Мечтать не вредно

Это наше священное право –

остро, вечно нуждаться в любви,

чтобы ангел светился и плавал

над тобой, как над всеми людьми.

Юнна Мориц

Все, кому не лень, призывают нас к реалистическому взгляду на себя и на­ших мужчин, иронизируют по поводу идеализации "неопознанного летаю­щего объекта" вначале и горьких разочарований потом. И я туда же. Пря­мо какое‑то "люди, будьте бдительны" получается. А помечтать? Нет, серь­езно, если бы встреча с Мужчиной Мечты не трогала каких‑то специфичес­ки настроенных струн в женском сердце, кто бы читал дамские романы, кто бы обклеивал стены в общежитии постерами с душкой Ди Каприо, кто бы бесконечно пересказывал "Золушку" в десятках версий? По твердой и реалистической логике бедняжка должна была бы не по балам бегать с по­мощью магических уловок, а конвертировать благосклонность Крестной во что‑нибудь надежное, со временем гарантирующее свободу от мачехи и се­стер и устройство дел. Бал – в честь окончания кулинарной школы, танцы – с курсантами местного пожарного училища, платьице тоже мож­но было надеть попроще. По средствам, так сказать. Такого пресного нази­дательного чтива в защиту умеренности и предприимчивости, между про­чим, тоже понаписано немало. Не читается как‑то. И коли уж так сложи­лось, что женщины, в том числе и семейные, и немолодые, мечтают о Нем, поглядим на механизм этого универсального феномена.

Мечта – это всегда энергия неудовлетворенной потребности. Мужчины, "о которых можно только мечтать", при всех своих различиях имеют одну общую черту: с ними в фантазиях возможно то, что с живыми, реальными людьми для этой конкретной женщины невозможно, не получается – будь то секс "без тормозов" или разговор по душам, столкновение сильных ха­рактеров или, наоборот, подчинение воле властного "хозяина".

...В пору неприкаянной студенческой юности мой старый друг брел как‑то раз зимней Москвой. Смеркалось, холодало, хотелось есть и спать одновре­менно. Краем глаза увиделась вывеска: "Шашлычно‑пельменные товары". Миновав ее, любознательный юноша впал в недоумение: уж коли пельмен­ная, так не шашлычная, что‑то здесь не так. Не поленившись вернуться, он опознал привычные каждому "школьно‑письменные..." – и навсегда за­помнил, какие шутки может играть с восприятием голод.

А уж шутки, которые играет с нами тоска по любви, по эмоциональной и чувственной "пище", случаются сплошь и рядом и порой они далеко не так невинны. И разобраться в источнике ошибки не так просто, и цена ее мо­жет быть высокой, а что самое главное – в эту историю обычно вовлечен еще и другой человек... Если бы речь шла только о сексуальной потребнос­ти, все было бы относительно просто: "люди, будьте бдительны", не позво­ляйте случайной прихоти испортить вам жизнь. Наши естественные по­требности прекрасны, но нуждаются в присмотре разума, а наши нормы и запреты тоже хороши и правильны, но время от времени нуждаются в пе­ресмотре с помощью все того же разума... Ну, и так далее.

Кто‑то из мудрых сказал, что каждому человеку нужно, чтобы его любили, каждый хочет именно этого. Если же это невозможно – пусть уважают; если и это невозможно – пусть вожделеют; если и этого нет – пусть бо­ятся; невозможно – пусть хоть презирают или ненавидят... Но в самом на­чале все равно стояла потребность в любви, хотя после всех замен ее по­рой и узнать‑то нелегко. А вот что всем нам известный Стендаль, автор любопытнейшего трактата о разновидностях и механизмах любви, писал о "кристаллизации": если в сверхнасыщенный раствор соли копей Зальцбур­га опустить голую веточку, прутик, да что угодно – это "что угодно" по­крывается кристалликами, превращаясь в блестящий, загадочный пред­мет... Суть того, чем этот предмет был раньше, более не важна – было бы достаточно соли в растворе. Потребность любить и быть любимой и есть та соль, которая может сделать блестящим и привлекательным "что угодно". Как говорил один мой знакомый психоаналитик, "энергия либидо катектирует на объект". Мудрено? Тогда обратимся к другому источнику. Как гово­рил мальчик из некогда знаменитого ("культового" по‑нынешнему) филь­ма "Доживем до понедельника": "Ухаживать я мог бы и за Огарышевой, была бы эта самая пружинка внутри". На что барышня, естественно, фыр­кает: "Вот и ухаживай за Огарышевой!". И никому не надо объяснять, что ей в этом рассуждении не понравилось. Рассуждение, между тем, болез­ненно верное. Умненький мальчик разделил "соль" и "прутик" – очарова­ние кончилось. Привычная к нерассуждающему обожанию барышня не мо­жет с этим смириться, это бьет по ее самооценке, поэтому – сам дурак, и держись от меня подальше.

