Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава шестая. То до самых мышек в воду,





Погружаясь то по пояс,

То до самых мышек в воду,

С криком стал нырять он в воду,

Поднимать со дна коряги,

Вверх кидать песок руками,

А ногами — ил и травы.

Лонгфелло. Песнь о Гайавате

 

Мы все еще могли пользоваться подвесными моторами, следя за тем, чтобы не столкнуться с затонувшими ство­лами, принесенными сверху паводком. Со вчерашнего дня уровень воды понизился на полметра. Айзек заметил, что это совсем некстати: сократится расстояние, которое мы сможем пройти вверх по Варуме, намного уступающей Како глубиной.

— Боюсь, дальше лагеря одни не пройдем, — хмуро заключил он.

Мы еще не успели по-настоящему познакомиться с остальными членами отряда. Джонатан носился как угоре­лый, непрестанно щелкая своим «Никоном» (пленку он раздобыл сам). «Шпион» Морис выполнял поручение гайанских властей снимать экспедицию на кинопленку, и, так как он впервые работал с «Болексом», Алекс терпе­ливо помогал ему.

Адриан и Айзек, с беспокойством смотрели на гору снаряжения наших кинооператоров. Особенно тревожила их судьба звукозаписывающей аппаратуры Гордона, вклю­чая длинный неуклюжий микрофон; они были убеждены, что этим предметам суждена недолгая жизнь. Однако они недооценили Гордона — микрофон вернулся в целости и сохранности на студию Би-би-си в Глазго; Гордон обра­щался с ним, как с бутылкой нитроглицерина...

Снаряжение, которое предполагалось забрасывать к болоту Эль-Дорадо вертолетом, мы сложили на досках внутри нашей хижины. Бобби оставался в Маиурапаи и знал, в какой последовательности отгружать эти вещи. Адриан сообщил нам, что вертолет вскоре начнет опери­ровать в этом районе, совершая отдельные вылеты по заданию одной горнорудной компании. Поэтому пилот согласен, если мы обеспечим его продуктами, дежурить вместе с Бобби, ожидая наших радиокоманд.

Учитывая это, мы оставили в Маиурапаи большую часть снаряжения, взяв с собой лишь самое необходимое для перехода через влажный лес. Алекс захватил только одну камеру, а именно «Эклер», оставив большой «БЛ», боль­шинство сменных объективов и малую кинокамеру; все это лежало в ящиках, куда были напиханы мешочки с силикагелью для поглощения влаги. Мы оставили также продукты для Бобби и вертолетчика; военного радиста снабжала база в Камаранге.

Я уже переговорил с Айзеком о возможности найма гонцов для доставки в Джорджтаун статей для «Обсервера» и заброски в наш лагерь проявленного Би-би-си текущего материала, и он заверил меня, что с этим делом не будет никаких трудностей: все, что надо будет сделать, будет сделано.

Основное организационное бремя на первых порах легло на плечи Адриана и Айзека; от нас было мало проку, поскольку мы не были знакомы с порядком работы таких экспедиций. Однако мы уже чувствовали, что не все будет идти гладко. Нам явно не хватало продоволь­ствия и носильщиков; один мини-кризис следовал за дру­гим. Нил первым стал давать выход беспокойству, которое испытывали мы все.

Мы проследовали мимо неприметного устья реки Паиквы. Британская экспедиция 1971 года разведала ниж­нее течение Паиквы и наметила возможный путь следо­вания до Рораймы, однако в конечном счете отдала предпочтение Варуме, несмотря на четыре ряда порогов, за которыми эта река становилась вовсе не проходимой для лодок.

Переход по Како и Варуме не причинил нам никаких неприятностей. Из-за упомянутой выше суматохи наша лодка ушла первой, несмотря на мольбы Нила, и в нижнем течении Варумы обошлось без съемок. Да и пороги ока­зались не такими уж страшными. Даже при моем недо­верчивом отношении к воде я не особенно переживал. Правда, на одном участке с быстрым течением и обилием топляка мотор начал задевать дно, и лодку развернуло кругом; только свисающее над рекой дерево уберегло нас от опрокидывания.

Природа наводила на мысль о записках полковника Фосетта; свисающие с деревьев мора лианы так и про­сились в какой-нибудь фильм о Тарзане. Я рассказал нашему рыболову Джо, что местные жители травят рыбу ядом из щепок мора. Быстро и хорошо, не то что с удочкой возиться.

— Зато спортом это не назовешь, согласен? — ответил он.

Вообще-то индейцы предпочитают травить рыбу ядом из корней и стеблей лианы лонхокарпус. Растение измель­чают колотушкой, получая неприятно пахнущие светло-желтые волокна; корзину с этими волокнами опускают в воду, кругом растекается сок молочного цвета, и рыба задыхается.

Перед вереницей опасных порогов индейцы предложи­ли нам выйти на берег и снова присоединиться к ним выше по течению. Рулевой умело подвел лодку к пова­ленному дереву, Дон вытянул руку, чтобы взяться за сук, и обнаружил, что в нескольких сантиметрах от руки, зловеще уставившись на него, сидит здоровенный — санти­метров двенадцать в длину — паук.

— Ничего себе, радушно здесь принимают гос­тей, — сухо заметил Дон.

Один индеец сошел на берег вместе с нами и быстро двинулся вперед сквозь прибрежные заросли. Путь был не особенно сложным, если не считать, что приходилось то и дело пересекать ручьи — иногда по природному мосту в виде поваленного дерева.

—Где пожар? — донесся откуда-то сзади голос Дона. Он вообще не любитель быстрой ходьбы, а тут еще его тормозила раненая нога. Но темп задавал не Джо, а наш проводник-индеец, который тенью скользил через заросли. Давно известно, что европейцу трудновато поспевать за индейцем, странствующим в родной среде. Ничего не ска­жешь, индейцы ходят и бегают достаточно быстро. Мы убедились в этом, когда экспедиция возвращалась от Рораймы и наши носильщики, каждый с грузом около 50 килограммов, передвигались бегом, так что нам стоило великого труда не отставать от них, хотя мы почти ничего не несли на себе.

Выше порогов река вела себя относительно смирно, мы снова сели в лодку и стали пробиваться вверх.

«Впередсмотрящий» на носу громким возгласом преду­преждал о топляке на нашем пути; когда же снова шла чистая вода, мы лихорадочно работали веслами. Постепен­но русло расширилось, и «впередсмотрящий» показал на высокий берег с подобием расчистки. Срубленные деревья лежали вперемешку, точно рассыпанные спички.

—Лагерь один, начальник.

Здесь в свое время помещался один из лагерей П. Бэйли из Геологического управления Британской Гвинеи. Соответственно характеру работы геологов ла­геря располагались довольно близко друг от друга. Но теперь от них остались только зарастающие расчистки.

Лодку привязали за бревно, мы поднялись по крутому илистому откосу и приступили к разгрузке. Нам помо­гали прибывшие сюда раньше индейцы. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь лесной полог за расчисткой, освещали хаотическую картину, напоминающую сцену землетрясения, как ее изображают в театре.

