Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 48
Джоуи расхаживал по просторному, шикарно обставленному бильярдному залу на Сансете. Большинство посетителей были мужчинами, большинство сосредоточились на игре, и лишь несколько отщепенцев флиртовали с дюжиной девиц, которые рядком сидели вдоль бара в ожидании подходящего клиента. На душе у Джоуи было очень тяжело. Он уже осознал, что впервые в жизни у него появился кто‑то, кто ему небезразличен, и это буквально парализовало его. Как такое могло случиться? Когда он впервые увидел Лару, он сразу понял, что она — совершенно особенная женщина и что он не сможет относиться к ней так же, как он относился к своим прежним связям. И все же он продолжал использовать ее… Да, использовать! Он жил в ее особняке, ходил к ее агенту, через нее он получил роль в «Возмездии»… Раньше он вступал в связь с женщинами именно за этим — чтобы получать от них то, что было ему нужно. Но сейчас все было по‑другому, и Джоуи неожиданно открыл для себя всю двусмысленность своего теперешнего положения. Проклятье! Он не хотел использовать ее, совсем не хотел! И что ему теперь делать? Может быть, ему следует собрать в кулак всю свою волю, все свои силы и бороться, бороться со своим чувством к Ларе, которое угрожало превратить его совсем в другого Джоуи? Конечно, он мог бы попытаться, но стоит ли? Да и сумеет ли он держаться с Ларой так, как он обычно держался с другими женщинами? Ответ на эти вопросы все никак не приходил, и Джоуи принялся рассматривать девушек у бара. Среди них были довольно симпатичные, но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Ларой. В конце концов Джоуи остановил свое внимание на самой миленькой из девушек — кудрявой брюнетке в коротком белом платье, которая потягивала из матового бокала «Маргариту»— смесь текилы с лимонным соком. Наметанному глазу Джоуи она показалась совсем юной. Даже, пожалуй, слишком… — Привет, — пробормотал он, подходя к ней. Он хотел сказать это как можно теплее, а получилось равнодушно и холодно. Впрочем, брюнеточка все равно завибрировала всеми клеточками своего затянутого в мини‑платье тела. Иначе и не могло быть. — На твоем месте, красавчик, я бы поискала себе другую подружку, — прощебетала она, явно заигрывая. — Я здесь с приятелем, а он становится просто бешеным, когда ко мне кто‑нибудь подходит. — Который из них твой дружок? Девушка показала на невысокого, лысеющего мужчину без пиджака, который с кием в руках склонился к зеленому столу. — Это серьезный соперник, — сказал Джоуи с сухим смешком. — Но мне почему‑то кажется, что этот парень не имеет к тебе никакого отношения. Девица захихикала и захлопала своими длинными ресницами; по всему было видно, что она просто балдела от того, что ею заинтересовался такой парень, как Джоуи. — Меня зовут Тина, — представилась она. — А тебя? — Боб, — солгал Джоуи. — Привет, Боб, — еще раз поздоровалась Тина, и Джоуи увидел, как ее остренький розовый язычок пробежал по краешку бокала и снова спрятался. — Привет, Тина, — ответил он, пристально глядя ей в глаза. Неужели эта маленькая ломака может заставить его забыть Лару? Разлюбить Лару?.. Джоуи в этом очень сомневался. — Продиктуй мне свой телефончик. Тина, — сказал он, решив, что в любом случае должен попытаться довести задуманное до конца. — Я не могу, — ответила Тина и засмеялась. — Я же сказала — у меня есть приятель. — Да, я понимаю, но что, если вы с ним через полчаса поссоритесь? — предположил Джоуи, снова пронзая Тину пристальным взглядом своих темных глаз. — Ты останешься совсем одна, и некому будет утешить тебя… Вот тогда ты очень пожалеешь, что не дала мне свой телефон. Это заставило Тину задуматься. — Ну ладно… — проговорила она наконец, старательно разыгрывая нерешительность. — Но если он узнает, он меня прибьет… И тебя заодно. Отвернувшись к стойке, она нацарапала на спичечном коробке несколько цифр и вручила спички Джоуи. Джоуи небрежно опустил коробок в карман. Одна есть, подумал он. Если так и дальше пойдет, то к утру он будет напоминать ходячий спичечный склад. Джоуи уже знал, что Тине он скорее