Восемнадцатая глава. — Небо очистилось от облаков

Калона

— Небо очистилось от облаков. Думаю, это хорошее предзнаменование, — сказал Калона. Он говорил с Верховной Жрицей Смерти, которая стояла перед полным автобусом вампиров и недолеток, который еще не успел отъехать на вокзал.

— Ага, ладно, мы услышали тебя. Мы, правда, должны как можно скорее унести свои задницы на вокзал — произнесла Стиви Рей. — Но все же, желаем удачи. Я просто надеюсь, если бабушка Редберд у Неферет, то ты тот самый парень, который должен освободить ее! — Она улыбнулась ему своей простодушной, счастливой улыбкой, а его сын счастливо помахал ему. Затем двери автобуса закрылись, и Дарий завел двигатель.

Зои ничего не сказала перед отъездом. Ничего. Она просто сидела в автобусе, пока все остальные болтали, собирали учебники, заканчивали посадку в автобус. Он ощущал на себе ее взгляд, чувствуя ее недоверие. Но кроме этого он чувствовал, ее надежду.

«Я - единственный шанс на спасение ее бабушки живой и невредимой, — думал Калона, смотря вслед автобусу, исчезающему вниз по улице Утика. — По крайней мере, она могла бы пожелать мне удачи.»

— Никс, я прошу тебя присматривать за моим Воином, Калоной.

Услышав имя богини, Калона изумился и перевел взгляд на Танатос. Верховная Жрица стояла перед ним, подняв руки и направив лицо в предрассветное небо.

— Через меня, верную Верховную Жрицу, он решил посвятить себя твоему пути. Он мой меч, мой щит, мой защитник. И как только мне был вверен во владение этот Домом Ночи, Калона стал и его защитником тоже.

Голос Танатос был полон власти и как только он коснулся кожи Калоны, он задрожал. Она призывала Никс. И богиня отвечала! Он затаил дыхание, пока она продолжала:

— Итак, я прошу твоей помощи, благосклонная богиня ночи. Я прошу тебя укрепить его, если он будет ослаблен Тьмой и ее «прелестями». Позволь его выбору засиять и, как лунный свет пробивается сквозь сумрачную мглу, позволь его намерениям отделить тени, которые могли бы затмить его суждения и отвлечь от его намерений. Не позволяйте ему стать жертвой темноты, пока он выбирает Свет.

Калона сжал руки в кулаки, чтобы Танатос не увидела, как они задрожали.

Никс не появилась, но ее незримое присутствие было осязаемым. Он мог чувствовать милую добродетель, которая всколыхнула воздух в результате появления Богини. Так было всегда. Куда бы Никс ни обратила свое бессмертное внимание, в этом месте за ней следовала магия и Свет, могущество и смех, счастье и любовь.

Калона склонил голову. «Как же я соскучился за ней!»

— Калона, отправляйся с благословением Никс.

Вихрь энергии, который последовал после просьбы Танатос, омыл их обоих. Калона поднял голову и увидел, что Верховная Жрица блаженно ему улыбается.

— Никс услышала вас, — сказал он, радуясь, что его голос звучал не так потрясенно, как он себя чувствовал.

— Конечно, она услышала, — ответила Танатос. — И это, безусловно, хороший знак.

— Я не разочарую ни вас, ни Богиню, — сказал Калона, затем рванул с места и взвился в воздух, думая: «...не в этот раз — в этот раз я ее не разочарую».

Калона летел прямо и точно. Балкон Майо был широким и большим. Он легко опустился на его холодную каменную поверхность, окрашенную в цвет неба. Он сложил свои иссиня-черные крылья на обнаженной спине. Да, он пришел к ней с обнаженной грудью. Она предпочитала его в таком виде.

— Богиня, твой Cупруг вернулся! — огласил Калона, благодарный тому или чему бы то ни было, что разрушило стеклянные двери в пентхаус. Это спасло его от неловкости сломать ее, если бы она не была рада приветствовать его, как он того ожидал.

— Не вижу никакого Супруга, только крылатого неудачника, — ее голос раздался из тени за его спиной в дальнем углу балкона, подальше от входа в ее пентхаус.