Лагерь был оборудован просто: несколько деревянных каркасов из совершенно прямых молодых стволов, свя­занных вместе лубом какараллиса. Накрыл такой каркас брезентом — лучшего убежища в лесу и не надо. Гамаки подвешивают между двумя боковыми балками «хижины», на высоте около двух метров над землей.

Индейцы в два счета распаковали наши ярко-желтые тенты и натянули их на коньковую и боковые балки. В кольца по краям брезента продели прочно вбитые в землю тонкие жерди. Лубяные оттяжки соединяли верх­ние концы жердей с окружающими деревцами на расчист­ке. Теперь никакой ливень не мог проникнуть внутрь, разве что с торцовой стороны.

— Кто это там свистел? — внезапно спросил Дон.

— Не знаю, — отозвался я. — Похоже на свисток судьи после первого тайма.

— «Двенадцатичасовая пчела»*, — заметил один из индейцев, ухмыляясь.

При желании этот свист вполне можно было принять за сигнал на перерыв.

— Нет, вы этого послушайте, — вмешался Джо. — Слов­но пилит бревно ржавой пилой.

Пожалуй, больше всего в дебрях влажного леса нас поразили именно эти диковинные звучания. Право же, что-то удивительное! Нам рассказывали и про других «музыкантов», но жук-пильщик понравился мне больше всех. Зацепится за ветку толщиной до четырех сантимет­ров и крутится вокруг нее, пока не перепилит совсем. Обычно жук падает на землю вместе с отпиленным облом­ком, и его можно найти под деревом. Но никто не мог нам объяснить, для чего ему это надо.

Членам отряда, поднимавшимся по реке следом за на­ми, досталось хуже нашего. Алексу, Гордону и Нилу, которые шли вместе с Морисом и Майком на лодке побольше, пришлось несколько раз вылезать в воду и волочить лодку через пороги. Глубина местами была по грудь, ноги цеплялись за утонувшие бревна и сучья. Нил (из всей этой пятерки он находился, пожалуй, в наихудшей физической форме) добрался до лагеря 1 совершенно измотанный; тем не менее по дороге он подмечал отличные возможности для съемок и несколько дней после того все твердил, что на обратном пути непременно надо будет снять пороги.

— Точно, как пойдем вниз, так и снимешь свои кад­ры, — подхватил Дон. — Какая разница? Зритель все равно не разберет!

Нил озадаченно поглядел на него, соображая, прини­мать ли всерьез этого циника.

Замыкающие прибыли уже под вечер. В последней лодке сидели Адриан и Джерри вместе с Джонатаном и двумя-тремя индейцами. Майк Тамессар приковылял в лагерь пешком, громогласно сетуя:

— Проклятые индейцы! Господи, до чего же я вымо­тался! А они ушли вперед и бросили нас. Счастье, что я вообще сюда добрался... Рагу идет где-то сзади. На что я нетренирован, но он совсем скис...

До этого раза мне еще не доводилось разговаривать с Майком, и меня удивила столь бурная вспышка в самом начале экспедиции, тем более что он производил на меня впечатление весьма спокойного человека. Впрочем, у него была уважительная причина горячиться, потому что гагу и впрямь потерялся.

Майк продолжал изливать свою тревогу, но Адриан и Айзек не проявляли особого беспокойства.

— Выше порогов даже ребенок не заблудится, — гово­рил Адриан, — тропа хорошая.

Но, как бы ни хороша она была, одного члена экспедиции недоставало, и даже мы, новички, понимали, на­сколько опасно заблудиться в таком лесу. Эту истину мы прочно усвоили. Даже индейцам случается заблудиться, и некоторые пропадают навсегда. Индейцы ориентируются по срубленным вдоль тропы молодым деревцам; левши здесь редки, так что по этим меткам легко определить, куда шел направляющий. Еще они обламывают ветки для ориентировки. Но Рагу не доводилось прежде ходить в гайанских дебрях, и он ничего об этом не знал. Да если бы и знал, это его не выручило бы: позднее наши проводники-индейцы тоже сбились с пути на этом участке, и мы тщетно искали тропу или иные следы предшествующих отрядов. Айзек подошел ко мне:

—Мистер Хеймиш, можно одолжить ваш фонарик?

—Конечно, Айзек, держи.

Я подал ему большой водонепроницаемый фонарик.

— Пойду поищу Рагу, — коротко сообщил он.

—Удачи тебе, приятель, — сказал Нил, раскуривая сига­ру, полученную от Джо.

Индейцы поддерживают контакт в лесу, аукаясь или стуча по стволам рукояткой мачете. С приходом суме­рек лесные твари принялись на тысячи ладов передраз­нивать их голоса; между стволами метались светлячки, словно крохотные плавучие маяки. Никто, кроме Майка, не выражал вслух своей тревоги за потерявшегося Рагу, но каждый понимал, что грозит бедняге.

— Если он выдержит ночь, не ударится в панику, — сказал я Нилу, — все будет в порядке.

— Да, не завидую я ему, дружище, — отозвался Нил. — Не дай бог ночевать в дождевом лесу без снаряжения и продуктов — как бы самому не оказаться чьим-то завтраком!

Голоса индейцев пропали вдалеке, и теперь мы слы­шали только таинственные звуки ближнего леса. Примерно через час индейцы вернулись, так и не обнаружив Рагу.

— Как только рассветет, возобновим поиск, — объявил Адриан.

Ложась спать, мы укрылись кисеей от комаров. Шел сильный дождь; можно было подумать, что с макушек деревьев льют ведрами воду на наш брезент или же кто-то пропорол бурдюки господа бога как раз над нашим лагерем. А светлячков дождь нисколько не пугал.

Рокот подвесного мотора возвестил о наступлении утра. Выглянув из-под кисеи, я увидел уходящую вниз по тече­нию лодку. Одновременно несколько индейцев вышли на поиски пешком. Было решено, что после завтрака весь наш отряд присоединится к поискам, если Рагу до тех пор не найдется. Мы еще не управились с рисом и чаем, когда возвратилась лодка с пропавшим, гагу вошел в лагерь, с трудом переставляя ноги, заметно потрясенный пережитым. Кто-то подал ему кружку с горячим чаем.

—Спасибо, мэн, — вымолвил он, жадно глотая чай. Рагу выглядел еще неряшливее, чем обычно. Весь в грязи, длинные черные волосы прилипли к голове, словно он только вышел из-под душа. Вообще же он вполне благополучно перенес ночь под дождем, даже не очень озяб, поскольку в лесу было достаточно тепло.

—Мэн, эти чертовы индейцы умотали вперед и бро­сили меня,— возмущался он. — И всего-то на минуту остановился, чтобы переобуться, а их и след простыл, так-перетак.

—И что ты тогда сделал? — спросил Нил, спеша из­влечь максимум из драматического эпизода для буду­щего фильма.

Пока Нил задавал вопросы, Алекс вовсю орудовал камерой.

