Глава 52

На протяжении нескольких дней Никки удавалось благополучно избегать встречи с Айденом Сином, но в конце концов он подловил ее вечером, когда Никки ненадолго заскочила в свой кабинет, чтобы взять нужные бумаги.

Когда он вошел, Никки растерялась. Она просто не знала, что ему сказать; тогда все получилось слишком быстро. У них была бурная ночь, а когда она проснулась, Айдена уже не было.

— Ну наконец‑то!.. — проговорил Айден развязно, но Никки почему‑то показалось, что и он чувствует себя неуверенно.

— О, привет, — откликнулась она с фальшивым радушием. — Извини, но мне надо бежать. Я обещала Мику…

— Ни черта ты ему не обещала. — Он наклонился ближе и зашептал ей прямо на ухо:

— Ты была просто динамит, Никки.

Мне очень понравилось!

— И я не жалею об этом, Айден! — Никки выпрямилась, решив в конце концов, что откровенность — лучший способ найти общий язык с этим странным человеком. — Но повторения не будет.

Он прищурился.

— Не будет?

— Сейчас для меня это было бы… слишком тяжело.

— Но я же не прошу тебя выйти за меня замуж, Никки.

На его губах появилась тонкая, почти змеиная улыбка, которая еще больше сбила Никки с толку.

— Гм‑м… спасибо. Тогда чего ты просишь?

Он небрежно повел плечами.

— Я подумал, может быть, ты заглянешь ко мне сегодня после работы… Заодно приготовишь обед старому холостяку.

«Ну и характер, — подумала Никки. — С таким характером среди слонов жить — они толстокожие, им все равно».

— Это ты так решил? — раздраженно спросила она.

— Неужели тебе не любопытно поглядеть, как живут нормальные люди? Не у каждого, знаешь, есть летний дом в Малибу.

— А что я должна тебе приготовить?

— Ну, что умеешь… макароны, бифштекс. — — Заманчиво, ничего не скажешь. Но я все равно пас.

— Я и не рассчитывал, что ты согласишься.

Его тон ясно показывал, что он ожидал чего‑то подобного, и Никки рассердилась еще больше. Быть предсказуемой в ее представлениях значило быть скучной.

— Ну а что это значит? — спросила она довольно резко.

— Так, ничего…

— Нет, — перебила Никки. — Я хочу точно знать, что ты имел в виду, когда сказал…

— Я просто уловил твои вибрации.

— Какие еще вибрации?

— Ну… например, такие, что тебя интересуют только деньги.

А душа…

— Деньги — это последнее, что меня интересует! — вспыхнула Никки. — Самое последнее!

— И тем не менее ты дважды выходила замуж за богатеньких парней — знаменитого психоаналитика из Чикаго и за Ричарда, который тоже далеко не бедняк.

— Деньги не имеют никакого отношения ни к первому моему браку, ни ко второму, — отчеканила Никки. — Заруби себе на носу.

— Тогда тебе ничто не мешает провести ночку с дрянным актеришкой. Как продюсер, ты просто обязана это сделать. К тому же повторять приглашение я не намерен.

— Хорошо, я приеду, — вздохнула Никки. И не успела она сказать это, как ей стало ясно, что он поймал ее в элементарную ловушку.

Но ей почему‑то не было обидно.

Лара решила устроить Джоуи сюрприз. Она знала, как он любит море, и поэтому ей казалось, что, когда они вернутся из свадебного путешествия на Таити, им может понадобиться что‑то вроде убежища — уединенного домика на побережье, где они могли бы побыть вдвоем, скрывшись ото всех и вся. Прошлым летом она как раз снимала такой дом — большой старомодный коттедж в стиле «мыс Код»[3], выстроенный на высоком обрыве над океаном. Район, где располагался коттедж с обширным участком, не считался престижным, но Ларе там нравилось — главным образом потому, что это было одно из немногих мест Калифорнийского побережья, где еще можно было рассчитывать на уединение.

В то же лето она попыталась купить этот коттедж, но он не продавался, и только недавно она узнала, что хозяева наконец‑то решили выставить его на продажу. Лара сразу же позвонила своему управляющему и назвала сумму, которую она была готова предложить за дом. Предложение было принято, и теперь уединенный коттедж с участком принадлежал ей, но она не торопилась рассказывать об этом Джоуи. Пусть он узнает обо всем, когда они вернутся, решила она. Это будет ее свадебным подарком. Кроме того, на мелкий ремонт и смену обстановки требовалось время.

