Глава 18. Кажется, по моему лицу Димка все понял, потому что совсем необидно, мягко рассмеялся и весело заметил:

Кажется, по моему лицу Димка все понял, потому что совсем необидно, мягко рассмеялся и весело заметил:

– Тань, ну что ты такая пугливая, а? Я себя прямо монстром чувствую. Просто спать сегодня будем, хватит с тебя переживаний. Иди умывайся.

И преспокойно направился мимо меня в спальню. Макс подмигнул, ухмыльнулся и пошел за ним. Вот… демоны!!! Сами при каждом удобном случае норовили облапать, а теперь, видите ли, я пугливая! Тьфу! Слегка раздраженная, но взбодренная, я пошла чистить зубы. Переодевалась тоже в ванной, предусмотрительно оставив там любимую пижамку – короткие штанишки и маечку на тонких лямках. Никаких трогательных мишек или котяток на ней, слава богу, не было. Обычный мелкий рисунок в цветочек. Переплела на ночь косу, покосилась на себя в зеркало и с некоторым колебанием вышла из ванной, в спальню. Усталость чувствовалась, сонливость тоже, и я очень надеялась, что действительно просто усну, без всяких… нежностей на ночь глядя. Я сначала привыкну к ним обоим, а потом… ну, потом можно будет подумать о чем‑то большем. Вот так прямо сразу не могу, черт! Да даже целоваться стремно было с одним в присутствии другого, чего говорить об остальном. Не берем в расчет те моменты, когда у меня отшибало соображалку от настойчивых прикосновений. Надеюсь, сейчас их не будет.

Дверь в спальню была приоткрыта, и, к моему облегчению, свет там уже не горел. Вот и хорошо. Я зашла, пытаясь унять застучавшее сердце, глаза быстро привыкли к полумраку, и мой взгляд остановился на темных фигурах на кровати. Между ними свободное место, понятно для кого. Уф. Ладно. Спать так спать. И я, сделав морду кирпичом, полезла в серединку. Снова вспомнилась та ночевка, уютное чувство, с которым уснула рядом с ними. Как ни странно, волнение чуть‑чуть улеглось, уже хотелось свить гнездо и вырубиться. По запаху различила, что справа лежит Макс, а слева – Димка. Немного смутилась, забравшись под одеяло – спать они предпочитали, мм, в одном белье. В прошлый раз были все‑таки штаны… Нет уж. Они могут спать в чем хотят, провокаторы чертовы, я со своей пижамой расставаться не собираюсь в ближайшее время! Я девушка скромная, пусть и суккуба. Такой, как та же Лариса, вряд ли когда‑нибудь стану. Да и, если эти самые искорки действительно признак того, что мы трое связаны до конца жизни, значит, никаких других мужчин у меня больше не будет, кроме демонов. Хм, я‑то переживу, а вот каково будет им? С их‑то опытом?

Мои размышления прервались тем, что Макс нежно сграбастал в охапку и прижал к себе, легко коснувшись губами моих губ.

– Спокойной ночи, Танюшка, – шепнул он, и так уютно вдруг стало от этих слов, что остатки волнения разом улеглись, как и беспокойство по поводу намерений демонов.

Димка молча обнял сзади, уткнулся носом в затылок и тихо засопел. Мр‑р‑р… Сама не заметила, как моя рука оказалась поперек груди Казанцева, ногу тоже закинула на него, и мягко скользнула в теплые объятия сна. Этот длинный и полный сюрпризов день наконец‑то закончился.

Они уснули не сразу – настолько непривычно было, что Таня, их Танюшка, упрямая суккуба, спит наконец рядом после мучительных двух месяцев без нее. И так теперь будет всегда, каждый день. От осознания этого простого факта и Макс, и Димка чувствовали, как изнутри поднимается тихая радость, которая щекочет грудь и раздвигает губы в довольной улыбке.

– Я думал, будет дольше злиться, – еле слышно прошептал Макс, уверившись, что Таня действительно уснула. – Ты рисковал, Димон, с этим шантажом.

– Господи, да ничего бы я не сделал, – с легкой досадой откликнулся Жарков. – Что ж я, изверг какой, что ли. Но по‑другому бы она не согласилась. – Он вздохнул. – Танюшка наивная и сказкам всяким верит. Зато теперь точно никуда уже не денется. – Он нежно‑нежно, едва ощутимо коснулся губами шеи девушки чуть пониже затылка.

– Димон, – снова шепотом позвал Макс. – Слушай, такое дело. Может, это, не будем к ней сразу вдвоем приставать? Боится она еще, вряд ли сразу согласится.

Димка приподнялся, одарил друга хмурым взглядом.

– Разбежался, я вас двоих не оставлю, – проворчал он. – Привыкнет, никуда не денется. Я же не собираюсь набрасываться на нее прямо сейчас, взрослый мальчик и способен держать желания в узде. – Жарков немного криво улыбнулся. – Хотя сложно, черт…

– Блин, не дури! – почти прошипел Макс. – Все равно кому‑то придется быть первым, Танюшка, хоть и суккуба, но девчонка еще! До первого раза в ней все инстинкты спят!

– Не ори, – одернул его Димка, – разбудишь. Нет, Макс, извини, но только втроем. Не позволю в одиночку наслаждаться Танюхой!

Макс едва слышно фыркнул с явным раздражением.

– Собственник на мою голову! Тогда уж проще дождаться совершеннолетия! – Шепот вышел язвительным. – Оно через два года, кстати. Ну, так, если ты не забыл. А через неделю у Тани день рождения.

– Помню, – невозмутимо отозвался Димка, оставив без внимания шпильку друга. – Не кипи, все нормально будет. Привыкнет она, и все сложится. Спи давай, птица говорун. – Жарков смачно зевнул и улегся, почти уткнувшись носом в Танину косу.

Она слабо пахла чем‑то цветочным, и пальцы просто чесались распустить волосы и зарыться в них, но Димка удержался. Успеется еще, а Тане отдохнуть надо, действительно. Макс длинно вздохнул и ничего не ответил, и вскоре в спальне воцарилась тишина, нарушаемая только ровным дыханием спящих.

Утро… началось с легкого ощущения дежавю, потому как первое, что почувствовала, еще не открыв толком глаза, это запах гренок. Рот тут же наполнился слюной, и я разулыбалась, сон потихоньку отступал. По ощущениям, лежу в кровати одна, и, судя по тому, что проснулась без посторонней помощи, организм вполне отдохнул и готов к учебе. Неужели Димка и Макс встали раньше только для того, чтобы сделать мне завтрак?.. Не верю, черт. Решение идти умываться и появление Макса – нос учуял знакомый аромат какао и пряностей, – совпали.

– Та‑а‑а‑ань. – Кровать прогнулась, и моих волос коснулась ладонь. – Танюш, вставай, завтрак готов.

Я разлепила глаза и уставилась на Казанцева, уже одетого в темно‑синюю футболку и штаны, с волосами, собранными в хвостик. Выглядел он… ну, я как‑то не сразу вспомнила о том, что они провернули, чтобы заполучить меня, засмотревшись на демона. Хорош, зараза, ничего не скажешь.

– Привет, – тихо произнес он и улыбнулся, нежно так.

Наверное, веду себя как дурочка, но… я утонула в теплой кофейной глубине его взгляда, и когда Макс наклонился ко мне, не стала отворачиваться, позволив коснуться губ в ласковом поцелуе. Довольно целомудренном, к моему удивлению, Казанцев почти сразу отстранился и напомнил про завтрак. Черт, им же на работу, а я, наверное, задерживаю! Вскочила, помчалась в ванную приводить себя в порядок, и в процессе умывания вдруг поняла: вчерашних напрягов как не бывало! Ну вот совсем, ни капли. Все воспринималось естественно, как и должно быть, будто я тут живу уже давно, а не только вчера переехала. Неужели так подействовала одна ночь, проведенная в компании демонов, пусть и без всяких излишеств? И… неужели правда, они – мои истинные? И те точки разноцветные не иллюзия, не какая‑то изощренная шутка? Магию договора тоже никто не отменял. И вообще, ночь прошла спокойно, никто на меня не покушался, что тоже говорит о серьезности намерений. Значит, действительно не только моя девственность нужна. И… они способны подождать, пока я совсем привыкну.

Вернулась из ванной, краем глаза заметив, что Димка и Макс уже в столовой, быстренько переоделась в джинсы и тонкий свитер – все же на улице сентябрь и довольно свежо. И зашла в столовую, завязывая волосы в хвост. Взгляд невольно зацепился за Димку – я впервые видела его в деловом костюме, и, признаться, тот шел ему безумно. Жарков выглядел представительно, серьезно, и вообще, я бы не отказалась поработать у такого шефа. Увидев меня, Димка тут же улыбнулся, в янтарных глазах загорелся теплый огонек.

