ГЛАВА 26. Мастер Меча замечает все

Дракон

Мастер Меча замечает все. Именно поэтому он так преуспел в своем призвании и до сих пор жив. Хотя Дракону Ланкфорду не потребовалось прибегать к своим исключительным способностям, чтобы понять, что в компании Зои что‑то происходит. Достаточно было лишь следовать инстинктам и задать один простой вопрос.

Вскоре после начала второго урока Дракон наказал своим ученикам приступить к разминке и пообещал вернуться через несколько минут. Инстинкт обуревал его, подталкивал, вел и беспокоил. Дарий и Старк – талантливые воины, профессионалы в обращении со своим видом оружия. Дарий, должно быть, самый талантливый метатель ножей, которого Дракон когда‑либо встречал, а неспособность Старка промахнуться при стрельбе из лука поистине поражала.

Однако ни один из этих талантов не означал, что они имеют право заниматься с юными впечатлительными недолетками. Преподавание само по себе дар, и Дракона терзали сомнения, обладают ли эти два столь молодых вампира достаточным опытом и мудростью, чтобы быть настоящими педагогами.

«Она тоже была молода, когда стала преподавателем, так молода...»

Тогда он и встретил ее, свою Спутницу, свою жизнь, свою единственную. Он знал, что сказала бы Анастасия, если бы оказалась здесь. Она бы тепло улыбнулась и напомнила ему, что не стоит относиться к людям предвзято из‑за их возраста, ведь он на собственном опыте знал, насколько это несправедливо. Она бы напомнила ему, что он – наставник, призванный следить, чтобы молодые люди выросли достойными Воинами и отличными преподавателями.

Но Анастасия была мертва, как их общее прошлое, и поэтому жизнь Дракона совершенно изменилась. Он не хотел брать шефство над молодыми, особенно в свете того, что они начали вести свои занятия лишь потому, чтобы ему не пришлось терпеть присутствие превратившегося пересмешника. Но Дракон давно осознал, что долг – весьма странное понятие. Хотя он и сошел с пути, по которому шел со своей Спутницей и Богиней, Фехтовальщик еще не окончательно освободился от уз чести и ответственности.

Поэтому он нехотя уступил инстинкту, подсказывающему ему проверить, как идут дела у юных Воинов, и преодолел короткий путь от спортивного зала до манежа в конюшнях Ленобии, где занимались Старк и Дарий.

Ступив на покрытый опилками пол манежа, Дракон сразу же понял, что беспокоился не зря. Обучение вели не вампиры, а человеческий помощник Ленобии, которой самой не было видно. Воины же следовали за Афродитой к выходу из конюшен. Дракон неодобрительно покачал головой.

– Дарий! – позвал он.

Юный вампир остановился, знаком отпустил Старка и Афродиту, и поспешил к Дракону.

– Почему твой урок ведет человек?

– Нет другого выхода, – сказал Дарий. – Мы со Старком должны сопровождать Зои и Афродиту.

– Сопровождать? Куда?

Дракон видел, что Дарию не совсем удобно обсуждать это с ним, но выбора у юного Воина не было. Неважно, насколько разнились их мнения по поводу Рефаима, Неферет и новых красных недолеток, Дракон был старше Дария по званию, а значит, Воин обязан был ответить.

– Танатос проведет ритуал для Зои и ее Круга на ферме бабушки Зои. Она наложит заклятье, завесу тайны над смертью матери Зои открыть способное.

Дракон был потрясен: это должно быть заклинание безмерной силы, таящее в себе огромную опасность, пусть угроза скорее духовная, нежели физическая.

«Меня должны были поставить в известность», – подумал он.

Дракон запечатал свои мысли и лишь спросил:

– Почему этот ритуал проводится сейчас, во время уроков?

– Идет пятая ночь со дня убийства.

Дракон понимающе кивнул.

– По одной ночи на каждую из стихий. Четырех было бы недостаточно. Шесть – слишком поздно. Ритуал должен свершиться этой ночью.

– Да, именно так объяснила Танатос, – добавил смущенный Дарий. – Можно ли мне идти, Мастер Меча? Моя Пророчица ждет.

– Да, иди.

Дарий поклонился, и Дракон проводил его взглядом. Затем Дракон Ланкфорд с хмурой улыбкой на мужественном лице направился в другую сторону и быстро достиг кабинета Танатос.

Он вздохнул с облегчением, увидев, что Верховная жрица еще на месте, стоит перед шкафом в дальнем конце комнаты, собирая свечи и травы, которые аккуратно складывает в большую корзину, очень хорошо знакомую Дракону. Любимую корзину Анастасии.

