Определение, законность и мотивированность судейского усмотрения

Творческий характер правоприменительной деятельности признается практически всеми юристами. Это очевидно, поскольку применение юридической нормы, являющейся общей нормой для частного случая конкретного спорного правоотношения, не похоже на практическое использование шаблона, а всегда носит творческий характер.

В условиях развития рыночной экономики, возрастания роли гражданского права как основного регулятора товарно-денежных и иных отношений, складывающихся в рыночном хозяйстве, постепенно уменьшается значение формализма в гражданском и арбитражном процессах. Присущие гражданско-правовому регулированию начала диспозитивности, равенства, взаимной имущественной ответственности субъектов при условии свободы договора влекут различные формы расширения сферы их применения и в судопроизводстве. Одной из таких форм является увеличение предусмотренных законом возможностей по осуществлению судейского усмотрения.

Излишняя формализованность судебного производства приводит к неоправданному увеличению сроков рассмотрения конкретных дел, что снижает быстроту ликвидации спорных отношений в гражданском обороте.

Примечание. Применение усмотрения судьей уменьшает "цементирующее" действие формализма гражданского и арбитражного процессов, позволяет избежать волокиты при разрешении правовых ситуаций*(27).

В самом общем виде применение права связано с конкретным случаем действия нормы права и, соответственно, познавательный процесс судебного мышления не означает механического отражения правоотношения. В нем важную роль играют оценочные суждения как при констатации фактов, так и при применении права. Через собранную информацию о фактах и примененные оценки судья совершает мыслительные процессы, результатом которых становится его решение*(28).

Правоприменительный процесс включает три стадии.

Первым этапом является установление всех необходимых фактических обстоятельств дела.

На втором этапе определяется конкретная правовая норма, которую следует применять.

В завершение на третьем финальном этапе правоприменительного процесса фактическая сторона дела накладывается на его правовую основу и в результате выносится юридическое решение по делу.

Судейское усмотрение присутствует на втором, наиболее значимом этапе правоприменительного процесса при определении конкретной правовой нормы в сложившейся ситуации. Оно является процессуальным инструментом рассмотрения конкретного дела и позволяет защищать права и интересы участников гражданских правоотношений.

Судейское усмотрение представляет собой предусмотренное законом и осуществляемое строго в его рамках правомочие суда решать правовые вопросы, исходя из обстоятельств дела, общих положений закона, принципов права, экономических законов и норм морали*(29) для нахождения наиболее оптимального решения вопроса.

Для судейского усмотрения важным является не только правильное определение пределов выбора, закрепленных в норме материального права, применяемой к конкретным правоотношениям, но и следование процессуальным правилам, установленным в отношении процедуры рассмотрения и разрешения дел. Судейское усмотрение в отличие от усмотрения должностных лиц иных государственных органов приобретает значение лишь при неукоснительном соблюдении судом норм процессуального права, строго закрепляющих процедуру рассмотрения и разрешения дела.

Исследуя специфику судейского усмотрения, Д.М. Чечот выделял его особенности:

- совершение по усмотрению суда любого процессуального действия может иметь место лишь в случаях, прямо предусмотренных законом;

- решение материально-правовых вопросов по усмотрению суда возможно лишь в случаях, предусмотренных в законе и касающихся правоотношений, урегулированных законодателем лишь частично с тем, чтобы их конкретизация осуществлялась судом*(30).

Сам термин "усмотрение" предполагает, что подобного рода деятельность осуществляется в зависимости от воли соответствующего судьи*(31) и бывает необходимой в условиях отсутствия прямого и исчерпывающего правового регулирования определенных вопросов, необходимых для разрешения в конкретном деле. Подобные ситуации возникают, когда:

- права и обязанности полностью не урегулированы сторонами, и в процессе их осуществления возник спор;

- в материальном праве отсутствуют императивные или диспозитивные нормы, определяющие объем субъективных прав и обязанностей участников правоотношений;

- правовая норма предоставляет суду правомочие самому определять содержание и объем не урегулированных сторонами прав и обязанностей;

- норма права в альтернативной форме предоставляет суду право выбора одного из возможных способов разрешения спора.

