Майкл Коул: проблемы артефактов и контекста. 3 page

Иррациональность Шведер рассматривает как случай, когда человек не способен применить стандарты, которые он сам осознает как авторитетные и корректные или же постигнуть собственные стандарты рассуждения, суждения или выбора. Во многих случаях иррациональность может быть полностью “рационализирована”. Внерациональность же, с его точки зрения, случай, когда “каноны рациональности, валидности, истины, эффективности просто отсутствуют. Что делает нерациональность возможной? Есть нечто большее, чем разум и очевидность – это культура, оценивающая, символическая, экспрессивная, семиотическая – она часто стоит за нашей логикой и опытом.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftn5

Такой взгляд Шведер называет “романтическим восстанием против Просвещения” и пологает, что отцем-основателем романтизма являлся Люсьен Леви-Брюль. Во времена Леви-Брюля целые культуры характеризовались как “современные” и “примитивные”, и преобладающим взглядом на последние был образ, данный Э. Тайлером и Дж. Фрезером. Леви-Брюль отказался от этого образа. Чувствуя отвращение к интерпретации других народов и их практик в негативном свете, чувствуя отвращение к тому, чтобы рассматривать мышление других как тусклую копию нашего собственного мышления, Леви-Брюль утверждает уникальность и целостность так называемого примитивного менталитета. Он утверждает, что каноны, которые руководят первобытным мышлением, не являются ни индуктивными, ни дедуктивными, ни казуальными. “Примитивный” человек – это вовсе не плохой ученый; он – хороший мистик; интеллектуальные процедуры “примитивного” ума неприложимы к правилам логики и науки; они не нелогичны, а внелогичны, не иррациональны, а внерациональны. Леви-Брюль пытался трактовать целые общества как мистические (внерациональные), и вынужден был делать крайние высказывания, а именно, что мистическая культура может вообще обходиться без логики. Очевидно, что при таком рассуждении возникали определенные трудности. Однако нет необходимости отрицать репрезенциональную функцию языка, чтобы осознать, что наука – это не весь язык и не все мышление. “Существует много точек в когнитивой структуре, которые находятся за пределами логических и научных стандартов, где вопрос об истинности или ложности, валидности или ошибочности, практичности и эффективности просто отсутствукт. В этих точках нет правил логики и законов, диктующих, во что необходимо верить. Это реальность, где человек свободен создавать свой собственный особый символический мир. Язык, мысль и общество выстраивается на идеях, которые стоят вне компетенции логической и научной оценки, идеях, которые не обладают универсальным оценочным критерием. Одна из линий исследования так называемых внереальных идей фокусирует свое внимание на принципах и предположениях, валидность которых не может быть не подтверждена, ни опровергнута. Эти принципы не нарушают принципов логики, но и не следуют им.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftn6

Социальная жизнь требует ответов на вопросы, которые не могут быть доказаны логически или научно. Человек должен избрать ответы на такие вопросы. Социальный порядок – производная от ответов на такие вопросы. Ни разум, ни реальность не диктует эти ответы. Человек должен сам дать свои ответы, тем не менее, ответам, данным тем или иным обществом, определяется его практика и обычаи. Что мы едим, что мы носим – символизирует наше отличие от других обществ.

Большинство того, что мы знаем, получено нами от других людей. Это обучение может быть формализованным, но обычно оно неформально. Обучение может выражаться в эксплицитной инструкции, но обычно оно происходит в процессе ситуативной коррекции или как намек. Так человек, находясь в мире внерациональных идей, усваивает обычаи, традиции, ритуалы, внерациональные символы. В понимании Пиаже, ранние формы понимания ребенка заменяются новыми и более адекватными формами понимания. Но образ прогрессивного развития ломается, когда движение идет из рациональной области к внерациональной. Во внерациональной области мысль является не универсально валидным стандартом для суждений об адекватности идей, и более старые формы суждений необязательно недостаточны. Во внерациональной сфере нет универсальной области изменения и понятие прогресса трудно определимо. Внерациональные идеи не могут быть сопоставлены в терминах сравнительного адекватности. Для каждого индивида развитие соотнесенной, интегрированной и обобщенной картины миры связано с различными социальными или межперсональными коммуникативными процессами. Шведер полагает, что в процессе своего развития человек переходит от личных изобретений к коллективным представлениям. Это значительно противоречит теории Ж. Пиаже о человеческом развитии, хотя и последний не отрицал, что интеллектуальное окружение заключает в себе “уже кристаллизованный культурный продукт”, коллективные представления о мире, которые выработались в процессе долговременного коллективного развития. Коллективные представления часто бывают решающими для того, как человек думает. Идеи, которые усваивает ребенок, в значительной мере ему передаются. В огромном большинстве случаев это имплицитные послания, которые передаются в процессе социального дискурса. Это послания о том, что следует предпочесть, что ценить, что чувствовать, что классифицировать; это послания о том, что есть человек, как он связан с обществом; послания о том, что является самоочевидным, что может быть допустимо и т.п.

