Еще одна суббота

— Бабушка Нина! — взвизгнул Антошка и, подлетев к Нине Никифоровне, с размаху уткнулся ей в колени.

— Соколик ты мой ясный, — ласково пробасила та и погладила малыша по светлой головке. — Как же я по тебе соскучилась.

Еще во время своего визита в Воскресенск Рина предложила Нине Никифоровне отправиться в Москву прямо вместе с ней, однако та категорически отказалась — сослалась на Марфу, которую надо предупредить, на цветы, которые надо поливать, на необходимость как следует собраться. Но Рина-то сразу поняла, что бабушка Нина попросту боится. Боится знакомиться со своей внучкой, с которой до сих пор ни разу не встречалась и которую впервые увидела на фотографии, привезенной Риной.

Когда Нина Никифоровна пожаловалась на то, что в последнее время у нее стало пошаливать сердце и уже несколько раз приходилось вызывать неотложку, Рина встревожилась.

«В таком случае встреча с Тошкой вообще может ее доконать, — подумала она. — Девочка так похожа на ее дочь, что дух захватывает. А вдруг этот факт потрясет несчастную женщину до такой степени, что у нее случится какой-нибудь сердечный приступ?»

Тогда, чтобы хоть как-то подготовить Нину Никифоровну к встрече с внучкой, Рина достала из сумки фотографию Тошки. При этом сама она так волновалась, что руки ходили ходуном. Однако Нина Никифоровна оказалась гораздо более сильной, чем предполагала Рина. Она не ахнула, не всхлипнула, а только закрыла рот руками, покачала головой и глухо сказала:

— Людочка, девочка моя…

Потом она немного помолчала и тихо добавила:

— Что же ты наделала?..

Расставаясь, Рина снова предложила Нине Никифоровне поехать вместе с ней, но та лишь упрямо покачала головой и пообещала, что приедет в гости в субботу.

— Но как же вы будете добираться до Москвы? — поинтересовалась Рина. — Автобусом или электричкой — это же очень далеко и утомительно.

— Да нет, зачем электричкой? Я на машине приеду, — успокоила ее Нина Никифоровна. — У меня полгорода знакомых, обязательно найдется кто-нибудь, у кого дела в столице, ну и меня заодно подбросят.

И вот теперь она стояла в прихожей, поглаживая по голове внука и напряженно вглядываясь в лицо внучки. Тошка, которая с самого утра была как натянутая струна, пряталась в глубине коридора, не решаясь сделать шаг навстречу. Даже Рина, которая заранее предвидела эту немую сцену, растерялась и не знала, что сказать.

На помощь неожиданно пришел Антошка. Отлепившись от Нины Никифоровны, он подергал ее за подол и закричал:

— Бабушка, бабушка, а это Тошечка. Правда, она красивая? Она мне самолет построила.

И тут нервы у Нины Никифоровны все же сдали. Слезы потоком хлынули у нее из глаз, и она схватилась рукой за сердце. Рина испуганно бросилась ей на помощь, однако женщина быстро преодолела минутную слабость, вытерла слезы тыльной стороной ладони и уверенно шагнула вперед.

— Ну, здравствуй, внученька, — сказала она своим грудным голосом.

Немного поколебавшись, девочка, наконец, поборола сомнения и подошла к Нине Никифоровне поближе.

— Здравствуй, бабушка, — ответила она совсем тихо.

После этого в доме снова повисла звенящая тишина. Рина нервно сплетала и расплетала пальцы, Антошка с любопытством переводил взгляд с бабушки на сестру и обратно, а те молча смотрели друг другу в глаза.

Наконец Нина Никифоровна как будто очнулась, раскинула руки и, заключив Тошку в свои сердечные объятия, поцеловала ее в золотистую макушку.

Увидев, что дочь улыбается, Рина с облегчением вздохнула, а Антошка, который на удивление чутко улавливал настроение взрослых, закричал «Ура!».

Когда все немного пришли в себя, Нина Никифоровна принялась доставать из объемистого баула привезенные с собой гостинцы, среди которых в глаза сразу бросались вяленая рыба и соленые грибочки.

— Из той же партии, что пошла на подкуп казачка вашего засланного, Дениса? — с усмешкой поинтересовалась Рина.

— Твоя правда, из той же, — невозмутимо кивнула головой Нина Никифоровна. — Это мне все Марфа насовала. Она сама-то грибница заядлая, да и засол у нее знатный. Уж как ее все упрашивают поделиться рецептом, а она ни в какую — держит его в секрете и все тут. Вредная бабка, но все же добрая — вот такой парадокс. А рыбка — это от сына ее, он с детства рыбачит.