При применении права или закона по аналогии суд распространяет действие права на случаи, аналогичные тем, которые оно регулирует. Суд по собственному усмотрению констатирует правовой характер того или иного общественного отношения, хотя оно прямо и не регламентировано конкретным законом, и применяет наиболее близкие по смыслу нормы права либо разрешает спор в соответствии с основными началами права. Аналогия является способом восполнения пробелов не в законе, а в круге фактов, в круге общественных отношений, подлежащих правовому регулированию. Аналогия - это правоприменительный, а не правотворческий процесс, поэтому она осуществляется с применением судейского усмотрения*(32).

Деятельность суда носит властный характер, и его действия выражаются в форме судебных постановлений, поэтому судейское усмотрение находит закрепление в актах суда. При существовании предусмотренного законом требования мотивированности выносимых судом решений это имеет прямое отношение и к судейскому усмотрению. Суду в решении следует указывать, по каким мотивам он сделал определенный выбор при разрешении правового вопроса. В ГПК РФ жесткого указания на это не содержится, а вот в ст. 170 АПК РФ содержится требование о том, что в мотивировочной части решения должны быть указаны, в частности, законы и иные нормативные акты, которыми руководствовался суд при принятии решения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В мотивировочной части решения должны также содержаться обоснования принятых судом решений и обоснования по другим вопросам. Таким образом, арбитражный суд должен объяснить, следуя каким мотивам он сделал определенный выбор при разрешении правового вопроса.

Вместе с тем современная судебная практика демонстрирует слабую мотивированность либо полное отсутствие мотивов судейского усмотрения. Часто уменьшая подлежащую взысканию неустойку или размер ответственности должника, арбитражные суды ограничиваются лишь ссылкой в судебном решении соответственно на ст. 333 ГК РФ, относящуюся к случаям явной несоразмерности неустойки и последствий нарушения обязательства, когда суд действительно вправе снизить ее размер, или на ст. 404 ГК РФ, предусматривающую возможность уменьшить размер ответственности должника, если сам кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не предпринял разумных мер к их уменьшению. При этом в решениях не присутствуют конкретные обстоятельства дела, позволившие суду сделать такие выводы. Например, весьма часто в решениях арбитражных судов можно встретить такую формулировку:

Учитывая компенсационную природу неустойки и ее явную несоразмерность последствиям нарушения обязательства, а также отсутствие у истца каких-либо негативных последствий, наступивших от нарушения ответчиком условий договора, суд счел неустойку подлежавшей уменьшению*(33).

Или такую формулировку:

Несмотря на правильность представленного истцом расчета неустойки, начисленной ответчику, по актам... по 0,5% в день в сумме 292 369,75 руб., суд находит правовые основания к снижению размера неустойки, начисленной истцом, с 292 369,75 руб. до 17 542,18 руб., ввиду явной несоразмерности неустойки последствиям нарушенного ответчиками обязательства, с учетом сроков оплаты, установленных дополнительным соглашением к договору перевода долга от 07.03.2007, при отсутствии обстоятельств, отягчающих ответственность (ст. 333 ГК РФ)*(34).

Более отвечающая требованию мотивированности представляется формулировка, в которой можно увидеть, что арбитражным судом отражены конкретные обстоятельства, позволившие сделать вывод об отсутствии несоразмерности взысканной с ответчика неустойки, в частности значительно более продолжительная просрочка в оплате товара, чем просрочка в его поставке:

Суд счел невозможным учесть довод ответчика о несоразмерности взысканной с него неустойки в связи с тем, что к нему были применены положения ст. 333 ГК РФ, а к истцу нет. В этой связи суд пояснил, что допущенная ответчиком просрочка в оплате товара являлась значительно более продолжительной, чем просрочка в поставке, часть денежных средств не была оплачена до момента рассмотрения дела в суде. По мнению суда, изъятие денежных средств в объеме задолженности в течение длительного времени влечет за собой более негативные последствия для хозяйствующего субъекта, нежели в данном случае задержка в поставке*(35).