Единственными, кто знал об этом приобретении Лары, были Кэсси и ее управляющий, но она взяла с обоих слово, что они будут свято хранить ее секрет.

К счастью, никто пока не знал, что они с Джоуи собираются пожениться. Правда, Никки, похоже, что‑то заподозрила, но Лара считала — и справедливо, — что у ее подруги пока хватает своих проблем. Кроме того, в случае необходимости она могла рассчитывать на то, что Никки будет держать язык за зубами.

Другое дело, если бы об этом пронюхала пресса. Лара очень хорошо представляла, какой фурор произвело бы известие о предстоящем бракосочетании «блистательной Лары Айвори»и никому не известного актера. И дело было не в одной только шумихе; известие о предстоящей свадьбе могло вызвать осложнения и чисто практического свойства. Так, адвокат Лары непременно потребовал бы соблюдения всех формальностей — например, испытательного срока, составления брачного контракта и так далее. Да и ее управляющий — человек болезненно осторожный и подозрительный, ревностно охранявший имущественные интересы Лары, — мог затеять что‑то вроде собственного расследования относительно материального положения Джоуи. В его представлении каждый мужчина, появлявшийся на орбите вокруг Лары, был охочим до чужих денег банкротом с многомиллионными долговыми обязательствами.

И Лара вполне понимала их беспокойство, но нисколько не разделяла его, особенно в случае с Джоуи. Они решили пожениться, потому что любили друг друга. Брак всегда был для нее союзом любящих сердец, а отнюдь не формой делового соглашения.

Да и Джоуи — Лара была уверена в этом — полюбил ее не за богатство и не за то, что она была кинозвездой. Насколько она успела заметить, его не интересовала ни известность, ни возможность появиться с ней в обществе. Гораздо больше его занимали простые радости жизни, в особенности секс — безумный, не знающий никаких ограничений, всепоглощающий секс.

Каждый раз, когда Лара вспоминала моменты их близости, она сильнейшим образом возбуждалась — даже когда самого Джоуи не было рядом. Она еще никогда не встречала мужчины, который умел бы так быстро завести ее и так медленно вел ее к неистовству кульминационного момента. Один взгляд — и она уже таяла в его руках. Ричард был совершенно прав, когда говорил, что в постели Лара оставалась инертной и пассивной — так оно скорее всего и было, ибо в близости с ним не было ни волшебства, ни восторга. Джоуи же владел этой магией в совершенстве. Ричард только брал, Джоуи и давал тоже, давал щедро, и одного этого было достаточно, чтобы они были вместе.

Айден повез Никки к себе на своей машине. По дороге они остановились возле супермаркета, чтобы купить бифштексы и кое‑какую зелень для салата. В очереди в кассу они стояли рядом, но когда пришло время платить, Айден даже не потянулся за бумажником, и Никки пришлось воспользоваться своей кредитной карточкой.

— Я, наверное, сошла с ума, — проворчала она, убирая кредитную карточку в сумку и подхватывая пакеты с продуктами.

— Точно, — согласился Айден и, взяв последний, самый маленький пакет, проследовал за Никки к оставленной на стоянке машине. — И все потому, что ты сама хочешь совершать безумные поступки.

— Ничего такого я не хочу, — огрызнулась Никки. — Я же сказала тебе — повторения не будет. Тот раз был единственным.

— Удивительно, неужели я способен произвести впечатление человека, который может удовлетвориться одним разом, — сказал он, открывая для нее правую дверцу. — Впрочем, я рад.

— Я приготовлю тебе бифштекс, — с угрозой сказала Никки, забираясь на сиденье. — А потом поеду домой. Ричард продолжает названивать мне по несколько раз на дню. Думаю, мне нужно поговорить с адвокатом.

— Нацелилась на развод?

— Да. Такой у меня, во всяком случае, план.

— Хороший план, — одобрил Айден.

Его квартира здорово напоминала помойку, и Никки долго оглядывалась по сторонам, прежде чем к ней вернулся дар речи.

— Как ты можешь жить в таком свинарнике? — спросила она наконец.

— Хочешь, чтобы я переехал в твой домик в Малибу? — усмехнулся Айден. — Шутка.

1 — Я так и поняла, — сухо ответила Никки. — К тебе что, никто не приходит убираться?

— Разве я похож на человека, который пользуется услугами горничной? — сказал Айден, криво улыбаясь.