Он медленно повернулся к ней лицом, давая ей возможность, как следует рассмотреть его обнаженную грудь и мощные крылья. Неферет была похотливым существом. Она страстно желала мужчин, но еще больше, чем физическое наслаждение, которое она получала от мужского тела, Неферет жаждала абсолютной власти над мужчинами. Белый бык мог дать ей власть, но бык не был мужчиной.

— В течение тысячелетий моего существования, я действительно потерпел неудачу в некоторых вещах. Я совершал ошибки. И самую величайшую из всех, когда оставил твою сторону, Богиня, — Калона говорил искренне, хотя Богиней, о которой были все его мысли, была не Неферет.

— Значит, теперь ты называешь меня Богиней и решил приползти ко мне обратно.

Калона сделал два шага в ее сторону, позволяя своим крыльям расправиться.

— Разве, похоже, что я сюда приполз?

Неферет склонила голову. Она не вышла из тени и все, что он действительно мог видеть, были ее изумрудные глаза и огненно-красные волосы, мерцающие в свете восходящего за ее спиной солнца.

— Нет, — скучающим тоном сказала она. — Ты появился, хлопая крыльями.

Калона раскрыл объятья. Его янтарные глаза встретили ее холодный, зеленый взгляд и он сосредоточил всю свою волю на них. Неферет не так давно стала бессмертной. Она по-прежнему будет уязвима к его очарованию.

— Посмотри еще раз, Богиня. Взгляни на твоего Супруга.

— Я вижу тебя. А ты не так уж и молод, как мне помнилось.

— Ты забываешь с кем разговариваешь! — Он пытался смягчить свой голос, но она разбудила в нем гнев. Он уже забыл, как сильно ненавидел ее холодный сарказм.

— Разве? — Неферет скользнула из угла полного теней. — Это ты ко мне пришел. Ты и в самом деле верил, что я радушно встречу тебя?

Вдалеке над горизонтом уже поднялось солнце и, когда она приблизилась, Калона, наконец, смог полностью ее рассмотреть. Неферет продолжала меняться. Она все еще была красива, но все нежное, человеческое, свойственное смертным, в ней было потеряно навсегда. Словно она была изысканной статуей, в которую вдохнули дыхание жизни, но оживили без совести, без души. Она всегда была холодной, но до сих пор Неферет сохраняла способность имитировать доброту и любовь. Больше нет. Калона удивился, неужели он был одним единственным, кто так ясно мог видеть, что она становится проводником для зла.

— В это я не верил, но надеялся, даже не смотря на то, что слышал слухи о том, что мое место возле тебя уже занято. Он надеялся, что она примет шок в его голосе за ревность.

Неферет по-змеиному улыбнулась.

— Да, я нашла себе нечто большее, чем птица, хотя должна признаться, твоя ревность забавляет меня.

Сглотнув желчь, которая поднялась в его горло, при одной мысли о прикосновении к ней, Калона сократил расстояние между ними. Он расправил свои крылья вперед так, чтобы холодная мягкость его перьев гладила ее кожу.

— Я кое-что большее, чем просто птица.

— Почему я должна принять тебя обратно? — Голос Неферет звучал бесстрастно, но Калона чувствовал, что кожа ее дрожит в ожидании его ласки.

— Потому что ты богиня и заслуживаешь бессмертного Супруга, — он придвинулся к ней еще ближе, зная, что она почувствовала холодную силу его благословленного луной бессмертия.

— У меня уже есть бессмертный Супруг, — ответила Неферет.

— Но есть что-то, что он не сможет сделать, — Калона заключил ее в свои крылья. Он медленно опустился перед ней на колени, его губы находились в дюйме от ее дрожащей плоти. — Я буду служить тебе.

— Как? — Ее голос не выдавал никаких эмоций, но ее рука поднялась, чтобы погладить внутреннюю часть его крыла.

Калона закрыл доступ в свое сознание ко всему, кроме ощущений и застонал. Она продолжала его гладить.

— Как? — Неферет повторила вопрос и добавила: — Особенно сейчас, когда ты служишь другой госпоже.

Он ожидал того, что она знала о его присяге Танатос, и у него уже был готов ответ.

