Глава тринадцатая. — короче говоря, нас подставили трижды

— …Короче говоря, нас подставили трижды. Первый раз — когда из Кургана вернулся: мол, «косяк» запорол, пацанов мусорам швырнул. Второй раз — когда нас на «стрелку» с березовскими отправили, на явный раздербан. В третий — сегодня рано утром, конкретно, когда Чиж по мою душу пришел… Остальное вы сами знаете. А если такое же завтра произойдет с любым из вас?!

Встреча, назначенная Свечниковым своим пацанам, происходила в небольшом кафе за московской кольцевой автодорогой, заведении, прославившемся тем, что оно издавна служило местом встреч многих столичных группировок.

Менты, как правило, предпочитали не соваться сюда. Непонятки, происходившие в кафе не так уж часто, гасились собственными силами, и потому можно было быть уверенным, что собравшихся здесь наверняка не повяжут.

Беседа обещала быть обстоятельной, серьезной и долгой. Слишком много предстояло сегодня решить и слишком от многого отказаться. Но с другой стороны — кто мог с полной уверенностью сказать, как именно повернется ситуация дальше? Быть может, после неизбежных потерь начнется полоса везения?

Час назад, отправляясь на встречу, бригадир тщательно продумал свои первые фразы. В разговоре напирал не на то, что негодяи-братья подставили именно его, а на то, что они швыряют всех пацанов. Несостоявшаяся жертва покушения сидела во главе стола. Медленно, тщательно взвешивая каждое слово, Свеча цедил сквозь зубы:

— Я за свои базары и дела всегда ответ держу. Я никому из Лукиных никогда никакого западла не делал. И под пули лез, и в засадах сидел, получается, за них. И никакой вины за собой не знаю. А если кто знает, пусть скажет. Но Чижа с волыной ко мне в подъезд присылать — это беспредел, в натуре.

Собеседники слушали внимательно, ни разу не перебили, сочувственно цокали языками, кивали, и Свеча все больше убеждался, что понят так, как и должно. В конце беседы он извлек главный козырь: достал из бумажника завернутую в целлофан «маляву», полученную от Шмеля в «Петрах». Записка пошла по рукам. Видимо, это вещественное доказательство окончательно убедило пацанов в справедливости слов бригадира.

— Ну, и что теперь делать? — спросил Мустафа, внимательно рассматривая «маляву».

— Я вчера с Лукиным-старшим в «Метрополе» тер, честно так и сказал: хватит, ухожу от вас.

— А он что?

— А что он мог мне сказать? Понта ради согласился, чтобы бдительность притупить, всех благ пожелал. Остальное вы знаете.

— Да, теперь тебе обратного пути нет, — кивнул Кондрат, русоволосый амбал с вывороченными, как у Майкла Тайсона, губами и огромными кулаками с распухшими костяшками пальцев.

— Да я и сам знаю, — Свеча закурил от предупредительно протянутой зажигалки.

— А делать что собираешься?

— Во-первых, пацаны, надо сразу определиться, с кем вы: с теми паучинами или со мной? — прищурился бригадир, понимая, что этот момент в сегодняшней беседе ключевой. Если уж уходить, то со всеми людьми, не иначе. — Я знаю всех вас как нормальных, а главное, порядочных людей. Столько всего вместе прошли, в таких историях побывали! Столько нас друг с другом связывает… И никто из вас не может мне сказать, чтобы я подставил хоть одного из вас, — незамысловатый подтекст последней фразы был более чем очевиден, и Мустафа, говоривший, видимо, от имени всех, тут же понял его:

— Какой базар! Ты же не такой, как они, гондоны штопанные! — Естественно, Мустафа так аттестовал негодяев-братьев.

Свеча медленно обвел пристальным взглядом собравшихся.