Подобная ситуация наблюдается и в судебной практике по вопросам взыскания судебных расходов, компенсации морального вреда. Причем она прослеживается в течение значительного периода времени с середины 1990-х гг. по настоящее время как в судах общей юрисдикции, так и в арбитражных судах.

Так, решением суда удовлетворен иск гражданина М. к управлению Московской железной дороги о возмещении ущерба, причиненного при перевозке вещей по железной дороге, и возмещении морального вреда. Суть требований заключалась в том, что при перевозке вещей истца из города Грозного в город Тула был поврежден контейнер, в котором перевозились вещи. При перегрузке вещей в другой контейнер и дальнейшей их транспортировке часть вещей была серьезно повреждена, а другая часть похищена. Истцом было заявлено требование и о компенсации 100 тыс. руб. морального вреда, причем заявленный размер требований им никак не обосновывался. Ответчик иск не признал и в судебное заседание не явился. Суд, полностью удовлетворяя исковые требования, в качестве обоснования своей позиции указал лишь, что невыполнение работниками железной дороги своих обязанностей по перевозке вещей и несвоевременная выплата материального ущерба за утраченные и поврежденные вещи нанесла истцу значительный моральный вред*(36). Таким образом, мотивации судейского усмотрения относительно применения принципов разумности и справедливости по данному делу практически не прослеживается.

По другому делу о рассмотрении иска граждан П. и М. к муниципальному предприятию "Оптово-торговая база" о взыскании ущерба в размере 487 387 руб., причиненного продажей истцам некачественных холодильников марки "Саратов", суд, частично удовлетворяя заявленные требования, вообще ограничился лишь констатацией компенсации морального вреда в размере 100 тыс. руб. каждому истцу, не прореагировав на то, что размеры требований и мотивации, приведенные самими истцами, были совершенно различными. При аналогичных обстоятельствах дела один истец заявил требование о компенсации в размере 150 тыс. руб., что, по его мнению, определялось отсутствием холодильника у его семьи длительный период времени, вследствие чего были не только утрачены продукты питания, но и отсутствовала возможность формирования некоторых запасов продуктов для облегчения дальнейшей жизни его семьи в условиях быстрого роста цен. Другой истец потребовал компенсировать ему моральный вред в значительно большем размере (300 тыс. руб.), определив его исходя из своего среднего заработка, так как потратил много времени на устранение последствий неудачной покупки*(37). Доводы истцов были оставлены судом без внимания, а причины снижения размера компенсации морального вреда в вынесенном решении вообще никак не объяснялись, что, несомненно, снизило его качество.

Заметим, что в это же время по аналогичному делу другим судом было удовлетворено требование Б. о компенсации морального вреда всего в размере 5 тыс. руб., причиненного продажей ей ТОО "Гелиос" некачественного холодильника марки "Чинар" и необоснованным отказом ответчика произвести его замену в течение длительного периода времени (более шести месяцев). В решении суда указано, что требования о компенсации морального вреда подлежат удовлетворению, поскольку семья истицы более полугода находилась без холодильника, истица неоднократно обращалась с претензиями, которые ответчик, имея реальную возможность выполнить, необоснованно отклонил*(38). Весьма низкий размер компенсации, по-видимому, вызван отсутствием в исковом заявлении в части требований о компенсации морального вреда вообще какого-либо упоминания о его размере.

Вместе с тем судебная практика имеет достаточно положительных примеров, когда судьи при изготовлении решения уделяли должное внимание мотивации размера взыскиваемого материального и морального вреда.

Авторы целенаправленно используют решения, вынесенные судами еще в середине 1990-х годов, когда только формировалась судебная практика по спорам о защите прав потребителей, о защите чести, достоинства и деловой репутации. Это обстоятельство показывает, что даже в условиях ограниченности судебной практики и существования значительной неясности в вопросах правоприменения, поскольку судебная практика по данным категориям дел только формировалась, суды не устранялись от обязанности мотивировать выбранную им позицию по делу, исходя из требований закона.

