Глава вторая. Но продолжай; пускай тебя сбивает

Но продолжай; пускай тебя сбивает

Поток в долину; пусть кружат орлы

В небесной сини. Свой удобный выступ

Покинь и выходи на склон.

Прорви Кольцо волшебных радуг, заключивших

Тебя в свой плен несбывшихся надежд.

А. Теннисон. Принцесса

Вернувшись домой с Эйгера, я узнал, что возросшая стоимость производства вынудила Би-би-си сократить свой финансовый вклад на одну треть. Серьезный удар. Правда, студия Би-би-си в Глазго на редкость удачно подобрала киногруппу, остановившись на Алексе Скотте и Гордоне Форсайте. Оба они не только отлично ладили со всеми членами экспедиции, но и были специалистами высшего класса. Их преданность делу не поддается описанию. Как бы они ни голодали, как бы ни угнетала их обста­новка дождевого леса, когда кажется, что ты навеки заточен в плену дебрей, работа — то есть съемки — была для них важнее всего.

Алекс на вид щуплый и стройный, можно сказать, даже хрупкий, но за этой внешностью кроется изрядная энергия и выносливость. Вообще, побывав в трудных путешествиях, убеждаешься, что эти качества частенько присущи скорее сухопарым людям, чем мускулистым атлетам. Природа наградила его гибкостью молодого бам­бука и острым умом, готовым к решению любых проблем. Алекс и Гордон страстно увлекались звукозаписью и фото­графией и могли часами толковать об этих предметах. Мне доводилось раньше работать с Алексом, и я знал его как одного из лучших операторов страны.

Если Алекс выглядит хиляком, то Гордон настоящий здоровяк. Так и кажется, что он только что вышел из ванны, отмытый до блеска. Его одежда всегда была в идеальном порядке, даже среди самых грязных болот на нашем маршруте. Вид этого плотного крепыша с шапкой волнистых волос — лучшая пропаганда в пользу занятия йогой. Алекс и Гордон тщательно следят за своей личной гигиеной, в отличие от восходителей, которым подолгу бывает не до умывания в горах, причем многие этим только довольны.

Гордон всего три недели как вернулся из киноэкспе­диции в Гренландию, где он странствовал с отважным семейством Симпсонов, обожающим подвергать себя всяким лишениям в дебрях Арктики. Там Гордон — кроме тех случаев, когда они передвигались на лодках,— таскал на спине десятикилограммовый магнитофон, так что он получил хорошую тренировку.

Мы долго обсуждали в Би-би-си, какие камеры брать с собой. Остановились на следующих системах: «Арифлекс БЛ», «Эклер», «Белл энд Хауэлл 70 ДР» и две маленькие двухлинзовые кассетные камеры для съемок на самой стене. Наш выбор вполне оправдал себя, хотя большая «БЛ» на горе не нашла применения. Гордон остался верен своему надежному магнитофону «Награ», хотя кроме него я захватил миниатюрный высококачественный аппа­рат «Награ СН». Я пользовался таким на Эвересте при температуре минус 35°, но Гордон во всем добивается совершенства, а потому избегал применять миниатюрный магнитофон, хотя качество звука вполне удовлетворило бы большинство людей. И ведь на Рорайме главной проблемой был отнюдь не холод, а вода.

Мы запаслись также фотоаппаратами по своему вкусу. Джо, Дон и Мо остановились на подводных камерах (Нил полагал, что они перегнули палку в своем песси­мизме!) Гордон вез «Никон»: я пользовался аппаратом «Роллекс CJIP» с новейшими сменными объективами, пе­редав Алексу для черно-белых съемок полученный от «Обсервера» «Кэнон».

Дон взял на себя роль врача («Боже, упаси нас от болезней!» — говорил я себе) и прислал мне таблетки против малярии, которыми я поделился с Алексом и Гордоном. Сам я так и не выбрал времени принять их до отъезда. Мои попытки выяснить, какими вообще ме­дицинскими ресурсами мы располагаем, не принесли особого успеха.