При виде этого предмета Дракон почувствовал себя уязвимым и беззащитным. Но все же он кашлянул и сказал:

– Жрица, могу ли я с вами поговорить?

Танатос повернулась на звук его голоса.

– Конечно, Фехтовальщик.

– Дарий сказал, что вы поведете Круг Зои на Ритуал Откровения и сами осуществите чары на ферме бабушки Зои.

Хотя он не подал свою фразу как вопрос, Танатос кивнула.

– Верно.

– Жрица, я полагал, что вам известно, что я – Предводитель Сынов Эреба в этом Доме Ночи.

– Я осведомлена о занимаемой вами должности, Дракон, – согласилась Танатос.

– Тогда, хоть я не имею виду принижать вас или выказывать неуважение, я все же спрошу о причинах, на основании которых вы не поставили меня в известность о своих планах и не включили в состав присутствующих на таком важном и опасном мероприятии.

Танатос поколебалась, а затем кивнула, словно соглашаясь с ним.

– Вы правы, согласно занимаемой вами должности, я должна была уведомить вас о своих намерениях. Я этого не сделала по одной простой причине: решила, что ваше присутствие на ритуале станет отвлекающим моментом. Простите, если это выглядит как неуважение к вашей работе. Я не хотела бы, чтобы вы думали так.

– Отвлекающим моментом? Почему?

– Супруг и защитник Стиви Рей, Рефаим, будет присутствовать на ритуале.

Совершенно раздраженный, Дракон возразил:

– Какое отношение имеет Рефаим к тому, что я могу отвлечь задействованных в ритуале?

– Если вы навредите Супругу Жрицы, воплощающей Землю, это отвлечет ее от выполнения прямых обязанностей в Ритуале Откровения и нарушит последующие чары.

– Я должен быть там, чтобы защищать учеников, а не вредить им, – процедил сквозь стиснутые зубы Дракон.

– Но у Афродиты было видение, где речь о том, что вы причинили Рефаиму вред.

– Я бы не стал этого делать, если только он не представлял опасности для других учеников!

– Пусть так, но ваше присутствие все равно будет их отвлекать. Дракон, за безопасностью будут следить два Воина, а сила Круга Зои вам известна. Ученики защищены. И, Дракон, позвольте мне добавить, что после смерти Спутницы вы очень сильно изменились в худшую сторону, и меня это беспокоит.

– Я оплакиваю свою потерю.

– Фехтовальщик, я думаю, дело в том, что вы сами потеряны. И даже если бы на ритуале не присутствовал Рефаим, я бы все равно возражала против вашего участия.

– Ухожу, чтобы не отвлекать вас.

Дракон повернулся на каблуках, но прежде чем вышел из комнаты, его настиг голос Танатос:

– Пожалуйста, позвольте мне объясниться. Я бы не желала вашего присутствия на любом ритуале, где произносятся заклинания, раскрывающие правду о смерти, чтобы принести справедливость и облегчение. Не хочу вас оскорблять, но я чувствую, что сейчас вы находитесь в таком конфликте с самим собой, что ваше присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания.

Дракон остановился, будто слова Танатос превратились в выросшую перед ним стену. Он не повернулся к Верховной жрице. Но произнес странным голосом:

– Мое присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания, так вы сказали?

– Я сказала вам правду, известную мне.

– Это все, что вы хотели мне сообщить, Жрица?

Он по‑прежнему не смотрел на нее.

– Да, кроме того, что хочу сказать вам «Будьте благословенны!», Фехтовальщик.

Дракон не стал ей кланяться. Не стал в знак уважения прикладывать кулак к сердцу. Он просто не мог. Он чувствовал, что взорвется, если сейчас же не уйдет куда‑то, где сможет подумать.

Дракон, шатаясь, вышел в коридор и, не разбирая дороги, побрел, куда глаза глядят.

Его одолевали воспоминания. Слова кружились в голове.

Он помнил, как много‑много лет назад другого Воина удержали от присутствия на ритуале другой Жрицы, и теперь он вновь услышал слова Анастасии так же четко, как если бы она произнесла их только что:

«Я не хочу оскорблять тебя, но я не могу сотворить заклинание мира, находясь под охраной Воина. Это противоречит самому духу заклинания...»

Верховная жрица Дома Ночи в Тауэр Гроув согласилась с юной преподавательницей Чар и Ритуалов и наказала Дракону сопроводить Анастасию вместо Воина‑вампира. И он подвел Анастасию.