всего не позвонит. Впрочем, он не сомневался, что она это переживет. Выйдя из бильярд‑холла, он поймал такси и проехал несколько кварталов. Завидев вывеску ночного клуба со стриптизом, он велел шоферу остановиться. За вход он заплатил целую кучу денег, но в клубе ему совсем не понравилось. Стриптизерши работали лениво, без огонька; каждое движение их рыхлых бедер выражало бесконечное презрение к посетителям. Представление, мягко говоря, не вдохновляло, и, чтобы не заснуть самому, Джоуи сосредоточил свое внимание на пепельной блондинке с темными, как ягоды терна, глазами, которая приседала и подпрыгивала возле высокого стального шеста. Из одежды на ней оставались только «поясок стыдливости»и бюстгальтер с прозрачными «иллюминаторами». Джоуи эта гимнастика нисколько не возбуждала, хотя остальные посетители, подогретые изрядным количеством спиртного, все больше и больше входили в раж. — Сними эту штуку, детка! — орал какой‑то жирный подонок, сидевший за столиком справа от Джоуи. — Разденься совсем, чтобы я мог посмотреть, как прыгают эти твои толстенькие грудяшки! Девица выпустила свой шест и, соскочив с низкой эстрады, подошла к толстяку. — Сто баксов, дружок, и я станцую только для тебя! — промурлыкала она, оттопыривая ярко накрашенные губы. — Я покупаю, детка! — каркнул толстяк и облизнул верхнюю губу, на которой заблестели крупные капли пота. — Через десять минут в задней комнате, — шепнула стриптизерша, искоса поглядывая в сторону Джоуи. На мгновение их глаза встретились, и стриптизерша как будто проснулась. Джоуи буквально физически почувствовал, как в блондинке просыпается интерес. — А ты, пупсик? Хочешь побывать в раю? — прошелестела она. Джоуи даже не потрудился ответить. Стриптизерши… Сколько их у него было, и все они почти не отличались одна от другой. Всех их объединяла затаенная, иногда просто подсознательная ненависть к мужчинам, которые приходили поглазеть на них. Своих клиентов, как бы щедро они ни платили, девушки из шоу считали неудачниками или импотентами, которым нужна исключительно сильная стимуляция, чтобы привести свои стволы в боевое положение. Потом он подумал о том, что сейчас делает Лара. Должно быть, она уже вернулась домой и обнаружила, что его нет. И это — ее наверняка расстроило. Почему он позволяет себе обращаться с ней таким образом? Право же, Лара этого не заслужила, не заслужила уже тем, что была бесконечно снисходительна и добра к нему. Ему нужна была гарантия, вот в чем дело! Гарантия того, что Лара не потеряет своего интереса к нему. Он поднялся и вышел, не бросив ни единого взгляда на рыжеволосую артистку с гигантскими буферами, которая вытворяла совершенно не правдоподобные вещи с легким стальным стулом. Голосуя на краю тротуара, он нащупал в кармане спичечный коробок с телефонным номером Тины и, мельком глянув на него, отшвырнул в сторону. Он чувствовал себя последним негодяем.
Сидя на заднем сиденье лимузина, который вез ее домой, Лара предприняла еще одну отчаянную попытку взять себя в руки и успокоиться. Съемки эпизода с насилием, в котором она играла роль жертвы, ссора с Джоуи, воспоминания, нахлынувшие на нее в самый неподходящий момент, — все это оставило в ее душе новую глубокую рану. А ведь она почти научилась бороться с неприятностями! Это было довольно просто — за мгновение до того, как ее мысли готовы были свернуть в опасном направлении, Лара мысленно отстранялась от них, переключая сознание на что‑нибудь другое. Но сегодня этот проверенный трюк не сработал. «Хватит! — зазвучал у нее в ушах чей‑то тонкий голос. — Довольно! Я не хочу, не хочу больше об этом думать!» Не думать — так не думать! Стараясь отвлечься, Лара принялась рассматривать руки, на которых уже проступили синяки — следы, оставленные крепкими пальцами Айдена Сина. Может быть, Джоуи был прав, и ей действительно не следовало соглашаться на роль в «Возмездии»? Но, как бы там ни было, это не давало ему права сердиться на нее! Когда она вышла из лимузина, из‑за дома ей навстречу выскочили ее любимые собаки. Отчаянно виляя хвостами и повизгивая, они прыгали перед ней, норовя