ГЛАВА 25. В общем, я нервничала и гадала, что будет говорить Танатос о потере родителя (а особенно о моей маме)

Зои

В общем, я нервничала и гадала, что будет говорить Танатос о потере родителя (а особенно о моей маме), но день начался довольно здорово. Впервые за долгое время Старк встал раньше меня, и поэтому я проснулась от его поцелуев и шепота: «Пора, красавица, проснись!». Он позавтракал огромной миской хлопьев, и теперь дурачился с Дарием на стоянке у вокзала. Воины изображали боксерский поединок, пока все остальные усаживались в микроавтобус.

Я уже сидела там, с дебильной счастливой улыбкой, наблюдая за Старком из окна, когда из здания вышла Афродита. Увидев ее, я удивилась, поскольку думала, что она будет так страдать от похмелья и усталости, что в школу точно не пойдет.

Афродита поморщилась и надела солнцезащитные очки, хотя часы показывали половину восьмого, и никакого солнца не было и близко.

– Выглядит дрянновато, – заметила Крамиша, сидевшая позади меня.

– Как ты можешь говорить с такой уверенностью? Она еще далеко.

– На ней балетки, а волосы завязаны в хвост. Эта пацанка никогда не носит балетков, а причесон у нее всегда под Барби, – ответила Крамиша. – То бишь, как у нормальной Барби, а не у этих странных кукл типа Барби‑теннисистка и Барби‑спортсменка.

– Все знают, что Барби не нужны тренировки, чтобы сохранять безупречную фигуру! – заявила Шони.

– Это точно, – согласилась Стиви Рей.

– То есть? – переспросила совершенно сбитая с толку я.

– Просто поверь нам. Афродита выглядит хреново, – повторила Крамиша.

– На ней даже блеска для губ нет. Плохой знак, – заметила Эрин.

– А если у нее еще и глаза не накрашены, то сегодня Ад официально закрылся, – хихикнула Шони, что было весьма интересно, потому что за последние дни эта ее фразочка большое всего напомнила столь привычные шуточки Близняшек.

Я бросила взгляд на Шони, сидевшую максимально далеко от занявшей место в хвосте Эрин. Шони рылась в сумочке, словно потеряла помаду из последней коллекции, в которую просто влюбилась, а потом ее сняли с производства, «ПОТОМУ ЧТО НЕНАВИДЯТ НАС И ХОТЯТ, ЧТОБЫ МЫ СОШЛИ С УМА».

Но я убедилась, что щеки Шони порозовели. Значит, она смущена случайно вырвавшейся близняшечьей шуточкой или же, наоборот, рада? Мне не хватило времени поразмыслить, что же это может быть, потому что в микроавтобус забралась Афродита и тяжело приземлилась на переднее сидение позади водителя и прямо напротив меня.

– Кофе, – каркнула она. – Я сказала Дарию сделать крюк и проехать мимо Старбакса на площади Утика. Я умру, если не выпью жутко сладкий двойной карамельный эспрессо и не съем огромный кусок черничного пирога.

– Там уйма калориев, – заявила Крамиша.

– Если попытаешься меня остановить, я убью тебя насмерть! – рявкнула Порочица.

– Тебе идет с такой прической, – сказала ей Шони.

– Да что за нафиг! Мне не нужна жалость от половины Близняшек‑Деревяшек! Не настолько мне хреново!

Шони смерила ее взглядом.

– Ничего я не половина, и ничуть тебя не жалею. Просто сказала, что мне нравится твоя прическа, потому что обычно ты так не ходишь, но если ты такая дурища, что не умеешь адекватно отвечать на комплименты, то иди утрись!

Весь автобус затаил дыхание. Воцарилась жуткая пугающая тишина. Я не была уверена, что мне делать: вызывать стихии или бежать со всех ног.

Афродита опустила очки на нос и посмотрела на Шони поверх стекол. Кожа вокруг ее глаз порозовела и припухла, и выглядела весьма несимпатично, но сами глаза излучали улыбку:

– Думаю, мне нравится, когда ты пользуешься собственным мозгом.

– Ну, я пока не решила, нравишься ли мне ты, но прическа тебе точно идет.

– Ага, – сказала Афродита.

– Ага, – откликнулась Шони.

Мы все с облегчением вздохнули.

И так примерно день и шел.