Не успела Нина Никифоровна разобраться с подарками, как явилась Анна Викентьевна. Конечно же она знала о приезде матери Людмилы и горела желанием взглянуть на женщину, которая отважилась подбросить Рине ребенка. События последнего времени ужасно волновали старушку, и она непременно хотела быть в курсе происходящего. Причиной тому было не столько любопытство, сколько желание хоть чем-то помочь. Потому что, несмотря на то что Анна Викентьевна дважды побывала замужем и вырастила дочь, ближе Рины и Тошки у нее все равно никого не было.

Поначалу старушка отнеслась к Нине Никифоровне настороженно, но та держалась доброжелательно и спокойно, и вскоре сомнения Анны Викентьевны исчезли без следа. Хотя Нина Никифоровна была лет на десять младше своей новой знакомой, это не помешало им быстро найти общий язык. Пока Рина с Тошкой накрывали в гостиной стол к обеду, женщины успели обсудить все мыслимые и немыслимые темы, начиная с цен на нефть и кончая последней церемонией вручения «Оскара».

Маленькая хрупкая Анна Викентьевна и высокая крупная Нина Никифоровна рядом смотрелись довольно забавно, и Рина с усмешкой подумает, что именно так будут выглядеть они с Натальей лет эдак через тридцать.

Легкая на помине Наталья, которая с раннего утра моталась по неотложным делам, заявилась как раз к обеду. Поздоровавшись с Ниной Никифоровной, она направилась в кухню, чтобы узнать последние новости.

— Ну что, есть контакт? — поинтересовалась она, по-хозяйски открывая форточку и доставая сигарету. — Как Тошка? Не заартачилась?

— Ты что, Тошку не знаешь? — улыбнулась Рина. — Конечно, она понервничала, но как только Нина Никифоровна ее обняла, та немедленно оттаяла и теперь снова носится со своим Антошкой как ни в чем не бывало.

— Ну вот и чудненько, — понимающе кивнула Наталья.

Потом она глубоко затянулась сигаретой, выпустила к потолку струйку дыма и осторожно спросила:

— Слушай, Ринчик, я так понимаю, что у Тошки с мальчиком полная любовь и взаимопонимание. А у тебя?

Рина задумалась. Наталья, как всегда, попала в самую точку. С одной стороны, Рина давно успела привязаться к малышу и уже не жалела его, а просто любила. С другой стороны, у нее было такое ощущение, что с нею Антошка чувствует себя немного скованно. Если с Тошкой он всегда улыбался и бегал за ней хвостиком, то с Риной мальчик был вежливым и послушным, как с человеком, к которому приехал погостить.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — наконец отозвалась Рина. — Вроде бы все у нас нормально, но особой нежности он ко мне не испытывает, я бы сказала.

— А как он тебя называет? — продолжала наседать Наталья.

Рина быстро вскинула на нее глаза.

— Никак, — призналась она, и в голосе ее прозвучало разочарование.

— То есть до «мамы» дело так и не дошло?

Рина покачала головой и с сожалением сказала:

— Я почему-то ждала, что он сам должен дозреть до этого слова. Но теперь, когда ты затронула эту тему… Наверное, инициатива все же должна была исходить от меня. Как ты думаешь?

— Да конечно, — пылко поддержала ее Наталья. — Он же глупый еще, ему всякие психологические тонкости вряд ли доступны.

Однако вскоре выяснилось, что она глубоко ошибалась на этот счет.

Когда обед уже подходил к концу, Антошка аккуратно вытер руки салфеткой, сполз со стула, подошел к Нине Никифоровне и, прижавшись к ее уху, громким шепотом спросил:

— Бабушка, а ты не знаешь, когда тетя Рина захочет стать моей мамой? Я хорошо себя вел и никогда не плакал.

Нина Никифоровна, не зная, что ответить, прижала малыша к себе и виновато взглянула на Рину. Та сидела, закусив губу и покачивая головой. Конечно же она слышала это трогательное выступление и теперь досадовала на свою недогадливость.

«Господи, какая же я ужасная балда, — думала она. — Вроде бы неглупая женщина, а не смогла разобраться в душевном состоянии ребенка. Он всеми силами старался завоевать мое доверие и ждал, когда я покажу, что полюбила его, а я…»

Рина резко встала из-за стола, и Нина Никифоровна еще крепче прижала к себе внука.

