Округ Юма, Аризона, США. Пробуждение состоялось не раннее, как все дни до этого, а лишь когда я всласть выспался

Пробуждение состоялось не раннее, как все дни до этого, а лишь когда я всласть выспался. Дела экстренные были уже совершены, а в планируемой нами с Джеффом поездке какой-то особой срочности не было. Поэтому я продрал глаза около одиннадцати утра, чувствуя себя отдохнувшим после вчерашних приключений. Проснулся я от металлических щелчков, раздающихся где-то поблизости. Открыв глаза, сразу обнаружил их источник — Дрику, одетую в великоватые для неё песочные шорты и белую майку, тренирующуюся с пистолетом посреди трейлера. Она толчком от груди, как я её учил, направляла пистолет на разные предметы интерьера, после чего давила на спуск. Насколько я заметил, даже ствол не слишком дёргался: делала она всё правильно.

Увидев, что я проснулся, она вроде как немного смутилась, словно сожалея, что разбудила, затем поприветствовала:

— Привет, — сказала она. — Как спалось?

— Прекрасно, — ответил я. — Давно встала?

— Нет, только умыться успела, — покачала она головой.

Волосы у неё были ещё мокрыми и висели светлыми тонкими сосульками. Я посмотрел на них, и вдруг мне вспомнилось, что надо бы озаботиться запасом воды для трейлера: как раз сегодня мы собирались этим заняться. Но это уже ближе к темноте — чтобы не маячить на виду.

Дрика присела на край кровати и решительно протянула руку к моему лицу.

— Подожди, не шевелись, — сказала она. — Проверю рану.

Я пожал плечами — мол, как скажешь — и замер, повернувшись к свету. Она довольно бесцеремонно отогнула край повязки, посмотрела внимательно под неё, а затем несколько озадаченно закусила губу, явно недоумевая.

— Что-то не так? — спросил я, забеспокоившись.

— Нет-нет, всё очень хорошо как раз, — ответила девушка. — Но очень уж быстро заживает. И следов воспаления вообще никаких не осталось. Ты как себя чувствуешь?

— Хм… неплохо.

Я только сейчас прислушался к своим ощущениям и понял, что рана почти не болит. Ладно, я вчера днём её не замечал: не до того было. При всех вчерашних событиях я чего угодно мог не заметить, хотя, глядя на себя в зеркало, ещё вчера отметил отсутствие воспаления. Но к ночи она обязана была разболеться, это закон. А я вчера даже на ночь никаких анальгетиков не принимал, если не считать за такие ещё одну банку пива. Притом я достаточно искушён в травмах и понимаю, что такое быстрое заживление должно удивлять. Меня вот теперь удивляет. Но всё же это лучше, чем ничуть не удивительное заражение крови, поэтому горевать я не буду.

— Ты сразу в душ или тебе кофе сварить? — спросила Дрика, поднявшись.

— Я бы сполоснулся, — с неким намёком ответил я.

— О’кей, я прогуляюсь десять минут, — ответила она и вышла из трейлера.

Надо же, какая понятливая. А я уж думал, что придётся её выставлять. Ладно, воспользуемся деликатностью амстердамской художницы. А кофе я и сам смогу сварить, и ей в том числе, у меня, кстати, это лучше получается.

Вода в душе была почти горячей — стоящий на улице бак успел нагреться от солнца, и газ из баллона расходовать не требовалось, что радовало. Рано или поздно даже эти блага цивилизации закончатся, так что лучше привыкать обходиться без них.