— Остался на том же месте, мэн, никуда больше не пошел. Нашел себе большое дерево с контрфорсами и просидел под ним всю ночь. И натерпелся же я страху, скажу тебе!..

На рассвете Рагу услышал рокот лодочного мотора, доковылял до берега, и тут его подобрали.

—Хороший материалец вышел, дружище, — сообщил мне потом Нил. — Как раз то, что нужно зрителю. Не сентиментальщина какая-нибудь, а по-настоящему инте­ресные кадры. Но ты скажи мне, не слишком ли много кутерьмы у нас в этой экспедиции? Ты раньше стал­кивался с чем-нибудь подобным?

—Бывало и похуже, — ответил я уклончиво. — А вооб­ще ты прав, дела идут не слишком гладко. Ну ничего, будем надеяться, что теперь, когда мы опять все вмес­те, дальше все наладится.

Еще накануне я приметил подобие туннеля, ухо­дящего в лес по соседству с кухонькой, поместившейся на краю расчистки. Здесь начинался наш пеший марш­рут, но, поскольку Рагу был основательно измотан после ночного приключения, Адриан решил отложить выход на следующее утро. В этот день мы просушива­ли свое личное имущество, когда выглядывало солнце, а Джо даже ухитрился поймать несколько рыб.

Индейцы заняли свободное время плетением корзин партии, служащих для переноски грузов. Эти вариши могут быть замечательно красивыми. Корзину попроще сплетают за несколько часов, но Айзек трудился над своим изделием почти две недели. Сырья для вариши в лесу сколько угодно, а скрепляют конструкцию лубом какараллиса.

Дон все еще жаловался на боль в ноге, поэтому Адриан предложил ему сесть в лодку, которую индейцы хотели попытаться провести вверх по реке с грузом сумок. Такой вариант был вызван нехваткой носиль­щиков. Дон дохромал до берега; тем временем мы с Джоном зашагали по тропе. Вместе с нами шли Алекс, Гордон и Нил, надеясь поснимать нас по пути к ла­герю 2.

Экспедиция 1971 года обнаружила следы тропы, впервые проложенной упомянутым выше П. Бейли, а в прошлом году здесь проходили Джон Стритли, Адриан Томпсон и Бев Кларк. Тропа тянулась парал­лельно Варуме, не особенно удаляясь от нее. Мы ша­гали в окружении древесных великанов. Могучие стволы с контрфорсами вздымались к зеленому пологу, простершемуся в тридцати с лишним метрах над нами. Поражало разнообразие пород; их в здешних лесах насчитывается около четырехсот. Особенно живописно выглядели маддабури со столбовидными корнями, на­поминающими попугаичьи клетки. Корни достигают в высоту пяти метров, а над «клеткой» торчит ствол, украшенный симметричными розетками из остроконеч­ных листьев. Мы с Джоном задержались около еще одного замечательного экземпляра: ствол метровой тол­щины как будто состоял из сваренных вместе труб и уходил в лиственный полог вверху наподобие мно­гожильного кабеля.

Показался Айзек. С тяжелым грузом на спине он переходил вброд очередной ручей.

—Эй, Айзек! — крикнул я, показывая на трубчатое диво. — Что это за дерево?

Он поднял голову и прищурился.

— Это весельное дерево, мистер Хеймиш. Мы дела­ем из него весла и топорища.

Некоторые деревья с контрфорсами достигали поразительных размеров. Правда, они не шли в срав­нение с исполинскими секвойями, какие мы с Джо видели в Калифорнии, однако производили достаточно внушительное впечатление. Корни-контрфорсы образо­вали нечто вроде треугольной паутины, отстоящей на шесть и более метров от ствола. Ни дать ни взять ракета «Сатурн» на стартовой площадке!

Притоки Варумы, которые нам приходилось пере­секать, были подчас перекрыты мостами в виде длинных и прямых поваленных стволов. Эти скользкие мосты здесь называют «такуба». Впоследствии, пока мы поднимались на Великий Нос, индейцы чуть ли не каждый день ходили по этой тропе, и они снабдили мосты перилами, укрепленными на рогулях.

Время от времени сверху доносились голоса ара. Пересекая маленькую расчистку, я даже уловил взгля­дом красно-синее облачко там, где по воздуху пронес­лись попугаи. Словом, не переход, а сплошная идиллия.

—А что, неплохо тут, — сказал я Нилу.

—Какие же это первобытные дебри, Хеймиш? — простонал он. — Уж больно слащавая красота! Словно на берегах Лох-Ломонда! Из живых тварей я пока вижу впереди только Алекса — ломится сквозь заросли что твой тапир. Хоть бы одна обезьяна или змея.

—Ладно, уж я постараюсь тебе угодить, — пробурчал Алекс.

—Еще насмотришься на них до конца экспеди­ции, — бодро сказал я. — Когда мы поднимались на лод­ках, кто-то видел трехпалого ленивца.

—Кто-то, да не мы,— с досадой отозвался Нил.

Мы вышли на расчистку поблизости от реки. Окру­женный густой зеленью, среди поваленных деревьев стоял каркас хижины, напоминая четвероногий скелет. Здесь помещался лагерь 2, но мы не собирались им воспользоваться — у нас было задумано пройти в этот день подальше, до лагеря 3 или даже 4, если хватит сил. Сбросив свою ношу, чтобы передохнуть, и сидя на поваленном стволе, я восхищенно смотрел на поедающих листву крупных зонтичных муравьев. Эти листорезы выгрызают аккуратные зеленые кружочки и волокут их в огромные подземные камеры, где на удобряемых перегноем «грядках» выращивают особую грибницу.

Фантастическое зрелище являли собой широкие петли переплетающихся лиан; в наиболее густых за­рослях над нашими головами простиралось кружево вьюнков, и каждый стебель тянулся вверх, к солнцу
над лесным пологом. Самые крупные лианы достигали в толщину двадцати пяти и более сантиметров. Я по­думал, что среди них, наверно, есть и баухинии, чей сок входит в состав яда кураре. На высоких ветвях
прилепились другие растения — эпифиты, вроде бромелий и орхидеи, живущие за счет солнечных лучей, влажного воздуха и перегноя вокруг собственных кор­ней.

—Поспорим, кто больше пройдет с сухими ногами, Джо?

—Давай, — согласился он, перескакивая через широ­кую ямину. — Буду меньше думать о нехватке еды.

—Да уж,— отозвался я. — Хорошее начало у нашей экспедиции... На обратном пути мы до того отощаем, что будем парить через лес, словно сильфы.

Но пока мы отнюдь не парили... Не желая мочить ноги, мы в поисках такуб отклонялись далеко в чащу леса, чтобы не переходить ручьи вброд. Так продол­жалось, пока мы не вышли к обширному заболочен­ному участку, обойти который не представлялось ни­какой возможности, и, смеясь, побрели по колено в во­де.