– Привет. – Он встал, дождался, пока я подойду к столу, и отодвинул стул. – Я отвезу тебя в универ, а Макс заберет после обеда. Ты же домой собираешься?

Просто вопрос, без всякого подтекста и намека на какие‑то там запреты.

– Ну, пока вроде да. – Я села, цапнув гренок с расплавленным сыром. Чай мне уже налили. – Если что, перезвоню.

Только Димка не торопился возвращаться на свое место. Его ладонь так и осталась на спинке моего стула, а пальцы другой руки скользнули по подбородку, приподняв голову и заставив посмотреть на него. Я заметила улыбку, такую же нежную, как недавно у Макса, и в следующий момент меня одарили еще одним поцелуем. Мягким, нежным и совсем не сносящим крышу, как все предыдущие. Просто… со мной поздоровались. Вот таким вот оригинальным образом.

– Договорились, – как ни в чем не бывало произнес Димка и вернулся на свое место.

Я моргнула, машинально откусила гренок, поступок Жаркова неожиданно взволновал, вызвав теплую волну от макушки до пяток.

– Может, в выходные куда‑нибудь съездим? Ты в Выборге была, Тань? – спросил Макс, пока я пыталась справиться с замешательством.

Все‑таки такой, можно сказать, семейный завтрак… ну пока не очень укладывался в голове, да.

– Один раз, на пару часов приезжали с папой, – ответила я.

За неспешным обсуждением планов на выходные мы поели, я взяла сумку и вышла за демонами из дома. Ключи мне, кстати, вручили от прежней квартиры, никто их требовать назад не стал. Значит, при случае могу и туда наведаться… Но пока не хочу. Я села к Димке в машину, и меня повезли в универ. Конечно, мое появление около факультета произвело впечатление, но я, к собственному удивлению, восприняла нездоровый интерес к своей особе почти равнодушно. Ну увидят, ну и что. Я не очередное увлечение, я теперь единственная и последняя. Варька устроила допрос, едва мы вошли в здание, ну я и раскололась, что помирилась с демонами. С обоими. Конечно, краснела и смущалась, но врать Варваре – смысл? Все равно днем Макс за мной заедет. Дриада поохала, выслушав мой сбивчивый рассказ о похищении – про договор я умолчала, все же это личное, – потом закатила глаза и мечтательно улыбнулась, прощебетав что‑то о романтике. Ну… может быть, да. Еще все‑таки решилась спросить у Варьки про изменения в ауре истинных пар, знает ли она про это что‑нибудь?

Дриада, как выяснилось, знала – ее родители были такими. И да, про точки – правда, со временем они разрастались до радужных всполохов, и, по словам Варьки, выглядело это очень красиво. Что ж, старосте нет резона врать мне, значит, демоны и вправду ничего не делали ни с моей, ни со своими аурами. Конечно, Варвара сразу прицепилась, как это так получилось, что демоны связались с феей и не боюсь ли остаться с разбитым сердцем? Пришлось признаться, кто я на самом деле и почему мне пока нельзя ни с кем ничего серьезного. Округлившиеся Варькины глаза развеселили. Ну а потом занятия пошли своим чередом. К концу позвонила Катька, предложила посидеть, пообщаться после пар, и мы договорились на четыре часа, на Петроградке. Если Варька не очень удивилась аж двум моим ухажерам, то следовало хорошенько подумать, что и как сказать бывшей соседке. Правду‑матку ей не стоило вываливать, она все‑таки человек и для нее более традиционны отношения двоих. Для меня, правда, наш тройственный союз пока тоже непривычен, но ничего, думаю, ненадолго. О чем‑то серьезнее чем поцелуи старалась не думать. Страшновато и вместе с тем… волнительно, завлекательно. Инстинкты начинали шевелиться вместе с желаниями, коварно нашептывая поддаться и махнуть рукой на все предосторожности и боязнь. Но… я сначала уточню у папы, когда тот вернется, можно ли или все же придется ждать до совершеннолетия даже в случае с истинными.

После последней пары позвонила Максу, предупредила, что встречаюсь с Катькой на Петроградке и в общем могу сама добраться до дома. Казанцев все равно сказал, что заберет. Мм, ладно, спорить не стала. Такая забота умиляла, если честно, теперь подобная настойчивость не раздражала, вовсе нет. После учебы я поехала на встречу с Катькой в самом радужном настроении, улыбаясь во весь рот и чувствуя себя просто отлично. Неужели все мои метания наконец прекратятся?.. И… неужели мне так повезло, сразу, с двумя демонами? Ответ один – время покажет.

Лариса терпеливо дождалась осени, не забывая о своем плане. Она не считала себя злопамятной, но вот наглости и пренебрежения по отношению к себе не прощала никому. Про Таню узнать ничего принципиально нового не удалось, кроме места ее проживания и того, что Теренские вечно в разъездах, и только перечисляли дочери деньги на житье. К первому сентября Лариса наведалась к общежитию, естественно, не под своей настоящей личиной, слишком заметной, и с разочарованием узнала, что Таня Теренская съехала, а куда – неизвестно. Два дня послонявшись около филфака и не увидев подружки демонов, Лариса тем не менее ничуть не расстроилась. Она сделала по‑другому: Казанцев и Жарков наверняка знают, где фея, значит, проще последить за ними. Но светиться рядом с демонами Лариса не собиралась. Для слежки за ними у нее есть один отличный вариант…

Лежа в ванне с душистой пеной, Лара поставила бокал с мартини на широкий бортик и взяла изящный, дорогой телефон, нашла нужный номер.

– Ало‑о‑о‑о, Гришаня? – томно протянула она в трубку. – Это Лариса, помнишь? Да, да, – суккуба улыбнулась, намотав на палец светлый локон. – Встретимся? Отлично, да, через часик нормально будет.

Когда надо было, Лариса умела собираться очень быстро, а сейчас очень надо. Так что в десять вечера она уже сидела в уютном кафе и излагала собеседнику просьбу, подкрепленную внушительной суммой. Ну и ослепительной улыбкой, естественно. Лариса не прочь была провести эту ночь вне дома, тем более мужчина симпатичный и в его способностях любовника она имела удовольствие убедиться. Оставалось еще продумать, как подобраться к Тане, чтобы не насторожить демонов, – наверняка они где‑то рядом с ней крутятся. Но сначала узнать, где именно сейчас находится Теренская. А потом все остальное. И вообще, иногда импровизация приносила очень даже неплохие результаты.

Только Лариса не подумала, что демоны далеко не дураки, и, если с Таней что‑то случится, в первую очередь они проверят именно ее, даже несмотря на то что в последние месяцы Лара не пересекалась с Димкой даже по работе. И она не знала, что оба в курсе ее единственной встречи с Таней.

Катьке явно пошла на пользу личная жизнь, выглядела она отлично. Из всех видов нечисти лешие чаще других заводили отношения с людьми, им главное, чтобы человек хороший. Бывшая соседка щебетала с восторгом, какая у Семы классная дача, на ней даже грибы растут, а вокруг полно ягод, рай для ее мамы, любительницы домашних закруток и закаток. Я радовалась за нее, стараясь не думать, правду ли сказал вчера Димка, когда вроде как угрожал сделать что‑то с Катькой, если заупрямлюсь. Готов ли он был пойти на крайние меры? Все в прошлом, и незачем придумывать себе всяких страхов.

– Ну ты сама‑то как? – Катюха наконец выдохлась и теперь жаждала подробностей о моей жизни.