Наши потребности могут быть опасны и для нас самих, и для других – осо­бенно когда мы не даем себе труда их понимать. В пустыне путникам мере­щится не что‑либо, а зелень и вода. Мы воображаем себе героев, "чуткого и интеллигентного", сексуального террориста или "таких, каких сейчас уже не бывает". И тоже не просто так. Но все‑таки школьно‑письменные товары не едят. И потому особенно важно сохранять ясность зрения и мысли имен­но тогда, когда мы голодны. Особенно в неверном лунном свете...

Всякая сильная потребность ведет к сужению восприятия, его сугубой из­бирательности: "Голодной куме одно на уме". То, чего не хватает, заполня­ет мысли, фантазии, сны, так и видится в поведении окружающих... Если потребности отказано в прямом, непосредственном удовлетворении, она найдет способ проявиться косвенно, в крайнем случае "уйдет в подполье", на подсознательный уровень.

Такая вот с этим "любовным голодом" незадача: налево пойдешь – себя потеряешь, прямо пойдешь – совсем пропадешь, направо – требуется, ви­дите ли, умение видеть в темноте...

Другими словами, в самых ярких "Его" свойствах отражается какая‑то об­ласть нашей неуверенности или даже несостоятельности. Этому персонажу как бы приписывается то, что для нас является проблемой: молодая жен­щина, упорно не желающая взрослеть и принимать решения, мечтает о "за­воевателе" или "надежной опоре", а девушка, которой трудно и неловко выражать свои чувства, – о том, "кто поймет без слов". Когда мы говорим, что "таких на свете нет", мы одновременно выражаем сожаление и, как ни странно, ставим довольно точный диагноз своей жизненной ситуации: ведь другой человек вообще‑то существует не для того, чтобы решать наши проблемы, а сам по себе. Мечты же "о Нем" – это всегда некоторое "если я тебя придумала, стань таким, как я хочу", как пелось в старом советском шлягере.

Потому‑то встреча с "Мужчиной Мечты" – почти наверняка травма или разочарование: только не "он оказался как все", а реальность близких от­ношений заставила увидеть живого человека вместо компенсаторной фан­тастической фигуры. Мы это не заказывали! Нас обманули! И – заряд не­прикрытой агрессии по адресу мира, который почему‑то не желает удов­летворять наши потребности: не осталось, мол, настоящих мужчин, нет ли у вас другого глобуса? А уж ему‑то, родимому, и вовсе каюк: "Я в него вле­пила из того, что было. А потом, что стало, то и закопала". Вот как нас выдрессировала романтическая традиция.

В защиту женских фантазий "о Нем", которые есть и будут и, следователь­но, тоже зачем‑то нужны и полезны, можно сказать следующее. Если к ним относиться со здоровым любопытством, как к проявлению своих потребно­стей, если отчетливо отделять мир грез от реальности и не гостить там слишком подолгу и, наконец, если смотреть на собственные мечты друже­любно, но с долей иронии, – все в порядке. Всех потребностей в жизни все равно не удовлетворить, и именно с этой точки зрения "мечтать не вредно".

Хочется дословно привести один рассказ – на самом деле это тоже фраг­мент групповой работы, той ее части, когда после действия мы говорим о чувствах и о том, как они связаны с нашим личным опытом. Героиня той работы как раз задавала себе вопрос: почему, ну почему непременно нуж­но "Его" идеализировать – а самое главное, что потом с этим делать. Отве­ты, конечно, получались не совсем приятные: от намерения примазаться к совершенствам партнера (раз он так прекрасен, то и я достаточно хороша) до крайне любопытной идеи "предоплаты": все любовные восторги под этим углом зрения оказывались не более чем приманкой, гуманно подсла­щенной пилюлей последующей реальности. Понятно, что в этой, как и во всех остальных работах, искался не единственно "верный" ответ‑рецепт, а предпринималась смелая попытка исследования собственных мотивов. По­том, как водится, делились своими чувствами, возникшими по ходу "иссле­дования". Чувств этих было немало – и разных: от зависти до глубокой печали, от умиления до тревоги по поводу собственной "динамики влюб­ленности". Опыт восхищения, обожания, идеализации – важный опыт; чем он заканчивается и к чему приходит, еще важнее. Вот что рассказала нам в тот день одна из участниц (ее собственная работа о трудном процессе от­пускания взрослых детей была еще впереди).