Итак, Шведер полагает, что существуют три основные антропологические парадигмы универсализм, эволюционизм и релятивизм. Универсвлисты придерживаются взгляда, что интеллектуальные различия есть более видимость, чем реальность, что системы экзотических идей, чужеродные на первый взгляд, в действительности более похожи на наши, чем это кажется. Эволюционисты полагают, что системы чужеродных идей действительно отличаются от наших, но отличаются особенным образом – это более ранние и менее адекватные стадии в развитии нашего собственного понимания. Релятивисты, напротив, придерживаются взгляда, что системы чужеродных идей полностью фундаментально отличны от наших и их внутренняя когерентность может быть понята, но не может быть оценена. Релятивистское утверждение, что среди человеческих культур распространено конкретные, контекстуализированные, ситуационно-привязанное мышление. Однако превалирование контекст-зависимого мышления в некоторых культурах мало говорит нам о предполагаемом дифиците в способностях к когнитивным процессам, об интеллектуальной мотивации, недостаточности информации или лингвистических средств. “Релятивисты видвигают гипотизу, что меньше различаются культуры по их когнитивным способностям (способности к обобщению, абстракции и р.п.), чем по метафорам, согласно к. народы живут, гипотезам миропорядка и идеям, служащим подоплекой их социальных действий. Метафора, согласно которым человек живет и образ мира, который он описывает, опосредуют отношения между тем, что человек думает и как он думает.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftn7

“Концепция контекст-зависимой личности, согласно Шведеру, есть “одно из выражений более широкого органического взгляда на отношения индивида к обществу, который в свою очередь есть аспект холистической картины мира, принятой многими культурами. Холистическая модель, социоцентрическая предпосылка и органическая метафора фокусируются на контекст-зависимых отношений части к части и части к целому. Однако и эгоцентрическая перспектива не открыта индивидуальным восприятием. Совсем наоборот: и эгоцентрические и социоцентрические взгляды человека – создание коллективных представлений.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftn8 Это, как полагает Шведер, интересно отрефлексировать на примере социализации на Западе. Индивидувлизм – продукт коллективных представлений.

Итак, различные народы не только принимают различные образы мира, но эти образы мира имеют решающее влияние на их когнитивное функционирование. Эти различия не объясняются просто различием интеллектуальных мотивацией, недостаточностью информации или лингвистическими ресурсами. В когнитивных науках хорошо известно, что то, что человек (народ) думает о том или ином предмете может решающем образом зависеть от того, как он о нем думает. Но что еще недостаточно принято, это то, что связь между тем, что человек (народ) думает и как он думает может быть опосредована тем, каким он предполагает мир, и метафорой, согласно которой он живет.

Для этнопсихологии чрезвычайно важны идеи о внерациональности и контекст зависимой личности, равно как и идеи об идеоциональных мирах, о которых речь шла в разделе “современные проблемы психологической антропологии”. Можно даже сказать, что все перечисленные понятия являются базовыми этнопсихологии.