Подойдя к малышу, Рина присела на корточки, и, внимательно глядя в его ясные глаза, сказала:

— Антошка, ты самый замечательный мальчик на свете. И если бы ты согласился, то я с удовольствием стала бы твоей мамой.

Тот вопросительно посмотрел на бабушку Нину и, поймав ее подбадривающую улыбку, снова повернулся к Рине.

— Я согласился, — с уморительной серьезностью кивнул он. — Значит, я теперь буду твоим сыночком?

В ту же секунду со всех сторон послышалось подозрительное сопение, хлюпанье и всхлипывание, а Анна Викентьевна откровенно утерла слезы своим неизменным кружевным платочком.

Рина тоже сглотнула подступивший к горлу комок и протянула к малышу руки.

Пасторальную сцену по традиции нарушил звонок в дверь.

— Ой, это, наверное, Маришка. И Денис… — подскочила Тошка и помчалась открывать.

Антошка, который уже получил ответ на свой главный вопрос, вырвался из Рининых объятий и козленком поскакал вслед за сестрой.

— Я вот что скажу тебе, Аришенька, — прогудела Нина Никифоровна, когда Рина снова уселась за стол. — Бог, он ведь все видит и каждому посылает по заслугам. И тебе, рано или поздно, воздастся за твою доброту, попомни мои слова.

— Верно, верно, — поддакнула Анна Викентьевна, — непременно воздастся, вот увидишь.

«Не знаю, не знаю, — подумала про себя Рина, — пока что все как раз наоборот. Жениха я лишилась, с Романом чудом не поссорилась, работать мне совсем некогда. А хуже всего то, что я, кажется, теряю контакт с дочерью. Нам в последнее время и поболтать-то толком ни разу не удалось. К тому же у нее теперь одни только мальчики на уме — Антошка да Денис. С Денисом она, видимо, обменялась телефонами, и они теперь общаются, как будто так было всегда, но мне она абсолютно ничего не рассказала. Меня она тоже ни о чем не расспрашивает — даже не поинтересовалась, как я познакомилась с Павлом. И про нашу ссору с Вениамином она тоже знает, но молчит. А ведь всего неделю назад такое даже представить себе было невозможно».

Конечно, все эти моменты не могли ее не тревожить, и все же в глубине души Рина понимала — чтобы переварить такое количество событий и эмоций, им с Тошкой потребуется время. А потом все наверняка утрясется и жизнь пойдет своим чередом. По крайней мере Рине очень хотелось надеяться, что именно так все и будет.

В это время в комнату заглянул Денис, чтобы поздороваться со всеми присутствующими, и в частности с Ниной Никифоровной.

— Здравствуй, здравствуй, — поприветствовала его та. — Я вот в гости приехала, внуков навестить. Антошечка-то теперь здесь жить будет.

— Здорово, — искренне обрадовался Денис.

— А что же ты в дверях-то застрял? — спросила Рина с ноткой ехидства в голосе. Она до сих пор удивлялась тому, как быстро этот молодой человек втерся к Тошке в доверие. — Раздевайся, проходи, присаживайся.

— Да нет, я только на минутку, — смутился Денис.

Тошка немедленно поспешила ему на помощь.

— Мам, — сказала она, — мы с ребятами хотим пойти на фотовыставку в Дом журналиста. Можно?

— Конечно, можно. А что там нынче выставляют?

— Фотографии на тему «Молодежь глазами молодежи».

— Звучит интригующе, — кивнула Рина.

Потом она поманила дочь к себе, и когда та подошла совсем близко, тихо сказала:

— Только послушай моего совета: прежде чем отправляться за пищей духовной, предложи-ка своему новому приятелю отведать пищи обыкновенной. Ты же помнишь, чем его кормит вегетарианская тетушка.

Тошка засмеялась, схватила Дениса за руку и потащила его в кухню, не без основания полагая, что сесть за стол вместе с кучей незнакомых женщин он вряд ли согласится.

— Прыткий какой оказался этот юный Адонис, — с усмешкой прокомментировала появление Дениса Наталья. — Как он ловко подобрался к нашей красавице. Прыг-скок — и сразу в дамки.

— Да он хороший парень, — вступилась за Дениса Нина Никифоровна. — Умный, уважительный.

— Ага, и еще авантюрист, — съехидничала Наталья. — И взяточник. Даром, что ли, его милиционер заловил?

