Глава двадцать вторая. Это кафе на окраине греческой столицы Александр Солоник открыл для себя сравнительно недавно, сразу же после возвращения из Москвы

Это кафе на окраине греческой столицы Александр Солоник открыл для себя сравнительно недавно, сразу же после возвращения из Москвы. Оформленное в опереточно-декоративном стиле восточного дворца с отличной кухней и молоденькими улыбчивыми официантками, оно сразу понравилось Македонскому и в первую очередь тем, что народу в нем бывало совсем немного. Сюда никогда не приезжали русские: ни челноки, вывозящие на вещевые рынки бывшего Союза центнерами недорогие меха, ни полупьяные барыги, мнящие себя крутыми бандитами, вроде кавказца Резо, ни так называемые „новые русские“.

Впрочем, с одним русским в этом кафе Македонский все же познакомился…

Невысокий, со светлыми, коротко подстриженными волосами, крепко сбитый, он работал одновременно и охранником, и рабочим на складе, и водителем микроавтобуса, на котором в ресторанчик подвозили продукты. Был он приблизительно одного с Сашей возраста, и, что примечательно, его рост, фигура, цвет глаз, даже черты лица оказались весьма схожими с приметами Македонского. Знаменитому киллеру вспоминались недавние размышления о собственном двойнике. Казалось, сама судьба дает ему, Македонскому, шанс.

Познакомиться с ним не составило большого труда. Валера Горчаков именно так представился этот человек — был уроженцем Среднего Поволжья, окончил военное училище, служил офицером в погранвойсках. Какое-то время воевал в Чечне, потом ушел в запас. Не найдя себе применения на родине, подался на древнюю землю Эллады. Долго мыкался без дела, как водится, конфликтовал с полицией, ночевал на скамейках в парках, пока не устроился на работу в это кафе. Бывший пограничник был доволен своим теперешним положением. Конечно, относительно, потому как до приезда в Грецию рассчитывал на лучшее.

— Простите, а вы чем здесь занимаетесь? — осторожно поинтересовался Валера, внимательно рассматривая Сашу. Видимо, он также был поражен его необыкновенным сходством с собой.

— Я бизнесмен, из Москвы, — коротко ответил Солоник и тут же неожиданно для самого себя спросил: — Валера, заработать хочешь?

— Кто же не хочет, — развел руками тот, прикидывая в уме, почему этот вопрос задан именно ему, человеку, которого москвич видит впервые в жизни. — А что делать?

— Разовые поручения. Но — регулярно, — туманно объяснил московский „бизнесмен“. — Не беспокойся, ничего особо сложного, противозаконного.

— А сколько вы мне будете платить за разовые поручения? — поинтересовался Горчаков.

— Позвони в конце недели. — Достав блокнот, Македонский записал свой номер телефона, вырвал листок и протянул собеседнику. — Встретимся, поговорим более конкретно. Может быть, тебя что-то не устроит. Но предложение серьезное… Давай-ка лучше на „ты“, так проще. Так когда позвонишь?

Человек, с которым Македонский познакомился в кафе, был из породы врожденных оптимистов. На вопрос, как жизнь, он обычно отвечал — „хорошо“. Или „очень хорошо“. Или даже „отлично“.

После училища его отправили к черту на кулички, в Уссурийский край. Но и там, по его мнению, было хорошо — тишина и спокойствие. Затем бросили на границу Чечни и Дагестана. И тут тоже хорошо, потому как школа жизни. В одной из боевых операций его контузило, правда, легко — ничего плохого, надо немного поостыть. Если его, случалось, били — хорошо, наука будет. А когда бил он — опять же хорошо, пусть знают, с кем связываются…

Многие считали его недалеким и пустым в общем парнем. Лишь немногие хитрым, умным и изворотливым, что, конечно, было ближе к истине.

Казаться глупей, чем ты есть на самом деле, отчасти выгодно. Глупому человеку можно поведать то, что никогда не скажешь умному. К тому же от него нельзя ожидать коварного поступка. В какой-то момент появляется отличная возможность, сбросив с себя маску Иванушкидурачка, нанести внезапный удар, расчетливо подставить противника, извернуться, чтобы завтра вновь играть роль простодушного дурачка, и так — до следующего раза. Горчаков усвоил эту немудреную, но действенную истину, и умело пользовался своим имиджем дурашливого парня.

Вот и теперь, в беседе с московским бизнесменом, Валера понял как минимум две вещи. Во-первых, Саша совсем не тот человек, за которого себя выдает, а во-вторых, настойчивая просьба позвонить несомненно связана с их внешней схожестью.

Понял, но виду не подал. Теперь это было бы глупо, нерасчетливо, а главное — невыгодно. Проводив нового знакомого до выхода из кафе, он зашел в подсобку и рассматривал из окна отъезжающий с паркинга джип. Горчаков подумал вот о чем. Если этот странный русский, представившийся бизнесменом, хочет нанять его, Валеру, чтобы выдавать за себя, стало быть, он наверняка не в ладах с законом. А это, в свою очередь, открывает заманчивые перспективы…

Сидя за рулем джипа, Солоник снова мысленно прокручивал возможные выгоды, а также неудобства и изъяны, связанные с появлением двойника. Явные выгоды все-таки перевешивали.

Этот парень, бывший офицер, а теперь ни дать ни взять простой вышибала в кафе, тоже наверняка удивился сходству. Судя по всему, теперь он вряд ли понимает, для каких целей нужен, а когда поймет, будет уже поздно.

На светофоре загорелся красный свет, и водитель, нажав на тормоз, остановился, встав в ряду первым.

Неожиданно на „зебре“ перехода мелькнула знакомая женская фигура. Это была Оксана — та самая продавщица из Бахмача, которой он обещал позвонить и о которой уже забыл. Через стекло было заметно, что у девушки распухло лицо, и это навело Сашу на невеселые размышления.

Оксана была у него дома, набивалась в постоянные любовницы, но он прогнал это глупое животное, сунув ей денег. Безусловно, с ней уже беседовал тот самый кавказец, гнущий пальцы под авторитетного жулика. Кажется, его звали Резо. Тогда Саша легкомысленно и неосмотрительно назвался Македонским. Даже спросил: никогда о таком не слыхали? Вне сомнения, этот самый Резо или же его присные избили девушку, выпытывая у нее, где живет Солоник.

Саша надавил клаксон. Услышав резкий сигнал, девушка вздрогнула.

— Оксана, иди сюда! — Саша приоткрыл дверцу и, изобразив на лице приветливую мину, поманил ее: быстрей, сейчас зеленый зажжется…

Девушка выглядела жутко: синяки и кровоподтеки, неумело закрашенные тональным кремом, свежие царапины на шее, взгляд затравленный, точно у кролика перед удавом.

Усевшись рядом с Сашей, Оксана взглянула на него с нескрываемым ужасом.

— Ты что, следил за мной?

— Считай, что да, — ответил он, трогаясь с места и спросил: — Это тебя Резо так отделал?

Обманывать не было смысла — то, что ее избил Резо, не вызывало сомнений.

— Да, — прошептала она и всхлипнула.

Проехав несколько кварталов, Солоник свернул в переулок и остановился возле небольшого, очень немноголюдного кафе. Он заказал себе кофе, а Оксане легкого вина.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Пять дней назад. — У девушки задергалась щека, словно от тика. Выхожу из магазина, а на улице меня поджидает его бандит, Мамука. Запихнул в свою тачку, отъехали немного, тут он меня за волосы выволок и головой изо всех сил о стену.

— За то, что ты со мной пошла?

— За это тоже.

— А что потом?

— Он меня к Резо отвез.

— И что от тебя грузину нужно было? Мой адрес?

Оксана промолчала.

— Ну, так что же он хотел? — повторил вопрос Македонский.

— Он пообещал, что продаст меня в публичный дом, — выпалила девушка, не найдя другого весомого оправдания, — что убьет, зарежет, а перед тем зверски изнасилует.

— Если ты меня не сдашь?

— Он хотел узнать, кто ты и где живешь.

— И ты, конечно, сказала?

Она хотела что-то еще добавить, но, взглянув в глаза собеседника, замолчала. Было во взгляде этого человека нечто жуткое. Ей показалось, что он готов расправиться с ней тут же, не сходя с места.

— Так сказала или нет? — повысил голос Солоник.

— А что мне оставалось делать? — снова всхлипнула Оксана. — Я ведь тебе говорила, что Резо страшный мафиози. Вор в законе, или как там у них называется… Они меня потом в подвале заперли, три дня без еды держали. Правда, потом выпустили и предупредили: если пожалуюсь тебе живьем закопают, по уши в землю вобьют!

— Что он еще спрашивал?

— Называл какую-то странную фамилию — Македонский, кажется. Говорил, что это вроде бы ты.

— А ты что ответила?

— Не знаю.

Глаза Солоника сузились.

— Возьми, — расстегнув портмоне, он достал десять стодолларовых купюр. — Бери, тебе пригодятся… Только скажи мне еще одну вещь: где этот твой Резо обитает?

— Ой, что ты! Не надо! И не спрашивай даже! Ты что, моей смерти хочешь? Ты не знаешь, что это за человек! — испуганно воскликнула продавщица, но деньги тем не менее взяла.

— Да не бойся, я никому ничего не скажу, — внезапно Саша смягчился, и голос его сделался спокойным, даже ласковым. — Сама подумай, этот самый Резо хочет меня видеть. И адрес мой у тебя выпытывал, и фамилию спрашивал, и поближе познакомиться хотел. Но зачем ему ко мне приезжать? Я и сам могу его навестить. Тем более вор в законе, такой уважаемый человек…

Он извлек из портмоне еще несколько стодолларовых купюр и, положив их рядом с собой, выжидательно взглянул на собеседницу.

На простодушном лице продавщицы отразилась целая гамма чувств: растерянность, сомнение, желание взять деньги, а главное, наивная вера в правдивость последних слов Солоника.

Девушка вздохнула.

— Ну хорошо.

Достав авторучку и блокнот, Солоник приготовился записывать…

…Спустя полчаса он отвез Оксану на вокзал, усадил на поезд, следующий в небольшой курортный городок Пеллопонеса, убедился, что та уехала.

Затем вернулся на виллу и, замотав в плед „АКС“ с навинченным глушителем, положил его на заднее сиденье джипа.

Путь его лежал в один из престижных пригородов Афин — туда, где по словам Оксаны, жил Резо.

Дом кавказца он нашел без сложностей. Роскошный, хотя и безвкусный особняк бросался в глаза среди скромных коттеджей.

Оставив машину в квартале от особняка Резо, Саша сунул по-прежнему замотанный в плед „АКС“ в спортивную сумку и двинулся на разведку. Кавказский „апельсин“ жил на редкость беспечно, уверенный в том, что любые неприятности не для него. Охраны не наблюдалось, а сигнализация, установленная на невысокой изгороди, выводилась из строя за несколько минут.

Перепрыгнув через изгородь, Македонский спрятался за старым масличным деревом и принялся наблюдать за домом. Там было тихо, в саду ни души. По-видимому, хозяин и его телохранители еще спали, хотя утро уже давно миновало.

Стараясь быть незамеченным, Солоник обошел дом кругом, заглядывал в окна. Одно из них оказалось приоткрытым, и Саша, расстегнув молнию на сумке, в которой лежал автомат, прислушался. Голос, доносившийся из окна, показался ему знакомым…

В то утро Резо проснулся с нехорошим предчувствием. Пролежал больше часа в кровати, затем, сунув босые ноги в шлепанцы, пошел на кухню. Сварил кофе и, закурив, долго, почти не мигая, смотрел, как поверхность напитка подергивается асфальтового цвета пленкой.

Вроде бы у него не было особых причин для скверного расположения духа. Дела шли нормально, магазины, оптовые базы и прочие предприятия, которые он контролировал в Греции, давали стабильную прибыль. Во всяком случае Резо куда больше получал, чем тратил, а тратил этот кавказец обычно немало.

Вчера вечером он звонил в Москву, своему крестному, короновавшему его на вора, Вахтангу и сообщил, что точно установил место жительства того самого киллера, которым законник интересовался в прошлой телефонной беседе. Присовокупил как бы между прочим, что сам разберется с ним.

— К тебе тут пацаны из Москвы в гости собираются, — ответил собеседник. — Где-то сразу после Нового года. Встретишь, у себя поселишь… Урицкие — никогда не слыхал о таких?

— Слыхал, — соврал Резо. — Только зачем их сюда, в такую даль, посылать? Если ты насчет этого самого Македонского, то мои быки его не сегодня-завтра вальнут.

Убийство суперкиллера, отправившего на тот свет больше десятка уважаемых в криминальном мире людей, несомненно, прибавило бы Резо авторитета и уважения. Изучив подшивку русских газет, кавказец прекрасно понял: ликвидация такого, как Македонский, навсегда впишет имя убийцы в историю российского криминалитета. Одно дело — номинально считаться вором, но в то же время слышать за спиной шепоток: никакой он ни вор, а мелкий барыга, „апельсин“, который купил у лаврушников коронацию. Совсем другое оказать миру российского криминала услугу, которую тот наверняка оценит по достоинству. И уж тогда о Резо будут говорить: это тот самый, который завалил самого Солоника, очень серьезный и уважаемый человек…

Выпив залпом уже остывший кофе, Резо вызвал к себе Мамуку. Тот жил в его доме, одновременно выполняя роль телохранителя, водителя и порученца по всем вопросам.

— Ну, что, был в Лагонисе?

В Лагонисе, очень дорогом пригороде, со слов Оксаны, и обосновался Македонский.

Порученец утвердительно кивнул.

— Был.

— Ну и как тебе?

— Солидно, и говорить тут нечего. Сигнализация везде понатыкана, все просматривается.

— Реально к нему проникнуть?

— Думаю, да. Наши ребята выяснили, что по документам он якобы грек. Даже фамилию пробили, под которой он тут живет: Владимирос Кесов. Только документы у него наверняка поддельные. Да и положение, сам понимаешь, шаткое: в Москве ищут и менты, и братва, в Европе — „Интерпол“. Если бригаду на дом прислать, наверняка в полицию звонить не станет. Попытается смыться. А мы засаду организуем, перехватим, и…

Резо откинулся на спинку стула и перебил Мамуку:

— А дура эта где, Оксана?

— Посидела в подвале, поголодала, теперь как шелковая.

— Выпустил?

— Надо же кому-то в магазине торговать, — со смешком объяснил порученец. — Да и денег в нее сколько вложено: документы, вызов, накладные расходы. В подвале с нее толку мало.

— А если она к нему ломанется и расскажет? — нахмурился Резо.

— Ва! Какой-такой расскажет? Папу-маму во все дыры трахну, шени дэда! — выругался кавказец. — Я ее прежде чем к тебе везти, так, легонько побил, для профилактики. И то послушной стала. Она теперь всего боится, даже своей тени. Я ее до смерти закошмарил, — щегольнул он новым, недавно услышанным словом бандитской фени.

— И все-таки зря ты ее выпустил. Пусть бы до поры до времени посидела.

Усевшись напротив, порученец закурил и, пустив в потолок колечко дыма, поинтересовался:

— Так когда этим самым Македонским займемся?

— Вчера в Москву звонил, — сказал Резо, — с очень уважаемым вором разговаривал, с тем, кто меня в закон крестил. Земляк мой, Вахтанг знаешь, может? Он что говорит? Из Москвы бригада каких-то урицких выезжает.

— Его вальнуть?

— А то!

— И что же?

— А на хрена нам бригады, шмигады? Сами, что ли, маленькие? Представляешь, Мамука, какой авторитет потом у нас будет? Я тут об этом Солонике в книжке читал, будто бы он…

Резо не успел договорить: дрогнула портьера, с треском раскрылась оконная рама, и на пол мелким дождем посыпалось стекло. В оконном проеме мелькнула чья-то темная тень…

Резо даже не успел среагировать: последнее, что он увидел, было тупым стволом „АКС“, направленным прямо на него…

Автоматная очередь, смазанная глушителем, прозвучала почти неслышно. Лишь в стеклянной горке звякнула хрустальная посуда да блестящие латунные гильзы, посыпавшиеся на пол, зацокали по натертому паркету с неприятным металлическим звуком. Первые же пули прошили кавказского „апельсина“ насквозь. Он свалился навзничь, и темная густая кровь растеклась из-под тела, обрамляя его силуэт.

Мамука попытался среагировать, успел засунуть руку в карман, но нападавший опередил его: короткая очередь в голову, и порученец свалился на труп своего хозяина.

Далее убийца действовал профессионально и спокойно, но в то же время зря не терял времени. Свинтил со ствола „АКС“ глушитель, убрал его в карман, а сам „Калашников“ тщательно вытер носовым платком и за ненадобностью бросил на пол возле трупов. Ступая по осколкам стекла, киллер бросил на убитых прощальный взгляд и, пружинисто вскочив на подоконник, выпрыгнул в сад.

Спустя несколько секунд белый джип неторопливо катил в направлении центра Афин…

Полиция прибыла лишь спустя несколько часов после случившегося. Ее вызвала пожилая женщина-гречанка, обычно приходившая наводить чистоту и порядок в доме. Личности убитых были установлены достаточно быстро. Резо давно проходил в разработках Министерства общественного порядка как лицо неблагонадежное, связанное с мафией. То, что он русский и пал жертвой внутриклановых разборок, сомнений не вызывало.

В тот день афинские вечерние газеты вышли с броскими заголовками: „Убийство российского мафиози“, „Татуированная рука Москвы“, „Греция вотчина русских бандитов“. Злоязыкие щелкоперы строили самые невероятные предположения относительно смерти Резо, и все сходились в том, что его с порученцем Мамукой убил кто-то из их окружения. Во всяком случае никто из журналистов даже в самых смелых предположениях не связывал эти смерти с Солоником, поисками которого занимался „Интерпол“, в том числе и в Греции…

Date: 2016-02-19; view: 273; Нарушение авторских прав