— Единственная госпожа, которой я по-настоящему могу служить, является Богиня, и если моя Богиня простит меня, я буду делать все, о чем она попросит меня. — Калона думал, что продолжить свою игру слов было бы забавно. Неферет бы полагала, что он говорит о ней, а на самом деле речь могла идти о любом из женских божеств. Но как только он произнес эти слова, правда от заявления Калоны пронзила насквозь все его тело, заставляя его задохнуться и отшатнуться в сторону от существа, которое стояло перед ним. Игры, в которые он играл с самим собой целую вечность, закончились с этим единственным предложением.

«Я был создан, чтобы служить одной Богине, одной единственной Богине. Неферет воплотила в себе противоположность всему, что представляет собой Никс».

Стоя спиной к Неферет, Калона уткнулся лицом в ладони.

«Как я вообще мог когда-нибудь думать, что она, или любая другая женщина, могла бы вытеснить место Никс в моем сердце? Я провел столько веков, будучи разбитой оболочкой самого себя, пытаясь заполнить то, чего не хватало внутри меня из-за насилия, похоти и власти. Ничего! Ничего не работает!»

Он почувствовал, как ее руки легли ему на плечи. Они были мягкими и теплыми, и, казалось, излучали доброту. Нежно, очень нежно, она повернула его, уговаривая Калону посмотреть ей в лицо. Когда он поднял голову, его тело неподвижно застыло. Неферет не последовала за ним. Она не сдвинулась с места. Она не могла бы прикоснуться к нему. Неферет никогда не прикасалась к нему с такой добротой.

Но Никс могла. Лицо Калоны стало мокрым. Он рассеянно смахнул слезы.

— Хммм... — Неферет приложила длинный острый ноготь к своему подбородку, изучая его с другого конца балкона и не подавая никаких признаков, что Никс только что была рядом с ним.

«Может он вообразил, что Богиня была тут? Нет! Я помню ее прикосновения, ее теплоту, ее доброту. Никс была здесь», — беззвучно уверял себя Калона.

— Калона, не могу сказать, что твоя просьба меня не тронула. Кажется, ты, наконец, понял, как надо разговаривать с настоящей богиней. Возможно, я прощу твое предательство и позволю тебе снова любить меня. Но при одном условии.

— Все, что угодно, — Калона произнес эти слова своей невидимой Богине, надеясь, что она все еще здесь, все еще слушает.

— В этот раз тебе нужно будет принести сюда Зои Редберд. Хотя я не хочу убивать ее, по крайней мере, пока. Я решила, что помучить ее, будет гораздо забавнее. — Неферет медленно подошла к Калоне и провела своими ногтями по его груди, разрезая кожу и оставляя на ней красные следы. Неферет поднесла руку так, чтобы его кровь по ее пальцам стекала прямо в ладонь. Собрав немного крови в руке, словно в чаше, она наклонилась и лизнула его грудь, закрывая порезы. Улыбаясь, не глядя на него, Неферет продолжила: — Я уже и забыла, какой восхитительный ты на вкус. Следуй за мной, и мы посмотрим, так ли до сих пор притягательно все остальное.

Чувствуя себя совершенно оцепеневшим, Калона не шевелился. После прикосновения Никс, он забыл о Сильвии Редберд. Он ничего не хотел, кроме своей Богини.

«Я не могу вынести прикосновение Неферет. Я никогда больше не смогу, даже притворившись, открыть себя искажению Никс».

Карканье ворона вернуло его в реальный мир. Он оглянулся на него. Солнце уже полностью встало, вырисовывая силуэт сидящей на краю каменной балюстрады птицы. Она наблюдала за ним понимающими глазами.

«Рефаим? — Калона мысленно встряхнулся. — Я поклялся не разочаровать ни Танатос, ни Никс, и своего сына я тоже не разочарую. Тем не менее, я не в силах прикоснуться к этой извращенной версии моей Богини».

Калона не мог пошевелиться. Он бы растерян. Его разум стал полем битвы, а его мысли врагами самим себе.

— Что с тобой? — Неферет стояла у разрушенной двери в пентхаус. Подозрительно сощурив глаза, она подняла свою руку. Ее ладонь все еще была сложена в форме чаши, все еще держа его кровь.

— Придите, несколько из вас. Пейте. Вы можете мне понадобиться, чтобы показать Калоне, как сильно я изменилась. Я больше не потерплю неповиновения.