Нина Никифоровна, которой Рина с самого начала рассказала историю поимки Дениса бдительным участковым, улыбнулась Натальиной шутке. Потом она встрепенулась, как будто о чем-то вспомнила, и обратилась одновременно и к Рине, и к Анне Викентьевне:

— Слушайте, а что это за Барбоска сидит у вас внизу в подъезде?

Сразу сообразив, что она имеет в виду тетю Пашу, Рина и Наталья одновременно прыснули. Анна Викентьевна, сдержанно улыбнувшись, пояснила:

— Наверное, вы ведете речь о нашей консьержке Пелагее? Она, конечно, женщина воинственная, но очень ответственная. А что, вы с ней уже повздорили?

У самой Анны Викентьевны никогда не хватало духу сопротивляться напору тети Паши, зато она легко смогла представить себе, как этому напору успешно противостоит Нина Никифоровна.

— Да нет, чего нам ругаться-то? Просто поставила ее на место, чтобы не слишком зазнавалась, вот и все дела, — спокойно сказала Нина Никифоровна своим низким голосом, и Рина с Натальей снова не смогли удержаться от смеха. Судя по всему, многолетнее пребывание на посту паспортистки научило эту женщину быстро укрощать любые характеры. Если же еще учесть ее внушительные габариты и громовой голос, то нетрудно было догадаться, что тетя Паша теперь надолго потеряла охоту связываться с Ниной Никифоровной.

После того как молодежь отправилась развлекаться, Анна Викентьевна заманила Антошку и его бабушку к себе в гости. Ей страстно хотелось посидеть с новой знакомой за чашечкой чая и поболтать о жизни по-своему, по-стариковски. Она сразу же прониклась к Нине Никифоровне симпатией и была совершенно уверена, что уж им-то найдется, о чем порассказать друг другу. Антошка же теперь всегда охотно отправлялся к Анне Викентьевне из-за кошки — обычно индифферентная Матильда в присутствии малыша неизменно оживлялась и могла часами гоняться за бантиком, который Антошка с удовольствием таскал за собой на веревочке.

Наталья помогла Рине убрать со стола и вымыть посуду, а потом принялась паковать свои вещички. Она уже подыскала себе временное жилье и намеревалась прямо от Рины отправиться осваивать новую территорию.

— Надеюсь, что позже ты вернешь себе свою квартиру на Маяковке? — поинтересовалась Рина житейскими планами подруги.

Шикарные апартаменты в престижном доме были заработаны Натальей в поте лица, и Толику там не принадлежала даже треснувшая пепельница.

— Потом поглядим, — неопределенно махнула рукой Наталья, быстро поцеловала подругу в щеку и, пожелав ей приятно провести вечер, скоренько распрощалась.

«Она что же, снова пожалела этого прощелыгу? — недоуменно подумала Рина. — Неужели собирается оставить ему все годами нажитое имущество? Причем не совместно нажитое, а ею лично. Ужас, какая дурочка. У нее просто синдром болезненного сострадания, и он, похоже, неизлечим».

Потом в голову ей неожиданно пришла совершенно другая мысль, и Рина ей даже обрадовалась.

«А вдруг, — подумала она, — Наталья за это время подцепила какого-нибудь мужчину, про которого мне еще не доложила, но в отношении которого имеет далеко идущие планы? Какого-нибудь богатого клиента, у которого имеется десяток квартир в Москве и вилла на Канарах? А что, Наталья вполне заслуживает внимания со стороны стоящего мужика. Если уж она выбрала для себя судьбу кариатиды, то пусть по крайней мере рядом с ней стоит Атлант, а не „Писающий мальчик“».

Воспользовавшись тем, что ее наконец-то оставили в покое, Рина отправилась в свою мастерскую в надежде хоть немного поработать. Она разложила на столе эскизы своей любимой молодежной коллекции, вооружилась карандашом, но вдохновение не приходило. В голове ее роились тысячи мыслей и мешали сосредоточиться. События последней недели мелькали перед ее мысленным взором, словно кадры фильма, показанного без рекламных пауз.

«Надо же, — думала она, — жили мы с Тошкой, не тужили, а тут р-раз! — и столько всего наслучалось, что с лихвой хватило бы на сюжет для небольшого романа. Еще недавно мне казалось, что все у нас расписано на десять лет вперед, но тут на пороге дома появился маленький мальчик, и наша спокойная, размеренная жизнь в мгновение ока разлетелась на кусочки. И Тошкина тайна теперь открыта, и с Вениамином мне пришлось расстаться…»

Меньше всего на свете Рине хотелось сейчас думать о ссоре с бывшим женихом, но ей так и не удалось отбиться от неприятных размышлений. Если воспоминания о Павле будили в ней чувства, то мысли о Вениамине будоражили совесть.