Было еще довольна рано, когда мы достигли лаге­ря 3. Прорвавшись сквозь бамбуковую завесу, мы уви­дели сидящих вокруг костра Дона и индейцев. Тут были и опередившие нас носильщики, и те, что под­нимались по реке на лодке.

—Привет, — сказал Дон. — Хорошо прогулялись?

—Ничего, — отозвался я.

—Привет и вам! — удивленно воскликнул Джо, обра­щаясь к сидевшим на бревне Мо и Майку.

Редко мне доводилось видеть более грязных стран­ников. Одетый в полосатые рейтузы и горные ботинки, мокрый насквозь, Мо выглядел предельно усталым. У Майка был такой вид, будто его протащили через дренажную трубу, которая не только оставила на нем чуть ли не весь свой ил, но и основательно порвала его одежду. Некогда нарядная цветная рубаха теперь больше всего походила на мятую промокашку. Картину довершала древняя шляпа, а по застарелой щетине на скулах можно было предположить, что этот человек всю жизнь провел в первобытном лесу.

Потом Мо сказал мне, что был потрясен числен­ностью нашего отряда. Как и все мы, он предпочитал небольшие сплоченные экспедиции, и процессия, ко­торая теперь ступила на расчистку, показалась ему бесконечной.

Мо и Майк решили встретить нас, чтобы помочь на следующих этапах, и, не теряя времени, поведали, какие «прелести» ожидают нас в слизистом лесу впе­реди.

— На кустах прямо сопли висят, Хеймиш, — упивался
подробностями Майк. — Длинные такие, просто чудо.

В одном месте они потеряли тропу и очутились на каменном выступе посреди скальной стены высотой около ста метров. Здесь выяснилось, что у индейцев совсем не лежит душа к веревочным лестницам. Они отказались карабкаться с ношей по круче, и пришлось Мо и Майку поднимать их вариши.

—И далеко вы прошли?— спросил деловитый Дон.

—До самого болота Эль-Дорадо,— ответил Майк, принимая кружку чая из рук индейца Мориса, кото­рого выделил им в помощь Айзек.

Майк и Мо хорошо поладили с Морисом, даже привязались к нему. Мы убедились, что он кое в чем отличается от своих соплеменников. Морис угадывал, что нас интересует в здешних лесах, и охотно давал объяснения, тогда как остальные носильщики обычно отвечали смехом на наши вопросы. Мы оценили его светлый ум. У него были миндалевидные глаза; тело стройное и гибкое, как лиана. Густая челка с светлой прядью то и дело свешивалась на правый глаз Мори­са, он терпеливо убирал ее, но она упорно возвраща­лась на место. Сейчас Морис наливал всем нам чай.

В это время наше внимание привлекло появление на расчистке Нила с его двумя верными спутниками. Нил являл собой воплощение изможденного странника или живой фабрики по производству пота. Рубашка— мокрая насквозь, брюки от ширинки вниз — тоже, как будто он обмочился.

— Привет, ребята, — пробурчал Нил, втыкая в землю свой полутораметровый антизмеиный посох и сбрасы­вая с плеч огромный рюкзак. — Хоть бы чаю кто дал, что ли!

Он с завистью смотрел на наши кружки, и я усту­пил ему свою, одновременно представляя Нила Майку и Мо.

—Я уже думал, вы где-нибудь посерёдке Великого Носа,— сказал он.— Правда, боялся, что вы рванули со старта и махнули рукой на фильм.

—Да нет, мы подумали и решили, что будет не­ красиво, если мы спустимся с вершины в тот момент, когда вы только выйдете к подножию, — отбрил его Мо.

Пока Джо из своих личных запасов угощал желаю­щих роскошными сигарами в металлических футлярах, мы бомбили членов передового отряда вопросами о маршруте и уписывали плесневелые лепешки. Индейцы готовят лепешки каждое утро, когда есть мука. Заме­шанное на воде тесто жарят в растительном масле; вся процедура занимает около часа. Едят лепешки и горячими, и холодными.

—Как там впереди с продуктами? — спросил я, бес­покоясь, что нам придется подтянуть ремешки.

Всего-то несколько дней, как покинули цивилизацию, а уже кое в чем ощущалась нехватка. Айзек на наши вопросы отвечал однообразно: «Чай и сахар должны быть где-то здесь, вот только никак не найдем...». «Консервы? Как же, они лежат в сумках, которые по­несли три дня назад в лагерь пять».

—Горы еды в лагере шесть, — бодро доложил Мо по тому же образцу. — Мы доставили из Джорджтауна восемнадцать сумок на двадцать четыре человеко-дня каждая.

Мы должны были нести с собой пятнадцать таких сумок. Во всяком случае, столько мы с Доном и Джо упаковали на ферме Адриана. Однако у нас не было уверенности, что каждая из них содержит двадцать четыре полных пайка. Мы ведь подчас совали что попадало под руку, не зная толком, в чем будет нужда. А потому остался излишек неупакованного шоколада и леденцов, которых нам теперь так недоставало. Верно отметил Дон: кутерьмы в этой экспедиции было предо­статочно. Ко всему прибавилось беспокойство Нила за судьбу фильма. Света было так мало, что Алекс почти не мог снимать, да еще Нил постоянно сетовал на слащавость обстановки. Ему не терпелось видеть нас по шею в болоте, отбивающимися от анаконд и хищ­ных муравьев мунири.

—Этих пяти сантиметровых трам-тарарам, — уточнил он, когда мы приготовились следовать дальше.

—Ну так. Проверьте фары, подгоните защитные ремни и поехали, — сказал Дон. — Но к дьяволу все бо­лота, если будет путь обход!

Я шагал следом за Мо.

—Твои ботинки ни на что не похожи, Мо.

—Что правда, то правда, — подтвердил он, обернув­шись. — Здешние тропы — сущий ад. Между пятым и шестым лагерями столько корней, что мы этот этап так и прозвали «корневым». Ты бы посмотрел на тропу выше лагеря шесть! Любопытное зрелище. Мы с Май­ком метались туда-сюда, словно чох в телефонной будке. Да там еще и опасно...

Он бросил окурок сигары и продолжал, балансируя на переброшенном через топь длинном бревне:

— Когда мы шли здесь первый раз, то шагали по пояс в воде. Вот когда Нил мог бы снять дерьмовые кадры, о которых он так мечтает!

Когда по этому участку проходила экспедиция 1971 года, воды тоже было предостаточно. Разлившиеся реки едва не смыли экспедиционные лагеря; оберегая сна­ряжение, его держали на козлах. Из марлевых сетей, развешанных с вечера для поимки летучих мышей, на другое утро извлекали рыбу!

В этот день члены нашего отряда видели диких свиней, а индейцы убили двух змей, но вообще-то было слишком сыро, чтобы изучать местную фауну. Особенной жары не наблюдалось, и все же мы страшно потели, главным образом потому, что двигались в тем­пе. Поскольку Мо и Майк уже знали дорогу, мы шли впереди основной группы индейцев. Вряд ли я решил­ся бы идти через такой лес, ориентируясь только по отдельным срубленным деревцам, но наши проводники ни разу не сбились с пути.