Так, решением Калининского районного суда г. Тюмени по иску П. к Тюменскому авиапредприятию и фирме "Сургутавиа" были удовлетворены его требования о взыскании неустойки за задержку вылета самолета, а также компенсирован моральный вред. Причем суд, взыскивая в пользу истца 2 млн. руб. в качестве компенсации морального вреда, указал, что в соответствии со ст. 81 Воздушного кодекса РФ от 19 марта 1997 г. N 60-ФЗ перевозчик обязан организовать обслуживание пассажиров, проявлять заботу о них, обеспечивать точную и своевременную информацию о движении воздушных судов, а пассажир имеет право пользоваться услугами, в том числе комнатой отдыха, комнатой матери и ребенка при перерыве в перевозке по вине перевозчика или вынужденной задержке воздушного судна в пути. Суд установил, что в период задержки рейса на 18 часов ответчики не обеспечили истца, летевшего самолетом вместе с двумя маленькими внуками, точной и своевременной информацией о движении самолета, не предоставили бесплатно комнату отдыха и комнату матери и ребенка. Пребывание в душном помещении в течение длительного времени причинило истцу и детям физические неудобства и нервные страдания, что вызвало повреждение здоровья у одного из детей*(39).

По другому делу Центральный районный народный суд города Хабаровска, обосновывая размер взыскиваемой компенсации морального вреда, учел такие обстоятельства, как непредставление ответчиком - АО "Кристалл" (мастерской, производящей гарантийный ремонт бытовой техники) - достоверной информации о правилах выполнения гарантийного ремонта пылесоса, сданного истцом Б. В результате чего с Б. было незаконно получено 2700 руб. за новый мотор для пылесоса и оплату работы во время ремонта, длившегося более года. В течение этого длительного периода времени Б. был лишен возможности пользоваться пылесосом, так как мастерская не предоставила ему аналогичный пылесос в пользование на период ремонта, что должна была сделать в соответствии с существовавшими правилами производства гарантийного ремонта бытовой техники длительного пользования. Таким образом, по мнению суда, 80-летний гражданин, помимо весьма значительного неудобства, связанного отсутствием в его пользовании в течение длительного периода пылесоса, был вынужден неоднократно обращаться в мастерскую и требовать защиты своих прав, что определило весьма высокую степень причиненного гражданину морального вреда и, соответственно, значительный размер причитающейся денежной компенсации (150 тыс. руб.)*(40). Заслуживает внимания решение суда города Тулы, который, удовлетворяя иск М. о взыскании компенсации морального вреда, причиненного истице болевыми ощущениями от воздействия электротока на ступеньках троллейбуса, взыскал в пользу истицы с трамвайно-троллейбусного управления города Тулы 10 тыс. руб. (неденоминированных). Вместе с тем Тульский областной суд, проверяя решение суда по кассационной жалобе, одним из доводов которой была просьба об увеличении размера компенсации морального вреда, увеличил его размер в 15 раз, доведя его до 150 тыс. руб. Кассационная инстанция мотивировала свое решение тем, что суд первой инстанции при вынесении своего решения в части компенсации морального вреда не учел степень и тяжесть перенесенных истицей физических страданий, представлявших серьезную опасность для ее жизни и здоровья, результатом которых была полученная временная нетрудоспособность истицы*(41).

Таким образом, к сожалению, приходится констатировать, что по прошествии более чем 15 лет не утратилась ни актуальность подобных споров, ни убежденность, что при правильном подходе к выполнению возложенных законом полномочий судьи далеко не всегда выполняют требование по составлению мотивированного судебного решения, хотя должны это делать.

Из приведенных примеров судебной практики различных судов в разные годы следует вывод о том, что суды в ходе рассмотрения и разрешения конкретных гражданских (арбитражных) дел при применении норм права реализовали свое судейское усмотрение. В мотивировочных частях судебных решений обычно содержались ссылки на соответствующие статьи нормативных актов, однако объяснения и мотивация выбора и применения конкретного положения закона, как правило, отсутствовали.