А вообще-то меня сейчас больше всего заботили труд­ности пути. Маршрут к подножью Рораймы был окон­чательно определен — мы собирались идти вверх по реке Варума и через болото Эль-Дорадо. Джон Стритли и Адриан Томпсон твердо установили, что со стороны реки Паиква к Носу не пробиться.

Имя Джона Стритли навсегда будет связано с северным склоном Рораймы. Он был главной движущей силой нашей экспедиции, хотя мы получили от него печальное известие, что упорно не поддающаяся лечению серьезная травма вынуждает его пользоваться костылями. Таким образом, мечте его жизни — штурмовать Нос — не суждено было осуществиться в этом году.

В 1972 году Джон совершил первую попытку вместе с Бевом Кларком; в состав экспедиции входил также Адриан. Джону и Беву удалось пройти совсем немного: они убедились, что поставленная задача слишком трудна для такого маленького отряда.

Весной 1973 года Джон и Адриан разведали с воздуха район реки Паиква, надеясь проложить более прямой маршрут к северному гребню, что облегчило бы нашей экспедиции выход к Носу. О результатах этой разведки Джон писал:

«На этот раз мы описали полный круг над Рораймой. Полет позволил нам не только лицезреть внушительную картину дикого вершинного плато с его обширными водо­сборными впадинами и глубокими расселинами, но и лишний раз оценить всю суровость и неприступность стены. Вообще сектор стены с гайанской стороны седла Веиассипу выглядит более многообещающим. Обратно мы пролетели над саванной к востоку от Паиквы; нам пока­залось, что она годится для посадки легких самолетов...

Рано утром мы вышли из Манурапан; весь южный горизонт впереди был оторочен извилистым и загадочным силуэтом Пакараймы. За саванной начался кустарник, потом собственно лес, здесь нам встретилась тропа, и на исходе третьего часа мы добрались до Паиквы... Только тот, кто сам это испытал, поймет, как трудно выдерживать компасный курс в густом дождевом лесу, рассеченном крутыми грязными руслами и изобилующем коротким бамбуком. Мы потратили не один час на розыск потерянной тропы, зато вечером были вознаграждены тем, что нашли красивейшую площадку для стоянки на берегу реки. Наш проводник Альфред сказал, что здесь проходит верхняя граница индейских поселений на Паикве. На­сколько ему известно, никто не заходил особенно далеко выше этого места, которое называется Каплагунг по имени старого индейца, жившего здесь по преданию. Речная галька переливалась нежными красками; попа­дались глыбы зеленой и красной яшмы; выходы обычного рораймского песчаника встречались редко.

Продолжая движение вверх вдоль реки и прорубая себе путь в густых зарослях бамбука, мы шли по совер­шенно неисследованной области. На четвертом часу возглавлявший отряд Альфред отскочил в сторону, ломая кусты, и крикнул, чтобы мы остерегались свернувшейся на земле змеи весьма неприятного вида. Адриан живо при­кончил ее из своего ружья. Это была лабария с трех­сантиметровыми ядовитыми зубами. Индейцы сильно всполошились, потому что изо всех обитателей леса они боятся только лабарии и бушмейстера: укус любой из этих двух змей почти всегда смертелен.

Выше по реке путь стал еще труднее. Мы уже два дня как потеряли ориентировку и не знали, в каком именно месте следует повернуть вправо, к главному притоку Паиквы. Прибавилось грязи, пошли крутые подъ­емы. В конце концов нам удалось с одного гребешка рассмотреть участок Веиассипу. Подтвердилось наше предположение, что мы находимся к востоку от седла; теперь исправить ошибку было не так-то просто.