«Наверное, с моей стороны просто подло вот так, ничтоже сумняшись, перечеркнуть все то, что между нами было, — с тоской подумала Рина. — Собственно, если разобраться, то это именно я во всем виновата. Я повела себя эгоистично и этим спровоцировала скандал».

Занявшись самобичеванием, она уже не могла остановиться.

«А вот если бы, скажем, я узнала о том, что на следующий день после нашей ссоры Вениамин преспокойненько отправился в ресторан с другой женщиной? Что бы я подумала, а?»

Конечно, она подумала бы, что он мерзавец и грош цена его прежним чувствам.

«Это что же получается? — вконец расстроилась Рина. — Выходит, как порядочная женщина, я не имела права идти с Павлом в ресторан?»

По логике вещей выходило именно так, однако Рине вовсе не хотелось мириться с этим выводом.

«Но я же согласилась на свидание вовсе не для того, чтобы насолить Вениамину, а… а потому что не могла отказать Павлу — у него же был день рождения».

Несмотря на то что Рина была человеком справедливым, ей тоже не чужда была чисто женская логика, согласно которой мужчина совершает неблаговидный поступок исключительно в силу низменности своих побуждений, в то время как женщину на тот же самый поступок всегда толкают крайние обстоятельства.

Тут Рине в голову неожиданно пришла и вовсе ужасная мысль, от которой ее мгновенно прошиб холодный пот.

«А что будет, если Вениамин успокоится, все взвесит и в конце концов решит со мной помириться? Вдруг он возьмет и позвонит? И что я ему скажу? Прости, но вчера мы не виделись, и за это время я успела полюбить другого, так что ли?»

В ту же секунду запищал лежавший на столе мобильник, и Рина отпрянула от него, как от гремучей змеи. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы наконец взглянуть на светящийся экранчик. Увидев на нем имя «Павел», она перевела дух и осторожно поднесла трубку к уху.

Павел звонил поблагодарить Рину за потрясающий вечер и выразить надежду на то, что они еще не раз проведут время столь же замечательно. А еще он поинтересовался, как прошла встреча с очень важной родственницей, из-за которой Рина отказалась пойти с ним сегодня в кино.

Рина даже сама не ожидала, что так обрадуется звонку Павла. Она как-то сразу успокоилась, все ее сомнения в миг улетучились, и настроение быстро пошло вверх.

— Я уже успел по тебе соскучиться, — доверительно сообщил Павел, и Рина не смогла сдержать довольной улыбки. — Если ты не возражаешь, то мы могли бы завтра пойти все вместе в кафе-мороженое, например, — продолжал он. — Я имею в виду, вместе с твоими детишками.

— Ну, старшая детишка, пожалуй, теперь уже найдет для похода в кафе более интересную компанию, — сказала Рина, подразумевая конечно же Тошкину внезапную дружбу с Денисом. — А вот Антошка наверняка обрадуется.

Она и сама была рада возможности снова увидеться с Павлом, но тут же вспомнила о том, что в воскресенье он планировал встретиться со старым приятелем.

— Ой, а как же твоя встреча с Майклом? — всполошилась она.

— Ну, это же будет только вечером, а мороженым мы могли бы побаловаться еще до обеда.

— Неплохая идея, — согласилась Рина. — Думаю, Антошке будет интересно прокатиться на твоей бандитской машине.

— Может, если ему понравится моя машина, ему понравлюсь и я? — весело предположил Павел.

— Надеешься таким образом втереться к ребенку в доверие? — хмыкнула Рина.

— Надеюсь, — искренне признался Павел. — Мы, гидростроители, ребята предусмотрительные — тылы готовим заранее.

Разговор с Павлом чудесным образом встряхнул Рину и, отбросив меланхолию, она с энтузиазмом взялась за работу. Карандаш живо бегал по плотному листу бумаги, на котором довольно быстро стали прорисовываться изящные девичьи фигурки, украшенные кружевными поясками, игривыми сережками и очаровательными букетиками цветов.

«Говорят, что многие художники создают свои лучшие произведения в период крайнего душевного напряжения, — подумала Рина, любуясь делом рук своих. — А вот у меня лично все по-гегелевски — побуждением к творчеству является исключительно радостное настроение».