— Ты похож на человека, которому не мешало бы воспользоваться услугами горничной, — заметила Никки и, засучив рукава, принялась за работу. Первым делом она как следует вычистила гриль, потом промыла бифштексы и уложила их на решетку.

Пока жарилось мясо, она нарезала помидоры, огурцы и салат и сложила все в большую деревянную миску.

— Где у тебя оливковое масло? — спросила она, заглянув в полупустой холодильник.

— Ты думаешь, оно у меня есть?

— А как, скажи на милость, я должна готовить салат без масла? Сбегал бы лучше, купил бутылочку.

— Кажется, меня пытаются эксплуатировать! Все равно тебе не сделать из меня примерного домашнего хозяина, — громко пожаловался Айден Син, но, вытряхнув из карманов висевшей в коридоре куртки какую‑то мелочь, ушел.

Никки воспользовалась его отсутствием, чтобы как следует оглядеться. Айден определенно не страдал накопительством. Его постель — вернее, место, где он спал, — представляла собой брошенный на пол матрац из поролона, накрытый парой потертых армейских одеял. Стенной шкаф для одежды был практически пуст. Единственными личными вещами, которые заметила Никки, была зубная щетка и валявшиеся повсюду — в том числе и на полу — пухлые папки со сценариями.

«Странный он человек, — подумала Никки. — Интересный — это точно. Необычный. Совсем‑совсем другой, ни на кого не похожий. И великолепный, страстный любовник…»

Последнее было настолько бесспорно, что Никки только вздохнула. Способно ли одно достоинство перечеркнуть великое множество недостатков? Похоже, что да. Впрочем, она еще ничего, ничего не знала и не решила.

Не в силах справиться со своим любопытством, Никки заглянула в верхний ящик комода. Там оказалась целая куча рваных и просто не разобранных по парам носков — и револьвер.

Никки поняла, что вторглась на запретную территорию, и поспешно задвинула ящик. Интересно, зачем Айдену оружие?

«Меня это не касается, — твердо сказала она себе. — И вообще он меня нисколько не интересует!»

К тому моменту, когда Айден вернулся, бифштексы были почти готовы.

— Если ты уберешь со стола хотя бы половину сценариев, мы сможем поесть как люди, — едко сказала Никки, заглянув в холодильник в поисках кетчупа или какого‑нибудь другого соуса к мясу. — И еще: я была бы тебе очень признательна, если бы после ужина ты подбросил меня в Вэли, где я оставила свою машину.

— Ты разговариваешь совсем не как женщина, которая совсем недавно имела великолепный секс, — заметил он. — Или одного оргазма тебе хватает на год?

— Мне очень не хочется как‑то задеть твое мужское «я», — быстро ответила Никки, — но оргазм, каким бы бурным он ни был, значит для меня довольно мало.

— Мало, вот как?

— Да. В этом отношении я похожа на мужчину.

— Трахнулись и разбежались — ты это имеешь в виду?

— Я всегда считала, что все, что может мужчина, может и женщина. Для меня наша прошлая встреча была всего лишь актом возмездия — не меньше, но и не больше.

— Понятно, — несколько обиженно протянул Айден. — Ты решила трахнуться с другим, чтобы отомстить мужу. И, разумеется, то электричество, которое возникло между нами тогда, просто не в счет. Я прав?

— О чем ты, Айден?

— Я говорю о сексе, которому ты предавалась со страстью и самоотречением. Ведь ты же предоставила свои живые ножны в мое распоряжение не просто для того, чтобы отомстить своему старикану, верно? Ты сама хотела меня. Или ты настолько испорченная, развратная девчонка?

И, прежде чем Никки успела ответить ему, он рывком развернул ее к себе и приник к ее губам. Его жадные губы как будто готовы были растерзать ее рот, язык совершал стремительные выпады и отступал подобно змеиному жалу, и Никки ответила ему со всем жаром мгновенно вспыхнувшего в ней желания.

В плите поджаривались бифштексы, но они не обращали на это никакого внимания.

Лишь на мгновение Никки подумала о том, что ей нужно вырваться. Она даже попыталась, но тут же отказалась от этой затеи. Она хотела Сина так же сильно, как и он ее.

Гулять с Рэчел по магазинам было, в общем, интересно, но совсем не так, как бродить с Тиной по супермаркетам и бутикам Мелроуз‑Плейс. Саммер продолжала скучать по Лос‑Анджелесу.