О нет, она выжила! Той ночью ее не убили, но Дракон позволил злу избежать меча. Спустя сто семьдесят семь лет то же самое зло убило его любовь, его жизнь, его единственную.

Дракон тяжело дышал. Он прислонился горящим телом к чему‑то, показавшемуся прохладным и успокаивающим и поднял глаза, поняв, куда ноги привели его.

Он опирался на статую Никс напротив ее храма. Пока Фехтовальщик вглядывался в мраморное лицо Богини, шепчущий ветер развеял облака, и серебристый лунный свет заструился на фигуру Никс, подсвечивая ее глаза.

На секунду она показалась Дракону живой. Богиня смотрела на него с невообразимой грустью, от которой его сердце, которое он считал разбитым на сотни осколков, заныло.

И тогда Дракон понял, что должен сделать.

– Я отправлюсь на ритуал. Буду смотреть и не стану вмешиваться – если зло снова не явится. А если это произойдет, то на сей раз, клянусь, я уничтожу его!

Зои

– Ты уверена, что нам не стоит приглашать Шайлин? – спросила Стиви, сидя рядом с Рефаимом на своем обычном месте в автобусе. Мы все ждали Танатос.

– Да, мне кажется, что ей не стоит с нами ехать, – сказала я. – Ее Пометили всего несколько дней назад. Она еще не совсем освоилась как недолетка, не говоря уж о познании Истинного Зрения.

– Вдобавок, мы не особо распространяемся о ее даре, – напомнила Афродита. – Чем меньше народу знает о наших делах, тем лучше.

– Хотя в стихотворении Крамиши она упоминалась, – заметила Стиви Рей.

– Мы доподлинно не знаем, о ком там идет речь. Там говорилось... – Я зажмурилась, словно это могло бы помочь мне вспомнить, и произнесла:

«Зрением Истинным узришь сама:

Тьма не всегда означает зло,

Свет не всегда несет добро».

Что, если слова об Истинном Зрении из той же оперы, что и большинство стихотворений Крамиши – метафорические, а не буквальные?

– Богиня, ненавижу поэзию! – заявила Афродита.

– Крамиша тоже не едет? – спросила Стиви Рей жутко плаксивым голоском. – Может быть, стоит взять ее с собой?

– Нет, Стиви Рей. Мы должны сохранять Круг, ядро нашей компании, – возразила я.

– Кучка‑вонючка плюс парни и мое величество, – перечислила Афродита. – Деревенщина, да что с тобой такое? Раньше мы уже бросали вызов миру и выходили из переделок почти невредимыми.

– Ты как будто боишься, – заметил Дэмьен.

Стиви Рей обернулась назад, где в средних рядах сидели Дэмьен и Эрин.

– Так и есть, – тихо призналась она.

– Не бойся! – Рефаим обнял ее. – Видение Афродиты предупредило нас. Со мной ничего не случится.

– Э‑э, я не уверена, что бояться так уж глупо, – я надеялась, что внутренний голос поможет мне изложить свои мысли логично. – Я увижу, как именно убили мою маму. Это пугает меня, потому что я знаю, что должна быть готовой к жуткому зрелищу, на которое будет очень тяжело смотреть. У Афродиты было видение о смерти Рефаима, возможно, в ходе нашего ритуала. Думаю, что страх Стиви Рей – это нормально, да и тебе, Рефаим, не помешало бы поволноваться – просто чтобы быть готовым к худшему, если оно произойдет.

– Я тоже боюсь, – признался Дэмьен. – Джек умер совсем недавно, и мысль о еще одной смерти на моих глазах пугает меня до дрожи.

– Мы все будем с тобой, – пообещала я. – Все вместе.

– Мне тоже страшно. Я никогда не стояла в кругу, не будучи Близняшкой, – выпалила Шони.

Повисла напряженная тишина, а затем раздался голос Эрин:

– Я никуда не делась и остаюсь Водой для твоего Огня. Ты не будешь одна.

– Нам нужно бояться, чтобы сохранять присутствие духа, а не терять голову, – предупредила я, чувствуя облегчение, что Близняшки вроде как снова общаются.

– Страх может быть полезен, если он контролируется храбростью и здравым смыслом.

Мы все подскочили на месте, увидев Танатос, как по волшебству появившуюся на передней площадке микроавтобуса. Жрица стояла в длинном плаще чудесного сапфирового цвета и держала в руках здоровенную корзину.

