Глава 21. C этого момента мы потеряли все

C этого момента мы потеряли все.

Мы отвернулись от баланса и гармонии нашего мира, и потому стихии отвернулись от нас. Демоны охраняли вход в Ошу'ган, отрезав нас от предков. Наши физические тела и сами наши души стали развращаться от крови, которую с удовольствием проглотило большинство орков в своем рвении к власти и силе. А затем, затем - когда мы выполнили все это под "руководством" Гул'дана, Кил'джеден покинул нас. Вслед за этим насупило время, которая прозвали Порой Умирания.

Да никогда не повторятся эти времена снова.

* * *

"Что я делаю?" Гул'дан не мог поверить, что его губы произносят эти слова, но он был столь испуган, что теперь совет, любой совет, мог смягчить его жуткий страх, с которым он жил.

Нер'зул осмотрел его с презрением. "Ты сам сделал этот выбор".

"Как будто ты не безупречен!" съязвил Гул'дан.

"Да, я не безупречен. Я сделал свой выбор ради личного возвышения. Но я никогда не бросался будущим моего народа - моего мира - ради достижения этого. Где власть, которую тебе обещали, Гул'дан? Власть, ради которой ты предал свой народ?"

Гул'дан задрожал и отвернулся. Не было никакой власти, Нер'зул уже понял это, и потому слова шамана сильно его задели.

Кил'джеден даже не думал наградить своего преданного слугу величием и божественностью, он просто исчез. Все, что осталось после него в этом мире - чернокнижники и их демоны, безумная Орда да разоренные земли.

Нет, промчалась у него мысль. Нет, это было не все, что осталось.

Еще остался Теневой Совет. Еще был Чернорукий, идеальная марионетка, даже не осознающая этого. И хотя Орда была теперь заражена кровью демонов и жаждет насилия и разрушений больше, чем мясо и воду, она не вышла из-под контроля. По крайней мере, пока.

Он должен созвать Совет на встречу в их чудном Черном Храме. Несомненно, они тоже ищут способы спасти свою утекающую власть.

Да. Был все еще Теневой Совет.

* * *

"Земля мертва", тихо произнес Дуротан, стоя рядом со своим старым другом, глядя на то, что когда-то было зелеными лугами и предгорьями. Дуротан шаркнул ногой почву. Сквозь сыпучий песок с камнями не его обуви показалась мертвая желтая трава, которую он тотчас отшвырнул. Ветер, больше не сдерживаемый деревьями, проносился со свистом мимо них.

Оргрим ничего не произносил в течение долгого времени. Но его глаза говорили, что Дуротан был прав. Он смотрел на русло реки, где он и Дуротан когда-то плавали, соревнуясь в одном из своих многочисленных вызовов, и не видел в нем ни намека, что здесь когда-то текла вода. Та вода, что осталась, была грязной, засоренной трупами животных и мутной. Пить ее означало рисковать заболеть; не выпить означало погибнуть.

Нет воды, нет травы. Где-то еще сохранились места, которые все еще сопротивлялись порче, типа леса Тероккар, как - это знали лишь предки. Орки худели, поскольку полное отсутствие травы означало полное отсутствие стад животных. За прошедшие три года орков от голода и болезней умерло еще больше, чем от войны против дренеи.

"Земля больше, чем мертва", наконец высказался Оргрим. Его голос был хрип и горек. Он посмотрел в лицо Дуротана. "Что с поставками зерна у Снежных Волков?"

В отражении его глаз он, как и сам Дуротан, был зеленого цвета. По сравнению с другими, типа Грома и Чернорукого, они все еще были скорее коричневыми, чем зелеными, но цвет их кожи тоже менялся. Дуротан предполагал, что в этой порче, случившейся с ними и со всем миром, виноваты силы чернокнижников. Те, кто выпил отраву Гул'дана, состряпанную для них, имели более яркий зеленый оттенок, чем другие. Странно, подумал Оргрим. В этом была какая-то ирония - в то время как земля становится коричневой, когда должна быть зеленой, орки становились зелеными, когда должны быть коричневыми.

Дуротан сморщился. "Несколько бочонков было украдено после нападения".

"Какой клан?"

"Отрубленная Рука".

Оргрим кивнул. На клан Снежных Волков пришелся главный удар недавней волны нападений. После того, как Орда захватила Шаттрат, сведения о дренеи стали истощаться. Уже прошло целых шесть месяцев с тех пор, как пропали сообщения даже об обнаружении одного из неуловимых синекожих существ, не говоря уже об убийстве. Дуротан сделал свой клан явной мишенью, поскольку он отказался испить из чаши в ночь, когда пал Шаттрат. Даже до того случая его нежелание нападать на дренеи не оказалось незамеченным. Теперь, когда дренеи - единственные, кто могли дать оркам выход их значительно усилившейся жажде крови - стали редкостью, многие посчитали, что в этом каким-то образом виновен Дуротан. Никому даже не приходило в голову, что, куда более вероятно, дренеи просто вымерли, что их главная цель - уничтожение дренеи во всем мире - была достигнута.