Это было как болезнь, с которой она ничего не могла поделать — да и не хотела. И, обходя с Рэчел секции универмага «Сакс», она снова и снова представляла себя в Калифорнии.

Единственное, что заставило ее слегка приободриться, это скорость, с которой Рэчел тратила денежки Шелдона, передавая Саммер его кредитную карточку каждый раз, когда ей это было необходимо. Деньги отца Саммер тратила с мстительным сладострастием — пусть хотя бы таким образом, но она заставит его платить ей за скотское насилие, которому он ее подвергал.

Покупая очередную летнюю блузку, совершенно не нужную ей в чикагском климате, она равнодушно подумала о том, что сделает Рэчел, если она расскажет ей правду про Шелдона. Скорее всего — просто разревется, решила она. Рэчел никогда не была сильной женщиной.

Вернувшись домой, Саммер снова позвонила Тине. Разговаривали они все о том же.

— Когда ты вернешься? — требовательно спросила Тина.

— Может быть, к Рождеству, — сказала она, впрочем, без особенной уверенности. — Мне уже будет шестнадцать. Если все сложится удачно, я, возможно, смогу остаться.

— Дарлен говорит, что после того раза Норман постоянно спрашивает о тебе. Он хочет тебя видеть, а Дарлен даже не знает, что ему говорить.

— Вот это да! — вырвалось у Саммер. Норман Бартон, кумир и киногерой, сам спрашивал о ней! Это сильно меняло дело.

— Соври ей что‑нибудь! — попросила она. — Скажи, что у меня умерла тетка и я должна была уехать, чтобы получить небольшое наследство. Или придумай что‑нибудь сама.

Главное, подумала Саммер, пусть ждет, пусть надеется.

А там, глядишь, она сумеет вернуться в Лос‑Анджелес.

Несколько дней спустя Рэчел снова пришла в спальню Саммер. Она плакала и, громко хлюпая носом, вытирала глаза мятым платком.

— Мама» серьезно больна, — объяснила она, хотя Саммер ни о чем ее не спрашивала. — Наверное, мне придется лететь к ней во Флориду.

— Хочешь, я поеду с тобой? — предложила Саммер, но Рэчел только покачала головой.

— Не надо. Я справлюсь.

Саммер было глубоко наплевать, справится Рэчел или нет.

Она боялась оставаться в этом доме наедине с отцом и была не прочь куда‑нибудь смыться. Хоть бы и во Флориду. Правда, Шелдон не трогал ее вот уже месяцев десять, но что, если без Рэчел его снова потянет на дочку?

На следующее утро Рэчел уехала. Саммер смотрела в окно, как она садится в такси, от души желая, чтобы она поскорее вернулась.

Через час ей надо было отправляться в школу, но уйти незаметно ей не удалось. Саммер уже спускалась, когда Шелдон вышел из своего кабинета и окликнул ее.

— Сегодня вечером мы ужинаем вместе,. — сказал он. — Ты и я, как в доброе старое время. Постарайся вернуться пораньше.

— Я не могу… У меня свидание, папа, — брякнула Саммер первое, что пришло в голову. Его «как в доброе старое время» буквально оглушило ее.

Шелдон недовольно поморщился.

— И кто этот счастливый молодой человек? — сухо поинтересовался он.

— Один парень. Из нашей школы, — соврала Саммер.

Шелдон некоторое время молча смотрел на нее, и его тонкие сухие губы беспрестанно кривились — точь‑в‑точь два дождевых червя, отплясывающих любовную тарантеллу.

— Я бы хотел познакомиться с ним, — сказал он наконец. — Пусть зайдет за тобой сюда.

О господи! Что ей теперь делать?

В школе она сразу подошла к Стюарту — здоровенному парню из параллельного класса, который был по уши влюблен в Саммер.

— Хочешь пойти со мной в кино? — спросила она напрямик.

Прежде чем ответить, Стюарт трижды сглотнул — таким неожиданным было приглашение.

— Я… Д‑да, — пробормотал он наконец.

— Тогда зайди за мной сегодня в семь. И не заставляй меня ждать.

Без пяти семь Стюарт уже звонил у дверей дома Шелдона. Он был умыт, тщательно причесан и полон энтузиазма. Саммер тут же повела его знакомиться с отцом.

Шелдон холодно оглядел его с ног до головы.

— Я хотел бы попросить вас, молодой человек, вернуть мне мою дочь не позднее десяти часов. И не слушайте ее, что бы она там ни говорила.