лизнуть в лицо. Собаки были искренне рады видеть свою хозяйку, и Лара потратила не, сколько минут, чтобы потрепать каждую по холке и почесать за ушами. За это она и любила животных — их преданная любовь была одной из самых надежных вещей в этом зыбком, переменчивом мире. Входную дверь ей открыла миссис Креншо. — Все в порядке, мисс Лара? — Да, благодарю вас. — Вы сегодня ужинаете дома? — Да. Будьте добры, приготовьте что‑нибудь по вашему вкусу и подайте на подносах в спальню. Мистер Джоуи наверху? — Нет, он еще не возвращался. — О‑о‑о… — разочарованно протянула Лара. — Он не звонил? — Нет, насколько я знаю. Быть может, на автоответчике… Лара неожиданно почувствовала в груди сосущую пустоту. Она так рассчитывала, что Джоуи встретит ее у порога и скажет, что сожалеет о своем поведении. Что он любит ее наконец!.. Но Джоуи не было, и ее разочарованию не было предела. Именно сегодня вечером он был нужен ей больше, чем когда‑либо. Не сказав больше ни слова, Лара поднялась к себе и наполнила ванну, вспенив под струей воды два колпачка душистой пены. Потом она зажгла ароматизированные свечи и поставила на проигрыватель компакт с композициями Сэйда. Меланхоличлше, плавные мелодии скоро настроили Лару на философский лад и, заколов волосы на затылке, она погрузилась в ванну, позволив теплой душистой воде успокоить свое избитое, ноющее тело. Определенно, сегодняшний день отнял у нее несколько лет жизни.
Вернувшись домой и включив автоответчик, Никки обнаружила на пленке целых три послания от Ричарда, который довольно раздраженным голосом отчитывал ее за излишний натурализм при съемках сцены насилия. Ричард был в настоящем бешенстве — Никки слишком хорошо его изучила, чтобы заблуждаться на его счет. По его мнению, она и ее недоделанный режиссер — в угоду своим честолюбивым амбициям — подвергли Лару настоящей пытке. Слушая его, Никки только удивлялась — неужели до него еще не дошло? Они уже не вместе, и она всерьез подумывает о разводе, а Ричард ведет себя так, словно он ненадолго уехал в командировку и по‑прежнему имеет полное право поучать ее. Никакого настроения звонить ему у Никки не было. Ни настроения, ни желания. Она уже решила, что до тех пор, пока «Возмездие» не будет снято, она не станет предпринимать никаких шагов, чтобы окончательно выяснить отношения с Ричардом. И все же без него ей было одиноко — большой дом как будто опустел и отзывался чересчур громким эхом на каждый ее шаг. И тем не менее Никки считала, что лучше быть одной, чем терпеть около себя человека, который не в состоянии хранить ей верность. Готовя себе кофе, Никки задумалась о сегодняшней съемке. Ей не терпелось увидеть отснятый материал; кроме того, ее задача теперь заключалась в том, чтобы не позволить Мику вставить в фильм излишне откровенные кадры. Впрочем, волновалась она, пожалуй, преждевременно. Главное — присматривать за Миком, когда дело дойдет до монтажа. Зазвонил телефон, и Никки машинально потянулась к трубке. — Что, черт возьми, с тобой творится?! — послышался голос Ричарда такой силы, что Никки невольно отставила трубку от уха. — Ты что, решила погубить ее карьеру? — Что, черт возьми, творится с тобой? — с жаром откликнулась Никки. — За эту роль Лара получит приз Киноакадемии! — У тебя в голове не мозги, а опилки, да и те наполовину сгнили! Ты ни хрена не соображаешь, что ты делаешь! Или не хочешь соображать. — Не надо так со мной говорить, — холодно перебила его Никки. — В такие минуты ты напоминаешь мне Шелдона. — Понимаю, — с насмешкой отозвался Ричард, впрочем, на полтона тише. — Каждый раз, когда я говорю что‑то такое, что тебе не по душе, я сразу начинаю напоминать тебе твоего бывшего. — А я вообще не люблю, когда мне начинают указывать, что я должна делать. Я вполне способна принимать самостоятельные решения. — В таком случае расскажи мне, когда ты приняла решение погубить карьеру Лары. И было ли это решение самостоятельным или тебя кто‑то надоумил? — О чем ты говоришь, Ричард? Ты уже давно твердишь мне, что я испорчу карьеру Лары, как ты ее по‑родственному продолжаешь называть, но я не понимаю — чем. Как я могу испортить ее карьеру? — А ты не знаешь? — Ричард усмехнулся. — Весь город уже в курсе, что в твоем дешевом фильмике Лара будет сверкать своей собственной сексуальной попкой! — Что‑что? — переспросила Никки, чувствуя в груди какой‑то противный холодок. — На съемки пробрался какой‑то герой со скрытой камерой, — презрительно бросил в трубку Ричард. — Или ты не знала, что такое бывает? Уже на следующей неделе эти снимки будут на первой полосе всех этих газетенок. Как ты думаешь, что теперь будет с моей «Французской сиестой», с моим костюмным фильмом, с этой сентиментальной, романтической историей? Да ни черта хорошего, Никки! Никто не поверит моей героине, если у тебя в фильме та же самая Лара Айвори будет трахаться с какими‑то подонками прямо на улице. — Какой бред! — фыркнула Никки. — Опомнись, Ник, никакой это не бред! Или ты забыла, где. ты живешь и когда? Я тебе напомню, детка: это Голливуд, и на дворе — конец девяностых. Шпионы и соглядатаи вылезают из всех щелей, и каждый вооружен самой современной техникой. От них нельзя укрыться даже в павильоне, а на улице и подавно; это все равно что вывести Лару голой на главную площадь — подходите, люди добрые, смотрите! А ведь она была твоей подругой, Никки. За что ты с ней так?.. — Оставь меня в покое, Ричард, — раздраженно перебила его Никки. — И пожалуйста, не мешай мне работать. Я сделаю фильм, и я его сделаю, что бы ты ни говорил. — Какая же ты все‑таки наивная маленькая дурочка, — сказал Ричард, не скрывая своего отвращения. — Поначалу мне казалось, что ты знаешь, что делаешь, но сейчас я вижу — ты не просто неумелая любительница, ты еще и энтузиастка, а это даже хуже. Потому что снимаешь ли ты фильмы или ломаешь карьеры — все это ты делаешь со рвением… — Я не обязана выслушивать всякую чушь! — вспыхнула Никки. — Тогда не слушай, — отрезал он и бросил трубку, что взбесило Никки еще больше. Кофе давно убежал, залив плиту, но Никки даже не сделала попытки прибраться. «Все это уже со мной было, — думала она в отчаянии. — Взрослый мужчина свысока поучает маленькую девочку. Я и Шелдон, я и Ричард… Кстати, почему я снова совершила ту же ошибку — вышла замуж за человека, который намного меня старше?» Шелдон как‑то сказал, что ей не хватает отеческой фигуры, мужчины‑покровителя, любовника‑отца, и теперь Никки была готова признать, что он, возможно, не так уж ошибался… Она уже собиралась позвонить Ларе, когда раздался звонок в дверь. Неужели это Ричард, подумала Никки, машинально сжимая в руке увесистую джезву из кованой меди. Неужели у него хватило наглости самому явиться сюда, чтобы еще немного ее производить? Ну нет, она больше не позволит ему издеваться над собой безнаказанно! — Кто там? — спросила она, подходя к входной двери. — Айден. Никки была так поражена, что без раздумий открыла дверь, и Айден Син ввалился в ее чистенькую прихожую. Он был невообразимо грязен и выглядел еще более усталым и изможденным, чем обычно, и все же в нем было что‑то чертовски привлекательное. Разглядывая его, Никки снова подумала, что он похож на стареющую рок‑звезду — что‑то среднее между Томми Ли и Миком Джеггером. — Знаешь что, — сердито сказал он, почесывая свой небритый подбородок. — Я ведь тоже снимался сегодня в этой гребаной сцене! — Ну и что? — спросила Никки. У нее не было никакого желания возиться с Айденом. Его выцветшие глаза буквально ощупали ее лицо. — А то, — ответил он, — что все так носятся с Ларой, словно она ни больше ни меньше жена президента в положении, но никто даже не вспомнил про старого, больного Айдена Сина. А ведь это я сделал так, что эта чертова сцена выглядела как настоящая. Это я вдохнул жизнь в этот ваш уродский сценарий. Разве я не заслужил хотя бы слова благодарности? Актеры все одинаковы, подумала Никки. Она забыла его похвалить, и вот он уже обиделся насмерть. — Ты действительно прекрасно сыграл, Айден, — пробормотала она первое, что пришло на ум. — Из тебя получился первоклассный насильник. Айден Син сухо рассмеялся. — Спасибо, козочка, — Откуда этот запах? — неожиданно спросила Никки и наморщила нос. На