Калона смотрел, как Тьма змеиными завитками выскальзывает из угла главной комнаты. Они охватили руки Неферет, казалось, поглотив их так же, как и его кровь. Калона знал, что щупальца должны причинять ей боль. Кормясь, они пульсировали и сплетались, но Неферет почти с любовью гладила их своей второй рукой.

Калона отвернулся. Неферет была ему противна.

Тогда он услышал стон. Сначала он подумал, что звук исходит от Неферет, но когда он снова посмотрел на нее, она по-прежнему улыбалась и поглаживала нити Тьмы. Стон раздался снова. Калона оглядел комнату. Свет был выключен.. От пола до потолка на окнах были толстые витражи и, хотя пентхаус был на вершине высотного здания, они пропускали мало света. Неферет зажгла несколько толстых, белых свечей. Их мерцающее пламя служило единственным реальным освещением в номере «люкс». Калона заглянул внутрь, но ничего не увидел, кроме теней и Тьмы.

Еще одно щупальце трепетало в особенно темном углу главной комнаты, создавая разрыв в чернильной тени. В черноте что-то зашевелилось. На мгновение показался легкий блеск серебра, поймавшего и отразившего свет свечи. Калона моргнул, не уверенный что может доверять своему зрению. Бессмертный сосредоточился на темноте, и она обрела внешнее очертание. Казалось, она была похожа на кокон, свисающий с потолка. Калона покачал головой, ничего не понимая. Серебро снова вспыхнуло во тьме, и Калона увидел кое-что еще, что отражало свет внутри кокона. Глаза — открытые человеческие глаза. Когда он встретился с ней глазами, все кусочки для Калоны сошлись вместе.

Крылатый бессмертный шагнул в комнату.

Сильвия Редберд извернулась и, дрожащим голосом, шепотом пробормотала:

— Больше не могу... больше не... — как щупальца изменили форму, свернулись вокруг нее, впиваясь в ее кожу. Кровь ее капала, стекая в лужу, которая уже образовалась под ее клеткой. Как ни странно, щупальца жаждущей Тьмы, не питались готовым перед ними банкетом. Пока Калона наблюдал, Сильвия снова сдвинула свое тело, на этот раз, протиснувшись наружу нажав на кокон руками. Когда ее предплечья, окольцованные бирюзовыми камнями и серебряными браслетами, вступили в контакт со щупальцами, живые нити затрепетали и быстро отстранились, испуская черный дым и сжимаясь так, что освобождалось место и другое щупальце проскальзывало, чтобы занять его.

— О-оо, вижу, ты обнаружил моего нового питомца.

Калона заставил себя отвести взгляд от Сильвии Редберд. Щупальца Тьмы уже закончили кормиться, но они все еще вились вокруг кисти и предплечья Неферет, нелепо подражая защитным браслетам Сильвии.

— Ты, конечно же, узнал бабушку Зои Редберд. Жаль, что когда я пришла за ней, она была готова к встрече. У нее было время вобрать силу земли ее предков во время защитного заклинания, — явно раздраженная, Неферет вздохнула. — Это как-то связано с бирюзой и серебром. Это подтверждается мешающим добраться до нее препятствием, тем не менее, мои прекрасные дети Тьмы наносят ей небольшие повреждения.

— Если не вмешаться, то старуха умрет от потери крови, — сказал Калона.

— Уверена, что так и будет. В конце концов. Жаль, ее кровь ни на что не годна. Она абсолютно не пригодна для питья. Впрочем, не важно. Я буду ждать ее кончины.

— Собираешься убить ее?

— Я собиралась принести ее в жертву, но как видишь, это оказалось гораздо сложнее, чем я ожидала. Неважно. Я Богиня. Я легко адаптируюсь к изменениям. Возможно, я буду держать ее, сделаю ее своим домашним животным. Это по-настоящему заставит помучиться ее внучку, — Неферет пожала плечами. — Нет разницы: убить ее, или использовать. Конец будет одним и тем же. В конце концов, она не более чем смертная оболочка.

— Я думал, что животное Аурокс был твоим питомцем, — Калона сделал вид, что его это нисколько не интересует. — Почему ты отказалась от такого мощного создания ради старой женщины?