— Ну, так что решаем? Пацаны, я хочу, чтобы и вы меня поняли правильно. Ситуация получается гнилая, и чем дальше, тем будет хуже. Я предлагаю отделиться. Оставаться у братьев — значит, все время ходить по канату. Не понравитесь вы им чем-то, они или подставят вас, как меня хотели, или того хуже — киллера на дом пришлют. Никто из вас не знает, чего ждать от них завтра. Те, кто хочет с ними остаться, — неволить не буду, сами понимаете. Как говорится, «колхоз — дело добровольное». Ну, так что скажете?

Из девяти человек, собравшихся обсудить ситуацию, уйти от Лукиных отказались лишь двое, как, впрочем, и ожидал Свечников. Остальные, видимо, убедившись в справедливости аргументов бригадира, заявили, что переходят под него.

И конечно же следующий вопрос, заданный Кондратом, прозвучал более чем естественно:

— Ну а дальше что? В другую группировку вольемся или будем сами по себе?

— Может, наберем пацанов из других городов, может, подпишемся под кого. Ладно, потом об этом, — ответил заметно повеселевший Свечников. Теперь надо в главном определиться — из какого котла щи хлебать будем? Во-первых, вы, пацаны, знаете: я Крапленому слово дал — найти и завалить того киллера долбаного, Македонского, и потому должен свое слово исполнить, не опомоить. А чтобы этого сучонка искать, лавье нужно. Да и жить нам всем на что-то надо, пока не определимся, что к чему. А бизнесменов, барыг своих у нас пока еще нет…

— Давай толстого Дюню с его хозяйством раздербаним! — неожиданно предложил КонДрат.

Свечников поджал губы: бизнесмен, кликуха которого только что прозвучала, был одним из самых перспективных кабанчиков братьев Лукиных. В свое время Миша Лукин выбил этому коммерсанту несколько выгодных кредитов. Поднял на ноги, снял ему богатый офис в центре Москвы, отбил от наездов налоговой и конкурирующих группировок, подогнал пару хороших контрактов… Из Дюни явно растили кабанчика — так в обиходе бандитов называют барыгу, фирме которого сперва создают режим наибольшего благоприятствования, а когда на банковских счетах ее рисуется достаточная сумма, рвут на части. И бизнесмен-кабанчик по кличке Дюня, владелец сети бензозаправок, уже дошел до той стадии, когда его можно закалывать…

— Ну, так что? — пацаны выжидательно смотрели на Свечу.

— Нормалек. Только ведь все лавье мы из него сразу не скачаем, — бригадир уже профессионально прикидывал, как сподручней наехать на фирмача. — Разве что наличку, которая в офисе.

— Хоть что-нибудь. Все лучше, чем ничего. Мы его тоже растили.

Раздербан Дюни и его фирмы означал неминуемую войну с братьями, жестокую и беспощадную. Возможностей у Лукиных было, конечно же, больше, и потому тактику дальнейших действий следовало продумать до мельчайших подробностей. Ну, выставить барыгу на лавье, тот, естественно, позвонит Мише, и тогда…

Словно прочитав мысли бригадира, Мустафа произнес глухо:

— У нас все равно обратного пути нет.

— Семь бед — один ответ, — жестко улыбнулся Свечников. Он уже знал, как поступит с Дюней, да и не только с ним. — Ну, братва, чего попусту время терять? Поехали, коль решили…

Бригадир торопился: а вдруг кто-нибудь из пацанов внезапно передумает? Наезжать на подшефного бензоколонщика следовало чем быстрей, тем лучше. После того как все будут замазаны перед Лукиными, ни у кого из пацанов не останется пути назад…

Тот день начался в офисе фирмы «Прометей» как обычно. Настырно звонили телефоны, пищали принтеры, и компьютерные мониторы, мерцающие неверным голубым светом, отбрасывали причудливые блики на лица невыспавшихся клерков. Появившаяся в коридоре длинноногая девица, работавшая в фирме секретаршей, заметив в конце коридора знакомую фигуру, мгновенно юркнула в дверь. Она снова опоздала на работу, и перспектива неприятной беседы с хозяином фирмы явно ее не радовала.

Хозяин фирмы Андрей Борисович Семенцов — толстенький, чернявый мужчина, как правило, приходил в офис одним из первых. Конец года всегда отличался повышенной загруженностью: подготовка отчетности в налоговую инспекцию, бухгалтерский баланс, проплата по счетам, обналичивание, бизнес-планы новых проектов, деловые переговоры, подписание документов, бесконечные телефонные звонки…

Обычная офисная рутина вызывала у хозяина фирмы сложную гамму чувств: раздражение бестолковостью подчиненных, злость на налоговую инспекцию, разочарование по поводу неудачного контракта и радость оттого, что конкуренты попали куда в худшие передряги…

Впрочем, профессиональное занятие бизнесом порождало у владельца фирмы и еще одно чувство: страх.

В представлении многих крупный, и даже не очень крупный российский бизнесмен — это преуспевающий, чистенький, отутюженный и лоснящийся господинчик, который непременно обитает в дорогом загородном коттедже и катается на навороченном шестисотом «Мерседесе». На самом деле такой коммерсант — человек, который постоянно чего-то боится. Того, что завтра на его фирму наедет налоговая полиция, что отберут лицензию, арестуют банковский счет…

Впрочем, в российском бизнесе есть вещи и пострашней: бандиты! Эти могут не только фирму закрыть, не только отобрать коттедж и дивную иномарку, но и запросто заломить коммерсанту куда более страшный счет.

С крышниками, бандитами из урицкой группировки, у Семенцова вроде бы все складывалось. Каждое первое число он отстегивал им десять процентов с чистой прибыли наличкой. Для этого и была создана касса черного нала. Цена за крышу не казалась Андрею Борисовичу непомерной — многие коллеги владельца «Прометея» платили и по двадцать, и по двадцать пять и даже по пятьдесят процентов. Старшой Урицких — господин Михаил Лукин, — заверял господина Андрея Семенцова или, как он называл его еще, Дюню, что такое положение вещей неизбежно: не хочешь неприятностей, не хочешь наездов плати. Если бизнесмен зарабатывает деньги, он должен с кем-то делиться. Да и не за просто так, а за крышу, предоставляемую фирме. Ну и за охранные услуги, за реальную помощь в бизнесе, прикрытие и содействие во всех без исключения делах. Урицкие действительно несколько раз крепко помогли «Прометею».

Господин Семенцов был почти согласен с таким положением вещей, но все-таки каждый раз, приходя в офис, испытывал безотчетную тревогу. Это сегодня крышники такие хорошие, такие добрые. Но кто может с уверенностью сказать, как поведут они себя завтра?!

Коммерсант, тяжело вздохнув, обернулся в сторону окна, приподнял жалюзи, и сердце его тревожно екнуло: прямо под офисом одновременно парковались два джипа с тонированными стеклами. Машины эти были прекрасно знакомы Андрею Борисовичу.

Спустя минуту из селектора внутренней связи послышался взволнованный голос секретарши:

— Андрей Борисович, к вам гости.

— Пропусти, — глухо произнес бизнесмен, прикидывая в уме, с какой стати могли пожаловать эти люди в столь неурочный час.

Вскоре в кабинете, напротив стола хозяина, сидели трое.

Один — высокий амбал с хищным прищуром небольших, глубоко посаженных глаз и мощным квадратным подбородком, — был хорошо знаком коммерсанту. Семенцов уже год знал этого человека как Сергея Ивановича Свечникова и несколько месяцев назад даже был у него на дне рождения, презентовав дорогие часы «Патрик Филипп». Свечников, или Свеча, как его еще называли, был у урицких человеком авторитетным. Не далее чем полгода назад он со своими друзьями специально приезжал в офис, чтобы уладить наезд каких-то пришлых «черных». После нехитрой беседы чужаки были выпровожены.

Двух других: высокого, с толстыми губами и сбитыми костяшками пальцев и маленького, чернявого, похожего на азиата, Семенцов никогда прежде не видел, однако значительные физиономии и скрытая агрессия, исходившая от них, не оставляли сомнений в профессиональной принадлежности этих людей.

Глядя на бандитов, коммерсант ощутил неприятный холодок под ложечкой, и его лицо тут же растянулось в дрессированной улыбке.

— Чай? Кофе? Чего-нибудь покрепче?

— Ничего не надо, мы на минутку, — со значением бросил Свеча. — Короче говоря, подставил ты нас, Дюня. Филки за прошлый раз закрысил? Закрысил, мы уже все подсчитали. Сколько у тебя чистоганом за октябрь вышло-то?

— Я все честно заплатил! Сейчас покажу вам финансовую отчетность. Лицо Семенцова пошло крупными бордовыми пятнами, он судорожно выдвинул ящик стола. — Минуточку, обождите…

— Да на хрена нам твоя отчетность! — вспылил Свечников. — Ты что, моему слову не веришь?

— Да ведь мне никто ничего не говорил, — бормотал коммерсант. Сколько времени прошло…

— А-а-а, не говорил? Значит, ждал, что мы скажем. Теперь вот я говорю.

Хозяин кабинета мельком взглянул на мобильный телефон с явным намерением куда-то позвонить, но собеседник перехватил этот взгляд.

— Куда звонить собрался? Не мусорам ли?

— Михаилу Ильичу, уточнить, — проблеял коммерсант. — Или его брату Николаю…

Казалось, Свеча только и ждал этого.

— Пацаны! Вы слышали? — обратился он сперва к чернявому своему спутнику, а затем к толстогубому. — Вы сами все слышали, я ничего не говорил. Он сказал, что Луке собирается звонить. Получается, что он пацанскому моему слову не верит, да? Не уважает меня, за позорника держит!

Бандиты послушно закивали.

— У-у-у, барыга долбаный, — процедил чернявый, смачно сплюнув на ковровую дорожку кабинета. — Ты на кого хавало раскрыл?

— Да я тебе, бычье голимое, щас копыта пообломаю! — толстогубый амбал, поднявшись, подошел к хозяину кабинета вплотную. Тот в ожидании удара втянул голову в плечи.

— Да звони, звони кому угодно, звони! — заводил себя бригадир, прекрасно понимая, что после всего происшедшего бизнесмен никуда звонить не будет. И, схватив со стола черную трубочку мобильного телефона, делал вид, будто бы набирает номер Лукина. — Ну давай, перетри с Лукой! Только потом тебе еще хуже будет!

Свеча, Мустафа и Кондрат профессионально кошмарили Семенцова минут двадцать. За это время несчастный бизнесмен, наверное, не раз попрощался если не с жизнью, то со всем имуществом, кляня себя за столь некстати возникшее желание позвонить Михаилу Ильичу. Свеча сулил барыге самые страшные кары, а толстогубый стоял у стола, готовый в любой момент приступить к экзекуции.

Как ни странно, но Мустафа заступился за несчастного бизнесмена.

— Да ладно, Свеча, не кошмарь его больше, — улыбнулся он. — Ну, спорол «косяк», с кем не бывает! Он ведь не при понятиях, многого не знает, а за базар ответ держать не научился!

Свечников, тяжело дыша, опустился в кресло.

— Чтобы я от какого-то барыги такие вещи терпел?!

— Это стоит денег, — веско заявил Кондрат, отходя от стола.

— Понятное дело! — Для Мустафы слова коллеги были сами собой разумеющимися. — Так ведь он еще должен нам за прошлый месяц! Мы чего сюда ехали? Снять с него то, что должен. Ну?

Семенцов понял все — та самая крыша, на которую он так рассчитывал и в которую почти верил, наехала на него, и наехала сурово. Не дать денег было нельзя — вид и интонации бандитов внушали самые худшие опасения.

— Сколько? — почти беззвучно прошептал он. — Сколько я вам должен?!

— А ты въезжаешь, — заметно повеселел Свеча и, взяв со стола хозяина кабинета калькулятор, принялся за подсчеты.

Бригадир нажимал кнопки лишь для понта. Истинное положение дел на фирме ему было известно равно как и сколько наличных денег можно было скачать с закошмаренного коммерсанта.

— Короче — сто штук, — небрежно отложив калькулятор, сказал бригадир. — Сто штук, и не бакса меньше.

— Да где же я такие деньги найду? — взмолился Семенцов. — У меня налички едва ли на двадцать тысяч наберется!

— А нас это не колышит! — казалось, еще немного — и Свечников вновь взорвется. — Где хочешь! Нарисуй! Укради! В «Спортлото» выиграй! Одолжи в конце концов!.. Что, друзей богатых нет? Или не знаешь, как деньги обналичить? Да заложи что-нибудь в конце концов. Учить я тебя должен, так, что ли?

Спустя полтора часа страшная троица наконец покинула офис. Андрей Борисович, бледный, с перекошенным лицом, полулежал в кресле, и секретарша капала в стакан с водой настойку валерьянки, распространяя по всему офису терпкий запах…

Вдоль улицы, по дворам, на пустырях стлался плотный серый туман, от которого озноб пробирал до костей, и Свеча, постояв рядом со своим джипом, поспешил в салон.

Вот уже полчаса он и Мустафа сидели в засаде как раз напротив подъезда дома в Сусальном переулке, где жила стационарная любовница Лукина-старшего. Раздербан толстого Дюни означал начало широкомасштабных военных действий, и Свечников, прекрасно понимая, что силы неравны, решил нанести упреждающий удар.

Сегодня днем пацаны купили взрывное устройство, подсоединив его к пейджеру — тому самому, который Миша подарил Свече на день рождения. Получилось готовое радиоуправляемое взрывное устройство. Радиоимпульс должен был привести в действие датчик взрывателя. Таким образом, для взрыва надо было лишь набрать телефон диспетчерской службы, сообщить номер абонента и понта ради первую попавшуюся информацию.

Взрывное устройство еще два часа назад было установлено в лифте. Теперь оставалось лишь дождаться появления Луки-старшего и по мобильному послать «информацию» на пейджер…

— Думаешь, сработает? — с сомнением спросил Свечников.

Мустафа улыбнулся. Среди урицких этому человеку, полтора года прослужившему в Афганистане сапером, не было равных во взрывном деле.

— Костей не соберет! Там тола столько — полподъезда разворотит. Сам увидишь! Эквивалент двумстам граммам тротила, о чем говорить? Только боюсь, что Лука сегодня может не появиться.

— Ничего, я номер этого пейджера никому не давал, рекламный канал отключил, так что в случае чего — завтра подкатим, — прищурился Свеча, глядя, как по соседней улице проносятся автомобили, унося в темноту ярко-красные габаритные огни.

Минут пятнадцать молчали, курили. Табачный дым стелился по приборному щитку, неприятно щекотал ноздри. Где-то рядом, у мусорных баков, орали коты. Время от времени в соседнем дворе срабатывала автомобильная сигнализация, и каждый посторонний звук заставлял сидевших в засаде нервно вздрагивать.

— А классно мы сегодня Дюню выставили, — непонятно к чему вспомнил Мустафа.

— По беспределу, конечно, наехали, но ничего не поделаешь, — не оборачиваясь к собеседнику, отозвался бригадир и, погладив обитое кожей рулевое колесо, добавил: — Было бы больше времени — взяли бы с него не сто штук.

— На первое время хватит.

