его женщин безмозглы.

Она щелчком открыла портсигар, вставила сигарету в маленький черный мундштук и закурила. Мисс Чапмэн села.

– Это насчет одежды? Могу ли я вам…

Миссис Портер снова прервала ее:

– Одежда превосходна. Марго девушка с округлыми формами, и вы постарались на славу, сгладив их. Нет, я хотела поговорить насчет вас.

Тень тревоги промелькнула по лицу мисс Чапмэн, но она и глазом не моргнула. Миссис Портер затянулась, отвернулась, выдохнув дым в сторону, потом прямо посмотрела на мисс Чапмэн:

– Мисс Чапмэн, я слишком стара и слишком богата, чтобы ходить вокруг да около. Почему вы здесь?

Мисс Чапмэн моргнула.

– Что?

– Вам здесь не место. Я это знаю, и вы это знаете. Я давно за вами наблюдаю. Признаюсь, вы меня пленили. Вы не обычная продавщица, никто так не владеет французским после окончания обыкновенной школы. Вы явно получили воспитание, так что не говорите, что ваши родители были простыми рабочими людьми. Я развожу лошадей, мисс Чапмэн, и чистокровного скакуна различу за милю.

Миссис Портер увидела, как та вспыхнула.

– Не поймите, пожалуйста, превратно, я бы никогда не осмелилась беспардонно совать нос в вашу личную жизнь. Но все и без того видно. Вы могли бы иметь любого мужчину в городе, если бы захотели, но мужчина вам явно не нужен, неважно, по какой причине, мне до этого дела нет. И в то же время, я знаю, вам нужно растить дочь. И знаю, сколько вам тут платят, наверняка вам приходится нелегко. – Она снова затянулась. – К чему я клоню. У меня много денег, а кроме того, есть влияние и связи. Позвольте купить вам ваш собственный магазин. Где пожелаете, вам выбирать. Только позвольте помочь вам. Я хочу, чтобы вы не на кого‑то работали, а на себя.

У мисс Чапмэн был встревоженный вид.

– Вам не о чем беспокоиться, это не имеет никакого отношения к моему сыну, это строго между нами. У вас есть талант, стиль, и вы знаете свое дело. За несколько лет вы можете преуспеть. В одной только моей семье хватит модников, чтобы обеспечить вас клиентами.

Мисс Чапмэн хотела что‑то сказать, но миссис Портер ее остановила:

– Не решайте второпях. Подумайте как следует. Можете дать мне ответ в конце недели. – Она вынула сигарету из мундштука и погасила в большой хрустальной пепельнице. – Но я скажу вам так, как сказала одной из своих дочерей: «Не будь дурой и прими мое предложение». Можете потом вернуть мне деньги, можете не возвращать. Не имеет значения.

Марион Чапмэн еще трясло, когда она развешивала одежду в примерочной. Миссис Портер ей всегда нравилась, но предложение было совершенно неожиданное. Увиливать от Гэмбла было нелегко, однако ей не впервой. Это же совсем другое дело. Было в миссис Портер что‑то вызывающее доверие, может, поэтому она не сразу отклонила предложение. Если бы она могла им воспользоваться! Это означало бы новую жизнь, безопасность, они бы с Деной выбрались из этих гнусных гостиничных комнат. Обзавелись бы своим домом, куда Дена могла бы приводить друзей.

Когда она вечером собралась домой, Дена ждала ее в холле. Они зашли поужинать в ресторанчик на углу, и Дена спросила, что с ней, о чем она думает.

– Ни о чем, дорогая, просто устала.

Вернувшись домой, Марион Чапмэн уложила Дену спать на кушетку в гостиной, села напротив в кресло и смотрела, как дочь спит. Свет фонаря окутал Дену серебристым сиянием, осветил волосы и белую кожу. В последнее время в ее внешности все больше проглядывал отец: те же голубые глаза, те же волосы. Она сидела и курила в темноте, уносясь воспоминаниями в далекий 1943‑й, в Сан‑Франциско. Девушка, которая с ней вместе работала, встречалась с моряком, и ее друг, вероятно, увидел Марион сквозь витрину и страсть как хотел с ней встречаться, но в том году город наводняли молодые люди, жаждавшие познакомиться с девушкой, прежде чем их отправят на фронт, и ей это было не интересно. Подруга умоляла ее в течение нескольких недель хотя бы разок с ним увидеться, и в конце концов, только ради того, чтобы девушка отстала, она согласилась пойти с ним в бар «Вершина Марка»[46]выпить одну рюмку, не более. В тот вечер, когда она вышла из лифта отеля на верхнем этаже, он ждал ее, держа обернутую в целлофан коробку с орхидеей, перевязанную красной лентой.