"Когда ты работала, я все время ловила себя на том, что задержи­ваю дыхание. Очень уж мне хотелось, чтобы для тебя все не за­кончилось только горечью, чтобы ты пробилась через все сожа­ления к своему "моменту истины". Только в конце я выдохнула, и так хотелось тебя поддержать, почти поздравить. А к моей жизни это, конечно, имеет самое прямое отношение. Есть у меня воспо­минания, которыми поделиться очень хочется именно с тобой.

В молодости я точно знала, что компромиссы не для меня, и зна­ла, каков должен быть мужчина моей мечты. Идеал – вы будете смеяться – мой научный руководитель. Ни о каком флирте не было и речи, просто он был "платиновым эталоном". Умен – не то слово. Джентльмен. В стороне от кафедральных интриг. По‑настоящему смел – настолько, чтобы не участвовать в постыд­ной травле верующей лаборантки. Настоящий ученый. Спорт­смен. Несколько языков. Внешность, на которую немедленно "де­лали стойку" женщины любого возраста. И море разливанное мужского шарма. Вы понимаете, о чем я, да?

Я его не просто знала, а имела счастье общаться и быть любимой ученицей. И благодарна своей тогдашней застенчивости за то, что ни разу не сделала ни единой попытки увлечь, привлечь и завлечь. А мой герой был женат трижды, и всегда на очень глу­пых и красивых куклах. Видимо, это было для него идеальным вариантом. И уже вырастив своих детей и прожив жизнь с дале­ко не идеальным мужем, я понимаю, как мне повезло: ведь это нам, ученикам, досталось самое лучшее, что было в этом челове­ке. И на той энергетике влюбленности на самом деле воспитыва­ли и растили себя. А все три жены рассказали бы о нем немало такого, что лично мне слушать совершенно не хочется. Есть та­кое присловье, что влюбленность – она как ртуть: сжимать в руке нельзя, сквозь пальцы укатится, и нет ее. А сейчас я подума­ла, что при постоянном контакте ртуть же еще и токсичная..."

Поведи меня в консерваторию:

Там дают сегодня ораторию,

Знатоки уткнулись в партитуры, –

Много там искусства и культуры.

Поведи в джаз‑клуб меня сегодня:

Шумно, дымно там, как в преисподней,

И струится в мареве бессонном

Черный ангел с лунным саксофоном.

Или поведи меня в пивную,

Чтоб потом тащить домой хмельную.

Улыбнись мне над граненой кружкой –

Я в ответ соленой хрустну сушкой.

Дотемна, до детского невроза

Жду тебя, как дедушку Мороза!

Но душа уже подозревает,

Что тебя на свете не бывает.

Марина Бородицкая.

Зимний вечер

Как оказывается трудно и как бывает важно не предъявлять, не выставлять своим реальным мужчинам неоплатных счетов за то, что иногда видишь во сне "Его". Они в наших чрезмерных фантастических ожиданиях неповин­ны, делают что могут. А сравнения с идеалом не выдержать никому – на то он и идеал. Вы мне, конечно, не поверите, но для большинства из нас просто счастье, что мы никогда Его не встречали. Правда‑правда. А если встречали, то он был или несвободен, или категорически недоступен. И слава Богу, все к лучшему в этом лучшем из миров.

Потому что Мужчине Моей Мечты – сокращенно МММ, если вы еще по­мните эту аббревиатуру, – лучше всего там, в царстве грез и оставаться. Мечтать о Нем – это ведь не то же самое, что просто и без затей увлечься, влюбиться или тем более любить. Тут другое. Превосходные степени и за­главные буквы! Он должен излучать что‑то этакое, по сравнению с чем меркнет и становится неинтересным все остальное (остальные). Мы, в свою очередь, должны быть готовы ради него бросить все и следовать за ним на край света. Его внешность, характер, занятия и понятия выше вся­ческих похвал. Таких просто не бывает! (Иногда еще говорят "сейчас не бывает", напоминая тем самым, что человечество вырождается, а Этот как‑то чудом сохранился.)