мгновение ей показалось, что Ричард, просто чтобы насолить ей, навалил на крыльцо черт знает какой дряни. — От меня, — просто ответил Айден. — У меня не было времени съездить домой и переодеться. Можно я воспользуюсь твоим душем? Никки нахмурилась. Айден был совсем не похож на других мужчин. — Ты хочешь сказать, что проделал весь путь от Лос‑Анджелеса до Малибу только для того, что помыться в моей ванне? — Нет, я проделал весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Последовала продолжительная пауза, во время которой Никки безуспешно пыталась решить, что это — обычная наглость или просто патентованный айденовский способ ухаживать? — Интересно, зачем тебе понадобилось меня видеть? — выдавила она наконец. — Чтобы я похвалила твою сегодняшнюю игру? — Я хотел увидеть тебя, и все. Можно или нет? — раздраженно буркнул он, глядя прямо на нее своими выжженными глазами, и Никки, стараясь выдержать этот взгляд, неожиданно призналась себе, что да, ее действительно все время влекло к этому человеку, хотя она и пыталась не давать воли своим чувствам. — Ох, Айден… — сказала она несколько растерянно. — Я не знаю, как тебе лучше сказать… Я вообще‑то замужем… — Была, — твердо сказал Айден, вперив в нее свой пристальный и властный взгляд гипнотизера. — Все говорят, что вы с Ричардом разбежались. Я услышал об этом на съемках. — Вот уж действительно, когда снимаешь фильм, трудно сохранить в тайне свою личную жизнь! — притворно вздохнула Никки. — Очень трудно, — подтвердил Айден и, зевнув, снова почесал подбородок. — Я сегодня здорово потрудился, и сейчас я чувствую себя так, словно вывалялся в дерьме. Так как насчет душа? По любым стандартам, он вел себя странно, но Никки отчего‑то вовсе не хотелось выставить его вон, как того требовало благоразумие. Напротив, сейчас ей больше всего хотелось очертя голову броситься в какую‑нибудь авантюру и получить от этого удовольствие, а именно это, похоже, и предлагал Айден. — Помоешься и сразу уедешь? — уточнила она. Актер нахмурился, но Никки видела, что это просто профессиональный прием. — Почему бы тебе не смешать нам по коктейлю, пока я буду мыться? Хорошая хозяйка на твоем месте так и поступила бы. — Хороший гость сам смешал бы коктейли в благодарность за то что ему позволили воспользоваться хозяйским душем. Айден рассмеялся и стал снимать через голову свою рабочую рубаху. — Где у тебя ванная, Никки? Я уже и сам не могу выносить своего собственного запаха. Именно в этот момент Никки поняла, что должно произойти дальше. Но ее это нисколько не испугало.
Ричард Барри в бешенстве мерил шагами свой номер в гостинице. Интересно было бы знать, почему каждый раз ему приходится съезжать в отель, а его жены остаются в домах, за которые он заплатил своими кровными деньгами? Лара — ладно, но Никки… Ему просто не следовало жениться на ней. Она была слишком упряма, слишком тщеславна, слишком переполнена сознанием своей собственной значимости и прочего дерьма… Вот теперь она вообразила себя продюсером, это надо же! С точки зрения Ричарда, она не способна была спродюсировать детский утренник в начальной школе. Но самое обидное заключалось в том, что он сам был виноват в этом, потому что — правда, только вначале — Ричард имел неосторожность поддержать Никки. И как он не подумал, к каким плачевным последствиям могут привести самонадеянность и амбициозность его супруги? Ему следовало пресечь эту ее затею в самом начале, а теперь, пожалуй, было уже поздно. Впрочем, хуже всего придется, пожалуй, самой Никки — в этом Ричард не сомневался, но его это не волновало. Черт с ней, с Никки, пусть выпутывается как умеет. Другое не давало ему покоя. Да, в сотый раз подумал Ричард, ему следовало сделать все чтобы сохранить их брак с Ларой. Развод с ней был самой большой ошибкой в его жизни. И к чему это привело их обоих? Да к тому, что Лара связалась с этим Джоуи Лоренцо — типичным неудачником, пробы ставить негде, а он, великий режиссер Ричард Барри, оказался один в гостиничном номере, не имея при себе ничего, кроме двух чемоданов с самым необходимым барахлом. Мысль о Джоуи