Хотя лесной полог был непроницаем для света, дождь запросто проникал сквозь него, и мы быстро промокли. И ничего страшного, дождь ведь был теп­лый! Что сухой идешь, что мокрый — почти одинаково приятно. Наверно, индейцы правильно делали, шагая чуть ли не нагишом и неся с собой сухую смену для очередного лагеря.

Алекс и Гордон приотстали. Мы находились в луч­шей форме, а потому уходили все дальше от них.


Был момент, когда Гордон, оторвавшись от Алекса, потерял тропу. При нашей плохой организованности не приходилось удивляться, что некоторые члены экспе­диции, совсем лишенные походного опыта, порой бе­зуспешно искали срубленные стволы или обломанные ветки.

Выходя из лагеря 3, Алекс и Гордон предвидели возможность путаницы, и Алекс попросил Нила отпра­вить с носильщиком их гамаки и спальные мешки. Нил послал им вдогонку рюкзак, и носильщик догнал Алекса на тропе, да только рюкзак оказался не тот...

— Так-перетак! — Я зацепился ногой за корень, ко­торый, как и тысячи ему подобных, образовал замаски­рованную бамбуком петлю.

Падая вперед, я машинально ухватился за ствол толщиной около десяти сантиметров. И пропорол ла­донь черными шипами; шипы обломились, а из ранок брызнула кровь. Так состоялось мое первое знакомство с отвратительнейшей пальмой астрокариум. Ее ствол усеян шипами длиной около сантиметра, причем они слегка загнуты, чтобы ваша рука или другой коснув­шийся их предмет непременно как следует зацепились. Нередко шипы покрыты мхом, так что их не разгля­дишь. Мы быстро переняли у индейцев навык — по возможности не хвататься за деревья и кусты.

На этом этапе пути мы видели тарантулов, однако змеи нам не встретились. О чем ни спроси нашего проводника Мориса, он все называл смертельным, по­этому я не стал выяснять его мнение о шиповатой пальме. Но рука болела основательно. Мо тоже жало­вался на боль в руке, считая, что его обожгло соком, капающим сверху с деревьев. Мне припомнилось, что я и впрямь читал про древесный сок, вызывающий волдыри.

Около трех часов дня мы достигли расчистки на берегу реки, где помещался лагерь 4. Всего на путь от лагеря 1 мы потратили четыре ходовых часа. Не совсем обычные ходовые часы — тропа сильно смахивала на полосу препятствий для подготовки будущих Тарза­нов. Как уже говорилось, лагеря размещались довольно часто, поскольку они первоначально служили опорными пунктами для геологов.

Характер леса по-прежнему определялся соседством реки, но выше лагеря 4 прибавилось бамбука и низкорослых пальм, и я обратил внимание на свисающие с ветвей пряди мха. Будь здесь кому нас встретить, он увидел бы, как мы бесцеремонно скинули на зем­лю рюкзаки и с ходу, не раздеваясь, бросились в реку. От Джо над поверхностью только и видно было что шляпу да огромную сигару—не человеческая голова, а какой-то дымящий поплавок...

—Как насчет пираний и кайманов?! — крикнул я.

—Так их перетак, — отозвался Мо. — Во всяком слу­чае, их блюдо будет хорошо посолено.

—Вижу отсюда Рорайму, — сообщил Дон, усердно стирая одежду прямо на себе. — Здорово видно.

Мы в самом деле отчетливо различали Нос, хотя до него было свыше десяти километров.

—Ты не снимаешь? — удивленно спросил я Алекса.

—А, обычная история! Когда попадается что-нибудь приличное, носильщика с пленкой нет, и бог ведает, где он! У него же и Фред с нашими личными ве­щами. Урок номер пятьдесят: не расставайся в дебрях со своим личным имуществом!

(Сумки принадлежали раньше военным, и на каж­дой было написано имя прежнего владельца, но Алекс переименовал свою во Фреда в Джорджтауне.)

Алекс пожаловался на тошноту и на судороги в бед­ренных мышцах, и я посоветовал ему принять ложку поваренной соли.

Я поискал алмазов в речной гальке, однако мне попадались только пиропы. Айзек рассказал мне про своего родича, который кое-что добыл ниже по те­чению.

—Что, потерял монету на резинке, которой обма­нываешь официантов? — осведомился Дон.

—Ха-ха, Уайленз...— неодобрительно пробурчал я.

В реке обильно росли водоросли паку, названные так по имени рыбы, которая ими кормится; однако самой рыбы тут не было, что и подтвердил нам Джо, забросив удочку несколько раз. Это растение, напоми­нающее морские водоросли, цепляется присосками за камни и легко выдерживает напор быстрых струй. Во время засушливого сезона, когда реки мелеют и рас­тение оказывается на воздухе, корни и стебли начи­нают гнить, зато в раскрывшихся почках быстро (за несколько дней) созревают семена, завершая цикл как раз к следующему половодью.

Я первым выбрался на берег — мокрый насквозь, зато избавленный почти от всей грязи, которая на­липла в пути, — и поспешил подвесить свой гамак по­ближе к середине каркаса, поскольку у торцов хижины есть риск попасть под дождь. Остальные тоже занялись гамаками.

—Что сидишь так удрученно, Гордон? — произнес Дон, завязывая булинь на веревке гамака. — Почему не устраиваешься на ночь?

—Мы бы и рады устроиться, — ответил педантичный Гордон. — Да только наш камердинер, к сожалению, куда-то задевал Фреда, так что придется нам сидеть на этом бревне и смотреть, как вокруг лагеря сжима­ется кольцо муравьев и летучих мышей. У нас нет кисеи от комаров, нет даже спального мешка!

—Это верно. В походе быстро учишься на ошиб­ках, — глубокомысленно заключил Дон.

Алекс признался мне, что совсем ослаб из-за не­хватки еды. Он уже несколько дней ел очень мало, а некоторые носильщики, оставшиеся в лагере 3, во­обще ничего не ели три дня.

Тем временем Морис развернул желтый брезент; другой носильщик доставил кое-какие продукты, и в маленькой лачуге, очевидно сооруженной экспедицией 1971 года, запылал костер. Морис снабдил нас горя­чей водой и сухим молоком. Сахар мы сами добыли в жестяной банке, разогнав скопище нежалящих пчел; при этом я подумал, что это одни из немногих нежа­лящих обитателей здешнего леса.

—Послушай, Морис, — спросил я, — ты что, так и носишь пчел в этой банке из лагеря в лагерь?

—Нет, сэр, — невозмутимо ответил Морис. — Их в лю­бом лагере сколько угодно.

Стемнело, и мы поняли, что в этот вечер больше никто не поспеет в лагерь 4. Позднее выяснилось, что у Айзека было задумано устроить на ночь общий при­вал на промежуточной расчистке между лагерями 3 и 4 и он был очень недоволен, обнаружив, что мы про­следовали дальше. Дон особенно рвался вперед, подаль­ше от основной группы. Он предпочитает, чтобы в походе было поменьше суматохи, и тут я, откровенно говоря, с ним солидарен. Однако это вызывало непри­язненную реакцию и никак не способствовало добрым отношениям между восходителями и остальными членами отряда, поскольку все время получались две обособленные группы.