И в самом деле, главное свойство Мужчины Моей Мечты – быть редкостью почти невероятной и недоступной. Во всяком случае, на общем фоне. Все, кто рядом, – не то, типичное не то! Он ли так хорош или фон так плох – неважно, было бы отличие. Он ни‑ког‑да не бывает всего лишь "улучшен­ным и дополненным" изданием реально известных мужчин: тогда неинте­ресно. Отличие должно быть радикальным и заметным невооруженным глазом. И тогда – гром, молния! – "вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вот Он".

"ФОТОРОБОТ" МУЖЧИНЫ МОЕЙ МЕЧТЫ (МММ)

Список этих черт, разумеется, глубоко индивидуален и зависит от лично­сти мечтательницы. Тем не менее, нам на одной субботней группе удалось выделить некоторые общие закономерности. Итак, ОН:

• Не похож на обычных мужчин, с которыми мы учились, работали, ходили на свидания. Обязан от них отличаться, быть "не таким, как они".

• Не вполне понятен. О Нем известно мало или почти ничего – какой простор для фантазии!

• Не отягощен парочкой родителей, маячащих за каждым обычным мужчиной. Его невозможно представить в роли вечного сына‑подростка, говорящего в трубку что‑то вроде: "Ну ладно, мам, ну я же сказал..." Он не то чтобы сирота (это уж совсем индийское кино), а скорее супервзрослый. Его можно приручать, но никак не воспитывать.

• Обычно высок. Плечист, худощав; ноги длинные. Имеет право на какую‑нибудь милую "особую примету", но только не смешную. Никаких намеков на животик, никаких кривоватых ног и редею­щих волос на макушке!

• Окружен аурой сильной и, возможно, опасной энергии (подробно см. дамские романы).

• Что‑то умеет делать очень хорошо, желательно – первоклассно (кроме того, понятное дело, чтобы быть первоклассным любов­ником: необходимо, но не достаточно).

• Любит детей – это если у Вас серьезные намерения.

• Обладает противоречивой личностью, каких в природе не быва­ет: добр, но тверд; щедр, но деловит; супермен, но с душой ин­ститутки и проч.

• В состоянии наконец‑то оценить по достоинству – то есть в пре­восходной степени – Вас (меня, ее), иначе не стоило бы и ого­род городить.

• Не существует в природе.

Главное условие Его появления в мечтах – томление, серия любовных не­удач, на самый крайний случай – просто скука. Опытные дамы во все вре­мена снисходительно и даже не без умиления смотрели на грезоподобное состояние дочерей и воспитанниц, зная, что мечтательный туман – необ­ходимая фаза: повздыхает‑повздыхает, а там и жизнь свое возьмет.

За исключением одной маловероятной, но все же иногда приключающейся ситуации: отворяется дверь, и Он появляется из своего Зазеркалья во пло­ти. Что и произошло с одной милой чудачкой, о которой все мы писали со­чинения...дцать лет тому назад. Для женщины это – испытание. Если не катастрофа. Мужчина Мечты соткан, фигурально выражаясь, из материала заказчика, и с реальным человеком имеет совсем немного общего. И не бу­дем утешаться рассуждениями о наивности провинциальной барышни, на­читавшейся романов: куда более взрослые, тертые и житейски опытные современницы неуклонно повторяют этот нехитрый маршрут. Пример? Из­вольте. Голосом Аллы Борисовны: "Ах, какой был мужчина! Ну, настоящий полковник!.." Мягко говоря, отличается все – кроме самого механизма идеализации. А уж видеть полковником урку или демоном капризного мальчишку... так ведь и буфетчица из любимой народом песенки – не Та­тьяна Ларина...

Все симптомы характерного умопомешательства хорошо известны, на них останавливаться не будем. Лечат время и реальность. Если повезет, обхо­дится без хирургии – тогда это только разочарование. Если нет... Шрамы и горечь, часто на всю жизнь. Подозрительность. Пессимизм. Иногда де­прессия. Иногда – озлобленность. Иногда – попытки повторить опыт очарованности. (Есть женщины, которые вне состояния слепой влюбленно­сти в очередного Мужчину Своей Мечты как бы и не живут вовсе – так алкоголик влачит какое‑нибудь существование от рюмки до рюмки. По­мните работу Розы?) Короче, Татьяна Ларина еще хорошо отделалась.