<<< Культурная психология >>>

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref1Shweder, R.A. Preview: A Colloquy of Culture Theorists. In: R. A. Shweder, R. A. LeVine (eds.) Cultural Theory. Essays on Mind, Self, and Emotion. Cambridge, L., NY., New Rochelle, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1984, p. 2.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref2Shweder R.A. Thinking Througt Cultures. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1991, p. 80.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref3Richardson, Ken. Understanding Psychology. Milton Keynes, Philadelphia: Open Univ. Pr., 1988, р. 97.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref4Richard Shweder. Anthropology’s Romantic Rebellion against the Enlightenment, or There’s more to Thinking than Reason and Evidence. In: Richard A. Shweder, LeVine, Robert (eds.) Culture Theory. Essays on Mind, self. and Emotion. Cambridge, london, New York, New Rochelle, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1984, р. 26 - 27.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref5Richard Shweder. Anthropology’s Romantic Rebellion against the Enlightenment, or There’s more to Thinking than Reason and Evidence. In: Richard A. Shweder, LeVine, Robert (eds.) Culture Theory. Essays on Mind, self. and Emotion. Cambridge, london, New York, New Rochelle, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1984, р. 37.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref6Ibid., p. 40.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref7Richard A. Shweder and Edmund J. Bourne. Does the concept of the Person vary Cross-Culturally? In: Richard A. Shweder, LeVine, Robert (eds.) Culture Theory. Essays on Mind, self. and Emotion. Cambridge, london, New York, New Rochelle, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1984, р. 189.

http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Shweder.htm - _ftnref8Там же, с. 203.

Бош: культура как поле действия

Как полагает Эрнст Бош, “культура есть поле действия, содержания которого покрывает как объекты, произведенных и используемых человеческими существами, так и институтов, идей и мифов. Будучи полем действия, культура предоставляет возможности действия и, кроме того, определяет условия для действия; она обозначает цели, которые могут быть достигнуты определенными средствами, устанавливает границы для правильного, возможного, а также отклоняющегося поведения. Отношение между различным материалом, а также “идееформирующими” (ideational) содержаниями культурного поля действия является системными; трансформации в одной части системы могут иметь отклик в любой другой части. Как поле действия культура не только включает и контролирует действие, но также постоянно трансформируется им; поэтому культура является как процессом, так и структурой.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn1

“Мир, в котором мы живем, не является идентичным с био-географическим окружением. Мир, в котором мы живем, является центрированным; обычно, наш дом конституирует центр. Летний курорт, на котором мы временно проживаем, становится “временным центром”, и наш мир может содержать значительное число таких временных центров. Это указывает на то, что наш мир имеет активную структуру: его различные “места” структурированы через действия, которые мы обычно совершаем; они связаны одни с другим посредством “психологических дистанций”, и вместе они формируют нечто вроде сети, которая производит свои значения от взаимосвязанных действий индивида.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn2 Эту сеть Бош назвает пространством действия индивида, она конституирует часть индивидуального поля действия.

Очевидно, что пространства действия различных индивидов не являются идентичными. Пространства действия частично перекрываются, но не совпадают. Ведь они структурируются нашими прошлыми, настоящими и проектируемыми действиями.

Мы можем рассматривать нечто вроде сложного коллективного пространства действия, конституирующего комбинацию индивидуальных пространств действия. Однако, соотношения между индивидуальным и коллективным пространствами действия являются непростым. “Действительно, я не могу создавать свое пространство действия без координации его с пространствами других. Так, коллективное пространство действия не является добавлением к индивидуальным, но динамической комбинацией, и индивидуальное пространство действия является не просто произведенным от собственного опыта действия, но от опыта взаимодействия. Пространство действия является таким образом объективным пространством, наполненным значениями и распределенным согласно им. Эти “значения”, фактически, добавляют непространственное измерение к нашему окружению. Пространственные содержания могут быть у дома, чье значение скрывать частную жизнь, у церкви, чье значение — богопочитание, у школы, чье значение — учить, у зернового поля, чье значение предоставлять пищу. И для индивида такие значения могут стать гораздо более идиосинкратическими: дом, в котором он боится темного подвала, церковь, где она ищет утешения, школа, которую он ненавидит... Таким образом, мы вынуждены, сказать, что “пространство действия” включает в себя те пространственные области, которые мы используем для действий, цели которых выходят за пределы пространства. Эти непространственные возможности, ограничения и условия действия касаются нашего тела, наших социальных отношений, нашей работы и нашего наслаждения, наших обязанностей и свобод, наших духовных потребностей. Так, пространство действия является своего рода “хранилищем” для структур действия, которые в целом являются способными к восприятию и формированию идей. Действительно, хотя выращивание дерева имеет место в пространстве, мои ожидания относительно сбора яблок через пять лет являются, очевидно, ментальным представлением, и то же имеет место в отношение других непространственных значений, связанных с материальными конфигурациями моего окружения. Именно эта совокупность, пространство действия, включая цели действия, условия и ограничения непространственного рода, создают индивидуальное поле действия. По аналогии с тем, что уже было сказано об индивидуальном и коллективном пространстве действия, мы можем теперь рассматривать комбинацию индивидуальных полей действия как формирующих коллективное поле.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn3