"В следующий раз, как я тебя навещу, я принесу с собой немного зерна", пообещал Оргрим.

"Я не нуждаюсь в благотворительности".

"Если бы мой клан был в твоем положении, то ты избил меня до полусмерти и запихнул пищу в мой рот, а не позволил мне отказываться", заявил Оргрим.

Дуротан засмеялся, он сам удивился тому, что был еще способен на это. Оргрим позволил себе усмехнуться. На мгновение, если бы он еще мог отбросить мертвую землю вокруг них и неестественный оттенок их кожи, он почувствовал себя так, словно не произошло этих кошмаров последних лет.

Но Дуротан перестал смеяться, и настоящее вернулось. "Ради детей, я приму твой дар". Он повернул голову и снова стал всматриваться в пустоши. Неожиданно всюду стали возникать новые имена мест - более суровые, более темные названия. Цитадель стали называть Цитаделью Адского Огня, а всю область - полуостровом Адского Огня.

"Уничтожение дренеи приведет к уничтожению орков, если ничего не изменится", сказал Деротан. "Мы обернулись друг против друга. Снизошли до кражи пищи у детей, потому что земля столь изранена, что не может больше прокормить нас. Демоны, скачущие у ног чернокнижников, могут разрушать и мучить, но не могут лечить или накормить голодающих".

Оргрим спросил слабым голосом: "Кто-нибудь... пробовал связаться со стихиями?" Подобное до сих пор запрещалось, но Оргрим знал, что отчаяние заставляло некоторых заново вспоминать их старые пути.

Дуротан кивнул. "Они потерпели неудачу. В ответ была лишь каменная тишина. Демоны охраняют Ошу'ган. Мы не нашли никакой надежды".

"Тогда... это конец", тихо промолвил Оргрим. Он мельком взглянул на свой молот, рукоять которого прислонилась к его ноге. Он подумал, как может исполниться теперь пророчество Рокового Молота. Был ли он последним из своей линии? Он уже принес спасение, а затем погибель, используя это оружие, чтобы уничтожить всех дренеи? И как теперь возможно использовать его, чтобы принести справедливость?

Когда все умирает... как это можно изменить?

* * *

Желание выжить было сильно, Гул'дан все рассчитал, готовясь ко сну. Он решил уснуть в Черном Храме, в комнате, которую он сам переделал специально для себя. Там он разместил все ритуальные реликвии и предметы, которые нужны были для абсолютного контроля над призванными им демонами: осколки душ дренеи, камни, изображающие больших существ, зелья, чтобы восстановить его энергию, когда она ослабеет. Были также и черепа, и кости, и другие атрибуты господства. В сосудах были сожжены определенные травы, чей острый или сладкий аромат вызывал видения.

Запах был настолько ему неприятен, что он отвернулся. Он зажег маленький огонь в котле и дал древесине сгореть до пылающих тлеющих угольков. Тихо напевая, Гул'дан бросил высушенные листья в огонь, стараясь не кашлять, ибо аромат от листвы заполнил воздух. Он направился к своей кровати - ему нравилось считать, что, возможно, эта была та самая кровать, на которой почивал ненавистный ему Велен, когда тот жил в храме - и быстро заснул.

Гул'дан спал так крепко, как ему не удавалось, начиная с исчезновения Кил'джедена. И даже оказавшись в странном, темном месте, он понял, что все вокруг было взаправду.

Видение имело нечеткую оркоподобную форму существа, одетого в длинный плащ с капюшоном, скрывающим его лицо. Оно было стройно, стройнее даже оркских женщин, но почему-то Гул'дан сразу ощутил, что оно было мужского пола. Изящное, как ему показалось, чувство силы, исходящее от незнакомца, почти накрыло с головой Гул'дана. Дрожь охватила его. Когда незнакомец заговорил в мыслях орка, то его голос был мужским, странно приятным и непреодолимо неотразимым.

"Ты чувствуешь, что одинок и плывешь по течению", сказал незнакомец.

Гул'дан кивнул, одновременно осторожно и нетерпеливо.

"Кил'джеден обещал тебе власть... силу... божественность. Вещи, которые ваш мир даже не видывал", продолжил вкрадчиво голос, исходящий из под тени капюшона. Слова ласкали Гул'дана, убаюкали его, и в то же время пугали. Но он почувствовал себя более сердитым, чем испуганным, и он заявил.

"Он покинул меня", сказал Гул'дан. "Он заставил разрушить наш мир, а затем оставил нас умирать. Если ты пришел от него, то..."

"Нет, нет", успокоил незнакомец своим удивительно неотразимым голосом. "Я пришел от еще более великого". Его глаза заблестели глубоко в темноте закутанного плаща. "Я пришел... от его мастера".

У спине Гул'дана прошли мурашки. "Его... мастера?"

Он отступал, поскольку его разум атаковали видения: видения Кил'джедена, Велена и Архимонда, много лет тому назад. Он увидел преображение существ, известных как Эредар, в монстров и полубогов, и он ощутил, хоть и не заметил, присутствие великой силы, стоящей за всем этим.