В воздухе запахло лаймом от душевого геля. Хорошо. А чем потом мыться будем? Заново учиться мыло варить? Или грабить склады со всякой парфюмерией, на которых такого геля ещё на века? Не знаю, не знаю. Я даже не ведаю, как мы вообще будем жить и что делать. Хорошо, до Москвы я доберусь, причём это даже не обсуждается. Найду своих, всех обниму и всё такое. А что дальше? Как там вообще будет жизнь устроена? Чем заниматься? Где жить? В нашем доме? Дом большой — не избушка, его всерьёз зимой отапливать: дров не напасёшься, да и камин у нас всего один. Надо будет печки строить, куда-то дымоходы выводить… Да и увлечение новомодной архитектурой с большими, перетекающими друг в друга пространствами тоже не способствует разумному отоплению. Эх, закончилась халява. Хотя кому халява, а кому и не очень — зимой счета за газ с водой и электричеством у нас получались… если в американских деньгах, так сотен пять, а то и больше.

Нет, дом, наверное, придётся оставить, как ни жалко, и искать какие-то другие места. Причём там, где люди. Без людей в такие времена не выжить. Да и Насте скоро рожать — куда ей без врача? И наблюдаться бы неплохо было: так просто прятаться, как сейчас — это совсем не дело.

Насчёт же людей… вот наш лагерь в скалах возьми — пока о нас не знают, мы в безопасности. А если о нём прознают банды «трейлерщиков»? У нас машины, жилые фургоны, топливо, оружие — отличная добыча. А их вокруг сотни, если все шайки считать, нападут — чёрта с два мы отобьёмся, сколько бы оружия ни накопили. Да, запросто нас не возьмёшь, но и неприступной твердыни мы тут тоже себе не завели. И тогда придётся прибиваться к кому-то покрепче и поведением поприличнее «трейлерщиков». Или с кем-то ещё объединяться: иначе нам не выжить.

Кстати, у «хозяев воды», если они ещё и военные, очень неплохие шансы на будущее. К ним прижмутся фермеры: они сумеют взять их под защиту — и получится как будто даже маленькое княжество, квазигосударство, какое в нынешних условиях всеобщего развала лучше всего приспособлено к выживанию. А другой воды в этих краях и нет вовсе. И перекрыв её, они даже способны будут выжить отсюда окрестные банды, которым будет не попить и не помыться. Интересно… а я и не думал раньше про такие способы ведения войны, хоть и стары они, как сам мир.

Другое дело, что мне сейчас этого совсем не хочется. Вольёшься в большую компанию — будешь жить по новым правилам, и чёрт его знает, что эти правила будут гласить по поводу моего грядущего отъезда. Мне бы лучше отсюда сорваться в дальний путь, оставив хороший трейлер друзьям на память о себе. Меня ведь здесь ничто не держит, если уж до конца честным быть. Вообще ничто.

Гель для душа всё же хорошо пахнет. Запах лайма куда приятнее мерзкой вони мертвечины, которой я вчера, да и в предыдущие дни нанюхался на всю жизнь вперёд. Её запах теперь просто преследует меня. Как сумки вчера отвратно воняли, в которых я трофеи привёз… жуть. Их потом побросали в багажник «мерседеса», а его отогнали подальше, за дюны, заодно загнав в пустыню, в сторону от дороги, где он на брюхо сел. И пацаны Паблито молодцы: не забыли откачать весь бензин из бака модного кабриолета, набрав полную канистру, которую и привезли обратно на пикапе. А я и забыл об этом совсем. Минус мне. Или двойка. А им пятёрка соответственно.

Кстати, в Интернет я вчера залез и обнаружил, что он ещё более проредился. Сайты обваливались один за другим. Дозвониться в Москву тоже не получилось: сеть работала, но международная связь отсутствовала. Не помогла и сетевая телефония. Зато мне ответили почтой. Ничего нового не сообщили, но я нового и не хочу, пусть у них, пока я не приеду, всё будет по-старому: все спокойно сидят дома, топят камин, и никаких проблем.