В законе указываются различные ограничения выбора при судейском усмотрении, например разумность, целесообразность. Так, в ГК РФ*(42) есть указания на определение "разумного ведения дел" (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76), "разумной цены" (ст. 397), "разумных мер" (п. 1 ст. 404), "разумно понимаемых интересов" (п. 2 ст. 428), "разумного срока" (п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 345, п. 2 ст. 375, ст. 397, ч. 2 п. 1 ст. 399 и другие статьи ГК РФ). В некоторых законах упоминается, что при определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования "разумности и справедливости" (ч. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ); расходы на оплату услуг представителя (ст. 100 ГПК РФ, ч. 2 ст. 110 АПК РФ), компенсация за потерю времени добросовестной стороне в споре за счет недобросовестной стороны (ст. 99 ГПК РФ) взыскиваются судом в "разумных пределах", установление судом процессуальных сроков должно быть с учетом принципа разумности (ст. 107 ГПК РФ).

Некоторые специалисты небезосновательно полагают, что любой законодательный акт должен отличаться четкостью терминологии. Использование в законе таких оценочных категорий, по их мнению, не способствует эффективности реализации судебного механизма защиты прав, поэтому предлагается установление конкретных размеров выплат по возмещению затрат применительно к минимальному размеру оплаты труда или в твердых ставках*(43).

Вместе с тем законодатель вынужден устанавливать требование разумности в качестве общего правила в тех случаях, когда невозможно предусмотреть и нормативно закрепить все возможные элементы правоотношения. Подобные относительно-определенные нормы, содержащие категорию разумности и справедливости, законодательство вводит на случай неопределенности поведения субъекта в конкретных обстоятельствах. И данная категория является ограничителем выбора при осуществлении судейского усмотрения.

И пока подобные формулировки и оценочные категории присутствуют в законе и судьи ориентируются на них при вынесении своих решений, следует разобраться с алгоритмом их правоприменения.

Разумность выступает как материальное ограничение судейского усмотрения, заключающееся в сознательной интеллектуальной борьбе между несколькими законными возможностями, в которой судья применяет объективные стандарты. Обязанность судьи при этом заключается в том, чтобы из всех возможностей выбрать одну, которая кажется ему наилучшей*(44). По мнению некоторых специалистов, разумность наравне со справедливостью и целесообразностью представляется неким средним составляющим, поскольку нравственная оценка накладывается на имущественный интерес*(45).

Связь разумности с объективной стороной действий субъекта позволяет характеризовать действие лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека в конкретных обстоятельствах. В связи с этим, например, при определении расходов по оплате услуг представителя в разумных пределах судья должен соотносить категорию разумности с объектом судебной защиты, учитывать конкретные обстоятельства дела, опираться на критерий "действия среднего добросовестного судьи", а не только на средний уровень оплаты аналогичных услуг. В юридической литературе высказывалось мнение, что правовой порядок в каждом обществе управляется не буквой писаных законов, а в известной мере суммой идей, которые только воплощаются в законе и правовых нормах, т.е. принципами права. Это дает основание ряду авторов прийти к заключению, что в правом государстве, в том числе и в его судебной деятельности, властвует не закон, а само право. В связи с этим задачей суда в развитом демократическом обществе является именно применение и толкование закона, установление на его основе права в широком смысле слова как состояния справедливости в обществе*(46).

Правосудие по гражданским делам и экономическим спорам обеспечивается правовой справедливостью. Однако примененная судом правовая норма, предназначенная для регулирования установленных судом спорных правоотношений, не всегда может привести к вынесению справедливого решения, поскольку она может не соответствовать принципам, смыслу и содержанию права, нашедших свое выражение в Конституции РФ, других не противоречащих ей правовых актах. При юридическом правопонимании несправедливость является проблемой не права, а неправового закона, который вообще не следовало принимать законодателю, однако в случае его существования исправить это может суд, который не должен его применять*(47).

В связи с этим возникает вопрос о соотношении судейского усмотрения и судебного произвола, в основе которых лежит свобода правоприменителя в совершении правовых действий. При этом прогрессивное развитие права сопровождается постепенным ограничением личного произвола, расширением влияния общественной воли закона и, следовательно, применением судейского усмотрения. Основным отличием дискреции от судебного произвола является закрепленная нормой права возможность осуществления усмотрения в процессе разрешения правового вопроса.