“Жизненное пространство” (“Lebensraum”) КуртаЛевина, считает Эрнст Бош, тесно связанное с “полем действия”; оно обозначает “личность и психологическое окружение, поскольку и как оно существует для личности”.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn4 Различие между “личностью” и “психологическим окружением” в определенном контексте полезно, считает Бош. “Для настоящих целей, однако, я предпочитаю термин “поле действия”, так как действие всегда означает одновременно деятеля и ситуацию и также принимает в расчет тот факт, что “психологическое окружение” необходимо изменяется согласно выполняемому действию — или, по терминологии Левина, что психологическое окружение является функцией выполняемых или проектируемых действий. Культуру можно рассматривать как комплекс взаимосвязанных полей действия и индивидов и групп. Культура поэтому проявляет основную характеристику системы, где каждый импульс может воздействовать, в принципе, на все другие части системы.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn5

Эти размышление о структурных конструкциях Бош связывает с проблемой распространения или размежевания культуры. “ Способное к восприятию и формированию идей содержание поля действия предполагает, что культура может охватывать лингвистическую общность, которая как-то детерминирует естественные границы для распространения информации. Интеракциональное содержание понятия, однако, может намечать различные границы: две деревни в чаще леса в результате каких-то обстояельств могут взаимодействовать только в редких и специальных случаях, или может почти не быть личных интеракций между различными социальными классами в одной и той же лингвистической общности. С другой стороны, сходные особенности пространства действия могут создавать культурные сходства между двумя культурами, у которых нет общего языка или истории интеракции, хорошим примером чего являются поразительные аналогии между “тропическими крестьянскими культурами”. Я хотел бы только упомянуть эту трудную проблему размежевания культурной сферы без ее разрешения. Некоторые могут видеть в этом аргумент против самого концепта — я так не думаю. Я не вижу препятствия для определения культуры, даже если мы сознаем условность природы размежевания культур. Нашему определению культуры, не мешает наличие у нее периферийных областей или культурной диффузии; сам факт таких промежуточных областей может указывать на реальность культурных структур.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn6

Как материальные, так и ментальное содержания культуры, считает Бош, функционально являются регуляторами действия. С одной стороны, они могут указывать на цели, стимулировать действие, служить орудиями, то есть, использоваться инструментально. С другой стороны, они могут создавать ограничения: указывать опасности, создавать барьеры, “зоны табу” и границы.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn7 Река для страстного пловца является целью; для спешащего путешественника она создает барьер; но если бы он был оснащен хорошим орудием, таким как каное, река могла бы способствовать движению. “Орудие” — это слово, используемое в очень широком смысле, применяемое к чему-то, что может служить инструментально. Так, стена исполняет инструментальную функцию, когда воздвигается, чтобы защищать от ветра, или когда на нее вешают картину. Дерево используется инструментально, когда пользуются его тенью, чтобы спрятаться от солнечного жара, или когда его выращивают, чтобы собирать плоды. Использование слова “орудие” у Боша не имеет целью создать категорическое различие между орудиями и не орудиями, а акцетировать наше внимание на том факте, что содержания наших окружений может, если того требует ситуация, выполнять инструментальную функцию.

Подобные рассуждения применяются и к ментальным “объектам”: язык может служить в качестве орудия коммуникации, но в зарубежной стране он может стать барьером; для лингвиста он может составлять цель. Сказка будет являться целью для ребенка перед отходом ко сну, но в то же самое время мать может использовать ее как средство укладывания ребенка в постель, а когда она заставляет свою дочь читать сказку ее младшей сестре, сказка будет становиться препятствием для любимой игры. Большинство содержаний наших “полей действия” создаются для облегчения совершения действия; но они часто становятся препятствиями для действия, как например, правила, которые конституируют игру и определяют запрещенные приемы. Культура обеспечивает систему объектов, правил, рекомендаций и запретов, которые одновременно облегчают совершение действия и очерчивают границы его совершения.