А вот новости шли совсем безнадёжные как в России, так и везде. С мертвяками не справлялись нигде, всё разваливалось. Никакой надежды и никакого света в конце тоннеля не предвиделось. Хана. Абзац. Трындец. Кончился этот мир. Столько тысяч лет простоял, а теперь взял да и кончился. Весь вышел, хотя… не совсем. Мы же не кончились, верно? А кто иной, может быть, только начинается, как те самые «трейлерщики», чей час наконец пришёл. Нерадужная перспектива для окружающих.

Вытереться и натянуть штаны я едва успел, потому что Дрика стуком в дверь себя не утруждала и вошла в трейлер без лишних церемоний. Отодвинув меня от плитки, взялась варить кофе.

— Мне надо научится пользоваться вот этим. — Она кивнула на лежащий на столике «хеклер».

Надо, надо, а кто же спорит? Когда только учиться было?

Вчера у меня, признаться, была совсем другая проблема, для наших новых времен вполне типичная: как сделать так, чтобы меня не съели? Это очень отвлекает от других дел и мыслей.

— Сейчас выясним, когда Джефф планирует выезд, — ответил я. — Или вдвоём с тобой успеем скататься в пустыню, или с ним по пути задержимся. Не хочу стрелять возле лагеря.

— Почему? — удивилась девушка.

— Мы же не знаем, кто здесь поблизости ошивается, верно? И кому будет охота посмотреть и выяснить, кто же здесь постреливает.

— Ты думаешь, что мертвецы могут так далеко забраться? — удивилась она.

— Мертвецы — нет, — покачал я головой, надев рубашку. — А вот бандиты из Уэлтона могут добраться, если кто-то из них ошивается в этих краях и случайно услышит стрельбу. До них отсюда километров пятнадцать, не больше.

— Бандиты?

Вид у неё был несколько недоумевающий.

— А тебе ничего не рассказали здесь, пока я в городе был? — удивился я в свою очередь.

— Рассказали, но… — Она пожала узкими худыми плечиками. — Странно всё. Люди погибают кругом, выжившие должны помогать друг другу.

— Это в идеале, — кивнул я, насыпая запасные патроны к револьверу в скрытый подсумок в кармане новых «тактических» штанов, которыми разжился вчера. — А на практике каждый пытается урвать себе кусок послаще и побольше, чтобы потом с ним выжить. И некоторые уже рвут куски изо рта у других, не стесняясь убивать.

Она лишь молча кивнула, хоть и заметно погрустнела. Ну, это и понятно: трудно всё осознать, очутившись посреди конца света прямо из «общечеловеческой» Голландии. Ну а что ещё остаётся, пусть привыкает. Интересно, а в самой Голландии теперь что? Не догадался в Интернете пошариться.

Кстати, а штаны-то удобными оказались: револьвер нырнул в скрытую кобуру внутри кармана, словно и нет его вовсе. А я без него теперь никуда, он мне уже разок жизнь спас. И штаны какие хорошие… Я таких никогда не покупал, поскольку воевать не собирался, в тир достаточно любых других, а вот сейчас оценил. Тут и защита коленей дополнительная, и даже задницы, чтобы о первый гвоздь не порвать. В карманах настоящие подсумки с клапанами, которые вшитыми стропами ещё к поясу крепятся, за счёт чего вообще не отвисают, что главной проблемой любых брюк с многочисленными карманами является. Продуманная конструкция и серьёзные портки, уважение вызывают.

Ботинки новые решил пока не пробовать — чёрт его знает, куда мы в конце концов сегодня допутешествуем. У меня изначальный план действий ещё ни разу не исполнился за последние дни. А то ещё новая обувь жать или тереть начнёт в неподходящий момент…

— Ладно, собирайся понемногу. По полной программе: автомат, пистолет, подсумки, радио, — сказал я, выходя из трейлера в жару улицы.

Интересно, у нас просто окна открыты со всех сторон, ну и над крышей трейлера сетка натянута, и не жарко совсем внутри получается. А стоит за дверь выйти — и снова как в духовке. Пустыня, едрить её.