Ну… Я их и рассказала, правда, сильно отцензурила. Поскольку за мной должен приехать Макс, ему выпало быть моим парнем в глазах подруги. Надеюсь, Димка простит. Не могла я ей сразу признаться во всем, не уверена, что у Кати такие уж прогрессивные взгляды на жизнь. Все‑таки она человек. Может, когда‑нибудь, со временем. Если, конечно, судьба нас не разведет слишком далеко друг от друга. Мы еще немного посидели, потом Катька засобиралась домой – они с Семеном жили на Техноложке. Я же решила заскочить в дамскую комнату, попутно позвонив Максу о готовности возвращаться домой. Договорились, что минут через пятнадцать он подъедет. Димка прислал сообщение, что задержится на работе, у них там какое‑то важное совещание. И еще что помнит о своем обещании просить прощения долго и тщательно… Я покраснела, разулыбалась, замечтавшись, и чуть не снесла официанта. Танька, возьми себя в руки! Доедешь до дома, будешь мечтать. И куда только страх подевался, спрашивается? Ну… бояться вроде уже особо нечего, наверное. Надо просто подождать, пока папа приедет, чтобы уж наверняка у него узнать, можно ли мне вступать в отношения до совершеннолетия, если пара истинная. Так он неизвестно, когда приедет, а по телефону такие вопросы не решаются. Наверное, я все‑таки готова рискнуть. Довериться интуиции, подсказывавшей – все правильно и все хорошо. Ну а то, что демонов двое… Мм… Черт, ну монетку кинем, что ли…

Осознав, куда свернули мысли, ахнула про себя и окончательно смутилась, об щеки спички можно было зажигать. Юркнула в кабинку, сердце колотилось так, что казалось, на ребрах синяки останутся. Ох, Танюха, а ведь не так давно приходила в ужас от одной только мысли, что тебе нравятся сразу двое! Но тогда, летом, на даче Димки, пока у меня мозг не включился, ведь все здорово было. Классно. Значит, и сейчас хорошо будет, я же суккуба все‑таки. И мне нужно больше, чем обычной женщине, если верить рассказам папы, когда мы с ним о сексе говорили. А после моей первой ночи с мужчиной инстинкты вступят в полную силу, и…. ну, в общем, их придется учиться контролировать, если не хочу получить репутацию девушки легкого поведения. Думаю, с двумя демонами мне не придется думать о таких мелочах, все будут довольны и счастливы.

Понимая, что пикантная тема никак не хочет выходить из головы, и уже догадываясь, к чему это приведет сегодня вечером, я тихонько вздохнула, смиряясь с положением вещей, привела себя в порядок и вышла из кабинки. Только сделать успела всего один шаг: мой взгляд встретился со смутно знакомыми синими глазами, наполненными злой радостью, и в лицо мне полетела струя едкой жидкости. Заслониться я не успела, глаза нещадно защипало, и мой вскрик утонул в глухом, надсадном кашле. А потом голова взорвалась болью, перед глазами замелькали кометы, и сознание благополучно ушло в аут.

Пришла в себя от довольно чувствительного шлепка по лицу, щеку обожгло, и голова дернулась. Я не сдержала короткого стона: виски заломило, боль усилилась – видимо, последствия недавнего удара.

– Пришла в себя, отлично, – раздался знакомый голос.

Лариса. Девица, приходившая ко мне летом, которая допытывалась, что у меня с Димкой. Вот же!.. Почему Жарков связывается с такими… неумными девицами? Хотя скорее всего, как раз не захотел связываться, а дамочка почувствовала себя уязвленной. Интересно, когда их дорожки с Димкой пересеклись? Неужели летом? Впрочем, не знаю и знать не хочу. Сомневаться в том, что демоны летом развлекались, пока я отдыхала, не стала – искорки в ауре не могут врать.

Я осторожно открыла глаза, стараясь не шевелить головой: она нещадно болела, и мысли ворочались там с трудом. Отстраненно отметила, что руки и ноги привязаны, скосив глаза, узрела железное изножье кровати. Медленно огляделась вокруг и отметила, что нахожусь в слегка захламленной комнате, судя по высокому потолку и облупившейся лепнине, не в спальном районе, а где‑то или в центре, или недалеко от центра. За окном сумерки, в комнате полумрак разгонял тусклый светильник на тумбочке. Лариса сидела рядом с кроватью, в безупречном темно‑синем деловом костюме, чулках – из‑под короткой юбки выглядывал край кружева, – туфлях на высоких шпильках. Прямо бизнес‑леди, черт возьми. Только очень неумная бизнес‑леди. Несмотря на свое плачевное положение, страха я не испытывала. Далеко меня увезти она не могла, и я не сомневаюсь – скоро меня найдут. А вот когда найдут, этой дамочке очень и очень не поздоровится… Поэтому я молча смотрела на нее, не торопясь заговаривать. Больно надо, меня не интересовали ни ее прошлые дела с Димкой, ни планы в отношении меня. Она все равно ничего не успеет сделать.

– Суккубочка, значит, – продолжила Лариса тем же ядовитым голосом, и мне с большим трудом удалось не выдать беспокойство, сохранив непроницаемое выражение лица. – Я нашла твои сережки, – криво улыбнулась она. – Зачем же ты высунула свой любопытный носик из‑под крылышка родителей, Танечка? Или не знаешь, что до совершеннолетия тебе лучше нигде не светиться? – насмешливо поинтересовалась Лариса. – Ну, теперь понятно, почему на тебя запали демоны.

Ага, значит, с Максом она тоже знакома. Интересно, почему вдруг такой говорливой стала? И почему позволила мне увидеть себя? Считает… считает, что я никому уже ничего не смогу рассказать?.. В груди шевельнулся страх, но я усилием воли не дала ему перерасти в панику. Меня найдут. Вполне возможно, уже ищут. Лариса ничего не успеет сделать.

– Маленькая дрянь, захапала себе аж двух!! – Суккуба вскочила, прошлась перед кроватью, сжимая и разжимая кулаки, потом остановилась и резко повернулась ко мне, наставив палец и сузив глаза. – Знаешь, я вообще не злопамятная, но вот унижения не прощаю никому, – прошипела она, в синих глазах мелькнули молнии. – Если бы не ты, мальчики не стали бы кочевряжиться и отказываться от отличного предложения!

Понятно. Попыталась подкатить, получила от ворот поворот, причем, зная натуру Казанцева и Жаркова, наверняка в жесткой форме – последний особенно не любит навязчивых девиц. Угу, и решила отомстить… Глупая, реально.

– В общем, так, мне пора, – закончила она будничным тоном, посмотрев на изящные часы на запястье. – Сюда скоро приедет хозяин квартиры. – Гаденькая улыбочка на ее лице мне очень не понравилась, вдоль спины пробежал холодок страха. Танька, держись! Не дрейфь! – У него есть такое милое увлечение – ему суккубочки нравятся, как раз несовершеннолетние, у него их целый гарем. – Лариса издала смешок, от которого меня передернуло. – Только вот незадача, долго они не живут. – Она с притворным сожалением вздохнула и покачала головой. – И ты не проживешь, милочка. А я буду утешать твоих демонов, – проворковала она, склонив голову и одарив меня торжествующим взглядом. – Я умею, поверь. И они оценят.

Трель мобильника заставила Ларису вздрогнуть. Она достала телефон, глянула на номер и едва заметно поморщилась.

– Да, – сухо отозвалась и отошла к окну, так, что я не могла видеть выражение ее лица. – Что случилось? Нет, не могу прямо сейчас! – раздраженно ответила она. – Позже никак? Пап, ну черт, у меня планы! – Она помолчала, выслушивая ответ. – Вот почему у тебя вечно так?! Ладно, сейчас буду, – отрывисто ответила суккуба и снова повернулась ко мне. – В общем, наслаждайся, милая, твои красавцы же еще не успели тебя трахнуть, да? – От похабной ухмылочки меня снова передернуло. – Я чувствую, да, ты еще девственница. Ну вот и узнаешь перед смертью, что такое настоящий мужик. Счастливо оставаться! – почти пропела она и вышла из комнаты.

Я осталась одна. Тишина давила на уши, посторонние звуки остро вгрызались в мозг, даже самые тихие, и болезненно там отдавались. Хорошо меня шарахнула эта тварь, однако, шишка наверняка где‑нибудь внушительная. Вот последние ее слова очень не понравились, про хозяина квартиры. Как скоро он приедет? Успеют ли меня вытащить отсюда? И… черт, вот теперь да, страх стал потихоньку наползать, то и дело обсыпая ледяными мурашками уже начавшее затекать от неудобной позы морской звезды тело. Я почти не могла пошевелиться, веревка впивалась в запястья и лодыжки, причиняя дополнительное неудобство. Не знаю, сколько прошло времени, оно тянулось неимоверно долго, я никак не могла его отслеживать. Вариант покричать отмела сразу: вряд ли кто‑то из соседей побежит узнавать, что за вопли за стеной, я не настолько наивная, чтобы надеяться на благородство и смелость людей. Да и потом уверена, если Лариса додумалась проверить меня на наличие артефактов, то наверняка и защита у комнаты хорошая, тем более если… если у этого хозяина такие пугающие и странные увлечения. Я даже думать не хотела, что он творит с суккубами, если те долго не живут. И это ж каким подонком надо быть, чтобы насиловать не прошедших инициацию и делать их своими рабынями, по сути… Мразь! Убивать таких надо, без суда и следствия.