Культура, однако, не предписывает строго те или иные действия. Она обозначает пределы классов целей и поведения, но предоставляет индивиду некоторую свободу выбора. Она устанавливает пределы, но в то же самое время снабжает эти пределы тем, что Бош называет термином “зоны толерантности”. Поведение, которое попадает в эти зоны, может казаться “дерзким” или “необычным”, но оно все же не будут рассматриваться в качестве “девиантного”. При определенных обстоятельствах даже девиантное поведение может быть интегрировано в культуру, хотя ему привешивается” соответствующий ярлык. Культура может обеспечивать специальные ниши для девиантного поведения — как в случае с теми личностями, которые у европейцев определяются как шизофреничными или истеричными, но которым в других культурах приписывают роли ясновидящих и шаманов. “Зоны толерантности” имеют в культуре особое значение: без них не могли бы иметь место никакая инновация.

Не верно было бы считать, что культура унифицирует или гомогенизирует людей; она скорее устанавливает тенденции, от которых в некоторых случаях она допускает, а в других случаях, даже усиливает отклонение. Другими словами, культура нуждается одновременно и в единообразии и в поливариативности.

Утверждая, что культура предлагает “возможности действия”, Буш предполагается, что она оптимизирует условия для действия и проводит аналогию с родным домом. Культура создает те ощущения защищености и безопасности, легкости ориентации (“прозрачности”) и предсказуемости, которые мы осознаем лучше всего, когда, например, в качестве эмигранта, лишаемся их. Это “ощущение того, что ты находишься дома”, создает почву, на которой развиваются идентификации с “принадлежностью” культуре; но также и сильные стремления “куда-нибудь в другое место” и к “инаковости”.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn8

Культура является одновременно структурой и процессом. “Никто никогда не видел или не измерял “культуру”. То, что мы видим и изучаем, является событиями и поведением, которые проявляют регулярность внутри группы, и являются взаимосвязанными с другими “пунктами”. Из этих взаимосвязей мы выводим систему взаимозависимых “черт”, и применяем термин культура к этой системе. Накапливание таких характеристик и черт и изучение их систематических отношений составляет науку о культуре. Исследования о культуре имеют тенденцию фокусировать внимание на относительно маленьких группах с относительно “явной” структурой, которые, исторически, по большей части, являлись “традиционными” культурами. Поэтому, определения культуры часто делают упор на преемственности и даже постоянстве культур. Однако, тот, кто родился после первой мировой войны и дожил до настоящего времени, за свою жизнь явился свидетелем такого значительного культурного изменения, что он будут склонен рассматривать трансформацию культуры в качестве более очевидного явления, чем ее постоянство. Таким образом, изменение не является “нарушением” культуры, чья “природа” должна якобы иметь тенденцию оставаться постоянной. Напротив, оно способствует и стабильности и изменению; фактически, одной из его главных функций является устанавливать свой собственный баланс между кажущимися противоречивыми, но в реальности тесно связанными тенденциями целостности и трансформации. Даже в культурных мифах мы можем обнаруживать модели покорности и подчинения наряду с моделями мятежа, непокорности и девиантности. Иногда культура старается регулировать изменение, устанавливая правила и пределы инновациям; однако, силы, при этом высвобожденные, не редко перевешивают такие попытки — инновация может также означать изменяющиеся правила. Я говорю “культура старается...”, но это только фигура речи. Конечно, “культура” не может стараться или хотеть что-либо делать — это могут только индивиды. Именно индивиды внутри культуры стремятся к целостности, а другие к изменению. Мысль, которую я хотел здесь подчеркнуть — это что мы все, каждый индивид, своими идиосинкратическими способами действования и мышления, делаем — маленький или существенный — вклад одновременно в стабильность и в изменение внутри нашего общего поля действия. Индивиды устанавливают постоянства и являются инициаторами вариаций. Так, структуры должны быть объектом науки о культуре. Причины изменения или относительной стабильности окажутся многочисленные индивидуальные действия”.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn9

