К. Аймермахер о знаке, тексте и культуре

Вопросы:

1) Что следует подразумевать под семиотикой анализа?

2) Назовите функции семиотики анализа.

3) Что такое «семиотика текста»?

4) Что следует понимать под «семиотическими свойствами»?

5) Как возникает семиотика текста?

6) Что находится в центре семиотики анализа?

7) Чем являются «семиотика анализа» и «семиотика текста»?

8) В чем различия между «семиотикой анализа» и «семиотикой текста»?

9) В чем состоит проблема сосуществования двух семиотик и выход из этой проблемы?

Под «семиотикой анализа» следует понимать метаязыковой метод, который служит в литературоведении для выполнения двух функций:

a) разыскание всеобщих и основополагающих сведений о литературных текстах или о литературе в ее целостности для формулирования теории о ней. Вместе с тем речь идет о систематическом изложении свойств литературных средств, с помощью которых представляется «мир», опосредуется знание о мире или с помощью которых в игре вопросов и ответов в процессе восприятия литературы может быть достигнуто понимание;

b) получение, описание и оценка функциональности специфических для этого средства признаков с целью раскрытия опосредуемой ими идеологии литературных текстов или «литературного мира», порождаемого в сознании реципиента.

Под «семиотикой текста» равным образом следует понимать две вещи:

a) как непосредственно анализируемые семиотические свойства текстов в широком и узком смысле, так и их структурную взаимосвязь. При этом безразлично, идет ли речь о графически зафиксированных текстах в обычном или переносном понимании, например, текст «Евгения Онегина» или текст «русской литературы», или же только о структурных фактах литературоведческого высказывания, которые в наибольшей степени относятся не к поверхности текста и в качестве интерпретационного конструкта не могут наблюдаться напрямую в наличном графическом тексте;

b) сообщения («миры») отдельных литературных текстов или сообщения («миры»), которые возникают на основании определенного числа текстов литературы.

Под указанными «семиотическими свойствами» следует при этом понимать два факта: во-первых, те свойства, которые эксплицитно реализованы в объекте исследования как знаки, и, во-вторых, те свойства, которые оказываются на основании своей хотя и не эксплицитной, однако ожидаемой реализации косвенно маркированными знаками и, исходя из этого, могут пониматься как вирулентно присутствующие в сознании реципиента. Их латентное или вторично реализуемое наличие находится потенциально в состоянии обмена (по большей части – иерархически упорядоченного) с фактически реализованными знаками.

Семиотика текста в собственном смысле возникает при интерпретации «знаков» и «не–знаков» и их внутреннего и внешнего переплетения отношений. На основании этого производителю и пользователю знаков принадлежит в последней инстанции решающая роль при конкретизации/идентификации знаков и толковании их взаимодействия, что, в свою очередь, является базовой предпосылкой для реконструкции того, что мы называем «литературным миром».

В центре «семиотики анализа» находится «литературное моделирование мира», а не «мир как таковой» (даже если на основании аналогий в процессе создания и рецепции может существовать взаимосвязь такого рода).

Семиотика анализа и семиотика текста на основании как своего характера, так и своего целеполагания являются знаковыми системами, которые служат общей коммуникации (а не, например, автокоммуникации, при известных обстоятельствах индивидуально значительно иным образом устанавливаемой) в процессе приобретения познания. Они обнаруживают по крайней мере рудиментарно конвенционально упорядоченный характер (код), и в этом признаке они сходны друг с другом.