Старк стал таким же, как раньше: очаровательным, сексуальным, восхитительным. Когда я полюбопытствовала, да что же с ним такое происходит, он ответил:

– Зет, я спал как убитый, и сегодня чувствую себя Суперменом!

Серьезно, Суперменом! И, очевидно, он говорил на полном серьезе, потому что носился везде, смеялся и казался абсолютно нормальным парнем.

И это было самое потрясающее зрелище, которое я видела со времен просмотра «Кошки‑Трололо» на ютубе.

Короче, до школы все было нормально. Поездка в Дом Ночи тоже прошла без эксцессов. Ну, разве что Афродита ворчала, но это в порядке вещей. Плюс, она поговорила с Шони, что очень хорошо, потому что Шони, очевидно, пока еще не поняла, кто она теперь, вне дуэта Близняшек. И по дороге мы заехали в Старбакс.

Я знаю, что обычно на недолеток кофеин не действует, но мы все казались немного одурманенными, когда припарковались на стоянке Дома Ночи.

Конечно же, по приезде в школу все остальное прошло, как сказала бы Стиви Рей «Умереть не встать!»

Все началось с первого урока. Я не забыла, что Танатос собиралась использовать меня в качестве примера на практикуме или что там она собиралась провести на тему «Как справиться с потерей родителей». Я просто отложила эту мысль на дальнюю полку, наверное, потому, что Старк вел себя изумительно, а я была счастлива, что он снова стал самим собой.

А может, я и не хотела помнить, а просто хотела немножко побыть обычной девчонкой, а не круглой сиротой с разбитым сердцем.

В любом случае, моя выборочная амнезия улетучилась через пару секунд после того, как я оказалась в кабинете и прошла вслед за Рефаимом и Стиви Рей к первым партам.

Аурокс сидел там же, где вчера. Он на секунду встретился со мной взглядом, но сразу отвернулся. И тут я вспомнила, что сейчас будет: на уроке меня никто не будет веселить и не даст погрузиться в мысли. Весь урок будет состоять из ...меня. От этого мой желудок сжался, и внезапно я занервничала, встревожилась и отчаянно захотела получить разрешение пойти в туалет, медпункт или куда‑нибудь еще, лишь бы не сидеть на уроке.

Я только чуть позже поняла, что мой Камень Провидца впервые за все время не нагрелся в присутствии Аурокса, поскольку Танатос заговорила, и тем самым отвлекла меня, добавив вишенку к моему тревожному торту.

– Я прочитала ваши вопросы и нашла во многих из них общую тему, – сказала она. – Довольно многие из вас выразили желание обсудить, как быть с потерей родителей. Правда заключается в том, что если вы завершите Превращение и станете вампирами, то неизбежно потеряете не только родителей, но и всех своих смертных современников, потому что, как вы уже знаете, хотя вампиры не бессмертны, но живем мы определенно дольше людей. Поэтому, чтобы помочь нам разобраться в теме, я попросила помочь мне единственную из присутствующих недолетку, у которой умер как родитель, так и Спутник – Зои Редберд.

Мне захотелось умереть.

Все замолчали и внимательно слушали, даже дурацкие красные недолетки Далласа.

– Во‑первых, позвольте мне начать со слов ободрения, – сказала Танатос. – Как вы знаете, я одарена связью со Смертью. Я часто провожаю духов отсюда в Потусторонний мир, и могу всем вам с уверенностью сказать, что Потусторонний мир существует и ждет нас после смерти. Я не бывала там, но у Зои такой опыт есть. – Она ободряюще мне улыбнулась. – Думаю, ты видела, как и твою маму и Спутника радостно приветствуют в Царстве Никс.

– Да. – Я поняла, что говорю очень тихо, поэтому кашлянула и повторила чуть громче: – Да, я видела, как мою маму радушно встречает Никс, и сама провела там время с Хитом.

– Это красивое место?

Я почувствовала, как тошнота отступила, когда я вспомнила о хорошем.

– Да, там чудесно. Даже когда моя душа была расколота на куски, и я находилась в полном раздрае, в Роще Богини я чувствовала покой и счастье.

«Просто их действие не распространялось на меня», – про себя добавила я.

Стиви Рей подняла руку.

– Да, Стиви Рей? – кивнула ей Танатос.

– Можно задавать вопросы?

– Зои? – мудрый взгляд Танатос обратился ко мне.