Алексу и Гордону предстояла малоприятная ночевка. Алекс с великим недоверием осмотрел стол из тонких жердей, связанных с хлипкими козлами лубом обезь­яньего каштана. Длина — сто восемьдесят, ширина – сорок пять сантиметров; хорошо, что габариты Алекса были меньше нормы.

—Да, с шотландскими отелями, пожалуй, не срав­нится, Гордон,— заключил Алекс, проверяя, как пружи­нят сучья. — И все же придется нам как-то втиснуться.

Я выделил им свитер и анорак; Дон уступил оран­жевую куртку с капюшоном. Здесь, как и впоследст­вии в лагере 5, нам больше всего докучали комары и москиты.

— Там летают настоящие «конкорды» и что-то на­подобие электрических автомобильчиков, — сообщил Мо, закуривая сигарету. — Индейцы не любят останавли­ваться в лагере пять — он стоит на болоте.

Нил оставался с главной группой; позднее он рассказал мне, что одной из причин, почему Айзек намечал более короткий переход от лагеря 1, была нехватка носильщиков. Эта проблема вместе с недос­татком продовольствия привела к настоящему затору. Нил тщетно пытался убедить индейцев, чтобы они на другой день двинулись дальше; уговоры Адриана тоже не помогали. Мы так и не выяснили потом, к чему сводилась суть конфликта и как он в конце концов был разрешен. Айзек не хотел вдаваться в подроб­ности. Нил сказал мне, что индейцы грозили забрать свои вещи и уйти.

—А собраться для них — раз плюнуть, дружище! — горячо продолжал он. — Кинул в вариши сухую смену одежды — и до свидания...

Мы с наслаждением распростерлись на гамаках. Всякий раз, когда последний забирался в свой гамак, наступала напряженная минута, потому что каркас хи­жины грозил развалиться, однако угроза редко испол­нялась. Отдыхая, мы рассказывали друг другу о своих любимых блюдах (излюбленная тема разговоров, когда не хватает еды); в это время Мо взялся за гамак Джо и начал его раскачивать. Качаясь в гамаке, испытываешь умиротворяющее чувство; наверно, это связано е генетической памятью о колыбели. Мы уже приметили, что индейцы умеют раскачиваться ни от чего не отталкиваясь — так дети разгоняют качели. Джо, и свою очередь, как следует раскачал Мо, одновремен­но толкая висевшего с другой стороны Дона. Дон ухва­тился за мой гамак, и пошла ценная реакция — шесть гамаков метались в воздухе, будто летающие лодки, грозя вот-вот исполнить сальто. Каркас колыхался и стонал, но, к счастью, выдержал непредвиденную на­грузку.

Я не завидовал Алексу и Гордону: укрытый кисеей, я слышал неумолчное жужжание комаров и москитов. Наши киношники лежали под одной из продольных балок каркаса, под прямым углом к гамакам. Столеш­ницу отделяли от балки какие-нибудь сантиметры, и будь у кого-то из двойки нос подлиннее, он вполне мог бы войти в соприкосновение с жердями, служив­шими опорой для наших гамаков. Утром лица обоих были испещрены пятнами от укусов.

Как ни хотелось Дону и другим идти и дальше впереди основного отряда, без продовольствия и котел­ков это не представлялось возможным. Нам попросту нечего было есть, поэтому я вызвался дождаться ос­тальных, добыть у них продукты и котелки и во вто­рой половине дня подняться в' лагерь 5 вместе с быстроногим индейцем Освальдом, который ходил с Майком и Мо до лагеря 7. Мое предложение было принято, только Алекс и Гордон предпочли ждать вместе со мной свое снаряжение и отставшего режис­сера-постановщика.

Как только поумерился рассветный дождь, Дон и Джо двинулись в путь, подкрепившись горячим мо­локом.

—Слава богу, завернули кран, — заметил Гордон, глядя на небо.— Мне давно надо постираться.

—Нет уж, я подожду со стиркой до Джорджтауна, — важно отозвался я. — И стирать буду только то, в чем вернусь.

У меня был достаточный запас, чтобы выбрасывать грязное. А так как Гордон и Алекс сразу представили себе четыре-пять носильщиков, несущих мои гардероб, я объяснил им, что он состоит из двух пар белья и трех пар носков.

—Что ж, наверно, это упрощает жизнь, — заключил Гордон, вешая для сушки выстиранную рубашку. — Мы вот объявили конкурс на самые грязные кальсоны. Но участвуют только пил, Алекс и я, восходители к со­ревнованию не допускаются.

— Дон все равно не смог бы участвовать, — сказал я, сокрушая каблуком крупную ядовитую многоножку. — Он не носит кальсон... Но если кто-нибудь из вас хоть малость пройдет с нами по стене, победа ему обеспечена!

В эту минуту на территорию лагеря вступил Нил, держа в руке белый посох (палку, с которой он обо­драл кору), придававший ему сходство то ли с Иоан­ном Крестителем, то ли с персонажами из «Руководст­ва для скаутов».

—Привет, дружище! — крикнул он мне, садясь на рюкзак. Потом обратился к своим коллегам: — Привет! Ну и каша заварилась, черт дери! Представляете себе, у нас там было что-то вроде забастовки!

Он указал большим пальцем туда, откуда пришел, и продолжал:

—Ей-богу, это тот самый случай, когда чересчур много вождей и слишком мало индейцев... А где остальные?

Он с беспокойством обозрел лагерь.

—Отправились в пятый, — ответил я. — Я пойду сле­дом, как только добуду немного провианта.

—Господи, а как же с нашим таким-перетаким фильмом?! — воскликнул Нил, отбрасывая посох. — Как нам снимать, если вы, так-перетак, уходите вперед и мы все время отстаем на один лагерь?

—А почему бы вам не идти с нами? — оптимисти­чески предложил я.

—Знаешь, дружище, — Нил вытер рукой потный лоб, — мне не дают даже двух носильщиков, чтобы нести чертову аппаратуру, хотя было твердо обещано. Я специально объяснил Адриану, как это необходимо. Но у него, видите ли, не хватает носильщиков! В жизни не видел такой никудышной организации...

Мы успокоили Нила тем, что для съемок пока все равно не хватает света, и обещали ему наше полное со­действие в лагере 6. Вот где он снимет все нужные маршевые кадры: Мо рассказывал нам, что там фан­тастические пейзажи. К тому же предполагалось, что лагерь 6 станет базой для основной группы, а тогда уж, надеялись мы, постепенно все наладится.

Снова хлынул дождь. Казалось, каждый новый ли­вень стремится перещеголять предыдущий, поставить новый рекорд. Когда наконец дождь поумерился, я сказал Освальду, что лучше выходить сейчас, если мы хотим засветло добраться до лагеря 5.