Я ухитрилась задремать, несмотря на отчаянное положение – организм включил внутренние резервы и решил, что лучше всего расслабиться и не тратить силы на бесполезные метания и истерики. Они мне могут еще ой как понадобиться… А проснулась от тихого скрипа открывающейся двери. Распахнула глаза и испуганно уставилась на того, кто остановился на пороге комнаты. Совершенно невзрачный мужчина средних лет, с всклокоченными волосами и слегка рассеянным взглядом, в футболке и джинсах. Такие сотнями ходят по улицам, вслед ему вряд ли обернешься. Только маленький нюанс: он оборотнем был. И, судя по вертикальным зрачкам и слегка удлинившимся клыкам – неизвестный улыбался, глядя на меня, – не совсем в адекватном состоянии. Я не сдержалась, сглотнула, чувствуя, как страх перерастает в ужас. Кажется, явился тот самый хозяин. Мамочки. Димка, Макс, блин, где вас носит? Меня тут насиловать вот‑вот начнут!!

– Привет, – тихим, неожиданно приятным голосом произнес оборотень и шагнул в комнату, аккуратно прикрыв дверь. Его взгляд жадно шарил по мне, и хорошо, что я сегодня скромно оделась. – Красивая такая… – почти шепотом добавил он и сделал еще шаг.

Тело застыло, только сердце сумасшедше колотилось в груди, голова кружилась все сильнее, и, кажется, я сейчас потеряю сознание второй раз в жизни. Останавливало то, что беспамятство этому придурку только на руку и не помешает сделать со мной что угодно. Где мои спасатели, черт?! А этот озабоченный уже сел на край кровати, и его ладонь легла на мою коленку.

– Не бойся, больно только в первый раз, – вкрадчиво сообщил он совсем не обрадовавшую меня новость. – Потом тебе будет о‑о‑о‑очень хорошо… понра‑а‑а‑авится…

Тут выдержка мне изменила, я дернулась и завизжала, пронзительно и громко.

Когда Макс не нашел Таню в кафе, где договаривались, и ее телефон тоже не ответил, он, пожалуй, впервые за очень долгое время не на шутку перепугался. Куда могла исчезнуть девушка всего за пятнадцать минут, пока он добирался от офиса до Петроградки? Они же буквально только что созванивались! Персонал в кафе ничего не мог толком сказать, кроме того, что Таня вроде как выходила в туалет, а больше ее никто не видел. Макс, воспользовавшись отведением глаз, чуть ли не обнюхал заведение, морщась от едва заметного для других, но для его обострившегося обоняния слишком резкого запаха моющего средства. Да, Таня здесь была, точно, и совсем недавно. И… еще кто‑то, пахнувший сладковато, приторно, смутно знакомо. Где‑то этот запах уже мелькал в жизни Макса, осталось только выудить нужную информацию и понять, кто и куда увел Таню. Стараясь сдержать ненужную сейчас панику и не давая злости окончательно лишить возможности соображать, Макс вышел, сел в машину и откинулся на сиденье, прикрыв глаза и замерев. Кто же, кто с таким запахом попадался на его пути? Причем не так чтобы очень давно? И мимоходом, судя по тому, что в памяти образ четко не отложился. Стараясь не думать, что теряет драгоценные минуты, Макс сидел… вспоминал… Пока вдруг перед глазами не всплыл довольно давний эпизод, неожиданно связавшийся с запахом духов.

Казанцев выпрямился, уставившись перед собой невидящим взглядом, его глаза постепенно темнели, в них разгорался багровый огонек. Он вынул мобильник из кармана, набрал номер Димки.

– Макс, я немного занят…

– Таня у Ларисы, – перебил его демон. – Не знаю, что затеяла эта сучка, но, когда найду, живой она не останется, – неестественно ровным голосом добавил Макс.

Димка молчал недолго.

– Езжай в мой офис, – отрывисто сказал он и отключился.

Переспрашивать да уточнять Казанцев не стал. Счет шел на минуты. Вжав педаль газа в пол, он поспешил к Жаркову на работу.

…Димка, едва услышав слова Макса, прямо посреди совещания, прервав заведующего отделом на полуслове, негромко обратился к отцу:

– Пап, выйдем.

Николай нахмурился было, но, заметив, как вытянулись в щель зрачки сына, отчитывать не стал, просто кивнул и встал.

– Прошу прощения, господа, – все же счел нужным извиниться Димка. – Форс‑мажор.

Они вышли из переговорной, где обычно проводили совещания, и старший Жарков спросил:

– Что случилось?

– Телефон отца Ларисы, быстро, – не вдаваясь в подробности, напряженно ответил Димка.

Николай поднял брови, но, видя, как наливаются рубиновым светом глаза Димки, молча достал мобильник и нашел нужный номер.

– Держи, – кратко произнес он.

Жарков‑младший набрал, позвонил.

– Алексей? Добрый вечер. – Его голос звучал ровно, не выдавая эмоций, обуревавших молодого демона. – У меня срочное дело, не могли бы вы подъехать в офис как можно быстрее? Да, очень важно. Спасибо, благодарю. – Он отключился.

– Теперь ты мне объяснишь, что происходит? – несколько недовольно поинтересовался Николай.

– Макс звонил, сказал, что Таня у Ларисы, – отвернувшись к окну и засунув руки в карманы, ответил Димка. – Он ее из кафе должен был забирать, но, видимо, не встретил.

В коридоре воцарилось тяжелое молчание.

– Я закончу совещание, – отрывисто ответил наконец Николай. – Иди в мой кабинет, сейчас буду.

Он как никто понимал, что сейчас испытывает сын. Ведь связь между Дмитрием и Таней еще не настолько окрепла, чтобы тот мог чувствовать свою половинку где угодно. Вскоре в кабинете Жаркова‑старшего собрались Димка, подъехавший Макс и собственно хозяин холдинга. Отец Ларисы еще не пришел.

– А ты мне предлагал сделать ее своей любовницей, – не скрывая насмешки, произнес Димка, глядя на хмурого отца. – Если еще ее папаша в этом замешан…

– Вряд ли, – сразу оборвал его Николай. – Подозреваю, о делишках дочурки Алексей ни сном ни духом. Откуда я знал, что она такая дурная, – с досадой вздохнул Николай. – С виду нормальная баба, с мозгами.

– Которые она, по ходу, применяет исключительно в бизнесе, а не в жизни, – буркнул Макс – он сидел на краешке стола, скрестив руки на груди.

– Так, без паники, – нахмурился старший Жарков. – Убить не убьет, руки марать не станет, немного времени у нас есть. Дима, что ты ей такого сделал? – прищурился он и взглянул на сына. – Просто за отказ Лариса бы не стала мстить.

– Она клеилась ко мне и Максу на том благотворительном вечере. – Димка пожал плечами. – Я отшил в доступной для нее форме. Ей, видимо, не понравилось.

– Понятно, – ровно отозвался Николай и замолчал.

Димка уже снова вынул телефон, позвонить, где там застрял Алексей, но в дверь кабинета постучали и вошел тот, кого они ждали.

– Дмитрий?.. – Инкуб запнулся, обведя недоуменным взглядом собрание. – Добрый вечер, – поздоровался со всеми Алексей. – А что случилось?

– Где сейчас ваша дочь? – вместо ответа жестко спросил Николай.

– Понятия не имею, она давно отдельно живет. – Гость пожал плечами. – Лара что‑то натворила? – проявил он сообразительность.

– Звоните ей, – тихо произнес Димка, но от его тона Алексей вздрогнул. – И пусть немедленно приезжает сюда. Ваша дочь украла мою девушку.

Сказать, что деловой партнер холдинга удивился, – ничего не сказать. На его лице отразился настоящий шок.

– Она… что? – тихо переспросил Алексей, и, судя по голосу, Ларису не ожидало ничего хорошего.

– Украла мою девушку, – любезно повторил Димка. – Звоните.

Без лишних напоминаний Алексей достал телефон и набрал номер дочери.

– Лара?

Закончив краткий разговор, инкуб посмотрел на Николая.

– Она сказала, будет минут через десять. Если едет оттуда, куда увезла эту девушку, значит, это где‑то недалеко.

– Отлично. – Старший Жарков скупо кивнул и перевел взгляд на сына. – Сам будешь разговаривать?

– Да, – Димка оскалился в усмешке.

Все понимали, официально давать делу ход никто не будет – справятся своими силами.