– Да, конечно, можно.

– Задавай свой вопрос, Красная Верховная жрица. – Танатос обвела взглядом класс. – И давайте будем помнить, что в моем классе всегда приветствуются воспитанность и вежливость.

Повисла пауза, а затем Стиви Рей спросила:

– Значит, Потусторонний мир – это большая роща?

Я удивилась ее вопросу и очевидному любопытству, но потом поняла, что Стиви Рей никогда не расспрашивала меня о Потустороннем мире. Серьезно, я о нем почти никому не рассказывала, а упоминала только, когда говорила о Ских да на похоронах Джека.

– Нууу, да, но там есть много разных мест. Например, когда я нашла Хита, он сидел и удил рыбу с причала на красивом озере. – Хотя я скучала по нему, но это воспоминание вызвало улыбку. – Хиту нравилось рыбачить. Очень он это дело любил. Поэтому там я его и встретила, но когда нам понадобилось безопасное место, мы пошли в Рощу Богини. Она находилась в другой части Потустороннего мира.

Дэмьен поднял руку, и Танатос кивнула ему.

– Я знаю, ты не видела там Джека, но я правильно понял: ты считаешь, в Потустороннем мире есть места, имеющие большое значение для каждого из нас?

Я на секунду задумалась, а затем кивнула.

– Да, думаю, ты все сказал. Джек, должно быть, в той его части, где занимаются искусством и рукоделием.

Дэмьен улыбнулся сквозь слезы:

– Он хотел стать модным дизайнером. Наверное, он в уголке «Проекта Подиум».

– Оооо, ничего такой уголок! – услышала я чей‑то голос сзади, а несколько ребят тихо рассмеялись.

Аурокс робко поднял руку. Когда Танатос кивнула ему, он повернулся ко мне и посмотрел в глаза.

– Ты говоришь, что в Потустороннем мире есть разные места. Думаешь, там есть место, где наказывают провинившихся?

Его странные глаза цвета луны были наполнены невысказанной болью. Я знала, что его вопрос продиктован не простым любопытством, и мой ответ не должен прозвучать сухо, как параграф школьного учебника.

«Прошу тебя, Никс, вложи слова в мои уста, позволь мне ответить правду».

Я глубоко вдохнула и почувствовала внутри себя Дух. Придерживаясь стихии своего сердца, я надеялась, что с ее помощью Богиня направит мою речь. Начав говорить, я заметила, как тихо стало в классе, и почти воочию увидела, что недолетки на галерке затаили дыхание.

– В Потустороннем мире я видела разные страшные и недобрые явления, но они были посланы извне, а не исходили от Богини. Видела ли я место наказания? Нет, но я видела, как Хит переходит в другую область Потустороннего мира. Он верил, что там переродится. Уходя, он сказал, что даже если сам покидает меня, наша любовь остается с ним. –Я прервалась и яростно заморгала глазами, но одну слезинку все же пришлось утереть. – Внутреннее чутье подсказывает мне, что Никс не Богиня наказания, но меня бы не удивило, если бы поистине злые люди перерождались в кого‑нибудь, кто сможет компенсировать грехи их прошлого или же научит их чему‑то, до чего в прошлой жизни они не дошли.

– Ты имеешь в виду, вроде как мужчина, который бил свою жену, заново рождается женщиной? – спросила Шони.

– Ну да, что‑то типа того, – кивнула я. – Но, думаю, только Богиня решает, кто куда пойдет и кем станет.

– Ты не думаешь, что от человека тоже что‑то зависит? – спросил Аурокс.

– Надеюсь, – честно призналась я, думая о маме и Хите.

– Значит, знание о том, что Потусторонний мир действительно существует, и наши близкие могут там оказаться, даже если они не вампиры и не недолетки, в какой‑то степени успокаивает нас и дает справиться с тем, что мы живем дольше смертных. Но это не значит, что терять родителей легко. Зои, я знаю, об этом больно вспоминать, но не могла бы ты поделиться с нами, что для тебя самое тяжелое в смерти мамы?

Я кивнула и открыла рот, чтобы сказать что‑нибудь вроде того, что теперь она не сможет наверстать те три года потерянного общения со мной, но слова не шли с языка.

– Не спеши, – подбодрила меня Танатос.

Стиви Рей взяла меня за руку. Пожав мою ладошку, она прошептала:

– Все нормально, просто представь себе, что мы здесь только вдвоем. Расскажи мне.

Я посмотрела на лучшую подругу и выпалила:

– Самое ужасное – я не знаю, что с ней на самом деле случилось.

– Почему тебе кажется, что это огорчает тебя больше всего?

Вопрос с трибуны задала Танатос, но я не сводила глаз со Стиви Рей. Она улыбнулась и спросила:

– А что изменится, если ты узнаешь правду?

– Кому‑то придется заплатить за то, что он сделал с мамой, – ответила я.

– Месть? – спросила Танатос.

Я перевела взгляд на нее.

– Нет. Справедливость, – припечатала я.

– Твое желание понятно и достойно восхищения. Пусть это будет уроком для всех вас: есть большая разница между желанием отомстить и желанием узнать правду и поступить по справедливости. – Танатос посмотрела мне в глаза. – Думаю, я могу помочь тебе узнать правду, чтобы ты смогла добиться справедливости для мамы и успокоения для себя.

– Что вы имеете в виду?

– Я разговаривала с твоей бабушкой. Сегодня пятая ночь со смерти твоей мамы. Я объяснила миссис Редберд, что пять – очень важное число в нашей системе верований. Оно представляет стихии и вашу близость к ним. Твоя бабушка согласилась приостановить свой ритуал очищения на эту пятую ночь. Не могу быть абсолютно уверенной, но думаю, что сила стихий вашего Круга и твоя связь с той, чью смерть мы хотим раскрыть, помогут мне увидеть, как именно погибла твоя мама, если ты не против создать Круг и увидеть, что он покажет.

– Я не против. – Меня подташнивало, но я знала, что должна через это пройти.

– Есть кое‑что еще, – сказала Танатос. Она перевела взгляд на Стиви Рей. – Зои создаст Круг. Я буду там, чтобы вызвать Смерть, но заклятие, вызывающее ее, тесно связано с тобой.

– Со мной? – пискнула Стиви Рей.

– Именно на твоей стихии запечатлено убийство. И именно она покажет нам правду. – Танатос обвела взглядом всех членов Круга и продолжила объяснение: – Заклинание не из приятных. Мама Зои была убита. Если нам повезет, мы увидим, как это произошло. Вы все должны хотеть участвовать в этом, и от вас требуется сосредоточиться и понять, на что вы идете.

– Я согласна, – не колеблясь, заявила Стиви Рей.

– И я...Да, и я... Я тоже, – подтвердили Шони, Дэмьен и Эрин.

– Значит, решено. Мы отправляемся в путь сразу после первого урока. Те, чьи имена я сейчас назову, пойдут на парковку готовиться к ритуалу и заклинаниям. Те, чьи имена не прозвучат, пойдут на второй урок. Домашнее задание: написать эссе о потере. Выполнить его должны все: как те, кто участвует в ритуале, так и те, кто от него освобожден. Со мной поедут Зои, Стиви Рей, Дэмьен, Шони, Эрин и Афродита. Остальные могут начинать работать над эссе. Хорошего вам дня и будьте благословенны.

Танатос чинно поклонилась классу и села за свой стол.

Я разинула рот. Как сказала бы бабушка, вся ситуация совершенно сбила меня с толку.

Афродита плюхнулась за парту рядом со мной и прошептала:

– Поговори с Танатос. Убедись, что Дракон с нами не пойдет. – Она замолчала, качнула головой и уставилась на Стиви Рей и Рефаима, которые склонились друг другу и что‑то бурно обсуждали. – Если я не ошибаюсь – а я всегда права, – то она будет настаивать, чтобы птице‑парень поехал с нами, что неудивительно, потому что Дарий точно не позволит мне поехать без него. Но если с нами будет Рефаим, то Дракон ехать не должен, или же, судя по моему видению, он разрубит Рефаима пополам.

– Адище! – воскликнула я.

– Ругаешься? – хмыкнула Афродита.

– Нет.

– Вырасти уже, наконец!

– Да пошла ты! – бросила я.

Афродита рассмеялась, очевидно, потрясенная моим почти ругательством. Я вздохнула, и когда прозвенел звонок, встала и медленно, но решительно подошла к Танатос.

Она подняла глаза, но смотрела Жрица не на меня. Она высматривала что‑то за моей спиной, а затем позвала:

– Аурокс, задержись на секунду.