За столом сидела Мария с младшими детьми, которые разложили по столешнице игрушки и детские книжки. Младшая Луиза, закусив пухлую нижнюю губу, что-то рисовала в альбоме восковыми мелками. Я заглянул ей через плечо и увидел синемордого дядьку в кровавых пятнах, в которого из кривого автомата стрелял другой дядька, с усами как у Пабло, и пули в виде кривых толстых чёрточек летели неаккуратной портновской стёжкой в круглую голову нарисованного зомби. Понятно: героизация образа папаши идёт полным ходом. И вообще рисунок на актуальную ныне тему.

Пабло с Хосе чем-то занимались у открытого кузова «исудзу» — мастерят что-то, как всегда. Майк убирался в кабине трофейного гигантского пикапа, который он технично приватизировал, отдав свой «трэйлблейзер» на нужды общества, так сказать, а если откровенно — то семейству Паблито. А стоило ли? У Майка на такую огромную штуку и багажа-то нет, а бензина он будет жрать намного больше. Тоже издержки «мышления мирного времени», причём американского: расход топлива подсчитать так никто и не догадывается. Тут вообще проблема с тем, чтобы найти нечто достаточно экономичное да при этом внедорожное. Это не Европа, где всё дизельное и каждый литр солярки на счету, это Америка — всё на прожор. Ну а захваченный пикап жрёт, как танк, без всякого стеснения.

Впрочем, ладно, не мои это проблемы, мне здесь не жить. Доеду до Москвы, не доеду — дело десятое, но здесь точно не останусь. Пусть дальше сами со своими топливными проблемами разбираются. Заглянул в трейлер к Джеффу и обнаружил там не только хозяина, но ещё и Майка. Джефф чистил пистолет, разложив детали на чистой белой тряпице на столе, а Майк просто сидел, вытянув ноги. Одет он был крайне легкомысленно — в цветастые шорты и расписную майку, но свой «мини» прихватить не забыл. Он с нами сейчас не едет, остаётся в лагере за главного.

— Ну что, когда поедем? — спросил я.

— Всё равно, главное — не поздно, — ответил Джефф. — Чтобы время осталось разобраться, что там к чему, и обратно вернуться засветло.

— Надо с Дрикой пострелять в пустыне, — добавил я.

— Это я учёл, — кивнул он. — Поэтому и не будем время тянуть.

— Мы готовы, — пожал я плечами.

— Хорошо, — кивнул он. — Дай мне десять минут, и я тоже буду готов.

Я вышел в наш «патио», как уже начали называть площадку между трейлерами, затем извлёк из кузова грузовика две пластиковые бутылки минералки и забросил их в кабину красной, истыканной пулями «тойоты», честно принявшей на себя обязанности «дежурного тягача». Вода здесь тоже предмет такой… без него лучше никуда не ездить, а то мало ли…

Хлопнула дверь моего трейлера. Дрика. Воинственная — сил нет, разве что штаны всё же заметно великоваты оказались. А может, так и надо? Джинсы у неё вообще по земле волочились, когда я её встретил. Зато «хеклер» на месте… только висит неправильно. Опять мне двойка.

— Погоди, покажу, как оружие на двойной ремень вешается, — сказал ей я.

Снял пистолет-пулемёт у неё с шеи, причём она честно нагнулась, отделил одну стропу из двух, сказал: «Руки подними», — после чего закинул ей за спину. А затем заставил её продеть левую руку во вторую петлю. Чуть опустил ствол оружия, сказал:

— Примерься. Как?

— Вроде бы удобно, — кивнула она, обхватив рукоятку.

— Это «по-патрульному» называется, — пояснил я. — И в машине удобно сидеть, и самое главное — если даже выпустишь оружие, оно всё равно будет висеть правильно, прямо под руками. Время терять не придётся, чтобы снова схватить, нашаривать его в суете.