—Надо идти быстро, — ответил он, поднимая свою вариши.

Освальд был одет в одни лишь шорты. С нами шел еще один индеец, который нес брезент.

—Пока, ребята! — крикнул я, припускаясь рысцой вдогонку за моим отважным проводником.

После двухсот метров лесного слалома нам при­шлось остановиться и подождать второго индейца. Освальд что-то бросил ему на родном языке, видно очень язвительное, потому что тот рванул с места так, словно ему впрыснули лошадиную дозу адреналина.

При быстром движении лес представлялся взору чем-то вроде калейдоскопа с потрясающим обилием оттенков зелени. На этом участке тропы ручьев не было, но местами пробившийся сверху луч света на миг озарял ярко-красные пятачки дождевых луж. По­спешая следом за Освальдом, я спрашивал себя, сколь­ко змей и пауков мы спугиваем, пробираясь через подлесок; на глаза они мне не попадались. Лес здесь по составу горный, с обилием папоротников и плаунка.

В лагерь 5 мы пришли уже под вечер. На первый взгляд лагерная площадка производила неприятное впечатление, а присмотришься получше — отвратитель­ное. Несомненно, этому способствовали вязкая сырая почва и насыщенный влагой воздух. Но было и еще что-то неуловимое. Мне сразу стала понятной нелюбовь индейцев к этому лагерю.

—А, вот и сам бродячий шотландец! За кем го­няешься, приятель?

—Уж, конечно, не за вами, так-перетак, — отозвался я. — Вы слишком хитрые и изворотливые, как лианы.

—Пожрать принесли? — деловито осведомился Джо.

—Принесли, и запасной брезент есть.

—Тут для тебя остался кусок кекса с цукатами, дружище, — предложил Мо.— Дивная штука.

—Спасибо!

Я с благодарностью принял кекс, подвесив свой гамак. Мы уже научились не садиться с маху на брев­на и не забывали основательно вытряхнуть ботинки, прежде чем обуваться. Человек быстро усваивает пра­вила, облегчающие ему бытие в первобытном лесу.

В ту ночь нам спалось неплохо, несмотря на непре­кращающийся дождь. Выглянув утром из-под навеса (прибыв последним, я, естественно, спал у торца), я узрел унылую картину. С деревьев капала вода; на сучьях висели, словно драное белье, длинные пряди мха. Некоторые деревья, лишенные опоры занимавших площадку соседей, угрожающе наклонились, и вся расчистка выглядела так, будто ее подвергли бомбежке или же здесь прошлась лавина.

Лагерь уже пробудился к жизни; индейцы развели костер. Меня заинтересовало, как это они разжигают костры в столь незавидных условиях, когда кругом сплошная сырость?

—Очень просто, сэр, — просветил меня Морис. — Мы берем кору вот этого дерева.

Он показал на ствол с волокнистой корой и про­должал:

—Кладем ее вместе с маленькими-маленькими ще­почками так, чтобы был открыт доступ для воздуха. Потом поливаем керосином!

«Стоило мне в бытность бойскаутом набивать себе голову всякими премудростями...» — цинично подумал я.

Мо и Джо выступили в путь первыми в сопровож­дении большинства индейцев и Майка. Морис, Дон и я составили арьергард. Как и предсказывал Мо, этап был поистине «корневой». Лейтнерии и шиповатые пальмы протянули во все стороны свои змееподобные корни. Как будто мы очутились в телестудии и шагали по сплошному переплетению разноцветных кабелей. «Попугаичьи клетки» маддабури (Clusia), весьма под­ходящая обитель для опасных тварей, наводили на мрачные мысли: я представил себя заточенным в такой клетке и поедаемым заживо муравьями-воинами.

—Тебе известно, Дон, — сказал я, останавливаясь, чтобы сфотографировать крупную бабочку Caligo, — что дальше на юг попадается ядовитый бамбук?

На реке Раппу, притоке Эссекибо, индейцы делают наконечники стрел из бамбука, содержащего яд, сход­ный с вурали или кураре.

—Слышь, Хеймиш, — обратился ко мне Дон, гля­дя через видоискатель своей герметичной камеры. — Стань-ка возле того дерева, я тебя щелкну.

Он то ли не слышал моих слов, то ли не придал им значения.

На пути к избранной им цели, будь то местная пивная или гора Эверест, Дон никогда не спешит поначалу. В этот день его темп замедлялся еще и тем, что Дона по-прежнему беспокоила поврежденная нога. Меня такой темп вполне устраивал, поскольку я набе­гался накануне, да к тому же напоролся ступней на корень, провалившись ногой в прикрытую листьями ямку, в которой торчал острый обломок, — нечто вроде индейской «волчьей ямы» с острым колом на дне для поимки диких зверей... Таких «волчьих ям» на нашем пути было тысячи, и обилие листьев длиной до полу­метра надежно максировало их.

Мориса явно не устраивали такие тихоходные спут­ники. Будто пес, вырвавшийся на долгожданную про­гулку, он устремлялся вперед, потом оглядывался, всем своим видом поторапливая нас.

День выдался идиллический, дождь не превосходил хороший британский ливень, и, выйдя на берег ре­чушки, которая стремительно бежала по песчаниковым булыжникам, мы решили сделать привал.

—Как насчет посидеть у речушки, приятель?

—Хорошая мысль, — отозвался я. — У меня еще кекс остался.

—Что ж, проявим заботу о себе, — воодушевился Дон.

Как только мы управились с содержимым жестяной банки, я вспомнил свои старательские навыки. Однако золота в речной гальке мне не попалось, лишь кое-какие интересные шлихи.

Едва мы тронулись дальше, как сразу же включи­лись потовые краны; правда, влага небесная быстро разбавила пот. Мы следовали вдоль реки. Обросшие мхом деревья напоминали цилиндрические губки: за­денешь нечаянно — по руке течет вода.

—Паук, мистер Дон!

Морис, шедший впереди Дона, указал на большого мохнатого птицеяда, который способен совершать прыж­ки на несколько десятков сантиметров. Я попросил Мориса поймать его для меня. Вооружившись двумя палочками, он прижал ими паука; тем временем я из­влек из кармана полиэтиленовый мешочек. Меня сне­дала зависть к Джо: он поймал крылатое насекомое, удивительно похожее на работающий комбайн, и окрес­тил его Генри. Естественно, я мечтал переплюнуть его. Правда, мои паук был всего семнадцать-восемнадцать сантиметров в длину, тогда как взрослые птицеяды достигают тридцати сантиметров. Так или иначе, не­счастная тварь была водворена в узилище. Морис вы­звался нести в руке мешочек с птицеядом, и мы продол­жали свой нелегкий путь.

Тропа стала заметно круче. Вообще-то мы начали набирать высоту сразу за лагерем 1, но до сего дня это почти не чувствовалось. И кустарник тут был по­гуще. Он заполнял почти все просветы между боль­шими деревьями, и я хорошо представлял себе, каких трудов стоило прокладывать здесь тропу.