– На наши деловые отношения это никак не повлияет. Но вы понимаете, дальнейшее пребывание вашей дочери на должности старшего экономиста в вашей компании поставит под вопрос наше сотрудничество. – Николай не сводил внимательного взгляда с Алексея.

Тот кивнул, в глазах гостя мелькнул мрачный огонек.

– Я… – Он запнулся, прочистил горло и уже твердым голосом продолжил: – Я больше не желаю иметь с ней ничего общего, пусть живет как знает. Не думал, что Лариса способна на подобные… неумные поступки, – холодно закончил Алексей.

– Куда вы ей приехать сказали? – уточнил Димка, глядя в окно вниз, на парковку.

– Ох да, – спохватился инкуб. – Здесь рядом кафе есть, я сказал ей туда подойти. Чтобы она раньше времени не сообразила ничего и удрать не успела.

Буквально через несколько минут кабинет опустел. Чтобы Лариса наверняка никуда не делась, решили: с ней будет сидеть только Алексей, а Димка, Макс и Николай подождут в соседнем зале. Говорить с зарвавшейся суккубой собирался Жарков‑младший один. И Лариса наконец появилась, не скрывая недовольства, с поджатыми губами и нахмуренными бровями.

– Пап, давай быстрее, я тороплюсь… – Она остановилась у столика, но отец ее прервал.

– Сядь, – бросил он резко.

Лара немного растерялась, моргнула, потом фыркнула, пожала плечами и опустилась на диванчик, положив ногу на ногу.

– Что за тон? – обронила она. – На работе проблемы?

И тут на плечо Ларисы легла чья‑то ладонь, ненормально горячая – она даже через ткань пиджака чувствовала, – и сильно сжала его.

– Нет, это у тебя проблемы, – вкрадчиво сказал тихий, знакомый голос с рокочущими нотками.

Отец же, одарив презрительным взглядом, бросил одно слово:

– Дура.

Лариса вздрогнула, во рту вдруг сделалось сухо. Тот, кто стоял за спиной и двигался совершенно бесшумно – она не заметила, как собеседник подошел, – сделал несколько шагов, и она смогла рассмотреть Жаркова. Очень злого Жаркова, глаза которого в полумраке кафе были похожи на озера расплавленной лавы.

– Я думал, ты умная, а оказывается, просто озабоченная стерва, – добил отец и поднялся. – Разбирайся сама теперь.

Не прощаясь, он ушел, а Лариса в оцепенении смотрела, как демон занимает его место. Черты лица стали резкими, в глазах – вертикальные щелочки зрачков, а сквозь огненные пряди Лара увидела… к своему тихому ужасу… кончики заостренных ушей. Частичная трансформация? Да, Жарков действительно злой. Очень. Как узнал?! Самым умным с ее стороны было бы сейчас вскочить и бежать без оглядки, да вот беда, она не могла пошевелиться, тело одеревенело. И взгляд отвести от его завораживающих, пугающих до дрожи глаз тоже не могла. Димка положил ногу на ногу, переплел пальцы и негромко произнес:

– У тебя два варианта. Первый, ты сообщаешь, где сейчас Таня, и уходишь на своих двоих, а завтра днем чтобы духу твоего в городе не было. Второй, если решишь упрямиться, я прямо здесь располосую тебя так, что до конца жизни мужиков сможешь привлечь только своей силой. И никакая иллюзия не поможет, потому что ты ею тоже не сможешь воспользоваться. – Все это он говорил ровным, страшным в своей бесстрастности голосом.

Он не врал и не пугал. Он просто ставил в известность. Лариса попыталась сглотнуть, не получилось, и она закашлялась.

– У тебя минута на размышления, время пошло, – не меняя интонации, добавил Жарков и поднял руку с часами.

На ней резко выделялись отросшие… когти темно‑багрового цвета, будто в запекшейся крови. У Ларисы не осталось в голове никаких мыслей, кроме одной: дать ему, что он хочет, и поскорее вернуться в свою теплую, уютную квартирку.

– Я скажу, скажу, – торопливо ответила она, стараясь не слишком громко стучать зубами.

Так страшно Ларисе еще никогда не было. Суккуба, заикаясь, продиктовала адрес внешне невозмутимому Жаркову, он выслушал, кивнул.

– Завтра утром на почту мне номер и время рейса, – произнес он и поднялся. – Не улетишь, к вечеру за тобой придут, будет суд и тюрьма. – Димка раздвинул губы в ухмылке. – Там таких, как ты, Ларочка, любят, очень. Во все места и во всех позах, и не по одному разу. Только без красивых ухаживаний, брюликов и ресторанов. – В его взгляде полыхнул огонь. – И если узнаю, что в ближайшую сотню лет ты посмела сунуть сюда нос, живой не уедешь, – добавил он, развернулся и направился к выходу.

Лариса отмерла только через несколько минут, ее била крупная дрожь. Уже ни о какой мести не думая, она с трудом поднялась с диванчика и побрела к двери, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. А ведь как хорошо все складывалось… Откуда ей было знать, что этот… демон так быстро вычислит виновника похищения?! У него же наверняка полно недоброжелателей, почему он сразу на нее подумал?..

Впрочем, уже не важно. Ее ждали сборы и срочное решение, куда поехать, где начинать новую жизнь. Можно пока в Москву, а там, там посмотрит. Из кафе Лара выходила уже чуть более уверенная, чем несколько минут назад. Ладно, ошиблась, с кем не бывает. Впредь будет действовать осторожнее, если что, и учитывать ошибки прошлого.

…Макс и Жарков‑старший уже ждали Димку на улице, около его машины. Димка опустил верх, запрыгнул на водительское сиденье и бросил устроившемуся рядом другу:

– Менты на тебе. Это в районе «Маяковской».

На Николая, молча севшего на заднее сиденье, Димка даже не посмотрел. Вдавил педаль газа в пол, и машина, взвизгнув шинами, рванула с места. По пути не разговаривали, да и не о чем, собственно. Про Ларису никто не спрашивал, до нее уже никому дела не было, мысли сосредоточились на одном: успеть. До маленькой тихой улочки добрались в рекордные сроки, и, едва Димка затормозил, Макс и Николай выскочили из машины. Жарков‑младший заглушил мотор, подошел к двери с домофоном и одним касанием открыл дверь.

– Этаж? – отрывисто спросил Макс.

– Третий, – отозвался Димка, перепрыгивая через ступеньку.

Они успели миновать полтора этажа, когда раздался приглушенный, но тем не менее хорошо слышный девичий визг. Не сговариваясь, трое мужчин бегом рванули наверх.

Мой крик оборвался не слишком приятно – невменяемый оборотень ударил по лицу, скула взорвалась болью. Хозяин квартиры сжал мое горло, почти лишив возможности дышать, и наклонился, сверля звериным взглядом.

– Не ори, – рыкнул он, а дальше… дальше мой мучитель сделать ничего не успел.

В коридоре послышался грохот, оборотень вздрогнул и выпрямился, обернувшись к двери. Я жадно глотала сладкий воздух, разглядывая красные круги, мелькавшие перед глазами. Эмоции по‑прежнему пребывали в заторможенном состоянии, запоздало реагируя на происходящее.

– Что за… – пробормотал мужик.

Дверь в комнату отлетела к стенке, ударилась и соскочила с одной петли, и на пороге появились три фигуры, две из которых я отлично знала. Накатила такая волна облегчения, что надо мной опять нависла угроза лишиться сознания, в третий раз за сегодня. Успели… Оборотень дернулся было, но Димка произнес всего одно слово:

– С‑с‑с‑сидеть.

Точнее даже прошипел, как змея. Ох… Видок у него, конечно, был тот еще: глаза рдели в полумраке багровыми угольками, по волосам то и дело искры пробегали. Я бы на месте оборотня добровольно выпрыгнула из окна. Очень сильно постаравшись разбиться сразу и насмерть. Чтобы не мучиться. И хотя ярость Жаркова была направлена вовсе не на меня, все равно стало сильно не по себе. Мой несостоявшийся насильник замер соляной статуей, а Димка чуть повернул голову и сказал:

– Макс, унеси ее отсюда. Подождите в машине, я скоро.

А голос напряженный, будто он еле сдерживается… Макс неслышной тенью скользнул к моей кровати, не обращая никакого внимания на застывшего оборотня, присел и одним движением длинного острого когтя разрезал веревки на руках. Ой. И у этого глаза – две черные бездны, скулы резко выступают, и, по‑моему, сейчас клыки уже полезут. Злые… оба. До чертиков.

