Стиви Рей. – Даллас сказал мне, что Неферет приволокла тело Калоны на Высший совет

– Даллас сказал мне, что Неферет приволокла тело Калоны на Высший совет.

– Кто такой Даллас? – спросил Рефаим.

– Один знакомый парень. Похоже, наша Неферет дала отставку твоему отцу. Как говорится, любовь прошла, завяла кукуруза.

– Неферет соблазнила моего отца и притворилась его возлюбленной, но при этом она всегда думала только о себе. Если Калона полон гнева, то Неферет исполнена одной только ненависти. Но ненависть гораздо более опасный союзник.

– Значит, ты думаешь, что Неферет может предать Калону, чтобы спасти себя? – спросила Стиви Рей.

– Я уверен, что Неферет предаст кого угодно, чтобы спасти себя!

– Но зачем ей отрекаться от Калоны? Он же теперь и так бездушный и вообще не боец?

– Предав его в руки Высшего совета, Неферет отвела бы подозрения от себя, – ответил Рефаим.

– Точно! Наверное, ты прав. Я знаю, что она мечтала убить Зои. А на Хита ей было просто плевать. Она была бы счастлива, если бы Калона убил Хита на глазах у Зои, а та бросила бы в него всю силу своего духа, но все равно не сумела остановить, после чего ее душа разбилась вдребезги от горя. Конечно, для Неферет лучше было бы, если бы Зои умерла, но сойдет и то, что она оказалась на полшага от смерти.

Взгляд Рефаима сразу стал жестким.

– Зои атаковала моего отца силой стихии духа?

– Да. По крайней мере, так мне сказали Дракон и Ленобия.

– В таком случае, он должен быть тяжело ранен, – выдавил Рефаим и отвернулся, не прибавив больше ни слова.

– Слушай, ты должен рассказать мне все, что знаешь, – настойчиво попросила Стиви Рей. Рефаим продолжал хранить молчание, поэтому она со вздохом сказала: – Ну ладно, давай я первая. Вот тебе вся моя правда – когда я ехала сюда сегодня, я была готова силой заставить тебя рассказать мне все о твоем отце, Потустороннем мире и всем прочем. Но сейчас, когда я сижу здесь и разговариваю с тобой, мне больше не хочется тебя заставлять. – Она робко коснулась его руки. Рефаим вздрогнул всем телом, но не отстранился. – Неужели мы не можем быть союзниками в этом деле? Или ты хочешь, чтобы Зои умерла?

Он снова посмотрел ей в глаза.

– У меня нет причин желать смерти твоей подруге, а вот ты хочешь причинить вред моему отцу.

Стиви Рей, разочарованно вздохнула.

– Вот засада, а? Слушай, давай скажем так – я пытаюсь найти компромисс. Ты поверишь, если я скажу, что просто хочу, чтобы твой Калона оставил нас всех в покое?

– Я не уверен, что вам стоит на это надеяться, – ответил Рефаим.

– Слушай, но хотеть‑то мне можно? В настоящий момент Зои и Калона остались без души. Я знаю, что твой папочка Бессмертный, однако и ему, наверное, несладко превратиться в пустую оболочку самого себя?

– Нет, совсем не сладко.

– Поэтому давай действовать сообща, чтобы вернуть их обоих обратно, а с тем, что будет потом, разберемся тогда, когда наступит это потом. Идет?

– Наверное, на это я могу согласиться, – осторожно ответил птицечеловек.

– Вот и славно! – воскликнула Стиви Рей, крепко пожимая его руку. – Ты сказал, что Калона ранен. Что это значит?

– Его тело бессмертно, но дух поврежден, а значит, он физически ослаблен. Именно так в свое время А‑я заманила его в ловушку. Его дух был помрачен чувствами к ней. Это запутало и ослабило его, и его тело стало уязвимо.

– Так вот каким образом Неферет смогла предъявить Калону Высшему совету! – задумчиво произнесла Стиви Рей. – Зои поразила его дух, прежде сделав уязвимым тело.

– Нет, здесь все гораздо сложнее. Если только отец не попал в плен, как это было во время подземного заточения с А‑ей. Он должен был немедленно начать восстанавливать свои силы. Пока он свободен, он может легко исцелять свой дух.

– Значит, Неферет сумела сцапать его раньше, чем он успел исцелиться. Ах, Рефаим, она же настоящая ведьма! Наверное, она вышибла из него дух при помощи той самой тьмы, которую уже давно таскает за собой...

– Точно! – Рефаим взволнованно вскочил, но тут же поморщился от боли в сломанном крыле. Потирая раненую руку, он осторожно положил ее на колени и выпрямил спину. – Она продолжает терзать его дух! Неферет – это же Т‑си Сги‑ли! Она черпает силу у темных сил Потустороннего мира!

– Она убила Шекину, даже не прикоснувшись к ней, – вспомнила Стиви Рей.

– Ты ошибаешься. Она дотронулась до Верховной жрицы, только не руками. Ее оружие – это Тьма, рожденная от вызванных ею смертей, принесенных человеческих жертв и черных обещаний. Именно этой силой она убила Шекину, и ей же поразила ослабленный дух моего отца.

– Но что она с ним делает?

– Удерживает в плену его тело, используя дух для каких‑то своих целей.

– Что позволяет ей выглядеть белой и пушистой в глазах Совета! Готова поспорить, что она льет крокодиловы слезы, приговаривая: «Ах, бедняжка Зои» или «Просто ума не приложу, зачем Калона это сделал!»

– Т‑си Сги‑ли очень могущественна. Зачем ей притворяться перед этим вашим Советом?

– Неферет не хочет, чтобы они догадались о ее злобной сущности, потому что мечтает рулить всем миром. Возможно, сейчас она еще не готова прибрать к рукам Высший совет и человеческий мир. Пока. Поэтому она не может показать, как ее радует отключка Зои.

– Отец не хотел убивать Зои. Он просто хотел овладеть ею.

Стиви Рей мрачно посмотрела на него.

– Вообще‑то у нас считается, что овладеть кем‑то против его воли это все равно, что убить. А иногда даже хуже.

– Все равно, как запечатлить против воли? – хмыкнул Рефаим.

Стиви Рей насупилась.

– Нет. Я не это имела в виду.

Он снова хмыкнул, потирая раненую руку. Все еще хмурясь, Стиви Рей спросила:

– А почему ты считаешь, что Калона не хотел убивать Зои? Разве он не нарочно убил Хита, чтобы разбить ей душу?

– Нет. Потому что он знал, что разбитая душа, скорее всего, убьет ее.

– Скорее всего? – встрепенулась Стиви Рей. – То есть, Зои не обязательно должна умереть? Вампиры сказали, что никакой надежды нет.

– Вампиры не обладают разумом Бессмертных. Никакая смерть не является столь необратимой, как им кажется. Зои умрет, если душа не возвратится в ее тело, но кто сказал, что ее душа не может вновь стать целой? Да, это будет очень трудно, кроме того, ей понадобится защитник и проводник в Потустороннем мире, но... – Рефаим замолчал, и в его глазах промелькнуло изумление.

– Что?

– Неферет использует моего отца для того, чтобы он не позволил душе Зои вернуться в ее тело. Воспользовавшись его ранением, она взяла в заложники его тело и приказала душе отправиться в Потусторонний мир.

– Но ты же сам сказал, что Никс вышибла Калону из Потустороннего мира. Как же он может туда вернуться?

– Изгнано было лишь его тело, – медленно прошептал Рефаим.

– И это тело до сих пор остается в нашем мире! – закончила за него Стиви Рей. – В Потусторонний мир отправился только его дух!

– Да. Неферет заставила его вернуться туда. Я хорошо знаю своего отца. Сам бы он никогда не приполз в царство Никс, для этого он слишком горд. Он вернется туда только в том случае, если Богиня сама его попросит.

– Откуда ты все это знаешь? Может, Калона отправился за Зои только потому, что наконец‑то признал свое поражение? Поняв, что она никогда не будет ему принадлежать, он решил ее убить, потому что настоящим маньякам легче видеть объект своей страсти мертвым, чем чужим! Наверное, его гордость была серьезно задета тем, что ему не удалось справиться с девчонкой! Рефаим покачал головой.

– Отец никогда не смирился бы с тем, что Зои отвергла его навсегда. А‑я любила его, а часть этой девушки еще живет в душе Зои. – Он помолчал, и прежде чем Стиви Рей успела задать еще один вопрос, добавил: – И я знаю, как убедить тебя в этом. Если Неферет действительно использует моего отца, она должна связать его тело при помощи Тьмы.

– Тьма? Ты имеешь в виду темноту, типа, противоположность свету?

– В некотором смысле. Мне трудно описать Тьму словами, поскольку эта разновидность абсолютного зла постоянно меняется и развивается. Тьма, о которой я говорю, наделена разумом. Любой, кто обладает способностью видеть существ Царства духов, может своими глазами разглядеть цепи, созданные Т‑си Сги‑ли, чтобы связать моего отца. Если эти цепи существуют, разумеется. Принимаешь такое доказательство?

– А у тебя есть способность видеть мир духов?

– У меня есть, – ответил Рефаим, твердо выдержав ее взгляд. – Хочешь, чтобы я отправился в этот твой Высший совет?

Стиви Рей задумчиво пожевала нижнюю губу. Хочет ли она этого? Это означало бы пожертвовать жизнью Рефаима, а может быть даже своей собственной, потому что эти мегамогущественные вампиры из Совета мгновенно просекут, что она запечатлена с пересмешником. Готова ли она отдать свою жизнь за Зои? Не вопрос, конечно, готова! Но все‑таки, неплохо было бы этого избежать. Ведь Зои точно не захотела бы ее смерти. Впрочем, Зои не захотела бы, чтобы она спасала пересмешника и запечатлелась с ним. Ох, божечки, да кто бы этого хотел? Она и сама этого не хочет... То есть, не очень хочет. И не всегда.

– Стиви Рей?

Резко прервав свой внутренний монолог, Стиви Рей подняла голову и увидела, что Рефаим внимательно смотрит ей в лицо.

– Ты хочешь предать меня Высшему совету вампиров? – твердо повторил он.

– Только в самом крайнем случае, потому что если ты туда пойдешь, я отправлюсь вместе с тобой. Ведь Высший совет, скорее всего, не поверит ни единому твоему слову! Значит, ты говоришь, что нам нужен кто‑то, вхожий в мир духов, чтобы почувствовать Тьму, цепи ну и прочее. Правильно?

– Да.

– Но ведь в этом Высшем совете полно могущественных вампиров. Неужели никто из них не может этого сделать?

Рефаим задумчиво склонил голову к плечу.

– Я был бы очень удивлен, если бы кто‑нибудь из вампиров обладал способностью чувствовать темные силы, которыми повелевает Т‑си Сги‑ли. Именно поэтому Неферет удается так долго маскироваться. Понимаешь, способность распознать скрытую Тьму – это уникальный дар. Очень трудно почувствовать зло такого уровня, даже если ты знаком с ним.

– Зачем тогда нужен весь этот Высший совет? Они ведь самые крутые, и все такое. Хоть один из этих вампиров должен разбираться в таких вещах! – воскликнула Стиви Рей, вкладывая в свои слова гораздо больше уверенности, чем испытывала на самом деле.

Всем известно, что в Высший совет избирались вампиры исключительных достоинств, честности и благородства, а эти качества, по определению, исключают близкое знакомство с Тьмой.

Откашлявшись, она твердо заявила:

– Ладно, сейчас я вернусь в Дом ночи и позвоню в Венецию. – Стиви Рей перевела взгляд на безжизненно повисшее крыло Рефаима, перевязанное пропитанным кровью бинтом. – Очень больно, да?

Он коротко кивнул.

– Ох, мамочки... Ты поел? Он снова кивнул.

Стиви Рей судорожно сглотнула, вспомнив мучительную боль, которую причиняли им обоим предыдущие перевязки.

– Нужно найти какую‑нибудь аптечку. Но все медикаменты, наверное, хранятся в комнате охраны, куда я отослала этого тупого сторожа. Это означает, что мне придется вновь воздействовать на его крошечный мозг.

– Ты почувствовала размеры его мозга?

– Ты заметил, что на нем были штаны с дико завышенной талией? Ни один нормальный мужик моложе восьмидесяти лет не напялил бы на себя дедушкины портки до подмышек! Поверь мне на слово – у него мозг с горошину!

И тут Рефаим удивил их обоих, неожиданно рассмеявшись.

«Мне нравится его смех», – подумала Стиви Рей, и прежде чем ее собственный гипертрофированный мозг успел приказать рту заткнуться, улыбнулась и сказала:

– Тебе стоит почаще смеяться. Тебе идет.

Рефаим ничего не ответил, и Стиви Рей не поняла, что означал странный взгляд, который он на нее бросил. Смущенная и растерянная, она поспешно спрыгнула с табуретки и воскликнула:

– Ладно, сейчас принесу аптечку, как смогу перевяжу твое крыло, достану тебе еды и все необходимое, а потом вернусь в Дом ночи и буду осваивать международную телефонию. Жди меня здесь, я мигом!

– Я бы хотел пойти с тобой, – сказал Рефаим и осторожно встал, придерживая раненую руку.

– Будет проще, если ты останешься здесь, – возразила Стиви Рей.

– Наверное, но я хочу пойти с тобой, – тихо повторил он.

От этих слов в душе Стиви Рей что‑то странно встрепенулось, но она лишь пожала плечами и как можно небрежнее бросила:

– Ладно, как хочешь. Но чур, потом не ной, что тебе больно!

– Я никогда не ною! – на этот раз во взгляде Рефаима читалась такая откровенная мальчишеская гордость, что Стиви Рей невольно расхохоталась, и они вместе вышли из кухни.

По дороге домой Стиви Рей собиралась подумать о Зои и о разработке нового плана наступления. Но решение пришло само собой. Она позвонит Афродите. Какие бы трагедии ни потрясали мир, та непременно сунет свой хорошенький носик в самый центр происходящего, тем более, если это касается Зои.

Таким образом, первый пункт плана «Спасение Зет» был готов, а значит, можно было с чистой совестью подумать о Рефаиме.

Перевязка раздробленного крыла прошла ужасно. Стиви Рей до сих пор ощущала фантомную боль у себя в правом плече и лопатке. Даже после того, как она нашла целую банку с анестезирующим лидокаином и размазала мазь по всему крылу и сломанной руке пересмешника, она все равно ощущала мучительную, выматывающую боль от переломов.

На протяжении всей процедуры Рефаим не произнес ни слова. Он отвернул лицо в сторону, но перед тем, как Стиви Рей коснулась его крыла, вдруг сказал:

– Ты опять будешь болтать во время перевязки?

– В смысле? – опешила Стиви Рей.

Он посмотрел на нее через плечо, и Стиви Рей готова была поклясться, что увидела в его глазах улыбку.

– В прошлый раз ты болтала. Очень много. Так что не стесняйся. Твоя болтовня раздражает меня гораздо сильнее, чем мысли о боли.

Стиви Рей возмущенно фыркнула, однако Рефаим все‑таки заставил ее улыбнуться. И она болтала с ним все время, пока дезинфицировала, перевязывала и фиксировала его раздробленное крыло, изливая огромные порции ничего не значащего словесного поноса, чувствуя как вместе с Рефаимом захлебывается в волнах боли.

Когда все было кончено, пересмешник медленно и молча последовал за ней в заброшенный особняк, где Стиви Рей как могла попыталась сделать его обиталище в шкафу хоть немного уютнее, притащив одеяла из комнаты отдыха сотрудников музея.

– Тебе нужно идти. Не беспокойся об этом, – сказал Рефаим, забрав у нее последнее одеяло. Потом, не прибавив ни слова, он устало повалился в свой шкаф.

– Вот, я принесла тебе пакет с едой. Здесь только те продукты, которые не портятся, так что не волнуйся. И не забудь, что тебе нужно побольше пить, понял? Вода, сок – все что угодно, лишь бы не было обезвоживания, – напутствовала Стиви Рей, ужасно волнуясь, что оставляет его здесь совсем одного, такого слабого и несчастного.

– Не забуду. Иди.

– Отлично. Ага... Уже иду. Постараюсь завтра заглянуть.

Он только устало кивнул.

– Ладно. Все путем. Я уже иду.

Она повернулась к двери, и тут он произнес:

– Тебе нужно поговорить с матерью. Стиви Рей резко остановилась, словно на бегу врезавшись в стену.

– С какой стати ты говоришь о моей матери?

Рефаим несколько раз моргнул, словно этот вопрос поставил его в тупик, а потом ответил:

– С такой, что ты все время болтала о ней, когда перевязывала мое крыло. Разве ты не помнишь?

– Нет. То есть, да. Я не задумывалась над тем, что болтала, – честно призналась Стиви Рей, машинально потирая правую руку. – Понимаешь, я всегда болтаю, когда хочу поскорее что‑нибудь сделать. Привычка такая.

– Но я слушал тебя, чтобы отвлечься от боли.

– Да? – только и могла выдавить Стиви Рей.

– Ты сказала, что твоя мама считает тебя мертвой. И я... – Он осекся и замолчал, словно пытаясь расшифровать совершенно незнакомый ему язык. – Я просто подумал, что тебе, наверное, следует сказать ей, что ты жива. Она ведь хотела бы об этом знать, разве нет?

– Да…

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, а потом Стиви Рей с усилием произнесла:

– Пока. Не забывай есть.

И опрометью выбежала из музея.

– Какого черта я так распсиховалась из‑за того, что он сказал о маме? – громко спросила себя Стиви Рей.

Она знала ответ, но – черт побери! – совершенно не хотела произносить его вслух. Рефаиму было дело до того, что она говорила! Ему было не все равно, что она скучает по маме.

К тому времени, когда Стиви Рей припарковалась в Доме ночи и выбралась из машины Зои, она нашла в себе силы посмотреть правде в глаза. Ее выбила из колеи не столько забота Рефаима, сколько чувства, которые эта забота пробудила в ней самой. Она была безумно счастлива, что небезразлична ему, но при этом понимала, насколько опасно попадать в ситуацию, когда небезразличие чудовища делает тебя счастливой.

– Вот ты где! Ну наконец‑то, как раз вовремя! – заорал Даллас, выпрыгивая на нее из кустов.

– Даллас! Клянусь милосердной Богиней, я вышибу из тебя дух, если ты не перестанешь меня пугать!

– Позже вышибешь! А сейчас беги со всех ног в зал заседаний, потому что Ленобия страшно злится из‑за того, что ты удрала.

Тяжело вздохнув, Стиви Рей следом за Далласом поднялась по ступенькам в просторную комнату напротив библиотеки, которую в школе обычно использовали для заседаний.

Войдя внутрь, она нерешительно замерла в дверях. Царившее в зале напряжение достигло такой силы, что стало почти осязаемым. Огромный круглый стол, стоявший посреди зала, был специально создан для того, чтобы объединять сидевших за ним. Но только не в этот раз. Сегодня этот стол напоминал школьную столовку, разделенную на несколько отдельных и враждебных группок.

С одной стороны сидели Ленобия, Дракон, Эрик и Крамиша. С другой – профессор Пентисилея, Гарми и Венто. Обе группы свирепо сверлили друг друга глазами, но тут Даллас смущенно откашлялся, и Ленобия подняла голову.

– Стиви Рей! Ну наконец‑то! Я понимаю, что сейчас весьма необычное время, и мы все переживаем сильнейший стресс, но я была бы очень признательна, если бы в следующий раз ты воздержалась от побегов в парк или куда бы там ни было на время, назначенное для заседания Совета. Постарайся не забывать о том, что ты исполняешь обязанности Верховной жрицы и обязана вести себя соответствующе.

Ленобия говорила так резко, что Стиви Рей тут же ощетинилась. Она уже открыла рот, чтобы огрызнуться, заявить преподавательнице верховной езды, что та ей не указ, а потом громко хлопнуть дверью, выскочив из этого чертового зала и отправиться звонить в Венецию. Но она больше не была обычной недолеткой, поэтому не могла просто повернуться спиной к собранию вампиров, которые, по крайней мере, некоторые из них, искреннее переживали за Зои. Разве этим она хоть чем‑то помогла бы всем справиться с бедой?

«Как начнешь, так и закончишь», – раздался у нее в голове спокойный голос матери.

Поэтому вместо того чтобы грубить и скандалить, Стиви Рей молча вошла в зал и села в одно из кресел между группировками. Когда она открыла рот, то изо всех сил постаралась ничем не выдать своего раздражения. А вместо этого заговорила так, как говорила с ней мама в те редкие случаи, когда Стиви Рей доводилось сильно ее разочаровать.