напомнила Ричарду о телефонном звонке, который он давно собирался сделать. Порывшись в своем бумажнике, Ричард выудил оттуда листочек бумаги, на котором был записан номер. Положив его возле телефонного аппарата, он снял трубку и набрал цифры — код Нью‑Йорка и собственно номер. В Нью‑Йорке трубку взяла женщина. — Миссис Френсис? Говорит Ричард Барри, продюсер, — сказал он вежливо, но по‑деловому. — Извините, что приходится беспокоить вас дома. Надеюсь, секретарь предупредил вас о моем звонке? — Все в порядке, мистер Барри, — ответила Мадлен Френсис, гадая, что понадобилось от нее голливудской знаменитости. — Говорить с вами — большая честь для меня. Чем могу быть полезна? Ричард слегка откашлялся. — Видите ли, Мадлен… Я могу называть вас Мадлен? — Получив утвердительный ответ, он продолжил самым обольстительно‑вкрадчивым тоном, на какой только был способен: — Мне известно, что вы были агентом мистера Джоуи Лоренцо и что благодаря вам он получил роль в «Спящем». Это так? Меня правильно информировали? — Да, это так, — медленно сказала Мадлен и ненадолго замолчала. — Но я больше ничего о нем не слышала, — добавила она наконец. — С тех пор Джоуи Лоренцо ни разу ко мне не обращался. Он разорвал договор с моим агентством. Ричард почувствовал в ее ответе некую недосказанность и напряжение; это помогло ему правильно выбрать следующую реплику. — Актеры… — сказал он, демонстрируя одновременно и легкое презрение к означенному предмету, и глубокое понимание всех проблем Мадлен. — Один крошечный успех, и они сразу же бросают тех, кто подсадил их на первую ступеньку лестницы. Я видел, как это случается; наверное, тысячу раз. — Вы совершенно правильно поняли ситуацию, — подтвердила Мадлен, и в ее голосе прозвучала горечь. — Ну, не он первый, не он последний, — сочувственно проговорил он. — Кстати, Мадлен, что вы можете рассказать мне об этом Джоуи Лоренцо? — Вы хотите дать ему роль в каком‑нибудь вашем новом фильме? — сразу насторожилась Мадлен. — Знаете, мистер Барри, у меня в картотеке есть целый десяток молодых, талантливых актеров, которые ни в чем не уступят этому Лоренцо. У меня даже есть видеозаписи, где они показывают сценки или читают отрывки сценариев… Я уверена, что среди них вы обязательно найдете то, что вам нужно. — Джоуи сейчас работает в Лос‑Анджелесе, — как бы между прочим заметил Ричард. — Я этого не знала, — ответила Мадлен, вовремя сообразив, что она не должна показывать мистеру Барри своей заинтересованности. На самом деле ей очень хотелось знать, что сейчас поделывает этот блудливый кобелек. — А у кого он снимается? — поинтересовалась она небрежно. — Вряд ли имя продюсера вам что‑нибудь скажет, — откликнулся Ричард. — Это малобюджетный фильм. Ничего важного. — Понятно… — У меня к вам есть одно предложение, миссис Френсис, — сказал Ричард, снова переходя на официальный тон. — Мне хотелось бы, чтобы вы на пару деньков прилетели к нам на побережье. Разумеется, оплату всех расходов я возьму на себя. Захватите с собой ваши записи, и мы с вами как следует все обсудим. У меня, видите ли, в работе сразу несколько проектов, и я думаю, что с вашей помощью я кого‑нибудь подберу. Возможно, даже двоих или троих. — Я буду очень рада, — сказала Мадлен, все еще не понимая, почему Ричарда Барри так заинтересовал Джоуи. — Чем скорее, тем лучше, — продолжал Ричард. — Я дам указания секретарю, он все организует — билет, гостиницу и прочее. Это не займет много времени. Понимаете… — Он немного помолчал. — Люди, которые подбирают для меня актерский персонал, прекрасно справляются со своим делом, но иногда я и сам встречаюсь с агентами… Особенно с нью‑йоркскими агентами, которые так хорошо знают современную талантливую молодежь. — Спасибо, мистер Барри. Мне очень приятно слышать такие слова. Жаль, что далеко не все режиссеры подходят к подбору актеров так внимательно, как вы. А ведь состав труппы — это половина успеха. — Значит, договорились, Мадлен? — Договорились, мистер Барри. Ричард положил трубку и одобрительно кивнул. Давно пора было выяснить все, что только можно, об этом проходимце Джоуи Лоренцо.