Стюарт выпрямился, словно солдат по стойке «смирно», и рявкнул:

— Да, сэр!

«Подлиза чертов!»— мрачно подумала Саммер.

Стюарт повел ее на какой‑то тухлый боевик с Жан‑Клодом ван Даммом в главной роли, которого он называл «Ща‑В‑Лоб‑Как‑Дам»и глупо смеялся при этом. Саммер же едва не рвало от тоски. Примерно на половине ленты Стю предпринял робкую попытку взять ее за руку.

— Убери грабли! — прошипела Саммер, разом расправившись со всеми надеждами, которые он питал.

После кино они заглянули в «Макдональдс», чтобы съесть по гамбургеру и выпить шоколадного коктейля. Лицо у Стюарта было самым несчастным, но Саммер, занятая своими мыслями, почти не разговаривала с ним. В задумчивости она расправилась с гамбургером, залпом допила шоколад, и Стюарту не оставалось ничего другого, как отвезти ее домой в своем подержанном «Фольксвагене».

У дверей дома она быстро попрощалась с ним и, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, шагнула через порог.

Шелдон ждал ее в холле; сидя в кресле у камина, он курил большую вонючую сигару. Это был дурной признак, и Саммер невольно замедлила шаг.

— Ну как прошел вечер, дорогая? — спросил он, откладывая сигару.

— Я устала, — отозвалась Саммер, притворно зевая.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Шелдон. — Идем‑ка в кабинет.

У Саммер не было никакого желания разговаривать с ним.

Она дорого бы дала, чтобы оказаться сейчас где‑нибудь в другом месте — где угодно, лишь бы не оставаться с ним наедине в пустом доме. К сожалению, это было невозможно. «Хоть бы ты сдох!»— мысленно пожелала Саммер.

Но, увы, одного ее желания было явно недостаточно. Шелдон не сдох, и Саммер неохотно прошла за ним в кабинет.

— С тех пор как ты вернулась, мы с тобой так ни разу и не поговорили, — сказал он, наливая себе полстакана бренди. Это был еще более тревожный признак, и Саммер внутренне содрогнулась. — Присядь‑ка…

Саммер неловко опустилась на краешек жесткого кожаного кресла. Отец сел за стол и поставил бренди перед собой.

— Знаешь, Саммер, — сказал он, — после поездки в Калифорнию ты стала совсем другой.

— Да, я изменилась! — с вызовом ответила она.

— Я заметил. — Шелдон отхлебнул бренди. — Ты стала беспокойнее. Как будто тебя что‑то гложет.

— Ничего меня не гложет, — огрызнулась Саммер, внутренне обмирая от страха.

— Я профессионал, — спокойно ответил он. — Ив том, что касается человеческого поведения, меня трудно провести. Похоже, что общение с матерью не пошло тебе на пользу. Она дурно на тебя влияет.

Последовала долгая пауза, в течение которой Саммер лихорадочно искала — и не находила — путь к спасению.

— Ты мне не безразлична, Саммер, — сказал наконец Шелдон. — И я признаю, что это была моя ошибка. Мне следовало настоять, чтобы ты поехала со мной и Рэчел на Багамы, вместо того чтобы болтаться без дела в этом ужасном Лос‑Анджелесе.

«Ха! — подумала Саммер. — Уж лучше бы я была тебе безразлична, старый козел!»

Тем временем отец встал, но только для того, чтобы долить бренди в стакан.

— Ты встречалась с кем‑нибудь в Лос‑Анджелесе? С мальчиками, я имею в виду? — спросил он.

— Я;.. Да, мы собирались небольшой компанией и ходили на танцы, — осторожно ответила Саммер, гадая, к чему он ведет. — В конце концов мне уже почти шестнадцать.

— Я знаю, сколько тебе лет, — невозмутимо ответил Шелдон. — Как‑никак ты моя дочь.

«Вот именно,» как‑никак «, — подумала Саммер.

— Мне ведь можно ходить на танцы, верно? — дерзко спросила она. — Другие девочки уже давно ходят.

— Мне абсолютно все равно, что делают другие. — Он снова глотнул бренди. — Ну‑ка, расскажи мне, Тыковка, мальчики, с которыми ты ходила на танцы, — они пытались… что‑нибудь сделать?

«Старый ханжа! — подумала Саммер. — До сих пор не научился называть вещи своими именами!».

— Нет, — ответила она, ибо именно это Шелдон и хотел услышать. — То есть они, конечно, пытались, но я им не позволила.