Танатос выглядела могущественной, древней и страшной. Затем она улыбнулась и перестала внушать страх, поэтому я немного расслабилась.

– Мы все здесь, – сказала я, проглотив застрявший в горле ком. – Мы готовы.

– Вы почти готовы. Пока мы не покинули территорию школы, я должна дать задание каждому из пяти членов Круга. Мы будем проводить Ритуал Откровения, и мои заклинания позволят всем присутствующим увидеть тайное, а поэтому каждый из вас будет должен возложить на алтарь вещь, которая расскажет о вас скрытую правду.

– Вот блин! – вздохнула я.

– Даю вам минуту подумать, что вам хочется открыть друзьям о себе, а затем сходите и возьмите вещь, способную это символизировать. Быстро. Мы должны закончить ритуал и заклинания до полуночи, пока не начался новый день.

Шони встала первой и с решительным видом поспешила прочь от автобуса. Дэмьен последовал за ней. Потом Стиви Рей. Потом Эрин. Внезапно мне пришла в голову мысль, и я принялась копаться в сумочке. На самом дне, среди использованных салфеток, тюбиков бальзама для губ без колпачков и прочего барахла, я нашла то, что искала. С довольным видом я подняла глаза и увидела, что Старк, Дарий, Афродита и Рефаим уставились на меня.

– Тебе помочь с этим заданием? – лишь наполовину язвительно поинтересовалась Афродита.

– Все, что нужно, у Зои с собой, – сказала Танатос.

– Да. Так и есть. – Меня обуревало детское желание показать Афродите язык, чего я (конечно же) делать не стала. Но с торжествующим видом скрестила руки на груди.

Возвращения Круга ждать пришлось недолго. Стиви Рей вернулась первой с необычайно хмурым видом. Она ничего не несла в руках, но когда села, я заметила, как она положила руку на передний карман джинсов, словно защищая его содержимое.

Дэмьен уходил со своим ранцем, и с ним же вернулся. Он задорно улыбнулся Танатос и сказал:

– Миссия выполнена!

Следом пришла Шони. Ничего не сказав, она села на свое сидение и продолжила смотреть в окно.

Наконец вернулась Эрин. Она несла небольшой термостойкий пакет вроде тех, в какие дорогие продуктовые магазины (например, «Петтиз» на площади Утика) упаковывают мороженое и замороженные продукты, чтобы их можно было донести до дома.

– Что? – буркнула она. – Я вернулась! Все готовы. Поехали!

Танатос одним жестким взглядом подавила инициативу Эрин, и бывшая Близняшка нырнула в середину микроавтобуса.

Затем Жрица сказала Дарию:

– Отвези нас на лавандовую ферму Сильвии Редберд.

Дарий выехал из кампуса Дома Ночи. Я думала, что Танатос сядет (ну, как нормальный учитель) и будет трястись вместе со всеми. Но она одной рукой крепко ухватилась за поручень, а другой потянулась в забитую до отказа корзину и вытащила оттуда что‑то похожее на пучок травы с маленькими белыми цветочками, что растет в Оклахоме вдоль дорог и на полях.

– Как вы все знаете, мы проведем Ритуал Откровения, и я произнесу заклинание, вызывающее Смерть. С помощью этих чар, надеюсь, мы увидим образы прошлого, в частности, убийство мамы Зои. Это сложный ритуал и трудное заклинание.

Танатос обращалась ко всем нам, но сейчас смотрела прямо на Стиви Рей.

– Как я уже говорила, ключом к этому заклинанию является земля. Залог успешного вызова Смерти – сила твоей связи с Землей и искреннее желание Круга вызвать к жизни образы прошлых событий.

– Я действительно связана с Землей. Зуб даю, – сказала Стиви Рей.

Танатос слегка улыбнулась.

– Отличное начало!

– Мой Круг хочет провести этот ритуал, – поддержала подругу я.

Друзья вокруг меня принялись нестройным хором выражать свое согласие.

– А что это за сорняки? – спросила Афродита.

Танатос вытащила из пучка одну травинку и подняла ее, чтобы мы все смогли ее рассмотреть. Как я и думала, это оказалась обыкновенная высохшая травинка с ничем не примечательными, но довольно милыми белыми цветочками, собранными в соцветие наподобие гипсофилы.

– Это не сорняки, а чудесный полевой цветок дягиль. Его свойства необычайно сильны и чисты. Это растение символизирует общение. На сегодняшнем ритуале ты, юная Красная Верховная жрица, наденешь корону, которую из этих волшебных цветов сплетут твои друзья.