—Теперь уж не заблудимся, — заметил Дон.

—Какое там! Идешь, словно по траншее, — согласил­ся я, смахивая с лица жесткий вьюнок.

Перейдя через ручей, мы увидели за поваленными деревьями лагерь о. Майк встретил нас горячим чаем, пообещав, что вскоре поспеет мясной пудинг. Все об­ступили нас, любуясь пауком. Куда там Генри до него! Джо, великий любитель всякой насекомой живности, не замедлил предложить Морису четыре доллара, если тот поймает ему еще более крупного птицеяда, и шесть долларов за жука-геркулеса.

Предоставив Джо сорить деньгами, я стал критиче­ски осматривать лагерь 6. Здесь царила приятная про­хлада. На расчистке стояла просторная двухсекционная хижина длиной около двенадцати метров. Наши трое друзей уже подвесили гамаки и теперь разбирали свое имущество. Небольшой шалаш с кровлей из пальмовых листьев служил кухней. Двое индейцев изо всех сил раздували еле теплившийся костер—керосин явно кон­чился!

—Джо убил змею по пути сюда, — сообщил нам Мо.

—Большую? — поинтересовался я.

—Да нет, малек, — сознался Джо.

—Нет, вы только поглядите! — воскликнул я, роняя конец своего гамака и выбегая наружу. — Какой вид!

Облака очистили часть Великого Носа Рораймы. Будто могильный камень, над зеленой грядой впереди возвышался могучий красный монолит, опоясанный древовидными папоротниками и эпифитами. У меня захватило дух. Мои товарищи опрометью выскочили из хижины, словно филистимляне, спасающиеся от ярости Самсона.

—Какая выдержка, Хеймиш?! — крикнул Дон, глядя вверх.

—Одна сотая при диафрагме одиннадцать.

—Ух ты, фантастика! — послышался восторженный голос Джо.

Ничего не скажешь, стенка отменная... Я схватил бинокль — поздно. Гору снова заволокли облака, и мне вспомнилось старинное индейское поверье, будто бе­лому человеку не дано видеть Рорайму свободной от облаков.

Только мы, полюбовавшись Рораймой, налегли на мясо и почки, как в лагерь ворвался Адриан. В этот день он прошел весь путь от лагеря 3, однако выгля­дел совсем свежим; рукава его зеленой рубахи даже сохранили складку. Вместе с ним пришли Айзек Джерри и еще двое индейцев. Остальные, включая группу Би-би-си, решили ночевать в лагере 5. В тот вечер Алекс записал в своем дневнике: «Корневой лагерь, лагерь 5... Я ослаб от голода, и меня, как обычно, била дрожь. В самом деле, что это за еда: для взрослого че­ловека на день одна малюсенькая порция риса — этого че­ресчур мало».

Айзек и его два товарища принялись сооружать еще одну хижину, и всего через час она была готова. Приятно было глядеть, как спокойно и умело они ра­ботают. Новый каркас являл собой подлинный образец строительного искусства. Две параллельные балки по­зволяли разместить десяток гамаков.

Вертолет с нашим личным горным снаряжением ожидался только через три дня, поэтому Майк и Мо решили на другой день идти дальше и оборудовать лагерь 7, захватив с собой Мориса и двух носильщи­ков. Часть вечера мы разбирали принесенные ими ранцы и сумки. Очень уж жалко выглядел этот груз, если подумать о том, сколько всего нам понадобится на высотных этапах! Мы извлекли две газовые плиты для индейцев, которые все еще силились раздуть кос­тер под немудрящим навесом из пальмовых листьев на тонких стоиках.

Я уже высказывал Адриану свои (поддержанные Доном) опасения по поводу нехватки продовольствия. Теперь, когда он распаковывал свой рюкзак в накрытой чистеньким желтым брезентом новой хижине, я снова поднял этот вопрос.

—Насчет продуктов, Адриан, — осторожно начал я. — По-моему, их слишком мало.

—Продуктов у нас навалом, Хеймиш, — улыбнулся он, небрежно взмахнув рукой, как будто держал в ней рог изобилия. — Но Мо и Майк все упаковали.

—Где они, покажи! — стоял я на своем. — Я видел
доставленные сюда сумки. Как я понимаю, этих при­пасов хватит всего на несколько дней.

—Не может быть, — возразил Адриан. — У нас вдоволь продуктов.

Адриан — душа человек, и мне не хотелось портить ему настроение сейчас, после долгого и трудного пе­рехода, который он совершил из лагеря 3. Пусть от­дохнет, сказал я себе, но завтра непременно вернемся к этой теме.

Адриан поразительно вынослив для своего возраста. В более молодые годы он не уступал на тропе боль­шинству индейцев, а порой и превосходил их, уверен­но передвигаясь в трудной лесистой местности. Его рост около ста восьмидесяти сантиметров, но из-за прямой осанки он кажется выше. В лагерь 6 он при­шел с букетом чудесных орхидей; позднее я узнал от него, что самые редкие орхидеи стоят до пятисот фун­тов стерлингов.

—Знаешь, Джо, — сказал я, снимая ботинки (рабочие башмаки, подаренные нам крупной обувной фирмой в Джорджтауне), — это место напоминает мне строи­тельную площадку. Слой грязи местами не меньше двух десятков сантиметров.

—Я бы скорее сравнил с выгребной ямой, — воз­разил Джо, больше моего разбирающийся в строитель­ных делах.

А ведь здешняя площадка с протекающим мимо ручьем была намного лучше всех предыдущих, не­смотря на болотистую почву!

На этой широте солнце не отклоняется далеко от экватора, а потому продолжительность дня в разные времена года мало различается. У нас уже выработа­лась привычка ложиться в лесу с приходом темноты — около половины седьмого вечера и вставать в шесть утра, с первыми лучами солнца. В таком походе не­мало времени проводишь в гамаке. Понимая роль хорошего ложа, Адриан приобрел для нашей экспедиции широкие индейские гамаки, украшенные изящными кисточками. Они немало весили, но это вполне иску­палось их удобством. Индейцы весь свой досуг прово­дят в гамаках, лежа наискосок.

Страх быть укушенным или ужаленным довел нас до того, что мы почти не расставались с палками. Я был вооружен «террордактилем» — особым айсбайлем, которым пользуюсь для подъема по вертикальному льду. Насадил его на старый шест от носилок, и по­лучилась отменная прогулочная трость. В тот вечер я поведал у костра товарищам о ложной тревоге, ис­пытанной мной накануне. Шагая по тропе, я наступил на прикрытую опавшими листьями палку длиной по­больше метра. Дальний конец ее подскочил вверх, и, повинуясь рефлексу (явно обостренному под влиянием слышанных нами историй), я долбанул палку «террор-дактилем», приняв ее за бушмейстера или что-нибудь еще жутко ядовитое. Теперь-то мне было смешно, но мы давно приметили, что Адриан, самый опытный среди нас, никогда не входил в лес без своей трости и аварийной сумки.


Date: 2015-12-12; view: 268; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию