Роль личности в истории

Сейчас в Грузию без визы могут въезжать граждане более 80 государств. А достигнуто это было так. В 2004 году Бендукидзе предложил президенту отменить визы для развитых стран:

Зачем нам проверять гражданина, например, Швейцарии, какая нам от него угроза? Мы обсудили детали и решили, что если русские пойдут нам навстречу, то мы и для них отменим визы, если нет – то просто будем давать им визы на границе (что и было в результате сделано, а для Евросоюза, США, Канады, Японии и других стран мы ввели безвизовый режим). Саакашвили идея очень понравилось, он поручил этим заняться министру иностранных дел Саломе Зурабишвили.

Прошло полтора месяца, я опять прихожу к президенту, опять предлагаю это сделать. Он: «А что, разве это до сих пор не сделано?» И опять позвонил Зурабишвили, которая сказала, что есть какие‑то трудности. На заседании правительства я подошел к ней, спросил, в чем проблема. Как выяснилось, она считала, что против этого будет МВД. Я взял ее за руку, подвел к министру внутренних дел Вано Мерабишвили, говорю: «Вано, ты будешь против?» Он: «Почему я должен быть против? Давай, конечно, так и сделаем». Так у нас это и получилось.

Да, Каха Бендукидзе – необычный человек. Сначала талантливый микробиолог, затем преуспевающий бизнесмен, подлинный государственный деятель. Но полностью реализоваться в общественно‑политическом отношении Бендукидзе смог только лишь среди единомышленников во власти. Вряд ли, оставшись в России, он пополнил бы список выдающихся реформаторов.

Экономист Андрей Илларионов, первый заместитель руководителя Рабочего центра экономических реформ при правительстве РФ (РЦЭР) в 1992–1993 годах, так вспоминает о первых встречах с Бендукидзе:

Я познакомился с Кахой Автандиловичем в 1992 году, когда был создан клуб «Взаимодействие». В этом клубе было 150–200 членов: журналисты, ученые‑исследователи, депутаты, бизнесмены, политические деятели, члены реформаторского правительства. Клуб был задуман в качестве некоторого инструмента передачи информации о произведенных реформах со стороны российского правительства – общественности. И вот буквально через несколько заседаний, которые происходили раз в месяц‑два, где выступали министры, вице‑премьеры, и. о. премьера, было нетрудно обратить внимание на человека, называвшего себя бизнесменом. Но этот человек задавал такие вопросы, которые не задавали не только представители российского правительства, но и специалисты со степенями. Однажды этот бизнесмен подошел ко мне и стал узнавать разницу между денежными агрегатами М3 и М4. Должен сказать, что я не сразу вспомнил все, что входит в один и другой агрегат, и у нас состоялась увлекательная беседа по поводу того, чем же они друг от друга отличаются. И это был человек, который занимался не экономическими реформами, – это человек, который занимался бизнесом и который по образованию был биологом.

В 1990‑х годах в России Бендукидзе называли олигархом, то есть человеком, принадлежащим к узкому кругу лиц, обладающих властью благодаря высокой концентрации собственности и действующих в личных интересах, а не на благо общества. На самом деле крупный российский промышленник Бендукидзе свою роль видел отнюдь не только в бизнесе и ставил перед собой задачи, выходящие за рамки олигархических. «Не любит он политику, но считает, что, пока не будет сформировано гражданское общество, без участия в ней не обойтись», – писали о Бендукидзе в 1994 году.

Бендукидзе практически сразу после начала реформ в России осознал необходимость создания лоббистской структуры, способной отстаивать интересы большого бизнеса цивилизованным путем. Еще в конце 1993 года он вместе с Иваном Кивелиди создал объединение «Круглый стол бизнеса России». Участвовал в группе «Предпринимательская политическая инициатива – 92» вместе с Михаилом Ходорковским, Владимиром Гусинским и другими. В мае 1995 года Бендукидзе вступил в гражданский комитет «Право на выбор», объединявший политиков, предпринимателей и политологов. Вместе с Петром Авеном, Олегом Дерипаской, Владимиром Лисиным, Владимиром Потаниным, Михаилом Фридманом, Михаилом Ходорковским, Анатолием Чубайсом и другими участвовал в форуме российско‑американской деловой элиты RAND, впервые проведенном в 1997 году. В октябре 2000 года стал членом Совета по предпринимательству при правительстве РФ, а в ноябре того же года вошел в состав бюро Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). В качестве главы комитета по налоговой и бюджетной политике РСПП Бендукидзе был одной из ключевых фигур во взаимодействии бизнеса с властью.

Согласно рейтингу агентства Vox Populi, в 2006 году, уже находясь за пределами России, Бендукидзе занимал 33‑е место среди 50 самых влиятельных российских бизнесменов.