Аурокс уже шел к выходу, но остановился и развернулся:

– Вы звали меня, Жрица.

– Я хочу ответить на твой вопрос.

– Э‑э, я подожду за дверью, пока вы...

– Тебе необязательно уходить, – перебила меня Танатос. – Мой ответ не зависит от того, кто задает вопрос.

– Не понимаю, – сказал Аурокс.

Вообще‑то, не поняла и я. Он спросил «Что я такое?». И как на этот вопрос может существовать один‑единственный ответ?

– Думаю, ты поймешь, когда выслушаешь меня. На вопрос, кто мы такие, мы можем ответить только сами. Каждый из нас решает, кем ему быть, посредством выбора, который он делает. Откуда мы произошли, кто наши родители, где мы родились, какого цвета наша кожа, кого мы любим – все это не определяет нас. Нас определяют наши поступки, и так будет продолжаться даже после нашей смерти.

Я увидела, что Аурокс удивился.

– Прошлое не имеет значения?

– Оно имеет очень большое значение, особенно если мы не учимся на прошлых ошибках. Но будущее вовсе не должно быть продиктовано прошлым.

– Я сам решаю, кто я? – Аурокс говорил медленно, словно разгадывал головоломку.

– Да.

– Спасибо, Жрица.

– Всегда пожалуйста. Теперь можешь идти.

Аурокс прижал кулак к сердцу и глубоко поклонился Танатос, а затем вышел из кабинета.

Я смотрела ему вслед, все еще думая об отразившемся на его лице удивлении, когда Танатос обратилась ко мне.

– Зои, я знаю, что тебе будет сложно провести этот ритуал и наложение заклинания, но мне кажется, после него наступит облегчение.

– Да, мне тоже. – Чувствуя себя ребенком, пойманным у вазочки с печеньем, я быстро заговорила, устремив взгляд на Танатос: – Я имею в виду, что мне не хочется его проводить. Не хочется видеть, что случилось с мамой, но в голове я постоянно проигрываю разные ужасные картины ее смерти. По крайней мере, правда утихомирит мое воображение.

– Так и будет, – подтвердила Танатос.

– А кто будет при нем присутствовать?

– Те, кого я уже назвала. Думаю, твой Хранитель будет тебя сопровождать, равно как и Воин Афродиты Дарий. Плюс я. Следуй своим инстинктам, Зои. Ты хотела видеть кого‑то еще?

Казалось, что присутствие Аурокса еще незримо ощущается в классе, и я покачала головой.

– Нет, я не хочу больше никого приглашать. Мне достаточно моего Круга и Воинов, но есть кое‑кто, кого мне точно не хотелось бы там видеть. – Танатос приподняла брови, и я продолжила: – Дракона Ланкфорда. Он ненавидит Рефаима, а этот парень почти что Воин Стиви Рей, и поэтому пойдет с ней. – Я быстро приняла решение, что Танатос следует об этом знать, и добавила: – Вдобавок, вчера у Афродиты было видение, что Дракон разрубит Рефаима мечом. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось на ритуале раскрытия тайны смерти моей мамы.

– Дракон Ланкфорд обязан защищать эту школу и ее учеников. Если он это допустит или сам ранит Рефаима, то случится великая несправедливость, и Дракону придется предстать перед судом, и...

– Подождите, – перебила ее я. – Мне не хочется, чтобы наш ритуал каким‑то образом спровоцировал Дракона. Мне не хочется, чтобы кто‑то мешал нам раскрыть подробности маминой смерти. Ее убийство и так трагедия. Не поможете ли вы мне убедить Дракона держаться от нас подальше? С его проблемами мы разберемся позже.

Танатос слегка кивнула.

– В твоих словах есть смысл, и ты права, что напомнила мне. Место смерти твоей мамы – не самая подходящая площадка для того, чтобы испытывать верность Дракона или проливать свет на его ошибки. Я прослежу, чтобы он не поехал с нами.

– Спасибо, – сказала я.

– Поблагодари меня, когда ритуал и заклинание завершатся. Я часто сталкивалась с тем, что мертвые открывают вещи, которые живым не следовало бы знать.

И на этой зловещей ноте я покинула кабинет Смерти и направилась к парковке и будущему, которое не мог предсказать никто из нас.

Date: 2015-12-12; view: 355; Нарушение авторских прав