– Танюш, – тихонько позвал Макс, и столько тревоги, столько заботы слышалось в слегка хриплом, не совсем похожем на человеческий, голосе, что глаза немедленно защипало, и я чуть позорно не разревелась прямо тут.

Руки слушались плохо, затекли от долгого нахождения в неудобной позе, я ощущала их, как разваренные сосиски. Макс расправился с веревками на ногах и осторожно взял на руки, нежно прижав к себе. Он был такой теплый, даже горячий, и сердце билось слишком быстро, неровно. Я прильнула к нему, прикрыв глаза, и попыталась сжаться в компактный комочек. Разом навалилось все, накопившееся в эти последние кошмарные часы, и меня начало трясти мелкой дрожью.

– Ш‑ш‑ш‑ш, маленькая, все, все, – успокаивающе прошептал Макс, коснувшись губами макушки. – Все уже закончилось. Скоро дома будем.

Мы прошли мимо молчаливого Димки, все так же не сводившего взгляда с оборотня – тот сидел с остекленевшими глазами, приоткрыв рот, и из уголка тянулась нитка слюны. Фу. А вот третий, кто пришел с ними, был мне незнаком, и он прятался в тени. Ладно, потом спрошу, кто это, все равно видела мельком. Макс вынес меня из квартиры – остатки входной двери щепками рассыпались по полу. Руки и ноги начали отходить, их неприятно покалывало сотнями невидимых иголочек, и я отвлеклась от нахлынувших эмоций, желание поистерить отошло на задний план. Но дрожь никуда не делась, зубы приходилось стискивать изо всех сил, чтобы не стучали. Макс легко сбежал по ступенькам, вышел на улицу и посадил меня в Димкину машину, на заднее сиденье. Потом поднял крышу, придвинулся ко мне совсем близко, снова обнял и замер, уткнувшись в макушку.

Потихоньку, постепенно дрожь затихала, рыдания, сдавливавшие горло, отступали, и я сумела сдержаться от слез. Вцепилась в Макса, будто боялась, что он исчезнет, и мы так и сидели молча, слушая дыхание друг друга. Я неожиданно обратила внимание, что в привычный и уже ставший таким родным запах какао с корицей вплетаются новые, острые нотки. Необычно, но все равно приятно. Скула слегка ныла, наверняка завтра там синяк будет – как в универ с таким идти?! А может, и не ходить никуда под благовидным предлогом? Посидеть денек дома… Макс аккуратно отстранил, внимательно вгляделся, обхватив мое лицо ладонями, а потом начал осторожно, мягко целовать пострадавшее место. Тоже молча. Удивительно, слова не требовались сейчас, я чувствовала Казанцева каждой клеточкой, и по телу растекалась слабость. Я прикрыла глаза, обмякнув, и, кажется, по щеке все‑таки сползла одинокая слезинка.

– Танюша, Танечка… Хорошая моя… любимая…

А вот тут я уже не выдержала, нервы сдали. Всхлипнула, прикусила губу и уткнулась лицом в грудь Максу, давая волю пережитому страху и напряжению. Смутно слышала, как открылась дверь, ощутила, как кто‑то еще сел рядом, обнял сзади, и, кажется, машина плавно тронулась с места. Сколько так просидела, не знаю, согреваемая теплом моих демонов, и именно в этот самый момент вдруг поняла, что – все. Никаких старых страхов больше не осталось. Как‑то вот сразу приняла происходящее между нами серьезнее некуда, и в моей жизни других мужчин не будет никогда. И не хочу никого больше…

Слезы незаметно прекратились, я затихла, успокоенная и согретая, и даже успела немного задремать. Смутно ощущала, как мою косу распустили и кто‑то аккуратно перебирает пряди, но не открыла глаз, пошевелилась, поймав себя на том, что улыбаюсь, и снова затихла. Приятно – осторожные, такие нежные прикосновения к волосам, я словно медленно погружалась в мягкое облако, в котором растворялись остатки напряжения сегодняшнего вечера. Хотелось поскорее домой, в горячую ванну, смыть с себя пережитое – этот оборотень прикасался ко мне! Спрашивать, что с ним стало, не рискнула. Не надо мне знать подробностей. Сколько ехали, не знаю, и, когда машина остановилась, пришлось выныривать из восхитительной дремы в реальность.

– Приехали, – тихо шепнул Димка, осторожно отвел волосы с шеи и коснулся губами изгиба. – Танюш, не уснула?

– Не‑а. – Я встрепенулась и подняла голову от груди Макса.

– Тогда пойдем.

Мне почему‑то показалось, Димка улыбается.

Он отстранился, и сразу стало прохладнее.

– Спасибо, пап. – От этих слов Жаркова я чуть не отвалила челюсть, уставившись на затылок водителя.

Э‑э‑э‑э… Папа?! Вот это папа Димки?! К моему облегчению, Жарков‑старший не стал оборачиваться и почти сразу вышел из машины, словно почувствовав мое замешательство. Не готова я сейчас к столь значительному знакомству. С синяком на половину лица, всклокоченная и слегка зареванная. Димка тоже вышел, и я краем глаза заметила, что рубашки на нем нет. Почему, спрашивать не стала.

– Пойдем? – тихонько позвал Макс.

Мы выбрались с другой стороны, Казанцев потянул меня за собой к подъезду, пока Димка прощался с отцом. Старший демон лишь мельком глянул в мою сторону и отвернулся, я же поспешила за Максом. Он обнял, пропустил вперед, и до пятого этажа я снова путешествовала на его руках. Мр‑р‑р…

Потом был тихий уютный вечер, пока я отмокала в ванне, Макс и Димка хлопотали на кухне. Мы поужинали, по молчаливому согласию не касаясь того, что случилось совсем недавно. Мой синяк на лице, естественно, не понравился ни одному, ни второму, и, как только я отодвинула от себя пустую тарелку, меня усадили на диван и занялись лечением. А я и не знала, что они умеют! Точнее, умел Макс. Через несколько минут осторожных, нежных поглаживаний синяк перестал ныть, а вскоре и совсем исчез – в этом я убедилась, посмотрев в зеркало.

С завтрашним днем мои демоны решили категорично и единогласно: я никуда не иду, остаюсь дома. И носа не высовываю на улицу. Ну… спорить не стала. Дома так дома, фильмы посмотрю, книжки почитаю. Не страшно, если в начале семестра пропущу. Но как бы ни было уютно сидеть на диване в гостиной, в обнимку с планшетом, прислонившись к теплому Димке и положив ноги на Макса, пришла пора ложиться спать. Меня отправили в спальню первой, не став ломиться следом и дав время переодеться – учитывая прошлые попытки при каждом удобном случае поприставать, это вообще не похоже на Казанцева и Жаркова. Я удивилась, умилилась и почему‑то засмущалась, пока переодевалась в свою пижаму. Потом забралась под одеяло, свернулась калачиком, дожидаясь демонов. Сон не шел, несмотря на полный переживаний вечер. Видимо, мои нервы оказались крепче, чем я думала, ну или до конца все же не верила, что со мной случится что‑то плохое. Сейчас… проснулось волнение, сердце застучало часто‑часто, и во рту стало сухо, то и дело тянуло облизать губы. Подушка рядом пахла Димкой, и к аромату можжевельника и свежести примешивалась тонкая сладковатая нотка какао и корицы. Блин… Я неровно вздохнула, перевернулась на живот, обняв свою подушку. Прислушивалась к малейшему шороху за дверью и все равно не услышала, как к ней подошли, только увидела, как она открывается. Глаза уже привыкли к густому полумраку, и я их не закрыла, даже узрев, что на Димке, кроме собственно нижнего белья, больше ничего нет.

Да, рассматривала, хоть и смущалась. Тогда, на озере, позволяла себе только взгляды украдкой, ибо собственные желания еще пугали и вызывали замешательство. Теперь – нет. Димка вошел один, бесшумно ступая, приблизился к кровати и забрался под одеяло.

– Не спишь еще? – тихо шепнул он, когда я с готовностью прижалась к нему, удобно устроившись на плече.

– Мм, – неопределенно промычала я, а у самой сердце бухало, как кузнечный молот, и дыхание норовило сорваться.

Пальцы сами, безо всякого участия мозга, начали медленно скользить по гладкой коже на Димкиной груди, выписывая узоры. Честно, я не думала, что и зачем делаю. Я следовала инстинктам, которые разбудил во мне этот вот рыжий демон, и на сей раз не собиралась останавливаться или давать волю страху. Он затаился где‑то в глубине души, посылая настороженные сигналы, но я не обращала на них внимания.

– Та‑а‑ань, – протянул Димка и аккуратно перехватил мою шаловливую ручку. – Не хулигань.