После долгого и напряженного дня мы наконец разбили лагерь над чудесным ручьем с прозрачной водой, который прорезал скалу, срываясь каскадами в Паикву, протекающую метрах в двухстах внизу. Когда мы под­ходили к краю первого каскада, индеец по имени Рентой крикнул: «Глядите — Рорайма!» Его крик спугнул двух гокко. Явно не приученные опасаться людей, птицы опустились на деревья поблизости и вскоре очутились в котелках, где варился наш обед. Вид Рораймы позво­лил нам сориентироваться точно, однако гонимые ветром облака не давали как следует просмотреть варианты подъема.

Спускаясь к ручью, чтобы умыться, мы с Адрианом внимательно рассмотрели прорезанные им породы. Скала спадала в ущелье Паиквы широкими плоскими ступенями. Чуть выше по течению от лагеря в выемке из чистой зеленой яшмы образовался красивейший бассейн, напол­ненный кристальной водой; в вечернем свете стены и дно выемки отливали прозрачной зеленью. Красоту этого бассейна довершало множество подступающих к самой воде всевозможных цветов. По ту сторону долины ниже по течению реки могучим потоком прорывался в крутой теснине главный приток Паиквы, берущий начало на скалах Рораймы. Далеко внизу сама Паиква с ревом катила в лощине глубиной около тридцати и шириной около двадцати метров, прогрызая себе путь в яшме. В лучах вечернего солнца над лощиной словно стояло зеленое сияние.

Утро пятницы выдалось хмурым и облачным, но нам все же хотелось поближе взглянуть на стену Рораймы, поэтому на рассвете мы вышли из лагеря на Яшмовом ручье. Было очень сыро, и мы продвигались с трудом, не видя горы. Рельеф вынуждал нас отклоняться влево, в обход крутых обрывов над рекой. Мы прорубали себе путь в зарослях, подтягивались на руках по скалам, хватаясь за корни. Часа через два раздался выстрел, и на землю прямо перед нами упала ярко-оранжевая птица. Рентой метнулся вперед и поднял скального петушка, одну из самых красивых птиц южноамерикан­ского леса. Закон охраняет скальных петушков, но индей­цы в отведенных им местах обитания охотятся на них ради перьев для своих ритуальных головных уборов. К сожалению, индейцев запрет не касается.

Мы быстро набирали высоту, все еще не видя Рораймы. Наконец около полудня, выйдя из-за деревьев на боковом отроге, мы увидели, что находимся примерно на уровне седла Веиассипу, под самым гребнем, обозначающим бразильскую границу.

Нас по-прежнему окружали плотные облака; мы не­которое время выждали, однако они явно не собирались расходиться. Поскольку мы вышли налегке, разбивать ла­герь на этом месте не было возможности, но мы хоть установили, что этот путь позволяет пройти к седлу Веиассипу, а также что для второй попытки на Рорайме следует воспользоваться первоначальным маршрутом.

Итак, хотя тропа в нижней части Паиквы была вполне сносной, верхний участок водораздела затруднял подходы к северным скалам Рораймы. А потому Джон и Адриан заключили, что первоначальный маршрут, разведанный геологом Бейли, — единственная дорога к нашей цели.

На обратном пути Джона также подстерегали сюрпри­зы, которые нам было полезно учитывать.

«В пяти минутах от лагеря на Яшмовом ручье, когда я следовал по пятам за Адрианом, меня качнуло на молодое деревце, и я ухватился за него правой рукой для опоры. Глянул вниз, чтобы знать, куда ставить ногу, и увидел свернувшегося кольцом бушмейстера, который поднял голову на уровень моего правого бедра, готовясь вонзить в него зубы в тот момент, когда я проносил ногу мимо деревца. Мою вялость как рукой сняло, я бросился влево и сбил с ног Рентона, спасаясь от смертельной атаки двухметровой змеи. На наши крики прибежал Филлип, и выстрелом из его ружья я отделил голову бушмейстера, после чего осмотрел четырехсантиметровые зубы с капельками яда на конце. Как не назвать иро­нией судьбы тот факт, что такая опасность соседствует с одним из самых прекрасных уголков земного шара!»

Помимо острых переживаний на долю наших друзей выпали также интересные беседы, которые они вели с индейцами вечером после очередного дневного перехода.