– Мисс Чапмэн, я Джин Нордстром, – сказал он. – Я не знал, что купить, дама из цветочного магазина сказала, что вам это может понравиться.

Он был совсем не таким, как она ожидала. Он выглядел так, будто сошел с рекламного плаката морской пехоты. Высокий, с голубыми глазами и светлыми волосами. Ресторан был переполнен военнослужащими с девушками, и им пришлось пробиваться сквозь толпу к своему столику у окна. Он сказал:

– Надеюсь, вам нравится. Пришлось прийти заранее, чтобы занять хорошее место. Я уже сижу тут часа два, народу все больше и больше.

Она огляделась:

– Да, народу много.

– Я заказал бутылку розового шампанского, ничего? Подумал, вдруг никогда не доведется попробовать. – Как только официант наполнил их бокалы и отошел, парень вытащил фотографию из бумажника: – Это папина пекарня, а вот перед входом мои мама с папой.

Его отец, высокий человек, стоял рядом с пухлой, улыбающейся женщиной. Он протянул через стол еще одну фотографию:

– Это моя тетя Элнер и ее собака Тесс. Вы, наверное, и не слыхали о таком городе – Элмвуд‑Спрингс, штат Миссури? Слушали когда‑нибудь Соседку Дороти?

– Кого?

– Соседку Дороти, по радио? Наверное, сюда ее передача не доходит, слишком далеко. В общем, я из Элмвуд‑Спрингс. Городок небольшой, но там есть все, что нужно. Кинотеатр есть и озеро. Вот бы вы там как‑нибудь побывали. Вам понравится. Не знаю, зачем я все болтаю и болтаю об Элмвуд‑Спрингс, наверное, просто ностальгия. Небось я вам до смерти наскучил.

– Нет, не до смерти.

Она не собиралась влюбляться и выходить замуж, но его радость и жажда жизни были так заразительны, что она начала думать: а вдруг все может измениться? Вдруг получится оставить прошлое позади и жить счастливо до конца своих дней в маленьком городке в глубинке, все начав заново?

Но все это были пустые мечты. После того как Джина убили, она поняла, какой была дурочкой, возомнив, что можно все изменить. Когда родилась их дочь, Дена, она всерьез намеревалась отвезти ее в Элмвуд‑Спрингс, к родителям Джина, и просто‑напросто исчезнуть из ее жизни.

Но получилось по‑другому. Когда она сошла в тот день с поезда, было уже слишком поздно. Как ни пыталась она оставить Дену, не смогла. День проходил за днем, она знала, что должна уехать, но не уезжала, и вскоре начала верить, что в Элмвуд‑Спрингс она в безопасности. Нордстромы вопросов не задавали, приняли ее как родную.

Она уже почти забыла, кто она и что сделала, но вдруг сбылись худшие ночные кошмары. Сразу после четвертого дня рождения Дены Тео нашел ее, явился в Элмвуд‑Спрингс и постучал в дверь дома Нордстромов.

Не надо было ей выходить замуж, не надо было рожать ребенка, надо было оставить Дену в первый же день, как они приехали. О чем она думала? О чем сейчас думает? Нельзя оставаться в Филадельфии так надолго. Нельзя подвергать Дену риску, нужно думать о ее будущем. Нужно все время переезжать.

Неделю спустя миссис Портер позвонила в «Ласалль» и попросила к телефону мисс Чапмэн. Хозяин сказал:

– Мне очень жаль, миссис Портер, но ее нет. Могу я вам чем‑то помочь?

– Вы хотите сказать, она больше у вас не работает? Что стряслось?

– Я сам не понимаю, миссис Портер. Однажды она сказалась больной, а на другой день, когда она не пришла на работу, я зашел ее проведать, а портье сказал, что она уехала и не оставила адреса. Не знаю, что и думать. У меня для нее чек, а куда его выслать, неизвестно. Мне очень жаль, миссис Портер, я знаю, она вам нравилась.

– Да, – сказала миссис Портер, – нравилась.