— Я не отказывалась от Аурокса. Созданный быком сосуд несовершенен и оказался не таким полезным, каким я надеялась, он будет. Немного похож на тебя, моя потерянная любовь. — Она ласкала пульсирующее щупальце. — Но ты ведь уже знаешь это, так ведь? Ты теперь Мастер Меча в Доме Ночи вместо Дракона Ланкфорда. Конечно же, ты знаешь, как был убит твой предшественник.

— Конечно. Его убил Аурокс, — Калона начал медленно продвигаться к клетке Сильвии. — И я занял место Дракона только для того, чтобы завоевать доверие Танатос и Высшего Совета.

— Почему ты хочешь сделать это?

— Для нас, конечно же. Они избегают тебя, единогласно. Ты больше не можешь сеять раздор между ними, поэтому я подумал создать его для тебя. Танатос начинает мне доверять. Высший Совет доверяет ей. Я уже начал нашептывать Смерти инакомыслия.

— Интересно, — сказала Неферет. — И так внимательно с твоей стороны, тем более что в последний раз мы расстались с тобой как заклятые враги.

— Я был не прав, когда так поспешно покинул тебя. И понял насколько был не прав, только когда узнал, что в качестве Супруга ты взяла себе другого. Мне не нравится, когда меня вынуждают чувствовать ревность, — разговаривая с ней, Калона расхаживал назад и вперед. Он надеялся, что в ходе ее допроса покажется ей разочарованным. На самом деле он делал это совершенно уверенный, что его расхаживания помогали ему подобраться все ближе и ближе к клетке Сильвии Редберд.

— А мне не нравится, когда меня предают. Но вот мы здесь.

— Я не предавал тебя. — Калона произнес эти слова честно. Он не предавал Неферет. Он не испытывал к ней абсолютно никакой верности.

— О, я думаю, ты сделал гораздо больше, чем предал меня. Я думаю, ты предал свою собственную природу.

Ее слова прервали его расхаживания.

— Это не имеет смысла.

— Как твой сын, Рефаим?

— Рефаим? При чем здесь он? — Калона почувствовал первые признаки беспокойства при упоминании имени своего сына.

— Я все видела. Видела, как ты скорбел о его потере. Ты заботишься о нем. — Неферет выплюнула слова, как будто они имели неприятный вкус. Она сделала шаг к нему. А он отступил на один шаг назад.

— Рефаим очень долго был на моей стороне. Он выполнял мои приказы на протяжении многих веков. Мне не хватает его так же, как не хватало бы любого преданного слуги.

— Думаю, ты лжешь.

Он заставил себя усмехнуться.

— И думая так, ты тем самым подтверждаешь, что бессмертие не следует приравнивать к непогрешимости.

— Еще скажи, что ты не позволил своим чувствам и эмоциям ослабить тебя. Скажи, что не гонялся, как жалкая собачонка, за Богиней, которая уже отвергла тебя.

— Мои чувства не делают меня слабым. А ты та, которая пытает старуху, чтобы помучить ребенка.

— Как ты смеешь говорить мне о Зои Редберд! Ты, который знает, сколько боли она причинила мне, — Неферет тяжело дышала. Щупальца Тьмы, которые извивались вокруг нее, во время возбужденного ответа начали корчиться.

— Боль, причиненная тебе Зои? — Калона недоверчиво покачал головой. — Ты оставляешь хаос и боль после себя. Зои не враждует с тобой, это ты напала на нее. Я знаю. Ты использовала меня, чтобы причинить ей боль.

— Я знала, что ты солгал. Я всегда знала, что ты любил ее — твою милую, особенную, малолетнюю реинкарнацию А-и.

— Я не люблю ее, — Калона практически выпалил правду: «Я всегда любил, и буду любить Никс».

Стон у него за спиной изменил его слова:

— Но я и не ненавижу ее, тоже. Разве тебе не кажется, что ты можешь найти удовлетворение в разделении Высшего Совета и в управлении теми вампирами, которым больше по душе древний путь, из твоего замка на острове Капри? Твои красные вампиры, в частности, будут поклоняться тебе, и стремиться вдохнуть новую жизнь в древние порядки вампиров. Я помогу тебе на этом пути, буду твоим Супругом, буду исполнять твои распоряжения, — Калона говорил спокойным, рассудительным голосом. А еще сделал один шаг назад. Дальше от Неферет. Ближе к Сильвии Редберд.