Наверное, он не ожидал, что я приподнимусь и задам такой простой вопрос:

– Почему?

Жарков растерялся на мгновение, а я воспользовалась и прижалась к его губам, не дав ничего ответить. Тело медленно наливалось жаром, от волнения слегка кружилась голова, и мной руководили желания, от которых я не так давно шарахалась. Сейчас это было правильно, так, как нужно. И я с упоением отдалась на волю сладкой истоме, проникшей в каждую клеточку, сделавшей меня смелой и уверенной. Наверное, во мне просыпалась та самая сила, присущая моему виду… Но принадлежавшая теперь без остатка Димке и Максу. Несколько мгновений рыжий соображал, что, собственно, происходит, а я дразнила, легко скользя языком по его губам, но не торопясь углублять поцелуй. Мои ладони мягко касались груди, гладили плечи, я отводила наконец душу, с восторгом ощущая его под пальцами. Мой… Весь, целиком. Проснулся дремучий собственнический инстинкт, я и не думала, что такая… Под стать моим демонам. Кстати, а где Макс, интересно? Спросить не успела, потому как Жарков глухо рыкнул мне в губы, и в следующий момент я оказалась крепко прижата к кровати, а инициатива перешла к Димке. Ура, сообразил!

Я слегка выгнулась, высвободила руки и обняла за шею, запустив пальчики в теплые пряди волос, перебирая, наслаждаясь их мягкостью. Поцелуй затягивался, лишая дыхания, губы уже горели, а мне… мне стало жарко и неудобно в пижаме.

– Танюша… – хрипло выдохнул Димка, отстранившись и посмотрев мне в глаза.

– Да, – поспешно шепнула я таким же хриплым голосом, утопая в расплавленном золоте его взгляда. – Дим, да…

Следующий поцелуй, горячий, нетерпеливый, жадный. И такие же горячие руки, скользнувшие под маечку, погладившие грудь – от прикосновений по коже рассыпались обжигающие искры. Я тихо мурлыкнула, прижимаясь еще крепче, хотя, казалось бы, куда ближе. Голова закружилась сильнее, появилось нетерпение и некоторая растерянность: как, черт возьми, избавиться от пижамы, если я категорически не хочу, чтобы Димка меня отпускал?! Противоречивые желания чуть не заставили рассмеяться, но рот по‑прежнему был занят. Целовался Жарков сладко, это я знала и по прежним разам… И все‑таки пришлось на время обрести способность дышать самостоятельно – хотя бы для того, чтобы Димка стащил с меня наконец неудобную маечку.

– Танечка… девочка моя нежная… любимая… Как я раньше без тебя жил…

Я задыхалась от легких поцелуев, которыми он покрывал мое лицо, шею, грудь, спускаясь все ниже.

Я млела от слов моего демона, горло щекотал тихий, ликующий смех. Да, да!! Он любит… черт, кто бы мог подумать в самом начале нашего знакомства, что я когда‑нибудь услышу от Жаркова эти слова! Реальность отступила, растворилась, все мои обостренные чувства сосредоточились на прикосновениях Димки, на том, как чутко реагировало тело на малейшую ласку. Я не слышала, когда вошел Макс, занятая исключительно своими ощущениями, купаясь в мягких волнах удовольствия. Просто в какой‑то момент поняла, что в постели нас явно больше, чем двое, и пока Димка занимался моими штанами, стягивая их вместе с трусиками, еще одна пара рук легла на грудь, накрыв ноющие вершинки. И снова поцелуй, тягучий, неторопливый, как горячий шоколад. Макс… Все смешалось в калейдоскопе ярких, сильных ощущений, я с готовностью и без всякого лишнего стеснения отдалась в умелые руки моих демонов. И не только руки… Кровь горела огнем, кожа вспыхивала от легчайших ласк, я судорожно стискивала простыню, выгибаясь навстречу, не сдерживая коротких стонов. Перед глазами плавали серебристые круги и расцветали узоры, я почти не чувствовала тела, оно растворилось в жарком мареве желания, охватившем меня до кончиков пальцев.

Вопрос, кто же первый, решился как‑то сам собой: мне, если честно, он был уже не особо важен. Отбросив всякую скромность, призналась себе, что в общем‑то каждый из демонов будет первым. Просто… с разных сторон. Щеки на мгновение обожгло румянцем, смущение плеснуло в кровь острой приправой, но проснувшаяся суть взяла свое, и смущение переросло в предвкушение. Я хотела, хотела этого удовольствия, хотела узнать, как это. И знала, что понравится. В какой‑то момент мир снова перевернулся, и я оказалась сидящей верхом на Димке, его ладони крепко обхватили мою попку. Да, он. Все же наша с ним встреча произошла раньше, чем с Максом, ну и… вообще, рыжие мне нравились. Чуть‑чуть, самую капельку больше, чем брюнеты. Казанцев не обидится, я знаю, чувствую. Мерцающие в темноте глаза Димки встретились с моими, завораживая, затягивая в оранжевую глубину. Макс прижался к спине, и его пальцы медленно провели по груди, погладили собравшиеся в тугие шарики соски, вызвав всплеск болезненно‑сладкого удовольствия. Низ живота отозвался тягучим ощущением, и между ног жарко запульсировало. Я замерла, ловя драгоценные моменты, наслаждаясь этим нетерпеливым ожиданием, совсем немного приправленным легким беспокойством. Пальцы Макса между тем добрались до низа живота… прошлись по внутренней стороне раздвинутых бедер вниз‑вверх…

Мир взорвался яркой вспышкой, я крепко зажмурилась, подавшись навстречу смелой ласке, вцепилась в плечи Димки, а в следующий момент он приподнял меня и опустил, рывком притянув к себе. Невольный вскрик заглушил долгий, мягкий поцелуй, Димка замер, давая мне время привыкнуть, переждать неприятные ощущения. Этому очень способствовали умелые пальчики Макса, его теплые губы, покрывавшие затылок и плечи нежными, как прикосновение лепестка, поцелуями. Тело плавилось, очень быстро легкая боль утихла, и я, повинуясь инстинктам, сделала первое, медленное и осторожное движение вперед. Внутри все задрожало от волны чистого, обжигающего восторга, вихрь наслаждения закружил, отрезал от реальности, оставил наедине с моими демонами. Никакого страха, только волшебные ощущения, нараставшие с каждой минутой, становившиеся сильнее с каждым новым движением. Я… я не помню точно, в какой момент пальцы Макса оказались совсем в другом месте, не слишком привычном, его прерывистый шепот смутно долетал до затуманенного сознания:

– Тань… Танюш… Можем повременить… если не хочешь…

Хочу. Прямо сейчас, никаких «повременить». Вместо крови уже давно расплавленная лава, неутоленное желание грызло изнутри, ему мало было одного Димки. Я изогнулась, закинув руку назад, обняла Макса, притянула к себе и нашла его губы.

– Сейчас… – ответила требовательным, хриплым шепотом и впилась голодным, жадным поцелуем.

Мышцы сжались, и негромкое шипение Жаркова музыкой отозвалось в ушах, я хмелела, впитывая эмоции обоих, чувствуя их страсть, купаясь в ней. Все вместе с моими ощущениями слилось в фантастический коктейль, опьяняющий, невероятно вкусный. Тихий смех Макса, и он мягко отстранил меня, обняв и наклонив так, что пришлось упереться ладонями в Димкину грудь.