Мехико‑Сити встретил меня с распростертыми объятиями — меня, законченного наркомана, глупого гринго, уже наполовину идиота. В самолете мне удалось заснуть только после того, как я выкурил две «палочки Шермана»[2]и выпил полбутылки водки. Все, что со мной случилось, казалось мне нереальным, ноя понимал — катастрофа была слишком близко, чтобы от нее можно было так запросто отмахнуться. Лицо Хэдли то и дело вставало передо мной таким, каким оно было в момент выстрела — удивленное, вытянутое, непонимающее… Видел ли меня кто‑нибудь возле ее дома? Не оставил ли я улик? Схватят ли меня, или полиция так и не вышла на мой след? Беспокоила стреляная гильза, о которой я напрочь забыл, когда бежал от особняка Хэдли. Впрочем, я все равно был не в том состоянии, чтобы разыскивать ее в темноте. Человек, который продал мне оружие, уверял, что ствол — чистый, но кто его знает… Что, если за этим пистолетом числятся два‑три убийства? Тогда их тоже повесят на меня. К счастью, мне хватило ума выбросить пистолет в море. Первое, что я сделал, прибыв в Мексику, это снова переменил имя. Здесь это было нетрудно. Затем я нанялся на автозаправочную станцию в небольшом городишке неподалеку от Мехико. Жил я в какой‑то лачуге неподалеку, которую снял на месяц. Это было форменное крысиное гнездо, но мне было плевать. Я начал отучать себя от наркотиков, и это оказалось настолько болезненно, что большую часть времени я ничего вокруг себя не видел и не слышал. Ямала что помню о том времени, но, думаю, что со стороны я напоминал живой труп. Или, скорее, мертвый труп, который по какому‑то капризу природы продолжает ходить и даже умеет заливать бензин именно в баки машин, а не в карманы клиентам. Принимая решение избавиться от наркозависимости, я не думал, что это будет так трудно. Я рассчитывал, что после пары недель в Чистилище я снова смогу вернуться в мир живых. На самом деле я своими руками отправил себя прямиком в ад. И этот ад продолжался добрых два с половиной месяца. Удивительно, как я еще выжил. И дело не только в «ломке», а в том, что впервые в жизни рядом со мной не было женщины, которая вводила бы меня за ручку в те двери, в которые мне хотелось войти, и оплачивала бы мои счета. Но я сам этого захотел, и у меня хватило сил довести мое дело до конца. Не знаю только, кого за это благодарить — Господа нашего милосердного, чертей с раскаленными вилами, которые выпаривали из меня героин на своих адских жаровнях, или скотину‑хозяина, который каждое утро пинками поднимал меня с дощатого топчана и пинками же гнал к насосам. Как бы там ни было, через два с половиной месяца я снова начал ощущать себя человеческим существом. Ломка прекратилась, аппетит и сон улучшились, я даже перестал видеть голоса и слышать чудовищ (именно так, а не наоборот). Тем не менее я продолжал наказывать себя за то, что я натворил. Никаких наркотиков. Никакого пива. Никаких баб. Только работа, работа, дерьмовая работа. Когда я не работал — я спал. Это и было мое наказание. Оно помогло мне победить привычку. Когда в голове окончательно прояснилось, я понял, что я — неудачник, чертов неудачник. Мне было двадцать восемь лет — и чего я достиг? Правда, я научился довольно ловко не доливать бензин, что приносило мне что‑то около четверти доллара в день. — В конце концов я встретил на заправке женщину. Она была.американской туристкой — скучающей шлюхой, которая искала приключений. Я взял отпуск, и мы вместе съездили в Акапулько, причем мне пришлось самому платить за гостиницу и за еду. Бабешка скучала по своему муженьку, и мне пришлось ее обслуживать, но это ничего не изменило и ничего мне не дало. Через две недели я снова очутился на той же бензозаправке; я снова был один, снова предоставлен самому себе. Именно тогда, подводя неутешительный итог своей пустой и никчемной жизни, я поклялся себе, что все должно измениться. Обязательно измениться. В Лос‑Анджелес я вернулся с твердым намерением стать совершенно другим человеком.
Date: 2016-02-19; view: 310; Нарушение авторских прав |