«Альфред рассказал об утренней звезде Ка-ха-нук и о «пяти малых звездах» (как тут не вспомнить то, что пишут о древних полинезийских мореплавателях!). Когда «пять малых звезд» мерцают низко над горизонтом, это обозначает сезон определенных птиц, а по распо­ложению Ка-ха-нук узнают о приближении дождей. Индейцы показали нам лабба — растущий на корнях и на земле гриб, который светится в темноте. Нас научили находить похожую на ладан смолу, с помощью которой индейцы разжигают костер. Ярко-оранжевое ароматное дымное пламя годилось также для освещения ночью. Альфред и Рентой доказали нам листья, применяемые для лечения порезов. Словом, мы обогащались знаниями!»

Подытоживая результаты этой разведочной вылазки, Джон забраковал путь вдоль Паиквы: слишком тяжело идти и слишком много змей. От Дона я получил фото­снимки Носа и, как только выдавалось свободное время, изучал по ним возможные маршруты на стене. Она бук­вально ощетинилась навесами, и я пришел к выводу, что восхождение потребует не меньше трех недель. Последую­щие события оправдали все мои опасения. Степень слож­ности оказалась очень высокой.

Джо заверил меня, что у нас будет вдоволь шлямбурных крючьев и ручных дрелей, а я договорился, что нас снабдят двумя пистолетами «Хилти». Эти пистолеты «стреляют» плунжером, который проходит всего около трех сантиметров, вбивая крюк без малейшей опасности для окружающих.

Ко мне в Гленкоу прибыли два представителя фирмы «Хилти». С помощью одного местного геолога мы испы­тали пистолеты, вбивая крючья в трещины в известняке, который ошибочно посчитали равным по твердости песча­нику Рораймы. Новое приспособление работало отменно, и мы проверили крючья под нагрузкой до 700 килограм­мов. Фирма охотно предоставила в наше пользование на время экспедиции два пистолета вкупе с тысячью патронов и крючьев. Крючья прибыли через несколько дней в двух красных стальных контейнерах, похожих на чемоданчики «дипломат». Каждый контейнер весил около 25 килограм­мов. С трудом отрывая их от пола, я тут же решил, что в самолет мы постараемся пронести их под видом ручного багажа!

Признавая, что его планы устроить алмазный аукцион могут и не сбыться, Нил усиленно ворочал мозгами, соображая, как добыть средства на экспедицию. Он приду­мал бездну вариантов, но осуществить их за какие-нибудь две недели представлялось довольно затруднительно. Перед отъездом в отпуск Нил связывался с Почтовым управлением по поводу конвертов для спецгашения. Вернувшись из отпуска, он снова поднял этот вопрос и выяснил, что почтовики сделали все от них зависящее и даже связались с почтовым ведомством Гайаны. Однако потом что-то не заладилось по линии официальных кана­лов (я так и не выяснил почему), и кончилось тем, что Почтовое управление Гайаны в приступе раздражения постановило напечатать свои собственные конверты. Гайанские почтовики намеревались учредить специальное «почтовое отделение» на вершине Рораймы (с примене­нием вертолета), чтобы произвести спецгашение в тот самый день, когда восходители влезут туда через кишащие скорпионами канты. Адриан должен был пройти ускорен­ные курсы по франкированию писем и получить звание почетного почтмейстера. Гайанские почтовики явно не упускали никаких возможностей навести экономию. Идея Нила была национализирована в Гайане еще до того, как мы покинули Великобританию! «Та же история, что с твоими колясками, Нил», — сказал я ему.

И остались мы с тремя тысячами роскошных конвер­тов, украшенных надписью «Рораймская экспедиция Би-би-си в Затерянный мир, 1973» и живописными изобра­жениями водопадов, птеродактилей и экзотических пальм. По просьбе Нила один из его сценаристов сочинил такую вкладку:

Date: 2015-12-12; view: 316; Нарушение авторских прав