– Танюшка… суккубочка моя ненасытная…

О да, с готовностью согласилась я, теряясь в ворохе ощущений, теперь понимаю, о чем папа говорил!.. Мне было мало того, что чувствовала, хотелось больше, полнее, сильнее… И очень скоро я все это получила, задыхаясь от восторга в сильных руках моих демонов, полностью отдавшись на волю окончательно проснувшихся желаний и эмоций. Каждая клеточка вспыхивала маленьким солнцем, жар внизу живота разгорался все сильнее, росло сладкое напряжение, стремительно приближая меня к желанной разрядке. Мы двигались как единое целое, чувствуя друг друга, чутко реагируя на каждое прикосновение, стремясь дать как можно больше, и получая взамен не меньше. Я растворялась, наполнялась волшебными ощущениями, из груди рвались стоны, становясь громче, и наконец долгожданный миг настал. Бархатная темнота перед глазами вспыхнула сотней звезд, тело превратилось в сплошной сгусток наслаждения, и, кажется, все соседи услышали, как мне сейчас хорошо… Непередаваемо хорошо!.. И не мне одной – когда над ухом раздался сдавленный стон Макса, больше похожий на рычание, я задохнулась от новой яркой волны, выгнулась в его руках, хватая ртом воздух, впитывая остро‑сладкий всплеск его удовольствия. Казалось, лучше уже не может быть, я едва успела перевести дух, но Димка, мой несносный рыжий демон, рывком притянул к себе, прижался к губам. Еще несколько сильных, резких движений, и новый взрыв восторга, и мои, и его эмоции смешались в один восхитительно свежий, пряный, яркий водоворот, накрыв с головой. Я перестала существовать, оставшись наедине с наслаждением…

Некоторое время спустя совсем обессиленная, но довольная донельзя, я уютно устроилась на привычном месте, под боком Димки, чувствуя, как к спине прижался Макс, и губы неудержимо разъезжались в счастливой, глупой улыбке. Говорить не хотелось, да и не нужно слов. Лучше них говорили чувства. Быстрый стук сердца рыжего под ладонью, осторожные, легкие поцелуи Макса чуть ниже затылка… Совсем не для того, чтобы разбудить страсть, нет. Я медленно погружалась в дрему, млея от этих маленьких нежностей, твердо уверенная – теперь все будет хорошо. Ведь у меня есть целых два любимых, которые не предадут, не бросят, не обманут. Которые всегда будут рядом, несмотря ни на что. И которые всегда придут на помощь. Пусть я имею весьма смутное представление, как это, когда живешь с кем‑то, тем более с мужчиной, да не с одним, но научусь. Со временем.

Я сладко зевнула, прижалась к Димке, и нырнула в теплые объятия сна, успокоенная и умиротворенная. Завтра будет утро, новый день и новая жизнь.

Эпилог

Четыре года спустя

Я, наверное, какая‑то неправильная невеста. Во‑первых, даже несмотря на красноречивые радужные полоски в ауре, замуж я не спешила. Мне неплохо жилось, без всяких церемоний и штампов. Хватало красивого колечка из белого золота с дорожкой из трех камней: редкого оранжевого сапфира, темно‑вишневого, насыщенного граната и моего камня, изумруда. Не совсем обычное сочетание, но для меня оно много значило. Во‑вторых, когда меня уломали общими усилиями трех семей, уже на выпускном курсе, я заявила, что… не хочу платье. Не знаю, что мне стукнуло в голову, но после просмотра чудовищного количества сайтов и каталогов, полюбовавшись на себя в самых разных моделях, поняла: не хочу. Вот просто не хочу, и все. И все эти торжественные заседания в банкетных залах на полсотни человек – тоже. С последним, кстати, никто и не спорил. Несмотря на высокое положение в деловых кругах и моего отца, и родителей Макса и Димки, пышное празднество устраивать не собирались. По словам мамы Жаркова, ее свадьба тоже отличалась скромностью: только свои, близкие. Да, меня ограждали от общественной и деловой жизни, а я и не жаловалась. Хватало своей, студенческой тусовки, с которой мои ревнивцы смирились, и даже иногда или Макс, или Димка ходили со мной на какие‑нибудь наши совместные мероприятия.

В общем, в качестве наряда я выбрала обычный белый костюм, хоть и простенький, но элегантный. Пикантным моментом было в нем то, что… я не надела под пиджак ничего, кроме тонкого кружевного бюстгальтера. К нему прилагались крошечные трусики, чулки и пояс. Оба моих демона, как выяснилось, оказались настоящими фетишистами, а во мне вдруг проснулась страсть к красивому и сексуальному белью – вскоре после той упоительной ночи. Да, мои вкусы резко переменились, быть женщиной мне нравилось все больше с каждым днем. Ну и одеваться соответственно. Первая ночь действительно многое изменила в лучшую сторону. Я ни о чем не жалела. Все то, что обычно среди людей называлось бытовухой и притиркой, нас счастливо миновало, наша связь позволяла чувствовать любые оттенки настроения друг друга. Конечно, не обходилось без казусов, особенно на первых порах, когда я куда‑нибудь собиралась с Варькой и компанией или с Катькой. Ворчали, пытались настаивать на звонках каждые полчаса. Но стоило напомнить, что теперь они меня смогут найти без карт и навигаторов, и, если лишат свободы передвижения, я взвою со скуки и начну планомерно портить обоим жизнь, Димке и Максу пришлось смирить свою паранойю.

С семьей Макса мне нравилось общаться больше, чем с Димкиной – по крайней мере, с его отцом старалась пересекаться как можно реже. А вот Марина, мама Жаркова, оказалась приятной женщиной. Папа… эх, когда шла на встречу с ним, жутко дрейфила, а выяснилось, про демонов он знал еще с лета. Они сами к нему пришли и выложили про истинную пару. Позлилась немного да махнула рукой. Чего уж теперь, вышло‑то все равно лучше не придумаешь.

– Та‑а‑ань. – В спальню заглянул Макс и окинул меня выразительным взглядом, в глубине кофейных глаз мелькнул хищный огонек. – Мм, ты готова?

Вот почему в обычных словах мне слышится неприличный подтекст?! Испортили меня оба, в край вообще. Я тряхнула распущенными волосами – оба моих демона любили, когда те свободно лежали на спине, без заколок, – и улыбнулась.

– Готова, готова, пойдем.

Кстати, как мне любезно объяснили, в ЗАГСе тоже свои сидели, так что проблем с регистрацией нашего не совсем обычного по людским меркам союза не будет. В паспорте просто укажут вместо одного двух… мужей. Вот фамилию, чтобы никому обидно не было и не пришлось морочиться с двойной, оставила свою. Как сказал папа, обычно так и делали в подобных семьях, а детям давали отцовскую, естественно. Мм, так, о детях вообще рановато, я пока не чувствовала в себе сильного желания возиться с памперсами и не спать по ночам, хотя вот Катька пару месяцев назад уже родила крепенького парнишку. Да, у них с ее лешим все серьезно вышло, он затащил Катюху в ЗАГС уже через полгода их совместной жизни. Решительный малый, но я за них рада: Семен мужик основательный, верный, надежный.

До ЗАГСа нас вез папа на своей машине – мы сидели сзади. Все скромно, как я и хотела, недорогой ресторан для родственников, ну и на следующее утро мы улетали на две недели в Бразилию, на Амазонку. Моя голубая мечта с некоторых пор. Вообще, меня, конечно, баловали, что сказать. Что Макс, что Димка умели делать приятные сюрпризы, и я поражалась неиссякаемости фантазии моих демонов. Оглядываясь на эти четыре года, прожитых вместе, я с уверенностью могла сказать: я счастлива. Абсолютно. И, вспоминая порой историю нашего знакомства, не уставала удивляться, как же причудливо все получилось. Ведь не реши я тем летом пойти учиться, как все нормальные студенты, неизвестно, встретились бы мы или нет…

Отогнала ненужные мысли, усмирила неуместный холодок вдоль спины. Сегодня такой приятный день, Танька, а ты опять о ерунде думаешь. Рядом Макс, держит за руку и легонько поглаживает пальцы, под щекой – плечо Димки. Очень скоро на пальце рядом с колечком из белого золота появится простой ободок из обычного, без всяких излишеств. И… я стану женой. Внутри все отозвалось сладкой дрожью, я улыбнулась и чуть потерлась о плечо Димки. Люблю… И моего рыжего, и Макса. А тот договор, кстати, которым эти провокаторы так ловко приперли меня к стенке, висит теперь в спальне, в рамочке над нашей кроватью. Для нас эта бумага значит гораздо больше, чем свидетельство о браке, ведь, не будь ее, неизвестно, сколько еще демонам пришлось бы побегать за мной.

В ЗАГСе все прошло быстро и буднично, признаться, особого волнения я не испытывала. Говорю же, неправильная я невеста. Я и так знаю, что мы будем вместе, независимо от штампа в паспорте, так чего волноваться? После поехали гулять и фотографироваться, потом посиделки в ресторане… Ну и, конечно, вечер и ночь, такая же фантастическая и волшебная, как все предыдущие. Белье мои мальчики оценили… Хорошо, оно целое осталось, хватило выдержки нормально его снять. Ну, за некоторым исключением. Наличие на мне хоть какой‑то тряпочки заводило демонов несказанно. И еще много чего их заводило, как и меня. Из них вышли отличные учителя, а из меня – прилежная ученица. Благодаря моей сущности я очень быстро распрощалась со скромностью и застенчивостью. Они в личной жизни совершенно лишние, как выяснилось. И я знаю, скучно мне не будет с моими уже мужьями, точно.

Date: 2016-02-19; view: 350; Нарушение авторских прав