Шелдон снова раскурил свою потухшую сигару.

— Ты целовалась с кем‑нибудь?

— Нет, целовать себя я им тоже не разрешала.

Шелдон кивнул с довольным видом.

— Ты хорошая девочка, Саммер, — сказал он. — Я всегда знал, что ты — хорошая, послушная девочка, которая любит своего папу.

Саммер только заерзала на неудобном кожаном сиденье.

Этот глупый допрос ей надоел.

— Можно я теперь пойду спать, папа? — спросила она, кусая ноготь. — Я действительно очень устала.

Шелдон кивнул, и Саммер, боясь, как бы он не остановил ее внезапным вопросом, выскользнула из кабинета.

Из холла первого этажа она сразу же поднялась к себе в спальню. В дверь спальни был врезан замок, который запирался изнутри, вот только куда девался ключ? Черт! Она обшарила все ящики письменного стола, посмотрела даже на книжной полке, но ключа нигде не было.

Саммер была в ужасе. По выражению лица Шелдона она поняла, что сегодня вечером он снова придет к ней, уляжется рядом и будет хватать ее за грудь и за ляжки, пока она не сдастся и не уступит ему. Господи, сколько еще это будет продолжаться?

Может, хватит быть покорным ягненочком? В конце концов, хотя бы чисто формально она еще несовершеннолетняя и закон на ее стороне. К тому же инцест осуждается обществом еще строже, чем законом, так что, если Шелдон в конце концов выйдет из тюрьмы, со своей карьерой психоаналитика ему придется распрощаться. В крайнем случае она может просто оказать ему физическое сопротивление. Силы у нее хватит, в этом Саммер не сомневалась. Вот только хватит ли ей духу сказать» нет» любимому папуле, который уже привык безнаказанно лазить к ней в трусы?

Быстро надев пижаму, Саммер забралась в постель и по самый подбородок укрылась одеялом. Она таращилась в телевизор до тех пор, пока сон не сморил ее.

Разбудил ее негромкий щелчок дверной ручки, но Саммер потребовалось еще несколько мгновений, чтобы окончательно проснуться. Открыв глаза, она увидела Шелдона, который присел на краешек ее постели. От него здорово несло сигарным дымом и бренди, и у Саммер упало сердце. Насколько она помнила, Шелдон всегда пил перед тем, как явиться к ней в спальню. Даже когда ей было всего десять, он обязательно выпивал рюмку‑другую, и только потом принимался за нее.

— Как тебе было, киска, когда мальчики целовали тебя? — спросил он слегка заплетающимся языком. — Может, покажешь своему папе, как они это делали?

— Папочка! — воскликнула Саммер, в одно мгновение превращаясь в испуганную маленькую девочку, какой она когда‑то была. — Пожалуйста, прошу тебя, не надо больше этого делать.

Пожалуйста! Ведь ты же знаешь, что это нехорошо!

— Иди сюда, моя маленькая Тыковка, — пробормотал Шелдон, не слушая ее. — Расскажи‑ка папе, что делали с тобой эти гадкие мальчишки? Они хватали тебя вот так? — Он положил обе руки на груди Саммер. — Они целовали тебя взасос? Они трогали тебя за попку? А за другие места?

Он стал торопливо расстегивать ее пижамную курточку.

— Расскажи папе, папа должен все знать про свою девочку…

— Нет! — жалобно крикнула Саммер и попыталась оттолкнуть его руки. — Я же говорила тебе: не смей больше прикасаться ко мне!

— Что с‑случилось? — удивился Шелдон и, распахнув на ней курточку, больно ущипнул Саммер за обнаженную грудь. — Ты больше не папин маленький ангелочек?

— Нет! Нет! Нет!!! — закричала Саммер и толкнула Шелдона с такой силой, что он едва не свалился с кровати.

— Но папа любит тебя! По‑прежнему любит! — забормотал он, обдав ее таким сильным запахом табака и перегара, что у Саммер на мгновение закружилась голова. — Ты же моя девочка, правда? Ну не надо сдвигать ножки. Папа любит, когда ты…

Он попытался просунуть руку под резинку ее пижамных штанов, но Саммер снова толкнула его в грудь и, выскочив из постели, ринулась в ванную. Захлопнув и заперев за собой дверь, она опустилась на пол и разрыдалась.

С нее было достаточно. Пора была выбираться из этого чертова родительского дома!