Интересно, что все без исключения помнят сюжет "Евгения Онегина", но упорно пропускают как несущественную деталь один важнейший поворот в истории "выздоровления" героини. Знаете, о чем я? Нет? Преодолейте привычную тоску при упоминании произведения из школьной программы, дело того стоит. Вспомните: после дуэли бедная девочка остается с разби­тым сердцем и своей невостребованной любовью, плюс глупая и жуткая история убийства Ленского, плюс жизнь, в которой все по‑старому, но только хуже. Где же она излечивается? Где к ней возвращается достоин­ство, и рассудок, и способность понимать саму себя? В библиотеке Онеги­на. Читая Его любимые книги – сначала, надо полагать, от тоски, а после уже не только. Отслеживая ход его мыслей там, где на полях "отметки рез­кие ногтей". Тут и только тут она начинает что‑то понимать в этом челове­ке, его вкусах, ценностях, слабостях и прочая. А заодно – понимать, на что она сама полетела, как мотылек на огонь. И у нее возникает критиче­ский, взрослый взгляд: "Уж не пародия ли он?" – а с ним уходят и все за­главные буквы и восклицательные знаки. Браво, Татьяна Дмитриевна! Ум­ница! Поразительно, как много людей, и мужчин, и женщин, именно этого фрагмента романа просто не помнят. Интересно, почему?

Ну да ладно. Оставим в покое пыльную полку с книгами, тем более, что они – вкупе с кино, разумеется, – во многом ответственны за нашу склонность к мечтам о Нем. На прощание расскажу еще одну историю, на сей раз подлинную. История эта о том, как встретила Его бабушка моей ба­бушки Ольга Ивановна, но на романтический лад лучше не настраиваться.

Итак середина того (уже позапрошлого) века. Глухая российская провин­ция. Семнадцатилетняя красавица, купеческая дочь Оленька. Жизнь сонная, ленивая, перемен не предполагающая, вот разве что замуж пора...

И вдруг! Городок потрясен новостью! Туда, в муромскую глушь, проводят железную дорогу! (Нам, наверное, представить трудно масштаб этой ново­сти на фоне полного отсутствия каких бы то ни было новостей: это даже с первым полетом человека в космос не сравнить.)

...Первый поезд. На перроне – "весь цвет". Героиня под кружевным зон­тиком, сдержанное волнение толпы, предвкушающей небывалое зрелище. Медленно приближается паровоз, которого никто прежде не видел...

...и с подножки лихо спрыгивает та‑кой "молодой‑интересный", в та‑акой красивой форме, с та‑ким сверкающим свистком, что – ах! Ясно, он здесь главный! Зван немедленно в лучшие дома, обхождение столичное, что и говорить... Куда до него местным молодым людям! Медведи‑с!

Короче, голубоглазая дурочка увидела Мужчину Своей Мечты и очень быс­тро оказалась обручена – ах, какой пассаж! – со скромным, хотя и подаю­щим надежды служащим Московской железной дороги. (Впоследствии он дослужился аж до диспетчера, явив талант к составлению сложных и про­думанных расписаний. Но мечты Оленьки были разбиты навсегда, и карье­рой толкового, способного и не лишенного оригинальности мужа она так и не заинтересовалась.) А пока: папенька, в ярости, лишил приданого. Ма­менька поплакала, да и простила, отправила в Москву тайком от мужа воз‑другой (!) с "самым необходимым". А красавица всю последующую жизнь горько обижалась на мужа за обман. Знал ли он, что в глухом городке сро­ду не видывали ни железнодорожной формы, ни живого кондуктора? Оча­рован голубоглазой дурочкой – да, был, а заподозрил ли недоразуме­ние – кто знает... Никого из этих людей уже давно нет на свете. Вот так, мои дорогие... Между тем, если бы не эта "комедия положений", вашей по­корной слуги бы и на свете не было. Но это я так, к слову.

Мечты, как говорили древние, имеют одно опасное свойство – иногда они сбываются.

Date: 2016-02-19; view: 352; Нарушение авторских прав