"Саргерас!"

Он все еще не мог разглядеть лицо незнакомца, но Гул'дан понял, что тот улыбнулся.

"Да. Тот, кто правит над всеми. Тот, кому мы служим. Ты скоро поймешь, Гул'дан, как красивы и чисты разрушение и забвение. Именно в этом направлении катятся все миры. Ты можешь сопротивляться этому и быть уничтоженным, или помочь этому и получить награду".

Осторожно, все еще не доверяя этой скрытой фигуре и ее сладким речам, Гул'дан спросил: "Что требуется от меня?"

"Ваш народ умирает", прямо заявила фигура. "В этом мире для них не осталось ничего, что они могли бы разрушить. Нет для них ничего, чтобы выжить. Они должны уйти в другое место. Где достаточно пищи и питья, где обитает достойная добыча, чтобы ее убить. Орки сейчас жаждут этого еще больше, чем еды. Так дайте им кровь, по которой они изголодались".

Гул'дан прищурился. "Это больше походит на награду, а не на задачу, которая поставлена передо мной", сделал он вывод.

"Это и то, и другое... но это не единственная предлагаемая награда от моего мастера. Ты управляешь Теневым Советом, и ты знаешь вкус власти. Ты - самый великий чернокнижник своего народа, и ты знаешь, каково, когда сила переполняет тебя. Вообрази, что ты... Бог".

Гул'дан задрожал. Ему давали и прежде такие обещания, но откуда-то он знал, что этот Саргерас был куда более настроен исполнить эти экстравагантные клятвы. Ему хотелось взмахом руки заставлять землю содрогаться, а сжиманием пальцев в кулак останавливать чужие сердца. Он мечтал о тысячах глаз, взирающих на него, о тысячах голосов, выкрикивающих его имя. Он вообразил вкусы и ощущения, которые он не мог прежде представить, и у него потекли слюнки.

"У нас есть общие враги", продолжал незнакомец. "Я хочу, чтобы они все погибли. Ты хочешь, чтобы твои орки насытились резней и убийствами". Теперь Гул'дан мог немного разглядеть небольшую часть лица незнакомца - бледную кожу, подбородок, усеянный темными волосами, и тонкогубый рот, изгибающейся в улыбке. "Это - сотрудничество, которое принесет пользу нам обоим".

"И в самом деле", вдохнул Гул'дан. Он понял, что он приближался к незнакомцу, словно его тянуло к нему, он остановился и добавил "но я все еще не верю, что это все, что ты хочешь от меня".

Незнакомец вздохнул. "Саргерас даст тебе все и даже больше. Только... он заключен в тюрьму. Ему нужна помощь, чтобы сбежать. Его тело поймано в ловушку в древней могиле, затерянной под мутной тьмой океана. Он изголодался по своей свободе, по силе, которая однажды была его, как твои орки изголодались по крови, как ты изголодался по власти. Приведи своих орков в этот зеленый, неиспорченный новый мир. Дай им мягкую плоть, в которую они могут впустить свои топоры. Покори жителей этого мира, усиль свой народ, и с этим многочисленным зеленым потоком воинов присоединись ко мне для освобождения нашего мастера. Его благодарность..."

И снова показалась его хитрая улыбка в бороде, показавшая ряд белых зубов. И снова промчалась мощная волна силы, смягченной только волей незнакомца.

"...Ну, вероятно, они будет вне пределов твоего воображения, Гул'дан".

Гул'дан задумался. Пока он прикидывал все "за" и "против", образ незнакомца дернулся и исчез. Гул'дан поперхнулся от неожиданности, ибо он оказался на красивом лугу, и ветер развевал его заплетенные волосы. Животные, которых он никогда не встречал прежде, были тучны и сыты. По всему горизонту виднелись огромные деревья. Странные существа, подобные оркам, но с розоватой кожей, столь же стройные, как и незнакомец, обрабатывали поля и пасли скот.

Прекрасно.

Ведение изменилось снова. Внезапно он оказался под водой, он плыл вниз, его легкие не просили воздуха, несмотря на глубину. Водоросли колебались от течения, смутные, но не полностью незримые колонны и плита, на которой были высечены странные письмена, разъелись от времени и непрерывного, слабого воздействия воды. Дрожь охватила его, ибо он догадался, что это та могила, где лежит Саргерас. Освободи его из этой тюрьмы, и потом... и потом...

Это походило на хорошее сотрудничество. Это было лучше, чем прозябать здесь в этом мире, что означало медленную, но верную смерть. Лишь той красивой новой земли, которую можно разграбить, было достаточно, чтобы эта сделка была стоящей. А ведь было еще, еще больше, что причиталось ему.

Он с восхищением поглядел на незнакомца. "Скажите, что мне нужно сделать".

Гул'дан пробудился лежащим на полу. Возле него на холодном камне лежал пергамент, покрытый инструкциями, написанными его рукой. Он быстро просмотрел его: Портал. Азерот. Люди.

Медив.

Гул'дан улыбнулся.