— Если сейчас все у нас получится, поедем куда-нибудь на отдых. Свеча продолжал следить за подъездом к дому. Глаза его были прищурены в напряженном ожидании. — Смотри, кажись, Лука подвалил…

И действительно, перед ярко освещенным подъездом показался знакомый урицким пятисотый «Мерседес» серебристого цвета. Чуть поодаль катил кроваво-красный джип «НиссанПатрол» с телохранителями. «Мере» плавно остановился, следом тормознул джип, хлопнула дверца лимузина, и до сидевших в засаде донесся пьяный голос Луки-старшего:

— Коля, ты долго еще?

— Вот пруха так пруха! — жестко улыбнулся Свеча, толкнув локтем Мустафу. — Оба брата приехали! Редкий момент…

«Быки», выйдя из джипа, двинулись в подъезд, осмотрелись и после чего махнули братьям: можно идти, все чисто.

— Ну, с Богом… — в руках Мустафы мгновенно появился мобильный телефон. — Какой, говоришь, у тебя номер абонента?

— Теперь уже не у меня, — на лице бригадира затрепетала злорадная улыбка. Взяв из рук подручного мобильный, он, продолжая следить за подъездом, набрал номер. — Алло, девушка? Добрый вечер. Будьте любезны, передайте информацию на пейджер номер двадцать шестьсот двадцать девять… «Примите соболезнования — Свечников». Приняли?

Спустя минуту мирную тишину вечернего московского дворика оборвал страшной силы взрыв. Жалобно зазвенели стекла, на землю с глухим звуком посыпались кирпичи, испуганно закричали вороны. Темный джип с тонированными стеклами, описав правильный полукруг и выскочив на улицу, быстро набирая скорость, помчался в сторону Юго-Запада.

Естественно, последние события в урицкой группировке не укрылись от внимания РУОПа и, в частности, Олега Ивановича Воинова. На Шаболовке были прекрасно осведомлены и о неудавшемся покушении на Свечу, и о беспредельном раздербане, учиненном над коммерсантом Семенцовым, и о ночном взрыве на Сусальном переулке.

Группировка распадалась, разваливалась на глазах, и первые жертвы внутриклановой разборки уже лежали в холодильных камерах морга. Вчера днем в котловане заброшенной стройки неподалеку от дома Свечникова строители обнаружили труп с двумя слепыми пулевыми ранениями и следами удушения. В нем был опознан Виктор Аркадьевич Чижевский, более известный, как чистильщик урицких по кличке Чиж. Еще два изувеченных трупа — Михаила Ильича и Николая Ильича Лукиных были доставлены к патологоанатомам сегодня ночью. При взрыве пострадали две соседки гражданки Олеси Аникеевой, любовницы Лукина. Обе с закрытыми черепно-мозговыми травмами были доставлены в больницу.

Естественно, по всем фактам убийств возбудили уголовные дела. Нити тянулись к вышедшему из-под контроля бригадиру, но следствие следовало притормозить.

Для руоповца было очевидно, чьих рук эти убийства, но пока он предпочитал не вмешиваться, а продолжать наблюдение за Свечой. Его осторожно пасла милицейская «наружка», а технические службы занимались перехватом телефонных звонков и пейджинговой связи.

Логика Воинова была незамысловата, но посвоему убедительна: пусть Свечников продолжает в таком же духе, — стреляет, взрывает, душит и вешает всех своих врагов. «Закрывать» его пока не стоит сразу по нескольким причинам.

Во-первых, жертвами Свечи как правило становятся такие же бандиты, как и он сам (не считая тех двух женщин, подвернувшихся так некстати), а во-вторых, в случае ареста бригадира никто больше не сможет вывести на след Александра Македонского.

Наверное, если бы даже Свеча замыслил террористический акт в центре Москвы, Воинов не спешил бы арестовывать его. Будущие жертвы бандита мало волновали Олега Ивановича. Его интересовал лишь конечный результат: арест знаменитого киллера Александра Македонского. Вот что могло бы стать завершающим венцом его карьеры на Шаболовке и началом нового ее этапа, скажем, на Лубянке…

Date: 2016-02-19; view: 305; Нарушение авторских прав