– Ооооо! Это здорово!

Танатос протянула Стиви Рей охапку полевых цветов.

– Раздай всем. Пожалуйста, сплетите из растений венки, а перед ритуалом Стиви Рей наденет их.

– Плести? – пробормотал Старк.

Стиви Рей бросила охапку «цветов» нам на колени. Я повела бровью в сторону Старка.

– Да, – кивнула я. – Плети. Смерть приказывает.

– Ну, в таком случае...

Старк вздохнул и принялся сплетать длинные стебли.

Пока мы все плели (даже Рефаим, у которого оказался странный дар к вязанию узлов, сплел прикольный замысловатый венок и помог Старку с его кривой косичкой), Танатос ходила по проходу и говорила с нами. Микроавтобус превратился в классную комнату на колесах.

– Как только мы ступим на землю места проведения нашего ритуала, мы должны сосредоточиться на цели нашего заклинания. Попытайтесь изгнать из сознания все прочие мысли. Сосредоточьтесь на одном – на правде о смерти Линды Хеффер.

– Убийстве, – произнесла я. – Она не просто умерла. Ее убили.

Танатос повернулась, посмотрела мне в глаза и кивнула.

– Верно. Мы ищем правды, и поэтому должны говорить точно. Твоя мать умерла не от старости или болезни. Ее убили. И мы просим позволить нам увидеть, как это произошло.

– Спасибо, – сказала я и вернулась к плетению.

– Неожиданно, что убийство произошло на лавандовой ферме. Лаванда – очень сильное магическое растение. Она обладает очищающими свойствами, умиротворяет и дарует покой. Пробуждает мир и согласие.

– И как это понимать тогда? Маму Зои убили на холме, засеянном лавандой. Похоже, ее успокаивающие свойства не сработали, – заметила Афродита.

– Растение не может предотвратить действия того, кто следует дорогой разрушения. Лаванда не могла спасти маму Зои. Но то, что ее убили на земле, где растет лаванда, означает, что сама земля обеспокоена насилием, совершенным в месте, предназначенном для мира.

– А это нам на руку, потому что... – начала я вопрос, чувствуя себя беспросветно глупой.

– Потому что земля захочет избавиться от памяти об этом насилии. Она с готовностью поделится с нами картиной убийства, даже если это будет нелегко.

– Почему нелегко? – спросил Дэмьен.

– Чары и ритуалы, где присутствуют сильные эмоции, никогда не проходят легко, – пояснила Танатос. – Заклинания смерти особенно сложны. Смерть редко соглашается сотрудничать, даже если мы хотим всего лишь взглянуть на нее одним глазком, а не погрузиться в нее полностью.

– Значит, когда мама утверждала, что ничего хорошего не дается легко, она говорила правду, – сказала Стиви Рей.

– Да, – кивнула Танатос. – Поэтому давайте продолжим подготовку. Заклинание состоит из трех частей. Первую мы осуществим до прибытия на место. Она известна как Освобождение. Чтобы достигнуть нашей цели, мы все должны к ней стремиться. Очистите разум. Сосредоточьтесь.

– На смерти? – спросила Стиви Рей.

– Нет, на правде. Сосредоточьтесь на нашем общем желании искать и найти правду.

– Истинное Зрение.

Я не заметила, что подумала вслух, пока Танатос не кивнула:

– Да, верно. Истинное Зрение прекрасно объясняет то, чего мы хотим. Сегодня мы хотим увидеть все истинным зрением.

Танатос переместилась в конец микроавтобуса, чтобы проверить дягилевый венок Эрин. Я почувствовала на себе чей‑то взгляд, подняла глаза от собственного макраме и увидела, что глаза Стиви Рей и Афродиты устремлены на меня.

– «Зрением Истинным узришь сама», – тихо процитировала Афродита. – «Тьма не всегда означает зло, Свет не всегда несет добро».

– Я же говорила, надо было взять Крамишу с собой, – прошептала Стиви Рей.

– Думаю, нам стоило притащить сюда чертов танк, – выдохнул Старк.

– Очистите разум! – почти прошипела я, окидывая их суровым взором, а затем вернулась к плетению.

Я пыталась очистить разум.

Пыталась думать о правде.

Но я была слишком молода, слишком напугана, слишком обеспокоена. Поэтому правда, на которой я сосредоточилась, была простой, но совсем не соответствовала запросу Танатос.

Моя правда заключалась в том, что мне нужна мама, и я бы отдала почти все, лишь бы она вновь оказалась жива.