Бывший член комитета по налоговой и бюджетной политике РСПП Юрий Кузнецов уверен, что деятельность Бендукидзе в РСПП была для него общественной нагрузкой:

Он не использовал это для продвижения интересов своей компании. Например, Каха предлагал написать законопроект о введении единого налога для малого бизнеса. Или лоббировал идею упрощения администрирования сбора налогов, что для крупных компаний просто не является существенной помехой.

Вот как прокомментировал Илларионов, на тот момент советник президента РФ по экономическим вопросам, назначение Бендукидзе министром экономики Грузии:

Вне всякого сомнения, это большое приобретение для Грузии и довольно серьезная утрата для России. Каха Автандилович Бендукидзе – не только очень крупный и успешный бизнесмен. Он очень крупный и серьезный общественный деятель России, который сделал много, чтобы наша экономика и наше общество стали более свободными и эффективными… Его голоса нам будет сильно не хватать.

В июне 2004 года и российская пресса так описывала роль Бендукидзе в общественно‑политической жизни страны:

Каха Бендукидзе всегда выступал как главный апологет либерализации валютного рынка. До сих пор многим памятно его предложение заплатить 10 тысяч долларов любому, кто сможет доказать необходимость валютного регулирования. Едва ли не самый либеральный закон путинской поры – «О валютном регулировании и валютном контроле», вступающий в силу с 1 июля [2004 года], – во многом личная заслуга г‑на Бендукидзе. Он активно занимался реформированием системы налогообложения. Предлагал вернуть инвестиционную льготу при уплате НДС, понизив ставку налога до 10 процентов. Выступал за скорейшее введение международных стандартов финансовой отчетности (МСФО).

А «Российская газета» и вовсе называла Бендукидзе «одним из самых последовательных сторонников либеральной экономики среди российских бизнесменов, при этом не отмеченным олигархическими замашками». И добавляла:

Россия крайне заинтересована в успехе исторической миссии Бендукидзе… Либерально‑экономический эксперимент, который Каха Бендукидзе непременно постарается поставить в Грузии, в конечном итоге позволит (опять же в случае успеха) реабилитировать русский либерализм (если таковое в принципе возможно).

Сейчас уже можно утверждать: эксперимент, проведенный в Грузии, определенный успех принес. Дело за реабилитацией российского либерализма.

Выводы

Изучая опыт Грузии, можно прийти к заключению, что тактический успех реформы заложен в трех ключевых составляющих. Первый – это консолидация всего государственного аппарата. Успех грузинских реформ не только в том, что было сделано, но и в том, каких глупостей удалось избежать. Отдельное искусство и умение требуется не только для того, чтобы развиваться, идти вперед, но и чтобы сдерживать, убеждать. Без единой позиции этого не добиться.

Второй – адаптивный подход. Вот как его описывает Бендукидзе:

В идеале, конечно, надо проводить все реформы. В худшем случае – хоть какую‑то из них. А в реальности нужно заниматься теми реформами, которые возможно осуществить. Вопрос осуществимости преобразований актуален всегда: если ты не нашел политических союзников внутри правящей группы, реформа сорвется.

Бывший советник Бендукидзе и нынешний главный советник премьер‑министра Вато Лежава убежден, что «в реформы надо верить – это дает силы и определенную наглость заниматься тем, что ты еще сам не до конца понимаешь, как работает, поэтому и результаты тебе неизвестны».

Наконец, третье – это эффективное использование политического капитала. Его нельзя экономить, вкладывать следует быстро и так, чтобы потом получить максимальную отдачу. Вспоминает Бендукидзе:

Еще когда обсуждали мое назначение, президент спрашивал, не поздно ли проводить реформы. На что я сказал: «Знаете, реформы надо делать в течение полугода». «Ой, а у нас же полгода уже прошли, – говорит Жвания, – значит, уже поздно?» А Саакашвили предложил: «Давайте будем отсчитывать полгода со времени реального присоединения Аджарии. Ну вот, у вас есть некоторое время на реформы».

О том, что у реформаторов в распоряжении есть лишь краткий «медовый месяц», предупреждал и бывший премьер‑министр Эстонии Март Лаар: «У лидеров Грузии не так уж много времени. Удобный момент для принятия чрезвычайных мер… будет длиться только несколько месяцев, возможно, год. Если Грузия не использует этот шанс в своих интересах, в проигрыше окажемся все мы».

Все эти советы, глубокий кризис, в котором пребывала страна, и мандат доверия со стороны населения заставляли власть спешить с проведением модернизации. Чем скорее происходит трансформация, тем больше можно успеть: страну буквально заставали реформами врасплох, не давая заинтересованным в торможении группам времени на мобилизацию.

Как ни парадоксально, но из опыта Грузии следует вывод, что при экстренной трансформации либеральные реформы нужно проводить «авторитарной рукой». «Если надо создавать государство заново и добиваться быстрого роста экономики, то надо забыть об учебниках. И, уж конечно, это касается старых и неправильных учебников», – убежден Лежава.