— Ты хочешь, чтобы я покинула Талсу?

— Почему бы и нет? Что здесь хорошего? Зимой холод, летом жара и узколобые религиозные люди. Думаю, для нас обоих Талса уже пройденный этап.

— Ты попал в точку. — Щупальца Тьмы, распухшие от крови Калоны, успокоились, пока Неферет, казалось, обдумывала его предложение. — Ты, конечно же, должен поклясться на крови, что будешь служить мне.

— Конечно, — солгал Калона.

— Отлично. Должно быть, я недооценила тебя. У меня имеются идеальные создания, способные помочь мне в подборе такого заклинания. — Она с нежностью погладила змееподобные щупальца. — Может они смешают мою кровь с твоей и свяжут нас вместе навсегда?

Калона напряг мышцы, готовясь одним прыжком преодолеть несколько футов, которые отделяли его от Сильвии Редберд. Он будет командовать нитями Тьмы, окутавшими ее, а затем улетит с ней на свободу, пока бы Неферет делала открытый порез на своей коже и произносила темное заклинание, которое никогда не будет закончено. Калона улыбнулся.

— Как тебе будет угодно, Богиня?

Полные красные губы Неферет уже начали изгибаться вверх, когда ворон тревожно каркнул. Глаза Неферет сузились, и все ее внимание переключилось на птицу, все еще сидевшую на балюстраде — четкую цель в лучах утреннего солнца. Она указала тонким пальцем на птицу и велела:

Силой бессмертной крови, которую вы пили,

Я хочу, чтобы птицу Рефаима вы убили!

Щупальца, которые окутывали ее тело вокруг, разъединились и выстрелили, словно черные стрелы, в сторону ворона.

Калона не колебался. Он бросился между вороном и смертью, принимая на себя удар, предназначенный для его сына. Сила удара подняла его из пентхауса и швырнула на балкон, бросив его возле каменной балюстрады. Боль взорвалась у него в груди, но Калона крикнул неподвижной птице:

— Рефаим лети!

У него было мало времени, чтобы почувствовать облегчение от того, что ворон подчинился его приказу. Неферет подалась вперед, щупальца Тьмы заскользили вслед ее желанию. Калона встал. Не обращая внимания на страшную боль в груди, он развел руки и раскинул крылья.

— Предатель! Лжец! Подлец! — закричала на него Неферет. Она тоже развела руками, широко растопырив пальцы. Она прочесала воздух и собрала липкие щупальца, которые роились вокруг нее.

— Ты думаешь, сражаться со мной используя Тьму? Разве ты не помнишь, как совсем недавно ты пыталась сделать это, и я приказал им уйти прочь. Ты настолько же глупа, насколько безумна, Неферет, — сказал Калона.

Вместо ответа Неферет нараспев произнесла слова заклинания:

Дети мои, вы знаете, как я хочу навредить!

Заставьте тело Бессмертного кровоточить!

А потом можете пить, пить и пить!

Она швырнула в него щупальца Тьмы. Калона выставил вперед свои руки и, глядя прямо на змеевидных приспешников, произнес те же самые слова, которые использовал всего лишь несколько недель назад, когда Неферет осмелилась бросить ему вызов, и когда он был цел, невредим и свободен от удушающего заточения Земли.

— Стоять! Я долго был союзником Тьмы. Повинуйтесь же мне и теперь. Это не ваша битва. Сгиньте!

Шок поразил его одновременно со щупальцами, врезавшимися в его тело: «Щупальца ему не повинуются?» — Вместо этого они резали его плоть, рвали и метали, и пили, словно токсичные пиявки. Бессмертный вытащил одно щупальце из своей груди и швырнул его на пол балкона. Там оно разлетелось, только для того чтобы принять форму более десятка, с острыми как бритва, зубчатых кошмаров.

Неферет маниакально засмеялась.

— Кажется, только один из нас в союзе с Тьмой, и это будешь точно не ты, моя потерянная любовь!

Калона развернулся, отрывая от своего тела порождения Тьмы, и, чем больше он боролся, тем яснее становился его разум. Он понял, что Неферет была права. Щупальца больше не подчинялись его командам, потому что он действительно выбрал другой путь. Калоне больше с Тьмой не по пути.