“Действительно, “культура”, по крайней мере, в современном значении этого термина, является “etic” концептом, открывающим перспективу стороннего наблюдателя. В качестве своих для культуры людей мы особенно не осознаем “культуру”. Культура в “emic” смысле является чьей-либо родиной, краем и обществом, в котором он живет или растет. Большая часть того, что должен наблюдать антрополог, как черты нашей культуры представляются в нашем субъективном опыте, как например, естественные аспекты повседневной жизни, такие самоочевидные, что мы даже можем их не замечать. Улыбка представителя народа Таи, интересующая культурного психолога, является таким естественным рефлексом, о котором туземец может начинать думать, только когда он встречается с неулыбающимся иностранцем; магические ритуалы, сопровождающие рождение ребенка Таи, до последних лет не являлись магическими для туземца — они были вещами, которые должны быть сделаны. Подобно этому, немец и француз (наряду с прочими) не чувствуют никакой странности в своей культурной черте пожимания рук — что просто является тем, что должно быть исполнено, как элементарное чувство вежливости. Я познаю мир только посредством моих глаз, и все “объективное” знание получает свое значение, будучи профильтровано через опыт личности. Мы можем совершенствовать свой опыт, улучшать орудия для накопления информации, комбинировать, обогащать и контролировать то, что мы знаем посредством того, что знают другие, однако все же наше сознание остается теми линзами, через которые накапливается знание. Мир, в котором мы живем, является миром, в котором мы действуем, и он приобретает форму и значение через наше действие.”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn10

Бош не проявляет заметного интереса к российской теории деятельности, а рассматриваю теорию действия как восходящую к Вильяму Джеймсу и к более поздним американским авторамhttp://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn11, к гештальтпсихологии Курта Левина и к американской “экологическая психология”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn12, а также к немецким теоиям действия.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn13

Чем является теория действия? Как полагает Бош, она имеет отношение к человеческому действию, понимаемому как целенаправленное поведение. Термин “действие” является поэтому более специфическим, чем “поведение”, который охватывает каждый род деятельности. Бош вводит термин “actemes” - означающий минимальное осмысленное действие, часть более общего осмысленного действия (термин “acteme” имеет свою естественную аналогию с “фонемой” и “мифемой (mytheme)”). Actemes относятся к действию как часть к целому: они являются несовершенными в себе и их значение зависит от природы цели, которой они служат. Действия, таким образом, расширяются с течением времени и составляются из actemes, которые, главным образом имеют инструментальную ценность внутри общего акта. Acteme является, для деятеля, естественным сегментом делания им чего-либо.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn14 Понятие цели придает теории действия культурную перспективу: хотя люди везде формируют цели и ожидают их реализации, способ, которым они реально преследуют свои цели будет находиться определяется культурой. Образ, которым индивиды формируют, предвидят и преследуют цели, является важным измерением культуры.

Понятие “значение”, с точки зрения Эрнста Боша, подразумевает две вещи: первое, отношение действия, объекта или группы объектов к субъективной ситуации, в которой актор проживает себя; второе, отношение этой действенно-объектной группы к опыту актора. Первое может быть вопросом мотивации, второе — ориентации, но оба этих конструктов взаимосвязаны. Это дает нам возможность понимать то, что подразумевается, когда говорится, что два действия, являющиеся похожими по структуре, различны по значению: во-первых, они отвечают связаны с различными мотивациями, что означает, что они являются частями различных общих ориентаций действия; во-вторых, “различные по значению” подразумевает, что объект интерпретации принадлежит различным секторам индивидуальной когнитивной системы ориентации (можно, “когнитивной карты”, если под этим мы подразумеваем отношения “Я-мир”). Мы, таким образом, постоянно сталкиваемся с двойными измерениями нашего структурирования реальности: интеграция опыта в субъективных рамки действия, с одной стороны, и интеграция опыта в “Я-мир-картину (I-world-view)”, с другой стороны. Создание значения, таким образом, включает, для субъекта, два вопроса: первый, в какой степени и каким образом содержание опыта (то есть, вещь, личность или личности, ситуация, образ, идея — или даже чувство) относится к текущим или возможным действиям; и, второй, в какой степени и каким образом содержание подтверждает, усиливает, совершенствует или, напротив, угрожает существующему образу его мира. Построение значения служит непрерывности действия и стабильности критериев.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn15

Обращаясь к проблеме символа, Бош, ссылаясь на работу Р. Фёфа, утверждает, что “символ представляет чего-то еще”http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn16. “Внешне личность говорит или делает нечто, о чем наши наблюдения или выводы говорят нам, что оно не является просто внешней ценностью — за ним стоит за чем-то еще, что является для нее более значительным”.http://ethnopsyhology.narod.ru/study/cultpsych/Boesch.htm - _ftn17