Противоположный характер «семиотики анализа» и «семиотики текста» будет еще более очевиден, если сравнить присущие им целеполагания: если в случае «семиотики анализа» речь идет о построении теории общих формальных свойств литературы (знакового комплекса и знаковых трансформаций), равно как и ее идеологической функциональности, причем эта теория должна быть значима для всех литературных текстов (см. отношение к «семиотике текста» под пунктом 2а и отношение между 2а и 2b), то в случае «семиотики текста» на первом плане находится интерпретация отношения обмена семиотической расчлененности формальных и содержательных признаков одного и более текстов. Если в случае «семиотического анализа» высказывание претендует на то, чтобы говорить, в принципе, о возможно больших, если не о все вообще литературных текстах (даже если на практике это невыполнимо), то «семиотика текста» интересуется, в конце концов, интерпретацией общей семиотической структуры одного или более, но ни в коем случае не всех текстов. Всеобщности высказывания с одной стороны противостоит с другой стороны высказывание о «литературном мире», который в большей мере индивидуально выражен посредством одного или более текстов. Исходя из этого, наконец, объясняется то, что в случае «семиотики анализа» используются такие параметры исследования, которые взаимосвязаны прежде всего с центральными метаязыковыми понятиями семиотики и ее смежных наук, в то время как в случае «семиотики текста» наряду с этими понятиями в метаязыковой функции в большей мере используются и выражения языка–объекта самой литературы, которые привлекаются как с целью анализа, так и с целью синтезирующей интерпретации. Характерно, далее, то, что «семиотика анализа» стремится, исходя, по возможности, из одной и той же точки зрения, постичь как гетерогенность различных знаковых систем, так и их прагматическую конкретизацию в текстах самих по себе и в типологическом сравнении, в то время как при раскрытии «семиотики текста» путем привлечения как можно более разнообразных точек зрения посредством моделирования систематически реконструируется и делается доступным интерпретации обычно противоречивый характер устройства мира этих знаковых систем. Следующее различие двух «семиотик» состоит в том, что в процессе анализа имеет место неизбежное нивелирование большинства существующих иерархических текстовых структур и структур мира, в то время как такого рода равноценная трактовка всех конститутивных для текста структурных признаков уже в ранней стадии интерпретации последовательно отменяется благодаря постановке вопросов любого рода, с которыми приступают к тексту.

Обратимся еще раз к характеру сосуществования «семиотики анализа» и «семиотики текста». Можно привести аргументы в пользу того, что данные текста, которые обнаруживаются на почве «семиотического анализа» – независимо от того, для чего они, собственно, изолируются, – могли бы быть выбраны и в качестве основания для интерпретации текстов. Это в определенной степени вполне возможно и для постановки вопросов. Проблема же состоит в том, что «семиотика анализа» на основании своей цели–построения всеобщей теории литературы – для понимания признаков текста всегда опирается только на однозначные параметры исследования и для обобщения высказываний они должны быть определены независимо от своей функциональной ценности в иерархии индивидуальной текстовой структуры; однако встречающиеся в каждом тексте скрытые, ассоциативные, трудно поддающиеся описанию данные, выпадающие из числа однозначно определяемых параметров, остаются при таком выборочном методе в значительной мере или совсем незамеченными. Это означает, что, как правило, комплексные, не однозначно дискретные знаки или комплексы знаков, которые, кроме того, подвержены при интерпретации одному из многочисленных процессов трансформации, а потому в своем существовании потенциально амбивалентны в силу изменяющегося угла зрения и заинтересованности рассматривающего, учитываются – если учитываются вообще – фрагментарно и лишь отчасти систематично. Ввиду элементарности и селективности данных, представленных в метаязыке, комплексность и амбивалентность обычно остается на этом пути обоснованной неоднозначностью «литературного мира», производимого посредством литературного текста в сознании, или же только по видимости систематически отстаивается посредством псевдоточной интерпретации. Имеется, по-видимому, только один выход из этой дилеммы: аналитическая интерпретация текста в большей мере обращает внимание как на главные (лексические, стилистические и вообще семиотические) свойства литературных текстов, так и, с другой стороны, на текстовые данные, в целом осторожно привлекаемые для интерпретации. При этом было бы важно не только установить и разработать однозначные и гомогенные знаки для интерпретации, но и, наряду с гетерогенными или косвенно устанавливаемыми (латентными) знаками и комплексами знаков, установить прежде всего их функциональный характер в пределах текстовой иерархии и потенциал их неустойчивости. Тем самым может быть компенсирована как частичная несоразмерность аналитического инструментария, так и его селективный характер. Дальнейшей компенсацией для точных, а тем самым и простых (по сравнению со сложно построенными литературными текстами) категорий анализа и для компенсации произвола традиционных, опирающихся на метафоры интерпретаций могло бы быть – исходя из системной взаимосвязи текстов – взаимосопряжение определенных систематических параметров исследования. Еще и сегодня распространенное во многих литературоведческих работах отчасти неконтролируемое, интуитивное употребление метафор как метод, позволяющий воспроизводить «экономически сжатым образом» комплексные факты текста и использовать их для интерпретации, накладываемой на текстовой синтез, тем самым хотя и не было бы еще полностью заменено, однако стало бы рационально более прозрачным и могло бы рассматриваться как первый шаг более эксплицируемой процедуры интерпретации.

(К. Аймермахер. Знак. Текст. Культура.

М.: Российский государственный

гуманитарный университет (РГГУ), 2001.

С. 73– 83).