– Ленобия, вы знаете, что я наделена связью со стихией Земля. Поэтому время от времени мне бывает нужно побыть вдали от всех, наедине с землей. Это помогает мне думать, а сейчас нам всем необходимо хорошенько подумать. Поэтому иногда я буду уходить, не спрашивая ничьего разрешения и несмотря ни на какие заседания. Далее, я не исполняю обязанности Верховной жрицы. Я являюсь первой и единственной Верховной жрицей красных вампиров во всем мире. Это совершенно новое явление, и мне представляется, что из этого вытекает совершенно новый круг моих обязанностей. Вероятно, мне придется лично очертить его, после того, как я хорошенько обдумаю свое новое положение, – затем, не дожидаясь ответа, Стиви Рей повернулась к другой части стола и сказала: – Здравствуйте, профессор Пентисилея, Гарми и Венто. Давно не виделись.

Трое профессоров вяло поздоровались, и Стиви Рей пришлось сделать вид, будто она не заметила, что они во все глаза рассматривают ее красные татуировки, словно она была какой‑то генетической мутацией, представленной на сельскохозяйственной выставке.

– Итак, Даллас сообщил мне, что Неферет принесла тело Калоны на Высший совет. Похоже, его душа тоже разбита, – заявила она.

– Да, хотя некоторые не желают в это верить, – произнесла профессор Пи, бросив мрачный взгляд на Ленобию.

– Калона не Эреб! – взорвалась Ленобия. – Подобно тому, как Неферет не земное воплощение Никс! Это просто смешно!

– Согласно сообщению Высшего совета Пророчица Афродита засвидетельствовала, что душа бессмертного разбита – так же, как и душа Зои, – сухо доложила профессор Гарми.

– Постойте‑ка, – воскликнула Стиви Рей, поднимая руку, чтобы предупредить комментарий, уже готовый сорваться с уст Крамиши. – Вы сказали – Пророчица Афродита?

– Так назвал ее Высший совет, – недовольно заметил Эрик. – Хотя большинство из нас не признает ее таковой.

Стиви Рей изумленно приподняла брови.

– Вот как? Интересно. Лично я признаю ее Пророчицей. И Зои тоже. А значит, и тебе придется с этим смириться! Между прочим, ты сам не раз руководствовался ее видениями, поэтому мне странно, что ты так упорно отказываешься с этим считаться. Я была запечатлена с Афродитой, и хотя никогда ее не любила, могу с уверенностью сказать, что она действительно избрана Никс, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Она знает много – даже очень много, – Стиви Рей перевела взгляд на профессора Гарми. – Афродита может чувствовать душу Калоны?

– Так считает Высший совет.

Стиви Рей испустила громкий вздох облегчения.

– Это лучшая новость, которую я услышала за последние несколько дней!

Она посмотрела на часы и мысленно отняла семь часов, чтобы прикинуть, сколько сейчас времени в Венеции.

«Так, сейчас около половины одиннадцатого вечера, значит, там сейчас еще раннее утро».

– Мне нужно срочно позвонить. Афродите. Черт побери, забыла телефон в комнате! – воскликнула Рей, поспешно поднимаясь из‑за стола.

– Стиви Рей, что ты делаешь? – спросил Дракон, а все сидевшие за столом изумленно на нее уставились.

Стиви Рей задержалась ровно настолько, чтобы обвести взглядом присутствующих.

– Давайте я лучше скажу вам, чего не делаю? Я не сижу за столом, споря о том, кто такой Калона и кто такая Неферет, когда Зои срочно нужна помощь! Я собираюсь помочь Зет, и поэтому не позволю вам втягивать меня в свои дурацкие учительские войны! – Она посмотрела в ошарашенное лицо Крамиши и спросила: – Ты веришь в то, что я – Верховная жрица?

– Ага, – без колебаний ответила лауреатка и потенциальная владелица золотой кредитки.

– Отлично. Тогда идем со мной. Здесь ты напрасно теряешь время. Даллас?

– Куда ты, туда и я, красотка! Как всегда. Стиви Рей обвела глазами сидевших за столом вампиров.

– А вам нужно поскорее забыть про свои ссоры. Вот вам горячие новости от единственной Верховной жрицы, оставшейся в этой чертовой школе: Зои не умерла. Можете мне поверить, я знаю, что такое смерть. Когда‑то я была мертвой, шлялась среди мертвецов и носила уродскую футболку.

С этими словами Стиви Рей развернулась спиной к собранию и в сопровождении красных недолеток удалилась из комнаты.

Date: 2015-12-12; view: 407; Нарушение авторских прав