Пока мы занимались подгонкой снаряжения, в «патио» нарисовался Джефф. Понаблюдал за нами, кивнул одобрительно, затем сказал:

— Вы садитесь вперёд, пожалуй, а я полезу в кузов, — и затем добавил: — Только слушайте меня внимательно, не забалтывайтесь. Я за наблюдателя буду.

Я обратил внимание, что в руках у него была камуфлированная винтовка «ремингтон» из моих вчерашних трофеев, с серьёзным прицелом и с двадцатипатронным прямым магазином. А что, нормально получается, лёгкая самозарядная снайперка. И снайпер с ней в кузове. Я, кстати, AUG тоже не забыл — прихватил в чехле, потому что его по-любому пристрелять надо. Эх, если бы у Дрики хоть какой-то талант к стрельбе прорезался, чтобы она могла в цель размером с футбольный мяч метров с двухсот попадать — хотя бы при условии, что мяч не будет шевелиться. А если будет, то за сто метров. И тогда со мной, можно сказать, в путь двинется не только наблюдатель, но ещё и стрелок. М-да, как бы это было неплохо. Тут ведь какой момент — кто-то должен будет вести фургон, а кому-то при этом неплохо было бы сохранить возможность стрелять. Всё сразу делать у меня точно не получится.

Джефф полез в кузов, а я взгромоздился за баранку. Дрика с выражением лица первоклассницы-отличницы уселась на пассажирское сиденье. Всё, поехали. Захрустел под колёсами песок с мелкими камешками, машина закачалась, как лодка на волне.

— Дрика. Ты машину водишь? — спросил я.

— Разумеется, — кивнула она.

— А хорошо?

— Нет, не хорошо, — покачала она головой и щёлкнула языком. — Я права получила полгода назад. Так, умею с дороги не свалиться, если ничто не мешает, и не переехать бабушку, которая переходит дорогу, если бабушка умеет быстро бегать и уворачиваться от машин.

— Жаль… — протянул я.

— А что, хотел меня за руль посадить?

— Хотел, — кивнул я. — Нам нужен водитель и стрелок. Я не могу и за того, и за другого, а дороги будут опасны, как я понимаю.

— Я буду очень стараться, чтобы научиться, — очень серьёзно сказала она. — Я понимаю, что надо что-то уметь: тебе трудно будет тащить бестолковую художницу с этюдником. И я тоже хочу добраться до Европы. Кстати, а как мы туда попадём?

Смешно, но она до сих пор не задавала этого вопроса. Просто само по себе подразумевалось, что мы этой самой Европы как-то достигнем, а как именно — уже вроде и не очень важно. Ни разу ещё не спросила, хотя я на её месте уже всю душу бы вымотал вопросами.

— Отправимся в Техас на машине, а там попытаемся попасть на судно до Роттердама, — ответил я. — Считай, почти к тебе домой. И поплывем.

— А отсюда ещё ходят суда? — поразилась она. — Мне кажется, что уже любая жизнь закончилась, кроме той, что мы ведём.

Она кивнула головой куда-то назад, в сторону покинутого нами лагеря.

— Должны ходить, — задумчиво ответил я. — Из-за военного положения их не выпускали из портов, а мертвецам попасть на борт невозможно, как мне кажется. Борта высокие, вокруг вода, запас пищи есть. А затем они наверняка отправятся по домам.

— Вот как… — задумалась она.

Ага, вот так. Вот так я и предполагаю. По логике. Но тут один моментик — логика с жизнью идут подчас очень разными дорогами и в разных направлениях, и для житейского применения она, прямо говоря, не обязательна. Так что полностью полагаться на то, что нам гарантированно удастся попасть на судно, никак нельзя. Нужны запасные варианты. Ой как нужны…

От размышлений меня отвлёк Джефф, стукнувший по крыше несколько раз. Я притормозил, выглянул из окна.

— Здесь постреляем, — сказал он, указав на вытянутую долину между двумя невысокими, осыпающимися по склонам хребтами. — Ты патронами запасся?